Учебный год 22-23 / Д. Тузов - Понятие и источники представительства в итальянском гражданском праве

ЖУРНАЛ «ЗАКОН» № 10 ОКТЯБРЬ 2020

ства64 предопределяет то, что к нему применимы не все нормы о представительстве, ибо эти нормы рассчитаны прежде всего на представительство добровольное.

Обычно о законном представительстве говорят также в отношении уже упоминавшегося органического представительства (rappresentanza organica)65 ввиду того, что для юридического лица, которое не может участвовать в обороте без своих органов (подобно тому, как недееспособное физическое лицо не может участвовать в нем без содействия другого лица), оно является необходимым66.

Такой подход предполагает, что органическое представительство является, наряду с представительством недееспособных, подвидом законного, что некоторыми авторами признается неточным67, а другими, по мнению которых здесь вообще нет представительства в юридико-техническом смысле слова, неверным68.

К законному представительству близко примыкает понятие частной, или частноправовой, должности (ufficio privato, ufficio di diritto privato). Такая должность, концептуально противопоставляемая частному субъективному праву, состоит во власти осуществлять деятельность в чужом интересе и с прямым эффектом в правовой сфере замещаемого субъекта во исполне-

64Эта специфика, по мнению — весьма радикальному — отдельных авторов, настолько существенна, что институт, традиционно именуемый законодателем и доктриной «законным представительством», находится вообще за пределами концепции представительства как такового: это объясняется, в частности, преобладанием в нем «верховного интереса государства» (см., напр.: d’Avanzo W. Op. cit. P. 802).

65См., напр.: Galgano F. Op. cit. P. 398.

66В период действия ИГК 1865 г., предшествовавшего ныне действующему ИГК, как «необходимое представительство» рассматривалось именно органическое представительство юридического лица в качестве некоего подвида законного представительства или же промежуточного вида представительства, имеющего черты как законного, в том смысле, что оно является необходимым, ибо без него юридическое лицо не могло бы выполнять свои функции, так и добровольного, в том смысле, что источником представительской власти органов является не закон, а решение самого представляемого — юридического лица (см.: Stolfi G. Op. cit. P. 194, nt. 1).

67См., напр.: Torrente A., Schlesinger P. Op. cit. P. 203 (§ 126).

68См., напр.: d’Avanzo W. Op. cit. P. 802.

176

ние некоторой функции, предусмотренной законом. Однако если одни авторы полностью отделяют это понятие от понятия представительства (законного) по признаку отсутствия представительской функции (типичные примеры — исполнитель завещания, хранитель при секвестре), вследствие чего не включают в него, например, опекунов69, то другие конструируют его как охватывающее также законное представительство несовершеннолетних и лиц, объявленных недееспособными, т.е. ситуации, когда имеет место функция представительства70.

2.2. Добровольное представительство

Другим источником представительской власти является само заинтересованное лицо (или его законный представитель), которое предоставляет эту власть другому лицу своей волей и по собственному усмотрению, в связи с чем принято говорить о добровольном представительстве (rappresentanza volontaria). Иногда такое представительство называют, в противопоставление законному, договорным (rappresentanza contrattuale), что не вполне точно, ибо само представительское полномочие возникает не из договора или, во всяком случае, как правило, не из него.

Действительно, согласно господствующему в доктрине взгляду во всех случаях добровольного представительства наделение одним лицом другого полномочием представлять его производится особым односторонним актом, именуемым procura (а на обыденном языке — delega), в связи с чем добровольный представитель, в отличие от законного, называется также прокуратором (procuratore71).

По-русски понятие procura наиболее точно может быть выражено словом «уполномочие», указывающим любое действие по наделению полномочием. Но гораздо более распространен в русском юридическом языке термин «доверенность». Он, однако, не вполне соответствует понятию procura.

69См., напр.: Torrente A., Schlesinger P. Op. cit. P. 203 (§ 126).

70См., напр.: Betti E. Op. cit. P. 585 s.; Perlingieri P. [Donato V.] Op. cit. P. 355.

71Именно так назывался управляющий делами в римском праве — procurator, прототип нынешнего добровольного представителя.

Дело в том, что в российском праве доверенность — это письменное уполномочие (п. 1 ст. 185 ГК РФ72), которое понимается и как письменный документ, выражающий полномочия представителя, и как односторонняя сделка по выдаче этого документа, т.е. всегда как строго формальная, письменная сделка. Вместе с тем известно, что «полномочие может также явствовать из обстановки, в которой действует представитель (продавец в розничной торговле, кассир и т.п.)» (абз. 2 п. 1 ст. 182 ГК РФ) или содержаться в договоре (между представителем и представляемым, между представляемым и третьим лицом) либо в решении собрания (п. 4 ст. 185 ГК РФ). Иными словами, уполномочие как действие по наделению представительским полномочием может быть совершено в форме не только доверенности, но и иного письменного или устного (а возможно, и конклюдентного) одностороннего, двуили многостороннего акта. То же имеет место и в итальянском праве, где все эти виды уполномочия, строго говоря, подходят под понятие procura; какое-ли- бо специальное обозначение, которое соответствовало бы русскому «доверенность», отсутствует, хотя, конечно, в подавляющем большинстве случаев при употреблении термина procura имеется в виду именно письменное уполномочие73, т.е. то, что мы называем доверенностью.

В связи со сказанным, говоря о procura, далее мы будем использовать также термин «доверенность», однако в более широком значении, чем то, которое он имеет в российском ГК, подразумевая под ним уполномочие в любой форме, а прокуратора и добровольного представляемого будем называть также поверенным и доверителем соответственно.

Хорошо известно, что необходимо различать внутреннюю и внешнюю стороны представительства, которые зачастую смешиваются как при изучении права студентами, так и в практической деятельности. Проблема не чужда и итальянскому юридическому обиходу: авторы уже цитированного классического

72«Доверенностью признается письменное уполномочие, выдаваемое одним лицом другому лицу или другим лицам для представительства перед третьими лицами».

73Причем, как правило, нотариальное; см.: Pugliatti S. Programma introduttivo di un corso sulla rappresentanza in diritto privato // Pugliatti S. Studi sulla rappresentanza. Milano, 1965. P. 528 s.

учебника А. Торренте и П. Шлезингер специально подчеркивают, что «следует избегать смешения, допускаемого на практике, между уполномочием и договором поручения», довольно подробно объясняя различие между ними74.

Внутреннее отношение между представляемым и представителем, или так называемое отношение по ведению дела (rapporto di gestione), может основываться, как и в российском праве, на договоре поручения (как возмездном, так и безвозмездном, когда лицо принимает поручение, например, в силу родственных отношений или по дружбе), агентском договоре, трудовом договоре, договоре товарищества и т.д. При этом договор поручения является общей и, если можно так выразиться, субсидиарной фигурой: если внутреннее правоотношение, на основе которого одно лицо получает от другого доверенность на совершение юридических действий от имени последнего, нельзя квалифицировать иным образом (отсутствует какой-либо иной из названных договоров), то оно рассматривается как основанное на договоре поручения75.

В отношении договора поручения (mandato) следует, однако, отметить одну важную особенность. В итальянском праве он может быть двух видов: поручение с представительством (mandato con rappresentanza) и поручение без представительства (mandato senza rappresentanza).

При первом виде (ст. 1704 ИГК), который соответствует договору поручения в российском праве, мандата­ рий действует от имени манданта76, в связи с чем имеет место фигура прямого представительства; при втором же (ст. 1705 ИГК) он действует от собствен-

74Torrente A., Schlesinger P. Op. cit. P. 204 s. (§ 127).

75См.: Galgano F. Op. cit. P. 413.

76Стороны договора поручения, mandato (от mandatum в римском праве), именуются «мандант» (mandante) и «мандатарий» (mandatario). Ввиду отмеченной двойственности к сторонам этого договора неприменимы привычные нам русские обозначения «поверенный» и «доверитель», поскольку они характеризуют отношения представительства (добровольного), которого при поручении, как мы видим, может и не быть. Надо отметить, что и для российского права они не вполне точны, поскольку, происходя этимологически от слов «вера», «доверие», характеризуют скорее отношения доверенности, чем договора поручения.

177

07.11.2020-13:03 185.72.224.238 Артем Карапетов

ЖУРНАЛ «ЗАКОН» № 10 ОКТЯБРЬ 2020

ного имени, т.е. имеет место, согласно уже рассмотренной выше терминологии, фигура косвенного представительства77. При этом понятие поручения без представительства шире по своему объему понятий

комиссии (commissione) и экспедиции (spedizione), которые, в отличие от соответствующих самостоятельных договоров в российском праве, являются лишь специальными разновидностями договора поручения (без представительства), каждый в своей специфической сфере, cоответственно торговли или перевозок78. Помимо этих и некоторых иных типичных договоров в сфере предпринимательства, предусмотренных законодательством, на практике широко распространены также атипичные договоры поручения без представительства, заключаемые, например, рекламными обществами с mass media от собственного имени, но за счет предприятий-клиентов79.

Подобная двойная конструкция поручения представляется довольно удачной, поскольку позволяет предусмотреть в относящейся к договору поручения главе IX ИГК целый ряд общих положений, составляющих раздел I этой главы (ст. 1703–1730), которые применимы к соответствующим отношениям ввиду общности их природы независимо от того, предполагают ли они представительство или нет, в том числе к отношениям комиссии и экспедиции.

Особенность имеется и у итальянского агентирования (agenzia), которое, в отличие от одноименного российского института (ст. 1105 ГК РФ), вообще не предполагает непосредственного заключения агентом договоров с клиентами за счет принципала (препонента) — ни от его, ни от своего собственного имени: агент, как правило, ограничивается лишь тем, что способствует заключению этих договоров, передавая препоненту заказы клиентов, собранные им в зоне своей деятельно-

77Вспомним, что и в римском праве действия мандатария во исполнение договора поручения (mandatum) могли быть как с эффектом прямого представительства, так и без такового.

78«Договор комиссии — это поручение, имеющее предметом приобретение или продажу вещей за счет комитента и от имени комиссионера» (ст. 1731 ИГК); «Договор экспедиции — это поручение, по которому экспедитор принимает обязанность заключить от своего имени и за счет манданта договор перевозки и совершить дополнительные операции» (ст. 1737 ИГК).

79См.: Galgano F. Op. cit. P. 428.

178

сти, которые препонент волен принять или отклонить. Когда же агент наделяется также представительским полномочием (ст. 1752 ИГК), к отношениям агентирования присоединяется поручение, но преобладающим остается все же агентирование; впрочем, в этом случае чаще говорят не об агенте, а о коммерческом представителе (rappresentante di commercio)80.

Внешняя сторона отношений представительства состоит в действиях представителя от имени представляемого перед третьими лицами, и такая деятельность основывается на уполномочии (доверенности): иногда говорят, что последнее, в отличие от сделок по ведению дела, регулирует внешние отношения представительства, что не вполне точно, поскольку полномочие имеет эффект также в отношении самого представляемого81. Уполномочие, хотя и является самостоятельной сделкой, делается все же в связи с внутренними отношениями по ведению дела, а потому в определенной степени зависит от них (о чем еще будет сказано ниже), однако может иметь место и без таких правоотношений (например, несовершеннолетний, представляющий родителя)82.

Таким образом, возвращаясь к соотношению понятий доверенности и поручения, легко видеть, что, с одной стороны, доверенность может быть выдана во исполнение сделки, отличной от поручения (например, трудового договора, агентского договора, договора товарищества), а с другой — сам договор поручения может как предполагать выдачу доверенности (поручение с представительством), так и исключать ее (поручение без представительства), альтернативно давая место отношениям прямого или косвенного представительства83.

80См.: Torrente A., Schlesinger P. Op. cit. P. 547, 548 s. (§ 336). Несмотря на сходство терминологии, следует отличать такого агента от коммерческих представителей — работников предприятия, таких как инститоры (см. ниже, § 2.3).

81См.: Cariota Ferrara L. Op. cit. P. 710. См. также: Stolfi G. Op. cit. P. 195: «Доверенности суждено иметь двойное действие: — в отношении dominus, который объявляет своими последствия будущей сделки, заключенной другим; — в отношении третьего лица — контрагента, которому становится известным, что сделка, заключенная им с представителем, касается на самом деле представляемого».

82Примеры см.: Trabucchi A. La rappresentanza // Rivista di diritto civile. 1978 (pt. 1). P. 587 s.

83Torrente A., Schlesinger P. Op. cit. P. 204 s. (§ 127).

2.3. Коммерческое представительство как особый вид добровольного представительства

Итальянскому праву известны три особые фигуры коммерческих представителей — тех, кто в силу своих трудовых (служебных) обязанностей систематически вступает от имени и за счет работодателя-предпри- нимателя (именуемого в данных отношениях препонентом), т.е. коммерческой организации или индивидуального предпринимателя, в правоотношения с третьими лицами. Только применительно к этим трем видам субъектов закон устанавливает специальные правила о представительстве, так что отношения с участием всех других представителей в сфере предпринимательской деятельности регулируются общими нормами о представительстве84. К таким специальным субъектам относятся:

а) инститор (istitore, от лат. institor), в обыденной речи чаще именуемый директором, представителем предприятия или генеральным агентом. Это управляющий предприятием, его отдельной частью или направлением деятельности (ст. 2203 ИГК), подчиняющийся непосредственно лицу, его назначившему, — препоненту, без промежуточных управленческих звеньев85. Несмотря на отмеченное использование для обозначения инститора также термина «директор», не следует смешивать эту фигуру с единоличным исполнительным органом юридического лица: инститор является именно представителем препонента, что особенно очевидно в том случае, когда препонентом выступает индивидуальный предприниматель, а не юридическое лицо.

Рассматриваемая фигура восходит к institor’у римского права. Таковым являлся раб, подвластный сын, а впоследствии и семейно самостоятельный гражданин, которого домовладыка (paterfamilias) назначал управляющим в торговой лавке. Такое назначение рассматривалось как уполномочие на совершение связанных с деятельностью лавки сделок и влекло непосредственную имущественную ответственность домовладыки на основании особого преторского

84Кроме того, эти специальные нормы не распространяются на сельскохозяйственные предприятия: полномочия управляющих ими и иных лиц, выполняющих представительские функции в этой сфере, если они не установлены письменно представляемым, определяются обычаями (ст. 2138 ИГК).

85Galgano F. Op. cit. P. 421 s.

иска — actio institoria перед кредиторами по сделкам, совершенным ими с инститором в рамках указанной деятельности. Этот институт наряду с некоторыми другими исторически послужил прообразом современной конструкции добровольного представительства, фактором ее становления и развития;

б) прокуратор (procuratore) в специальном смысле (во избежание смешения с фигурой обычного поверенно- го-прокуратора назовем его коммерческим). Это лицо,

вкомпетенцию которого, как и инститора, входит выполнение представительской функции в отношении актов, связанных с деятельностью предприятия, но которое не является, в отличие от инститора, главой этого предприятия или его части либо направления деятельности (ст. 2209 ИГК). В компетенцию коммерческого прокуратора, как и инститора, входит принятие решений в связи с деятельностью предприятия (его части или отдельного направления деятельности), он обладает, как и инститор, дискреционной властью совершения актов перед третьими лицами, однако,

вотличие от него, подчиняется не непосредственно препоненту86: он может быть руководителем среднего звена в управленческой иерархии, особенно в сфере банковской деятельности.

Эта фигура также отсылает нас к римскому праву: procurator (первоначально из числа вольноотпущенников) являлся управляющим делами другого лица и имел, как правило, общие полномочия. Именно с ним связываются исторически первые элементы признания уже в римском праве конструкции добровольного представительства, т.е. наступления правового эффекта действий прокуратора непосредственно и (в отличие от действий инститора) исключительно в сфере принципала. В современном итальянском праве, однако, различие между инститором и коммерческим прокуратором с точки зрения выполняемых ими представительских функций выражается лишь в объеме их полномочий;

в) иные служащие-представители (commessi), не выполняющие управленческих функций, в трудовые обязанности которых входит — в рамках выполняемой ими работы — представительство организации перед третьими лицами (ст. 2210 ИГК): это, например,

86 Ibid. P. 425.

179

07.11.2020-13:03 185.72.224.238 Артем Карапетов

ЖУРНАЛ «ЗАКОН» № 10 ОКТЯБРЬ 2020

такого переосмысления послужили идеи выдающегося цивилиста прошлого века Сальваторе Пульятти (Salvatore Pugliatti), внесшего значительный вклад в развитие теории представительства в итальянском праве. В многочисленных своих произведениях, посвященных этой теме, он боролся с господствовавшей тогда формальной концепцией представительства98, сформулированной австрийским ученым Йозефом Гупкой (Josef Hupka) и развитой в Италии главным образом в трудах Анджело Наттини (Angelo Nattini), согласно которой доверенность представляет собой самодостаточное и совершенно независимое от отношения по ведению дела правовое явление. Думается, однако, что в современных условиях, когда данный крайний подход можно считать пре­ одоленным, вовсе нет оснований отрицать наличие доверенности как одностороннего акта уполномочия, создающего отношения представительства, также и в том случае, когда уполномочие формально выражено в содержании договора в качестве его условия или даже просто подразумевается сторонами (если составляет обычное условие этого договора)99: доверенность и здесь сохраняет свою сущностную автономию и свою функцию100.

(в частности, nt. 21). Так, по мнению Р. Сакко и Дж. Де Нова, «в договорах, которые могут быть с представительством или без [него], было бы ненужным излишеством квалифицировать как доверенность положение, преду­ сматривающее представительство; и особенно в случаях, когда представительство является naturale negotii (лат. „обычным условием сделки“. — Д.Т.)... отсутствует даже основание, на котором конструировать доверенность рядом с договорной регламентацией отношения по ведению дела» (Ibid.).

98См., напр.: Pugliatti S. Programma introduttivo di un corso sulla rappresentanza in diritto privato. P. 528 ss.

99Напротив, некоторые авторы, даже несмотря на букву закона (ст. 2206 ИГК), отрицают наличие доверенности при коммерческом представительстве (см., напр.: Galgano F. Op. cit. P. 422).

100См.: Cariota Ferrara L. Op. cit. P. 710: «Эта сделка (procura. — Д.Т.) может оказаться и, как правило, оказывается соединенной с другой сделкой (поручением... договором товарищества и т.д.), возможно, слитой с ней посредством одного единого, нераздельного волеизъявления, содержащегося также в едином документе: это вовсе не означает, что она утрачивает свою автономию и свою функцию: действительно, другие сделки имеют единственное назначение регулировать внутренние отношения между представителем и представляемым в обязательственной сфере (обязанность вести себя определенным образом, вознаграждение и т.п.); напротив, доверенность имеет единственное назначение наделить полномочием представлять».

182

Дискутируемым является вопрос о каузальном или абстрактном характере доверенности101.

Как уже отмечено выше, доверенность является самостоятельной сделкой, причем относительно независимой от внутренних отношений по ведению дела, в связи с которыми она выдается. Однако между нею и этими отношениями определенная зависимость все же существует — в том смысле, что судьба последних эвентуально может сказаться и на судьбе данных представителю полномочий. Это не позволяет однозначно отнести доверенность к числу полностью абстрактных сделок102, хотя значительную степень ее абстракции в смысле относительной независимости от отношений по ведению дела отрицать невозможно: судьба доверенности не зависит напрямую и автоматически от действительности, сохранения в силе и даже самого существования договора, опосредующего внутренние отношения представительства, поэтому­ в случае отсутствия действительных внутренних правоотношений по ведению дела, но при наличии действительной доверенности представитель безусловно будет иметь полномочия действовать от имени представляемого со всеми вытекающими из этого последствиями, но не будет обязан действовать в его интересе, не будет нести ответственности за невыполнение соответствующих действий, а вместе с тем — не будет иметь и права на вознаграждение за их совершение103.

3.2. Объем полномочий

Доверенность может касаться лишь какого-то одного либо нескольких определенных действий, дел — тогда она называется специальной (procura speciale) либо ad unum actum (лат. «для одного действия») — или же может относиться к определенным или даже ко всем делам представляемого — и тогда ее именуют, как и в отечественной практике, генеральной (procura generale) либо ad negotia (лат. «для дел»), при этом

101См., напр., в пользу ее каузальности: Cariota Ferrara L. Op. cit. P. 712; в пользу абстрактности: Betti E. Op. cit. P. 577.

102В связи с этим В. Донато предпочитает говорить, скорее, чем об абстрактности, о «функциональной автономии доверенности, которая имеет свое каузальное основание в конкретном интересе представляемого в чужом содействии» (Perlingieri P. [Donato V.] Op. cit. P. 356).

103Galgano F. Op. cit. P. 418.

генерального прокуратора, поскольку он полностью замещает представляемого в его делах, иногда называют, как уже отмечалось, alter ego. Общепризнано (по аналогии с ч. 2 ст. 1708 ИГК, касающейся договора поручения), что генеральная доверенность не подразумевает акты, выходящие за пределы обычного управления делами, особенно акты по распоряжению имуществом, если только они прямо не обозначены в доверенности104.

В сфере коммерческого представительства, где представитель, как было показано, уполномочивается автоматически, уже самим заключением соответствующего договора с препонентом, объем представительских полномочий устанавливается непосредственно законом. Наиболее широкими полномочиями наделяется инститор, становясь таким образом подлинным alter ego препонента в рамках соответствующей деятельности: согласно ст. 2204 ИГК он «может совершать все акты, относящиеся к осуществлению деятельности предприятия105, во главе которого он поставлен» (или соответственно части предприятия либо отдельного направления его деятельности), за исключением отчуждения недвижимостей препонента

иобременения их ипотекой, если только он специально на это не уполномочен, а также может выступать в суде от имени препонента в делах, связанных с соответствующей деятельностью предприятия. Менее широки полномочия коммерческого прокуратора: хотя

иони являются общими, но лишь в рамках соответствующей деятельности предприятия, относящейся к его компетенции (ст. 2209 ИГК). Еще более узкими являются полномочия иных служащих-представителей,

104См., напр.: Stolfi G. Op. cit. P. 199; Galgano F. Op. cit.

P.402; Perlingieri P. [Donato V.] Op. cit. P. 356. Это решение восходит к определению полномочий прокуратора, назначенного управлять всем имуществом принципала (лат. procurator omnium bonorum), в позднеклассическом римском праве: полномочие на совершение вещно-пра- вовых актов по отчуждению имущества принципала возникало у такого прокуратора не автоматически вследствие наделения его общими полномочиями, но только если оно было ему специально предоставлено принципалом. В итальянском праве имеются, однако, и исключения: например, на торговых предприятиях дается общее уполномочие на совершение сделок купли-продажи (Stolfi G. Op. cit. P. 199).

105Но не акты, выходящие за рамки цели этой деятельности: он не может, например, покупать и продавать одежду, если предприятие занимается торговлей продовольственными товарами (см.: Torrente A., Schlesinger P. Op. cit.

P.689 (§ 414)).

которые ограничены конкретными, четко очерченными функциями (ст. 2210–2213 ИГК)106.

Дальнейшие ограничения полномочий инститора и коммерческого прокуратора по сравнению с тем, как они определены в законе, устанавливаются препонентом посредством доверенности, которая в этом случае выполняет функцию не наделения полномочиями, а лишь их ограничения. Эта доверенность должна быть депонирована и зарегистрирована в компетентном органе, ведущем реестр предприятий: при нарушении этого требования представительские полномочия инститора и коммерческого прокуратора считаются генеральными (в рамках компетенции того и другого), а их ограничения — непротивопоставимыми добросовестным третьим лицам, т.е. тем, в отношении которых не доказано, что они знали об этих ограничениях в момент совершения акта (ст. 2206, 2209 ИГК). То же правило действует для последующих ограничений и отзыва упомянутой доверенности (ст. 2207, 2209 ИГК). Что же касается иных служащих-представителей, то ограничения их полномочий устанавливаются в акте предоставления последних (ст. 2210 ИГК). Закон не предусматривает для этих ограничений какой-то особой формы публичности, однако подразумевается, что для того, чтобы быть противопоставимыми третьим лицам, они должны быть доведены до сведения этих последних надлежащими способами (например, путем размещения соответствующих объявлений в месте, где служащий выполняет свои трудовые функции)107.

Рассматриваемые нормы, требующие публичности для ограничений полномочий коммерческих представителей по сравнению с тем, как эти полномочия определены в законе, видятся — равно как и сам механизм установления этих полномочий — эффективным средством защиты доверия добросовестных третьих лиц и заслуживают, на наш взгляд, внимания при совершенствовании отечественного права.

106Так, в силу этих норм такие служащие не имеют полномочий на прием денег за товары, которые они непосредственно не передают контрагенту, на предоставление отсрочек и скидок, выходящих за пределы обычных (ч. 2 ст. 2210 ИГК), на исключение при заключении договоров действия общих условий договоров и условий, отраженных в напечатанных бланках предприятия (ст. 2211 ИГК), на требование уплаты цены вне помещений предприятия (ст. 1213 ИГК) и т.д., если только они прямо на это не уполномочены.

107Galgano F. Op. cit. P. 427.

183

07.11.2020-13:03 185.72.224.238 Артем Карапетов

ЖУРНАЛ «ЗАКОН»

№10 ОКТЯБРЬ 2020

3.3.Субъекты

Весьма интересен в итальянском праве подход к значению личных юридических качеств представителя по доверенности. В отличие от права российского не требуется, чтобы им было полностью дееспособное лицо108: достаточно лишь, чтобы представитель в момент заключения договора «имел способность понимать значение своих действий и руководить ими, учитывая природу и содержание этого договора» (ч. 1 ст. 1389 ИГК), причем, как отмечается в объяснительном докладе к проекту ИГК, «речь всегда должна идти о способности в конкретном случае, т.е. в отношении отдельного договора... — таким образом, что следует каждый раз исследовать, мог ли представитель понимать природу и точное значение правового эффекта, производимого совершенным им актом»109.

Поэтому добровольным представителем может быть и недееспособный, и ограниченный в дее­ способности гражданин. Необходимо, однако, чтобы дееспособным был представляемый.

Ratio legis заключается здесь в том, что вообще смысл установления требования дееспособности состоит

вограждении субъекта от возможных вредоносных последствий своих собственных юридических актов; представителю же совершаемые им юридические акты не могут в принципе причинить никакого вреда, ибо все их последствия наступают непосредственно

вимуществе представляемого: именно последний поэтому и должен быть дееспособным110; поскольку же дееспособное лицо имеет возможность и вправе оценивать свои интересы так, как посчитает нужным, оно может воспользоваться в качестве представителя также и недееспособным лицом, лишь бы тот обладал так называемой натуральной дееспособностью

108Для российского права требование дееспособности представителя косвенно вытекает из п. 1 (подп. 6) ст. 188 ГК РФ: «Действие доверенности прекращается вследствие...

смерти гражданина, которому выдана доверенность, признания его недееспособным, ограниченно дееспособным или безвестно отсутствующим...»

109Relazione del Guardasigilli al Progetto Ministeriale, Libro delle Obbligazioni 1941 (Доклад Министра юстиции по Министерскому Проекту, Книга об Обязательствах, 1941 г.; далее — R. 1941). § 255.

110В противном случае совершенная представителем сделка будет оспоримой как сделка недееспособного (ст. 1425 ИГК), даже если представитель является полностью дееспособным.

184

(capacità naturale), т.е. в конкретный момент совершения юридического акта был способен понимать значение своих действий и руководить ими111. Наиболее распространенный практический пример такой ситуации — представительство несовершеннолетним своих родителей, осуществляющих над ним родительскую власть112. Этот подход, думается, вполне соответствует жизненным реалиям: при ином решении, требующем от представителя во всех случаях полной дееспособности, приходится, по-видимому, допускать фикцию, что сделки, совершенные несовершеннолетними по поручению их родителей, являются актами распоряжения карманными средствами (ср. подп. 3 п. 2 ст. 28 ГК РФ).

Рассмотренное регулирование относится именно к прокуратору (представителю по доверенности), но не к мандатарию как стороне договора поручения113, хотя очень часто фигуры прокуратора и мандатария совпадают. Для договора поручения закон устанавливает правило, аналогичное тому, что предусматривает для доверенности российский ГК в подп. 6 п. 1 ст. 188, а именно: «Поручение прекращается... вследствие смерти, объявления недееспособным или ограничения в дееспособности манданта или мандатария» (п. 4 ст. 1722 ИГК).

111См. разъяснения составителей книги «Об обязательствах» ИГК: «представитель заключает договор в чужом интересе, а следовательно, именно представляемый обладает интересом, составляющим предмет договора, заключенного представителем» (R. 1941. § 255); и, еще более показательно, в докладе к окончательному проекту ИГК — Relazione alla Maestà del Re Imperatore del Ministro Guardasigilli (Grandi), presentata nell’udienza del 16 marzo 1942-XX per l’approvazione del testo del Codice Civile (Доклад Его Величеству Королю Императору Министра Юстиции (Гранди), представленный на аудиенции 16 марта 1942 г.-XX для утверждения текста Гражданского Кодекса; далее — R. 1942). § 635: «Эта... норма оправдывается, учитывая, что дееспособный субъект имеет право защищать свои интересы так, как он считает нужным; если для их защиты он пользуется субъектом, не обладающим полной дееспособностью, это находится в пределах его власти — неподконтрольной и дискреционной — осуществлять и обеспечивать свои интересы способом, который ему может казаться наиболее подходящим». См. также: Stolfi G. Op. cit. P. 195; Torrente A., Schlesinger P. Op. cit. P. 205 (§ 127).

112Galgano F. Op. cit. P. 410.

113Разумеется, оно не относится также к законному представителю, который должен быть полностью дееспособным.

Таким образом, мандатарий как сторона договора поручения должен обладать законной дееспособностью (capacità legale). В связи с этим может сложиться любопытная ситуация: несмотря на недействительность договора поручения, заключенного с недееспособным лицом, выданная ему доверенность будет иметь силу, а значит, он будет обладать представительскими полномочиями, и юридический акт, совершенный им в порядке осуществления этих полномочий (если в момент его совершения он был способен понимать значение своих действий и руководить ими), произведет непосредственный эффект для представляемого. Этот пример также иллюстрирует одно из проявлений независимости доверенности от внутреннего отношения по ведению дела.

Доверенность может быть коллективной, т.е. предоставленной нескольким лицам вместе, и тогда она может быть совместной, раздельной и солидарной или долевой, а также замещающей114. Нормы ИГК о доверенности прямо не предусматривают возможность передоверия и никак не регулируют этот вопрос, однако в доктрине и практике такая возможность выводится из ст. 1717 ИГК о субпоручении, причем она не ставится в зависимость от разрешения на это в доверенности и не обусловливается характером поручения (но в таких случаях поверенный полностью отвечает за действия своего заместителя).

3.4. Форма

Для доверенности как таковой не требуется какая-то особая форма. В ее отношении действует отсылочное правило ст. 1392 ИГК, согласно которому она должна быть облечена в форму, предписанную для акта115, полномочие на совершение которого она предоставляет (принцип определения формы per relationem), в противном случае она не имеет правового эффекта. Иными словами, если для подлежащей совершению поверенным сделки требуется определенная форма, тогда этот реквизит сообщается и доверенности. Например, доверенность на продажу

114Betti E. Op. cit. P. 583.

115В самой этой статье говорится лишь о договоре, но в силу ст. 1324 ИГК нормы о договорах, как уже отмечалось, применяются также к односторонним сделкам.

или приобретение недвижимого имущества должна быть сделана в письменной форме, т.е. в виде частного письма или публичного акта116 (ст. 1350 ИГК). Если же такого требования нет, то доверенность, как и любое волеизъявление, может быть совершена в свободной форме, т.е. быть как явно выраженной — письменной или устной, так и молчаливой, т.е. вытекать из конклюдентных действий представляемого и представителя в их внутренних отношениях и в отношениях с третьими лицами (например, в случае поручения продавцу торговать в принадлежащем представляемому магазине или кассиру в банке совершать денежные операции в отношении клиентов)117.

В доктрине и судебной практике при толковании положения ст. 1392 ИГК сформировались следующие позиции, которые указываются как преобладающие118. Во-первых, независимо от того, является ли форма, предписанная для сделки, подлежащей совершению поверенным, формой ad substantiam (т.е. в качестве «корпуса» сделки, под страхом недействительности) или только ad probationem (т.е. в качестве допустимого средства доказывания), для доверенности она в любом случае является формой ad substantiam, поскольку рассматриваемая норма не делает различия между этими видами формы, устанавливая в качестве общего последствия нарушения отсутствие эффекта доверенности. Имеется, однако, и противоположный подход Кассационного суда: «...в отношении договоров, для которых форма требуется только ad probationem... формальный реквизит приобретает значение лишь на уровне доказательств, так что его отсутствие не может обусловить недействительность доверенности»119. Во-вторых, имеется в виду только форма, установленная для соответствующей сделки законом, но не соглашением сторон120 (это выводит-

116Которые примерно соответствуют простой письменной и нотариальной форме сделки в российском праве.

117См.: Torrente A., Schlesinger P. Op. cit. P. 205 (§ 127); Galgano F. Op. cit. P. 402.

118См.: Franceschetti P. Op. cit.

119Решение от 29.08.1997 № 8198 (Cassazione civile, Sez. I), где имеется в виду форма договора страхования (ex ст. 1888 ИГК).

120Это подчеркивали и составители ИГК в докладе к его проекту, где говорится о «формах, предписанных законом для договора, который представитель должен заключить: это означает, что бóльшая торжественность, согласованная сторонами для сделки, которую закон подчиняет меньшему фомализму, не заставляет следо-

185

07.11.2020-13:03 185.72.224.238 Артем Карапетов