Лицо тоталитаризма

считать не только альтернативной его, но и моей соб­ ственной мысли идею о том, что не существует ни истины, ни достойной цели, которые способны оправдать подавле­ ние национальной независимости народа, муки людей, массовые убийства, более того, истина в том, что жизнь и национальная независимость народа есть наивысшая ценность.

Формирование моих взглядов в направлении нового, недогматизированного, неидеалистического, экзистен­ циального гуманизма прошло, впрочем, долгий, не сов­ сем обычный путь, ибо основывалось не на религиозных, но преимущественно, если не единственно, на общегума­ нистических принципах. Говоря «общегуманистические принципы», я имею в виду принципы, базирующиеся на неустанном анализе условий человеческой жизни и непос­ редственной реакции на жизненные потребности челове­ ка. Готов предположить, что мы являемся очевидцами сумерек гуманизма, исходящего из догматических, теоре­ тических гипотез о человеке. И прежде всего это относит­ ся к коммунистическому гуманизму, который никогда не имел удобоваримого обоснования, да и не мог иметь, не­ смотря на непомерную любовь коммунистов к абстрактно­ му «человеку будущего», и одновременно демонстрировал полное пренебрежение элементарными правами конкретно­ го живого человека. А говоря «экзистенциальный гума­ низм», я вовсе не имею в виду современную философию экзистенциализма К. Ясперса и Ж. П. Сартра, но лишь указываю на рудиментарное, целостное человеческое су­ ществование как единственное мерило какой бы то ни было современной гуманистической теории или политической де­ ятельности, направленной на демократизацию общества.

В 1961 году, сразу после выхода на свободу, работая над планом «Несовершенного общества», я записал в блокнот мысль об условном ненасилии», как о форме перехода от коммунистического режима к демократиче­ скому обществу. Этот блокнот у меня конфисковали во время ареста, в начале апреля 1962 года. Следователю попалось на глаза это выражение, и он спросил меня, что оно означает. Я ответил неопределенно, что оно, мол, значит именно то, о чем говорит. Но, отвечая, я уже понял, что сознательно скрываю истинный смысл этих слов: а именно что применение в борьбе против коммунизма насильственных, революционных средств оправдано лишь в той мере, в которой сами коммунисты прибегнут к наси­

лию в борьбе с демократически настроенными социали­ стами и свободомыслящими людьми и будут отстаивать свою диктатуру. Но у следователя, по-видимому, были иные цели, намеченные кем-то свыше, и он вполне удо­ влетворился моим неопределенным, растерянным ответом.

А меня обожгло сознание собственной, пусть даже минутной слабости. Ведь до сих пор я всегда открыто выражал свои взгляды, чем в значительной мере можно объяснить последовательность моих поступков, раздра­ жение властей предержащих и определенные симпатии ко мне интеллигенции и рабочего класса. Этот эпизод следствия хотя и никак не отразился в дальнейшем на моих взглядах, однако стал переломным, ибо с очевид­ ностью показал, что именно по этому вопрос/ я должен иметь ясную, гласно заявленную позицию.

Теперь я совершенно определенно утверждаю, что я против каких бы то ни было революционных мер и против всякого применения силы в борьбе с коммунизмом. Путь реформ как единственно возможный способ борьбы с коммунизмом — вот суть моего отношения к проблеме выхода из тупика. Причем этот принцип^ должен быть распространен как на отношения между коммунистиче­ скими государствами, так и на отношения между различ­ ными коммунистическими партиями. Разумеется, любое коммунистическое государство имеет право защищать свой суверенитет, если потребуется, то и с оружием в руках, в случае посягательства на него других стран, по­ скольку долг и raison d'etre любого государства — обеспечение своему народу возможности жить самостоя­ тельной* жизнью.

Моя позиция в этом вопросе исходит из моей концеп­ ции коммунизма как революционной переходной фазы между, с одной стороны, неиндустриальным обществом и индустриальным, постиндустриальным обществом — с другой. Несмотря на то что в руках коммунистов находи­ лось все народное богатство, которым они могли распо­ ряжаться как своей собственностью, попирая своих согра­ ждан как низшую расу, из них не получилось класса индивидуальных или коллективных собственников.

Основная форма реальной коммунистической собст­ венности — это власть, она не может существовать где-то в стороне от остальных форм общественной жизни или даже вопреки им. Более того, в современных коммунисти­ ческих режимах вопреки коммунистам развиваются новые

формы собственности, разрушающие их идеологические клише и бюрократические колодки. Мощный и непобеди­ мый как рабочее движение в период революционного захвата власти, а позднее как система подавления наро­ дов, коммунизм оказывается несостоятельным в условиях нормально налаженных, свободных человеческих отноше­ ний. Накладывая запрет на чуждые себе идеи, разрушая какие бы то ни было формы общественной жизни, кроме собственных, коммунизм подспудно истощал и самого себя, ибо ни одна человеческая общность не способна долгое время выносить насилие над человеческой приро­ дой, за исключением экстремальных обстоятельств, трак­ туемых (в случае с коммунизмом) как жизненная, как историческая необходимость. Будучи не более чем фор­ мой власти, причем власти особого рода (призванной исторически сложившимися обстоятельствами-ради осу­ ществления индустриализации), исполнивший свою роль коммунизм теряет силы, становится лишним. Социальные группы и новые идеи, появляющиеся в созданном им обществе, да и внутри самой компартии, могут более или менее длительное время оставаться коммунистическими по названию, но не по сути, ибо перестают быть таковыми тогда и в той мере, когда и насколько обретают терпи­ мость по отношению к инакомыслию. Коммунизм про­ игрывает историческую битву, вопреки претензиям на по­ знание законов истории или, скорее, именно благодаря вере в свою научность.

Однако это вовсе не значит, что коммунизм рухнет сам по себе, и менее всего — что коммунистические лидеры мечтают расстаться с властью, передав ее, скажем, даже одному из более демократически настроенных собратьев, выпорхнувшему из одного с ними гнезда. Формы создан­ ной человеком общественной жизни рушатся не потому, что их подталкивают некие вновь нарождающиеся в об­ ществе силы. Не понимаю, почему коммунизм должен стать исключением. Новые силы возникают в недрах инду­ стриального общества, поначалу это силы, выдвигаемые самим коммунизмом, лучшей его частью, не утратившей чувства ответственности и долга перед страной; затем — не всегда хорошо организованная, но более самостоя­ тельно мыслящая и убежденная в своей правоте груп­ па людей. Вспомним дискуссионный клуб «Петефи» (Венгрия, 1956 г.) или Чехословацкий Союз литераторов (1968 г.), которые постепенно отвоевывали все более и

более высокий уровень свободы в выражении своих взгля­ дов и поступках; тем самым интеллигенция выполняла функцию пускового механизма лавины возмущения всей угнетенной нации. Похоже, что революционные организа­ ции классического типа (глубоко законспирированные, с обязательной по-военному дисциплиной и идеологически монолитные) сегодня не нужны; бесплодие догматизма, неповоротливость идеологической машины и монополия власти неизбежно ведут к противопоставлению коммуни­ стов всем слоям общества — всей нации, а следовательно, к возникновению новых идей и движений как в рамках самого коммунизма, так и вне его. Казалось бы, все ясно: переход от коммунизма к некоему новому, идеальному обществу невозможен, ибо для этого необходимо наличие соответствующей идеальной, охватывающей все сферы жизни идеологии; остается одно, сообразуясь с реальны­ ми условиями данного конкретного общества, — освобо­ диться от власти группы людей, монопольно управляю­ щих государственными структурами, хозяйством и идео­ логией страны. Ведь дело не в том, что больно общество в целом или исчерпали себя основные формы отношений собственности, завоеванные коммунистической револю­ цией и утвердившиеся при коммунистических режимах, дело в том, что прогнила сама коммунистическая доктри­ на и основанная на ней форма власти. Лишение коммуни­ стов власти, то есть упразднение коммунистической мо­ нополии в политике и экономике, означает конец латент­ ной гражданской войны, которую коммунисты постоянно провоцируют самим существованием своей догматиче­ ской идеологии и привилегиями.

В борьбе с коммунистической олигархией и номенкла­ турой (ибо, по сути, речь идет именно о них, а не об идее социализма, которой они прикрываются) можно избежать и революции, и тем более гражданской войны; следует использовать иные средства — митинги, демонстрации, забастовки, марши протеста, но более всего здесь необхо­ димы гласная смелая критика режима и терпение. Таков накопленный до сих пор исторический опыт. То, что на Западе принято называть революцией, а на Востоке назы­ вается контрреволюцией, например национальноосвободительное восстание венгерского народа, было ре­ акцией на интервенцию Советской Армии, а правительст­ во Ракоши и связанная с ним система власти были низ­ вергнуты до этого без всякой вооруженной борьбы. К по-

добным выводам приводят и сегодняшние события в Чехословакии. Хотя нормальные демократические формы общественной жизни кем-то могут восприниматься как революционные, а их результаты — как подлинная рево­ люция. Готов согласиться, что в отдельных случаях это и есть одна из форм революции нашего времени. Револю­ цией, в классическом смысле слова, такой, как революция 1830 года во Франции, разрушившая социальные отноше­ ния, отношения собственности, вызвавшая перемену фор­ мы власти, они, разумеется, не являются. Современному коммунистическому обществу нужна не революция, а эко­ номические реформы и демократизация. А тот факт, что коммунистические доктринеры и олигархи считают по­ добные перевороты не только контрреволюцией, но и концом света, никого не должен ни удивлять, ни пугать — иначе и не могут думать люди, которые годами привыкли жить так, будто мир в самом деле принадлежит им. Неда­ вно я встретился с одним старым революционером, кото­ рый после конфликта 1948 года СССР — Югославия лет десять провел в югославских тюрьмах и лагерях как сто­ ронник Сталина и просоветского интернационализма. Я спросил его, как он оценивает сегодняшнюю ситуацию. «Очень плохо! — ответил он. — Мне иногда кажется, что согласно какому-то диалектическому закону распадается и исчезает сама материя». Я возразил, дескать, мир остал­ ся на прежнем месте, люди такие, какими они были всег­ да, это рушатся и исчезают твои представления о них...

Такова сегодняшняя коммунистическая действитель­ ность и перспективы ее трансформации, таковы пути вы­ хода общества из этого тупика. Формы насилия более или менее одинаковы во всех коммунистических странах, при­ шли ли они к коммунизму через революцию или в ре­ зультате действий Советской Армии. Таков общий вывод, который в своем общем виде неприменим ни к одной из конкретных коммунистических стран. (

Наибольшие сомнения в реформистском направлении развития вызывает у меня Советский Союз, во-первых, изза слабости демократических тенденций; во-вторых, из-за подавления народов русской партийной бюрократией; и в-третьих, из-за той роли, которую это — каким бы оно ни было — великое государство играет во взаимоотношениях с другими сверхдержавами. Тем не менее я думаю, что и народы Советского Союза, а особенно русский народ, обретут наконец основные человеческие и национальные

права, избежав кровопролития, тем более что мирный путь есть единственная гарантия защиты от появления очередных «идеальных» теорий построения общества, от свободолюбивой диктатуры; единственная возможность занять равноправное, заслуженное место среди других народов и государств. Несмотря на самую жестокую, изо­ щренную систему подавления инакомыслия в Советском Союзе, там появляются и уже заявляют о себе новые общественные силы, прежде всего в интеллигентской пи­ сательской среде, сходные с теми, которые существуют в восточноевропейских странах. Характерно эмоциональное высказывание русского поэта А. Вознесенского: «Если се­ годня в России и есть что-то новое, что действительно рождено новым обществом, — это спрос на поэзию как новое сырье. Поэтов в России почитали всегда, но ничего подобного здесь никогда не было». Этот «спрос» есть выражение выросших духовных потребностей народа, и удовлетворить его в условиях закрытого общества, где подавляется любое инакомыслие, под силу только писа­ телям, художникам, мыслителям. Ибо они всегда были провозвестниками нового: а в условиях коммунистических режимов новым, в частности, является то, что любой ина­ комыслящий может здесь стать писателем, равно как поэт вынужден быть мыслителем. Если среди русского народа и других народов Советского Союза сегодня еще недоста­ точно развито движение за демократизацию общества, то этого никак не скажешь об интеллигенции.

В разные периоды история выбирает для своего вопло­ щения разные народы, и если уж она когда-то избрала для себя Россию, вряд ли она и теперь минует Советский Союз как «родину» коммунизма. А любая перемена в этой стране вызовет изменения как в европейском, так и во всем западном коммунистическом движении, существен­ но изменит взаимоотношения стран Европы и мира. Но это дело прежде всего русских и советских правозащитни­ ков. Что касается меня, то я надеюсь на перемены, кото­ рые рано или поздно должны произойти в моей стране. Существует пословица, которую как-то использовал Го­ мулка: «С волками жить — по-волчьи выть». Пусть воет он, я не стану, хотя было время — и выл, и зубы показывал. Однако я убедился, что этим не помочь делу, в которое мы так верили. Нет такой цели, пусть даже самой идеальной, прийти к которой возможно посредством насилия. Идеальной и осуществимой целью способны стать только

средства, то есть форма управления людьми, способ со­ здания в обществе человеческих условий жизни.

Те, кто сегодня внутри коммунизма борется за свобо­ ду, за упразднение монопольной власти партийной оли­ гархии, должны верить в свои идеи, в свое общественное предназначение, в свои возможности не меньше, если не больше, чем верили когда-то коммунисты, завоевывая власть. И хотя у них разные взгляды, разное общественное положение, ради достижения непосредственных, ближай­ ших целей они должны объединиться, прибегнув к опти­ мальным средствам. Меня ^югут упрекнуть в прекрасно­ душии, могут назвать мои рассуждения фантазиями на тему свободы или антиутопической утопией. Пусть так! Но на другой день после победы победители утратят свое единство, появятся новые цели, новые средства (иные средства-цели), которые не бывают одинаковыми для всех. Ведь жизнь есть жизнь, и любое однообразие ей чуждо, а необходимое условие любой свободы — отсутст­ вие единообразия.

Без веры нельзя сдвинуть с места даже соломинку, тем более гору. Идеалы умирают, чтобы на их месте возникли новые, разумеется, куда «более прекрасные» и «абсолютно осуществимые» — таков вечный удел человека, его добрый или злой рок. Кто не верует, кто не готов жертвовать во имя веры, не заслуживает ничего.

И хотя Сизиф всегда был и останется олицетворением усилий рода человеческого сделать жизнь лучше, всегда были и будут Прометеи, избирающие бунт, ибо таков обусловленный высшими силами порядок вещей...

СОДЕРЖАНИЕ

Джилас М.

Д40 Лицо тоталитаризма. — Пер. с сербо-хор­ ватского. — М.: Изд-во «Новости», 1992. — 544 с. ил.

В книге, включающей три наиболее известные работы М. Джиласа, дается характеристика социально-политической, экономической и идеологической сторон жизни общества, которое было построено в СССР и странах Восточной Европы, анализируется «новый класс)», который, по мнению автора, сложился за эти годы, освещаются трудности в советско-югославских отношениях в годы второй мировой войны и послевоенные годы.

Ми л о ва н Д ж илас

ЛИ Ц О Т О Т А Л И Т А Р И З М А

Заведующий редакцией А. В. Проскурин

Редактор М. В. Егорова Младшие редакторы Н. В. Потатуева, А. В. Зусман

Художник Э. К. Реоли

Художественный редактор С. М. Уездин Фоторедактор В. Черепина Технический редактор Н. М. Ладик

Корректор Е. В. Клокова Технолог В. Ф. Егорова

ИБ 1G448

Сдано в набор 15.08.91. Подписано в печать 16.12.91. Формат издания 84 х 108/32. Бумага офсетная 70 г/м 2

Гарнитура Универе. Печать офсет. Уел. печ. л. 28,98. Уч^изд. л. 30,59. Тираж 50.000 экз. Заказ № 428. Изд. № 8813. Цена A ^r/Jpb p ^.,

Издательство «Новости» 107082, Москва. Б. Почтовая ул.. 7

Типография Издательства «Новости» 107005, Москва, ул. Ф. Энгельса, 46.