12.3. Заверения (гарантии) цедента. Ответственность цедента за действительность и фактическую осуществимость переданного права

В соответствии с общими положениями договорного права цедент и цессионарий должны воздерживаться от любых действий, которые могут помешать или воспрепятствовать цели уступки. В отсутствие достаточно подробного соглашения этот вопрос решается на основе законодательных норм. Такие нормы обычно определяют, в какой степени цедент подтверждает существование и возможность обеспечения выплаты задолженности, а также платежеспособность должника. По этому вопросу наблюдаются весьма незначительные различия между правовыми системами.

По общему правилу считается, что цедент, которому выплачивается стоимость права требования, принимая платеж от цессионария, тем самым как бы подтверждает ее существование. Такое подтверждение не будет иметь места в том случае, когда цессионарий приобретает дебиторскую задолженность без выплаты ее стоимости, если только цедент не представил ясно выраженного подтверждения. Кроме того, цедент, как правило, не подтверждает платежеспособность должника, если нет прямой договоренности об ином <*>.

--------------------------------

<*> См.: Возможная будущая работа: Правовые аспекты финансирования под дебиторскую задолженность: Доклад Генерального секретаря. A/CN.9/397. С. 13.

Ответственность цедента за действительность и фактическую осуществимость требования в российском праве. Еще в римском праве был выработан принцип, согласно которому цедент отвечает за существование требования, но не отвечает за то, что может быть взыскано с должника <1>. Российская дореволюционная цивилистика опиралась на этот принцип. Так, Г.Ф. Шершеневич писал: "Прежний веритель отвечает перед новым за то, что передал ему вполне действительное право, не имеющее никакого юридического недостатка. Если бы обнаружилось, что переданное право не существует по недействительности обязательства, например, если оно заключено было несовершеннолетним или уже исполнено (оплачено заемное письмо), тогда прежний веритель отвечает за неосуществленный интерес. Но он по общему правилу не обязан отвечать за то, что новый веритель... не получил удовлетворения от должника. Уступая свое место в обязательстве, прежний веритель переносит на нового и риск по осуществлению права, который до сих пор лежал на нем" <2>. Об ответственности цедента за истинность, подлинность обязательства и отсутствии по общему правилу его ответственности за прочность, добротность права упоминают Д.И. Мейер <3> и В.И. Синайский <4>.

--------------------------------

<1> См.: Римское частное право: Учеб. / Под ред. И.Б. Новицкого и И.С. Перетерского. М., 1996. С. 312.

<2> Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. С. 288.

<3> См.: Мейер Д.И. Русское гражданское право. Ч. 2. С. 118.

<4> См.: Синайский В.И. Русское гражданское право (по изд. 1914 - 1915 гг.). М., 2002. С. 347.

Цессионарию при принятии решения о приобретении дебиторской задолженности или предоставлении кредита под эту дебиторскую задолженность необходимо располагать определенными данными для определения ее ценности. Он, в частности, должен обладать информацией о том, является ли цедент кредитором в отношении должника <*>; имеет ли цедент право передавать эту дебиторскую задолженность; уступал ли цедент прежде эту задолженность другому цессионарию; имеет ли должник возражения против платежа либо право на зачет помимо тех, которые указаны в договоре уступки. Для выяснения этих обстоятельств цессионарий должен нести дополнительные расходы, что в отношениях по финансированию влечет увеличение стоимости предоставляемого кредита.

--------------------------------

<*> При обсуждении этого момента нередко для характеристики наличия у кредитора права на дебиторскую задолженность, того обстоятельства, что право требования принадлежит данному лицу, в документах ЮНСИТРАЛ используется характеристика цедента как "собственника дебиторской задолженности" (см.: Доклад рабочей группы по международной договорной практике о работе ее 26-й сессии. A/CN.9/434. С. 31).

Как правило, для избежания этих расходов в отношениях по уступке цедент дает цессионарию соответствующие заверения (гарантии), касающиеся существования передаваемого (уступаемого) права, и несет ответственность в случае нарушения этих договорных гарантий. В большинстве правовых систем наличие гарантий существования ("действительности") передаваемого права со стороны цедента подразумевается.

Российское гражданское право в подходе к вопросу о распределении рисков, связанных с существованием ("действительностью") переданного в результате уступки требования и с платежеспособностью должника, основывается на общепринятых принципах.

В соответствии со ст. 390 ГК РФ первоначальный кредитор, уступивший требование, отвечает перед новым кредитором за недействительность переданного ему требования, но не отвечает за неисполнение этого требования должником, кроме случая, когда первоначальный кредитор принял на себя поручительство за должника перед новым кредитором.

Под недействительным требованием понимают прежде всего требование, не имеющее действительного основания; если заключенная между первоначальным кредитором и должником сделка ничтожна, то нет и требований из этой сделки. Недействительность требования имеет место и в случаях, когда уступлено требование, уже прекращенное к моменту уступки исполнением либо иным предусмотренным законом способом (новация, отступное, зачет и т.д.). Недействительным является также требование, которое не может быть реализовано в силу возражений должника (например, о пропуске срока исковой давности, неисполнении обязательства цедентом, зачете и т.д.).

В публикациях высказывалось мнение о невозможности применения ст. 390 ГК РФ в случае, если уступлено право, срок исковой давности по которому истек <*>. Такой подход представляется спорным по ряду оснований.

--------------------------------

<*> См.: Почуйкин В.В. Ответственность цедента за недействительность переданного требования // Закон. 2001. N 12. С. 43.

Во-первых, право, срок исковой давности по которому истек, явно обладает юридическим пороком; цессионарий может быть лишен возможности принудительно реализовать свои права. Освобождение цедента от ответственности за передачу такого права в связи с невозможностью для цессионария обычным образом удовлетворить свой имущественный интерес представляется не соответствующим цели установления рассматриваемого правила.

Во-вторых, спорна сама возможность применения института уступки к требованиям из натуральных обязательств. Субъективное право требования, согласно превалирующему мнению, включает и право на защиту. Требование из натурального обязательства проблематично охарактеризовать как право требования. Вопрос о том, может ли такое требование (не из гражданско-правового, признанного и защищаемого правом обязательства) быть предметом уступки, требует самостоятельного рассмотрения с учетом того, что приобретатель может иметь интерес и в приобретении права из "задавненного" обязательства.

Недействительность уступленного права будет иметь место и в случаях, когда цедент не является обладателем данного права (например, если оно уже было им ранее уступлено другому лицу).

Недействительность уступленного права будет иметь место и в том случае, когда сделка, на основании которой возникли переданные права, оспорима и была признана недействительной. В одном из дел суд, рассматривая последствия передачи права требования, возникшего из договора, признанного после уступки права требования недействительным по основаниям, предусмотренным ст. 174 ГК РФ, пришел к выводу, что и сделка уступки права требования тоже может быть признана недействительной по этому же основанию, поскольку в противном случае "уступкой прав можно будет узаконить приобретение прав, основанных на оспоримых сделках". Подобный ход рассуждений неверен. Право должника оспаривать основной договор и ссылаться на его недействительность в споре с новым кредитором при уступке не затрагивается. Если уступленное требование было признано недействительным, этот дефект права (недействительность) не позволяет новому кредитору требовать исполнения от должника. Ответственность за уступку права, признанного недействительным, несет перед новым кредитором цедент.

Цедент несет ответственность за действительность переданного права независимо от того, были ли ему самому известны возможные возражения. В.В. Почуйкин справедливо отмечает, что если цедент получает от цессионария некий имущественный эквивалент, а потом выясняется, что им передано несуществующее или недействительное (либо действительное на момент уступки, но в последующем признанное недействительным) право требования, то фактически цессионарий одаривает цедента, что совсем не входило в его планы и не являлось целью заключенной между сторонами сделки. При этом не имеет значения, заблуждался цедент относительно действительности требования или нет <*>.

--------------------------------

<*> См.: Почуйкин В.В. Ответственность цедента за недействительность переданного требования. С. 42.

В литературе высказывалось мнение об освобождении цедента от ответственности за действительность переданного права, если он до подписания договора цессионарием предупредил последнего о наличии возражений, предоставил ему все документы и сведения, необходимые для парализации вероятных возражений должника, а цессионарий, проигнорировав предупреждение, впоследствии не пожелал или не смог правильно воспользоваться предоставленными ему цедентом материалами. Все неблагоприятные последствия в этом случае предлагается возлагать на цессионария <*>.

--------------------------------

<*> См.: Белов В.А. Сингулярное правопреемство в обязательстве. С. 156.

Соглашаясь со справедливостью такого подхода и признавая необходимость его нормативного закрепления, тем не менее следует отметить, что положения ст. 390 ГК РФ не позволяют полностью освободить цедента от ответственности при недействительности переданного требования. Возможно лишь уменьшение размера его ответственности на основании ст. 404 ГК РФ, если цессионарий своими действиями способствовал увеличению размера убытков, причиненных неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательства, или не принял разумных мер к их уменьшению.

Положения ст. 390 ГК РФ позволяют сделать вывод о том, что соглашением первоначального кредитора с новым кредитором не может быть исключена ответственность цедента за недействительность уступленного требования <*>.

--------------------------------

<*> Положение о возможности сложения с цедента ответственности за действительность переданного права по особому соглашению между участниками сделки высказывалось в российской юридической литературе при отсутствии общего законодательного предписания по этому вопросу (см.: Мейер Д.И. Русское гражданское право. Ч. 2. С. 118).

Несмотря на отсутствие каких-либо оговорок в рассматриваемой норме, при ее применении следует иметь в виду, что вопрос об ответственности цедента зависит от характера отношения, на основании которого уступается право.

Так, анализируя положения ГК РСФСР 1922 года, не содержавшие в нормах об уступке права требования особых указаний о зависимости ответственности цедента от характера передачи, И.Б. Новицкий отмечал, что в силу ст. 202 ГК 1922 года продавец долгового требования отвечает за действительность требования, если иное не предусмотрено договором. Относительно ответственности кредитора, безвозмездно уступившего право, Гражданский кодекс 1922 года никаких указаний не содержал. На этом основании был сделан вывод о том, что безвозмездно уступивший право требования не несет ответственности ни за действительность требования, ни за его фактическую осуществимость <*>.

--------------------------------

<*> См.: Новицкий И.Б., Лунц Л.А. Общее учение об обязательстве. С. 226.

Следуя той же схеме, при анализе норм действующего гражданского законодательства В.В. Почуйкин приходит к аналогичному выводу: поскольку в соответствии с п. 3 ст. 576 ГК РФ дарение принадлежащего дарителю права требования к третьему лицу осуществляется с соблюдением правил, предусмотренных ст. ст. 382 - 386, 388 и 389, правила, установленные в ст. 390 ГК РФ, на безвозмездные отношения между первоначальным и новым кредитором не распространяются <*>.

--------------------------------

<*> См.: Почуйкин В.В. Ответственность цедента за недействительность переданного требования. С. 43.

На основании положений п. 3 ст. 576 ГК РФ Е.А. Крашенинников также указывает, что, если каузальная сделка является безвозмездной, цедент не отвечает ни за действительность, ни за фактическую осуществимость требования (п. 3 ст. 576 ГК РФ) <*>.

--------------------------------

<*> См.: Крашенинников Е.А. Правовые последствия уступки требования. С. 10.

При возмездном характере каузальной сделки цедент отвечает за действительность требования, т.е. за то, что оно юридически обосновано и не обременено возражениями. Характер и условия ответственности определяются договором, на основании которого производится уступка. По общему правилу цессионарий вправе требовать от стороны, допустившей нарушение обязательства (цедента), возмещения причиненных убытков. Размер убытков, как правило, определяется той суммой, которая была уплачена цеденту, или стоимостью того имущества, которое было ему передано за уступленное право.

В.А. Белов полагает, что положения ст. 390 ГК РФ свидетельствуют о возникновении у цессионария права регресса к цеденту при заявлении должником возражений, обессиливающих требование <*>. В строгом смысле регрессного обязательства здесь нет, поскольку никакого нового обязательства между цедентом и цессионарием при обнаружившейся недействительности переданного права не возникает. Цедент отвечает за нарушение существовавшего соглашения, на основании которого право передавалось. Еще Д.И. Мейер писал: "...цедент и по уступке права не перестает быть ответственным за его действительность, так что если обязательство, право по которому передано, оказывается недействительным, то цессионарий вправе требовать от цедента вознаграждения на том основании, что цедент не исполнил своего обязательства по сделке об уступке - не передал ему права; то, что передано, недействительно" <**>.

--------------------------------

<*> См.: Белов В.А. Сингулярное правопреемство в обязательстве. С. 268.

<**> Мейер Д.И. Русское гражданское право. Ч. 2. С. 117 - 118.

На практике положения рассматриваемой нормы применяются крайне редко из-за смешения последствий передачи недействительного права для распорядительных сделок уступки и сделок, на основании которых она происходит. Приведем пример такого подхода.

Открытое акционерное общество обратилось в арбитражный суд с иском к производственному кооперативу и обществу с ограниченной ответственностью о признании недействительной (ничтожной) сделки - договора уступки права требования, заключенного между ответчиками. Решением суда исковые требования удовлетворены, апелляционная инстанция оставила решение без изменения.

Кассационная инстанция, проверив правильность применения норм материального и процессуального права, не нашла оснований для удовлетворения кассационной жалобы и отмены судебных актов по следующим основаниям.

Как следовало из материалов дела, истец имел задолженность перед производственным кооперативом. В последующем производственный кооператив по договору цессии уступил обществу с ограниченной ответственностью право требования в отношении истца.

Суд установил, что еще до заключения договора цессии производственный кооператив и истец заключили соглашение о новации первоначального обязательства, существовавшего между ними, в новое обязательство. Тем самым обязанность истца была прекращена, а уступленное обществу право требования к истцу отсутствовало.

Удовлетворяя исковые требования, суды всех инстанций пришли к выводу о ничтожности договора цессии, поскольку по смыслу п. 1 ст. 382 ГК РФ только существующее право может быть предметом уступки. Согласно ст. 388 ГК РФ, уступка требования кредитором другому лицу допускается, если она не противоречит закону. Коль скоро обязательство новировано, перемена лица в обязательстве, прекращенном новацией, противоречит требованиям гл. 24 ГК РФ. Следовательно, договор цессии является недействительным как противоречащий закону (ст. 168 ГК РФ).

В другом случае фирма обратилась в арбитражный суд с иском к производственному комбинату о взыскании убытков в виде упущенной выгоды, возникших в связи с передачей ответчиком истцу по договору цессии недействительного требования.

Как следовало из материалов дела, решением суда с должника в пользу ответчика была взыскана сумма задолженности. В последующем ответчик уступил фирме (истцу) право требования с должника долга и процентов в размере, указанном в исполнительном листе. Решением арбитражного суда по требованию должника договор уступки требования признан ничтожным, что и послужило основанием для предъявления требования к цеденту о возмещении убытков.

Отказывая в удовлетворении требований, суд, сославшись на ст. ст. 167, 390, 393 ГК РФ, посчитал их необоснованными по праву.

Кассационная инстанция, соглашаясь с решением суда, привела следующие доводы.

Иск заявлен о взыскании убытков, образовавшихся у истца в результате передачи ему ответчиком недействительного требования по ничтожной сделке - договору цессии.

В соответствии с п. 2 ст. 167 ГК РФ при недействительности сделки каждая сторона обязана возвратить другой все полученное по сделке, если иные последствия недействительности сделки не предусмотрены законом.

Согласно ст. 390 ГК РФ, первоначальный кредитор, уступивший требование, отвечает перед новым кредитором за недействительность переданного ему требования, но не отвечает за неисполнение этого требования должником, кроме случая, когда первоначальный кредитор принял на себя поручительство за должника перед новым кредитором. При таких обстоятельствах суд пришел к правильному выводу о том, что названные нормы права не предусматривают возможности взыскания убытков ни при недействительности сделки вследствие ее ничтожности, ни при недействительности переданного требования.

Поскольку, как правильно указал суд, при недействительности сделки обязательства у сторон отсутствуют, нет и оснований для удовлетворения требования о взыскании с ответчика убытков в соответствии со ст. ст. 15, 393 ГК РФ <*>.

--------------------------------

<*> См.: Постановление ФАС Северо-Западного округа от 18.06.2001 N А56-6917/01.

Аналогичные решения весьма распространены в правоприменительной практике, что не делает этот подход верным. О недействительности сделки уступки в рассматриваемом случае можно говорить только в том смысле, что переход права не произошел в силу отсутствия самого передаваемого права. Распорядительная сделка не породила результата, на который была направлена, и только в этом смысле недействительна. Однако основания для признания недействительным договора, на основании которого сделка уступки должна была совершаться, отсутствуют.

Убедительные и исчерпывающие аргументы, подтверждающие необоснованность признания договоров об уступке недействительными в связи с недействительностью переданного права, приводит В.В. Почуйкин <*>. Он, в частности, указывает, что п. 1 ст. 382 ГК РФ не решает судьбу соглашения о цессии. Она решается как судьба любого иного соглашения между сторонами, по которому одна сторона обязана совершить определенные действия, но данную обязанность не исполняет. Неисполнение должником принятой на себя обязанности (неисполнение цедентом обязанности по передаче цессионарию права требования) необходимо расценивать не как обстоятельство, свидетельствующее о недействительности сделки, а как нарушение обязательства. "Действительность сделки по уступке права требования не должна ставиться в зависимость от действительности права, которое передается новому кредитору. Недействительность уступленного права влечет ответственность цедента, а не недействительность сделки уступки требования (в данном случае из контекста следует, что автор имеет в виду каузальные сделки об уступке - Л.Н.)".

--------------------------------

<*> См.: Почуйкин В.В. Ответственность цедента за недействительность переданного требования. С. 38.

Признавая недействительными договоры об уступке, фактически не исполненные цедентами (не был передан предмет договора), суды тем самым лишают возможности цессионария применить меры воздействия, предусмотренные законом и договором за нарушение обязательства. Такой подход прямо противоречит положениям ст. 390 ГК РФ. Приведенное выше постановление кассационной инстанции служит ярким тому примером. Чтобы выйти из логического противоречия, возникшего вследствие признания сделки уступки недействительной по причине недействительности переданного права, она дает толкование ст. 390 ГК РФ, прямо противоречащее ее смыслу (якобы эта статья "не дает оснований для взыскания убытков при недействительности переданного требования").

Приведем еще один пример, свидетельствующий о неправильном понимании положений, содержащихся в ст. 390 ГК РФ об ответственности первоначального кредитора.

Стороны соглашения об уступке права требования вправе предусмотреть и иные (помимо взыскания неустоек и убытков) последствия нарушения цедентом своего обязательства передать действительное требование. Таким последствием может быть, в частности, и право цессионария в одностороннем порядке отказаться от договора и от произведенного цедентом исполнения. Цедент при этом восстанавливается в своих правах по отношению к должнику. В данном случае нет необходимости совершения обратной уступки права требования, речь идет именно о восстановлении первоначального кредитора в правах.

Некоторые усматривают в таких сделках противоречие нормам гл. 24 ГК РФ, поскольку она предполагает безусловную замену стороны в обязательстве. Для таких выводов нет серьезных оснований. Условия договора о передаче права могут содержать отменительные и отлагательные условия, с наступлением которых может связываться момент перехода права от одного лица к другому.

Если цессионарий передал право требования другому лицу в порядке переуступки, то возврат цеденту прав требования невозможен, так как, не будучи уже обладателем права, цессионарий не может и перевести их на цедента.

Особо следует рассмотреть ситуации, при которых право в момент передачи требования существует, но до получения должником уведомления цедент получает исполнение в свою пользу. При этом следует выделять ситуации, когда цедент не допускает никаких действий, направленных в ущерб новому кредитору, и случаи, когда цедент действует с нарушением договора о цессии (не направляет своевременно уведомления должнику, не представляет необходимые доказательства уступки, требует от должника исполнения в свою пользу).

В первом случае полученное от должника должно быть передано цедентом новому кредитору как неосновательно полученное с начислением на эти суммы процентов в соответствии с положениями п. п. 1 и 2 ст. 1107 ГК РФ.

Во втором случае цедент, помимо возврата неосновательно полученного, обязан также возместить цессионарию убытки, причиненные нарушением обязательств, вытекающих из соглашения о цессии.

По общему правилу цедент не отвечает за фактическую осуществимость права, т.е. за платежеспособность должника. Такая ответственность может быть возложена на первоначального кредитора в силу специального соглашения о принятии им на себя поручительства за должника. Отношения между первоначальным и новым кредиторами в этом случае будут регламентироваться соглашением о поручительстве и нормами Гражданского кодекса Российской Федерации о данном виде договора.

В строгом смысле о неплатежеспособности должника можно говорить лишь в том случае, когда должник может быть признан несостоятельным (банкротом). Простая просрочка должника сама по себе не свидетельствует о неплатежеспособности. Приравнивать любой случай неисполнения обязательства должником к неплатежеспособности нет основания; цессионарий вправе обеспечить свои интересы посредством принудительного взыскания долга.

Это не исключает права сторон соглашения о цессии определить, что цедент будет нести ответственность и при простом неисполнении обязательства должником.

Собственно, проверка платежеспособности должника лежит на цессионарии, который по общему правилу принимает на себя риск неполучения платежа. Если обязательство не исполняется должником вследствие его неисправности (т.е. при отсутствии юридических возражений, обессиливающих требование кредитора), нет недействительности права, соответственно по общему правилу нет и ответственности цедента. В некоторых судебных решениях достаточно четко прослеживается такой подход.

Так, коммерческий банк (цедент) заключил с акционерным обществом (цессионарий) соглашение об уступке права требования. По условиям соглашения цедент передает, а цессионарий принимает право требования от должника исполнения обязательств по пластиковой карточке. За уступленное право цессионарий обязуется уплатить определенную сумму в течение 30 дней с момента подписания соглашения.

Цессионарий обратился с иском о признании сделки уступки права требования притворной сделкой, поскольку единственной возможностью реализации приобретенного права было включение требования в реестр требований, предъявленных должнику в процессе несостоятельности.

Отказывая в удовлетворении требования, суд указал, что сам истец не отрицает передачи ему действительного права. Что же касается реализации этого права, т.е. исполнения его должником, тем способом, на который указал истец (включение в реестр требований), то он не противоречит закону и не исключает исполнения <*>.

--------------------------------

<*> См.: Постановление ФАС Северо-Западного округа от 10.04.2001 N А05-8443/00-324-23.

В другом случае цессионарий обращался в арбитражный суд с иском к цеденту о признании недействительным договора об уступке требования как заключенного под влиянием заблуждения (ст. 178 ГК РФ).

В качестве основания для признания упомянутой сделки недействительной истец указал на то, что ответчик при ее заключении не сообщил истцу сведения, имеющие существенное значение для предмета уступки требования, а именно сведения о банкротстве должника на дату совершения спорной сделки.

Как указывал заявитель, при наличии таких сведений договор цессии не был бы им заключен, поскольку целью его заключения являлось получение от должника реального исполнения обязательств, а факт несостоятельности должника исключает такое исполнение.

Отказывая в удовлетворении иска, суд первой инстанции исходил из следующих оснований. Во-первых, отсутствие факта сообщения ответчиком сведений о банкротстве должника не может рассматриваться как заблуждение истца. Упомянутые сведения были опубликованы в Вестнике ВАС РФ, т.е. могли быть известны любому лицу. При таких обстоятельствах необходимость дополнительного извещения истца о банкротстве должника у ответчика отсутствовала.

Приведенный довод кассационная инстанция нашла правомерным, основанным на имеющихся в деле доказательствах.

Во-вторых, суд первой инстанции не счел факт несостоятельности должника относящимся к предмету цессии и обязательным условием этого договора. Возможность должника исполнить обязательство является, по мнению суда, лишь качеством самого должника и не относится к условиям сделки по передаче права (требования).

Кассационная инстанция посчитала последний вывод ошибочным, указав, что совершение сделки под влиянием заблуждения означает, что такая сделка неправильно выражает сложившуюся волю ее участника и приводит к иному результату, нежели тот, который участник имел в виду. Для договора цессии такое заблуждение касается качества должника по уступленному обязательству.

Позиция кассационной инстанции представляется весьма дискуссионной. По смыслу ст. 390 ГК РФ риск неплатежеспособности должника лежит на цессионарии, и, следовательно, именно он обязан выяснять обстоятельства, связанные со способностью должника исполнить обязательства. Занятая кассационной инстанцией позиция, по существу, означает переложение риска неплатежеспособности должника на цедента, что противоречит рассматриваемым положениям закона. Кроме того, предметом цессии является право требования, и его "качество" определяется тем, действительно ли оно. Неисполнительность должника и его способность исполнить обязательство к собственно предмету цессии отношения не имеют.

В российской цивилистике право цессионария обратиться при неисправности должника к цеденту иногда характеризовалось как право регресса (право обратного хода). При этом признавалось, что если при уступке права по обязательству особым соглашением между цедентом и цессионарием последнему, в случае неисполнения обязательства со стороны должника, была предоставлена возможность обратиться за удовлетворением к цеденту, тогда по удовлетворении цессионария со стороны цедента юридические отношения между цедентом и должником восстанавливаются <*>. Восстановление в правах предлагалось отличать от передачи права цедентом уступкой от правопреемника, когда цедент "является в обязательстве как новое лицо, до того времени чуждое ему" <**>.

--------------------------------

<*> См.: Мейер Д.И. Русское гражданское право. Ч. 2. С. 120.

<**> Там же.

Применяя в отношении цедента, поручившегося за платежеспособность должника, нормы о договоре поручительства, мы должны признать, что цедент приобретает права в отношении должника после удовлетворения требования цессионария. Вряд ли при этом допустимо говорить, что он восстанавливается в своих правах к должнику, поскольку нормы о поручительстве говорят о производности прав поручителя, исполнившего обязательство за должника, от прав первоначального кредитора <*>.

--------------------------------

<*> В литературе основания прав поручителя, исполнившего обязательство за должника, к должнику определяются различно. См., напр.: Белов В.А. Поручительство. Опыт теоретической конструкции и обобщения арбитражной практики. М., 1998. С. 60 - 64.

12.4. Гарантии <*> цедента в Конвенции об уступке