1-ое философское письмо Чаадаева
.docxПервое письмо[править | править код]
1))) Цель религии и смысл всякого существования Чаадаев полагает в установлении на Земле «царства Божьего» или «совершенного строя». Затем он переходит к рассмотрению «нашей своеобразной цивилизации», которая, раскинувшись от Германии до Китая (от Одера до Берингова пролива), не принадлежит ни Востоку, ни Западу и только начинает приоткрывать истины, давно уже известные другим народам. Окидывая взглядом историю России, Чаадаев обнаруживает в ней «мрачное и тусклое существование», где нет внутреннего развития. Эти мысли приводят его к размышлению о народах, которые представляют собой «нравственные существа». Как и прочие существа, они имеют внутреннее строение: инертные массы («косные громады») и мыслители (друиды). При этом народы Запада (англичане, кельты, германцы, греки, римляне, скандинавы) образуют Европу, суть которой в идеях долга, справедливости, права и порядка. Чаадаев — противник идеи множественности цивилизаций, ибо неевропейские формы быта он рассматривает как «нелепые отступления». Благоденствие Европы является следствием обретения ею истины.
Смысл же России Чаадаев видит в следующем:
Мы жили и сейчас ещё живем для того, чтобы преподать какой-то великий урок отдаленным потомкам
2))) Первое «Философическое письмо» Чаадаева появилось в журнале «Телескоп» в 1836 году. Всех писем должно было быть 5-6, но не все они смогли быть напечатаны, и большинство из них осталось в рукописи. В первом письме он говорит о необходимости религии, как главного культурного фактора.
Будучи крайним западником, Чаадаев преклонялся перед культурой Запада и, в основе этой культуры, подобно многим мыслителям Западной Европы, видел католицизм. Этот интерес к культурной роли католической религии был одним из результатов эпохи французской реставрации (после революции 1789-1794) и романтизма, с его идеализацией Средних веков. Ряд духовных и светских писателей стали доказывать, что западноевропейская культура всем обязана католицизму. Ламенне, де Местр, Шатобриан («Гений христианства»), Мишо – вот, главные деятели французской литературы, превозносившие католицизм. Усиление влияния католицизма в Европе выразилось, между прочим, в энергичной деятельности иезуитов, которые и в России сумели окатоличить многих аристократов (Свечина, кн. Зинаида Волконская, Гагарин, Шувалов, Голицын). Великую культурную роль католичества превозносили даже некоторые протестанты – так, философ Шеллинг явился его идейным поклонником. Чаадаев был лично знаком с де Местром и Шеллингом. Все это заставило его пессимистически отнестись к русской истории.
Причины русской «отсталости» Чаадаев увидал в том, что мы никогда не шли вместе с другими народами. Мы не принадлежим, говорит он, ни к одному из великих семейств человечества, ни к Западу, ни к Востоку, не имеем преданий ни того, ни другого. Мы существуем, как бы вне времени, и всемирное образование человеческого рода не коснулось нас... То, что у других народов давно вошло в жизнь, для нас до сих пор есть только умствование, теория... Обращаясь к русскому прошлому, Чаадаев не увидел там ни одного момента сильной, страстной деятельности, когда создаются лучшие воспоминания поэзии и плодотворные идеи. В самом начале, говорит он, у нас было дикое варварство, потом грубое суеверие, затем жестокое, унизительное владычество завоевателей, владычество, следы которого в нашем образе жизни не изгладились совсем и доныне. Вот горестная история нашей юности.
«Существование темное, бесцветное, без силы, без энергии» – вот, что усмотрел Чаадаев в прошлом России... «Нет в памяти чарующих воспоминаний, нет сильных наставительных примеров в народных преданиях». В результате, какое-то вялое, равнодушное существование при полном отсутствии идей долга, закона, правды и порядка... «Отшельники в мире, мы ничего ему не дали, ничего не взяли у него, не приобщили ни одной идеи к массе идей человечества; ничем не содействовали совершенствованию человеческого разумения и исказили все, что сообщило нам это совершенствование». Мы остались в стороне от эпохи Возрождения, крестовые походы не сдвинули нас с места. Русское христианство, вследствие его культурной «инертности», он ставил на одну доску с «абиссинским».
«Философическое письмо» Чаадаева заключается указанием, что мы должны торопиться с приобщением себя к культурному миру Западной Европы. В следующих письмах он в апофеозе представляет католичество и папу, мечтает о единении всех народов под покровом католической церкви... Тогда, писал он, начнется мирное развитие общечеловеческой культуры. Для этого протестантам надо вернуться в лоно католичества, а нам отказаться от православия. Чаадаев договорился до того, что предложил отказаться от русского языка ради французского. «Чем больше мы будем стараться амальгамироваться с Европой, тем будет для нас лучше», – заявляет он.
3)))) Во время своего путешествия по Европе Чаадаев познакомился с немецкой классической философией, в лице Шеллинга, которая оказала на него сильнейшее влияние. Свои мысли Пётр Яковлевич оформляет в виде писем знакомым, и в случайных записках. А в период 1828-1831 гг. он создает свое важнейшее произведение – «Философические письма» на французском языке. «Раньше предполагали, что письма были написаны некоей г-же Пановой, теперь доказано, что она вовсе не была адресатом. Чаадаев просто избрал эпистолярную форму для изложения своих взглядов, - что было тогда довольно обычно»[1]. Благодаря выбору эпистолярного жанра, теория Чаадаева приобретает вид пламенного обращения к собеседнику, его письма непосредственны и эмоциональны. В первом письме Чаадаев рассматривает место России по отношению к всеобщему историческому процессу. По его мысли, каждый народ имеет собственную миссию, и призван воплощать в жизнь божественный замысел. Но в России, по мнению Чаадаева, не было периода великих свершений. Вся история России это беспрерывный застой. «Говоря о России, постоянно воображают, будто говорят о таком государстве, как и другие; на самом деле это совсем не так. Россия — целый особый мир, покорный воле, произволению, фантазии одного человека. Именуется ли он Петром или Иваном, не в том дело: во всех случаях одинаково это — олицетворение произвола»[2]. Также Чаадаев полагает, что Россия ошиблась, выбрав Православие. Гораздо предпочтительней, в его глазах, выглядит католицизм. Это письмо было опубликовано в 1836 году в журнале «Телескоп». Как указывает Чернышевский, в печать письмо попало практически случайно. Станкевич прочел «Письма», и сумел заинтересовать ими Белинского – тогда главного редактора «Телескопа». Общество письмо потрясло. «На первый план выдвигают его оценку России в ее прошлом. Это, конечно, самое известное и, может быть, наиболее яркое и острое из всего, что писал Чаадаев, но его взгляд на Россию совсем не стоит в центре его учения, а, наоборот, является логическим выводом из общих его идей в философии христианства»[3]. У власти письмо вызвало резкое недовольство, из-за выраженного в нем негодования по поводу духовного застоя, препятствующего исполнению предначертанной свыше исторической миссии. Журнал «Телескоп», за эту публикацию, был закрыт, цензор уволен, а Чаадаев, по приказу царя, объявлен сумасшедшим. Последующие письма были посвящены общим философским проблемам. Второе – необходимости устроить быт в соответствии с душевными устремлениями. Третье – утверждает мысль, что полное лишение свободы есть высшая ступень человеческого совершенства. Четвертое – доказывает, что числа и меры конечны, поэтому Создателя невозможно понять человеческим разумом. Шестое, седьмое и восьмое опять возвращаются к вопросам истории. Но в печать эти письма не вышли. Чаадаев называл себя религиозным философом. Он признавал наличие Высшего Разума, что дает о себе знать через «провидение». Он был уверен, что основная цель христианства – создать справедливое общество (которое уже создается на Западе). Он писал, что россияне не относятся ни к Востоку, ни к Западу. Россияне – особенный народ. В письме к А.И.Тургеневу Чаадаев писал: «Россия призвана к необъятному умственному делу: ее задача дать в свое время разрешение всем вопросам, возбуждающим споры в Европе». Вокруг единственного опубликованного, первого, письма возникли разногласия. Немыслимый ажиотаж, громкие дискуссии вели все мыслящие круги общества. «Это был выстрел, раздавшийся в темную ночь; тонуло ли что и возвещало свою гибель, был ли это сигнал, зов на помощь, весть об утре или о том, что его не будет, - все равно, надобно было проснуться»[4]. Общество разделилось на два лагеря: поддерживающие его идеи Западники и оппонирующие Славянофилы. В ответ на обвинение в недостатке патриотизма Чаадаев написал, можно сказать, оправдание: «Апология сумасшедшего». Здесь Чаадаев пояснял особенности своего патриотизма. Он был уверен, что Россия должна быть «совестным судом» человеческого духа и общества. Но статья осталась неопубликованной при жизни мыслителя. Первое «Философическое письмо» так и осталось единственным опубликованным при жизни произведением Чаадаева. Остальные работы философа стали доступными широкому кругу читателей лишь спустя много лет после смерти автора.
Последующие письма[править | править код]
Во втором письме Чаадаев подвергает критике православие за то, что оно, в отличие от западного христианства, не способствовало освобождению низших слоев населения от рабской зависимости, а, напротив, закрепило крепостничество во времена Годунова и Шуйского. Он призывает к осмысленному существованию, но критикует монашеский аскетизм за «безразличие к жизненным благам».
В третьем письме Чаадаев размышляет над соотношением веры и разума. С одной стороны, вера без разума — это мечтательная прихоть воображения, но разум без веры также существовать не может, ибо «нет иного разума, кроме разума подчиненного». И подчинение это состоит в служении благу и прогрессу, который состоит в осуществлении «нравственного закона».
В четвёртом письме он пишет о двух силах природы — тяготении и «вержении» (начальный толчок, противоположная тяготению сила). Таким образом, Чаадаев пытается преодолеть натурфилософию Ньютона, сделав акцент на движении. Также он использует понятия «объективной реальности» и «мироздания». Образ Божий в человеке, по его мнению, заключен в свободе.
В пятом письме Чаадаев противопоставляет сознание и материю, полагая, что они имеют не только индивидуальные, но и мировые формы. Так «мировое сознание» есть не что иное как мир идей, которые живут в памяти человечества.
В шестом письме он намечает «философию истории». Чаадаев считал, что история человечества должна включать имена таких деятелей как Моисей и Давид. Первый «указал людям истинного Бога», а второй явил «образ возвышенного героизма». Далее Чаадаев возвышает Эпикура, а Аристотеля именует «ангелом тьмы». Цель истории — не «космополитическое будущее», данная идея Чаадаевым активно критикуется. Космополитизм философ называет «химерой». Цель истории — восхождение к Царству Божьему. Реформацию он называет «прискорбным событием», разъединившим единую христианскую Европу.
В седьмой главе Чаадаев лестно высказывается об исламе и Мухаммеде, признавая их заслугу в искоренении многобожия и консолидации Европы. Он использует термин «арабская цивилизация»
В восьмом письме он говорит о цели и смысле истории как о «великом апокалиптическом синтезе», когда на земле установится «нравственный закон» в рамках единого планетарного общества.