Художественный мир И.А. Бунина (110

тые горы», «Белая лошадь»). Рассказы «Антоновские яблоки» (1901), «Мелитон» (1901) и «Сосны» (1901), сделавшие молодого писателя широко известным, как бы аккумулируют эти темы, но при этом обретают принципиально новое художественное качество.

Рассказ «Антоновские яблоки» (1901), ставший визитной карточкой И.А. Бунина, впервые показал начинающего писателя как «лучшего стилиста современности» (М. Горький). М. Горький писал, что «здесь Бунин как молодой бог спел», а П. Боборыкин точно определил основную особенность Бунина, заявившего дворянскую тему в прозе начала ХХ века: «Бунин – дворянское дитя в самом культурном смысле этого слова». Мир русского дворянства изображен писателем сквозь призму воспоминания, способствующего поэтизации жизни и быта дворянской усадьбы как значимого культурного феномена. В «Антоновских яблоках» впервые в прозе заявлена память как главная категория художественного мира И.А. Бунина. В свою очередь ослабление событийно-фабульного начала привело к лиризации прозаического повествования, усилению роли субъективно-авторского фактора.

Самым частотным пейзажным знаком во многих стихотворениях и рассказах Бунина становится сад. «Сад, яблоня, цветы, небо – все это самая настоящая, вечная и благоуханная красота… Сад, цветы, деревья можно воспринимать, чувственно ощущать. Все это может и мыслиться, эмоционально восприниматься» (А.Ф. Лосев). Однако Бунин очень редко описывает цветущий сад, более соответствующий человеческим представлениям о рае. Поэт изображает, как правило, сад ранней весной или поздней осенью, но, в отличие от классической традиции, осенний и весенний сад у Бунина – это чаще всего «пустой», «голый» сад. Образ осеннего/весеннего сада в творчестве Бунина-поэта и писателя многомерен. Сад – это непременный и самый поэтический атрибут дворянской усадебной жизни («Антоновские яблоки», 1901 и многие стихи), и вполне конкретный «сад осенний за сараем», дающий ощущение того, что «счастье всюду» («Вечер», 1909), и «чертог» («В пустом, сквозном чертоге сада», 1917), уже по самому определению рождающий ассоциации с раем.

Вместе с тем сама осень в творческом сознании Бунина и вполне узнаваемая в своей природной конкретике пора «листопада», но и «мир в грусти и мечте, / Мир в думах о прошедшем, об утратах…». Образ осеннего (весеннего) сада, представляющий «мир в грусти», становится в творческом сознании Бунина символом «потерянного рая» (так он позже назовет стихотворение 1919 года). Слово «рай» (Эдем) часто переводится как «сад», «парк», «сад жизни». Но это тот «потерянный рай», в котором человек творчески «мечтает о прошедшем» – этот устойчивый оксюморон в творчестве Бунина потому и лишается своего лексического противительного значения, что символизирует мечты о «потерянном рае» и возможность его «возвраще-

11

ния» силой творческого воображения и памяти. Сад – наиболее частотный топос, символизирующий творческое состояние лирического героя.

В раннем периоде творчества особое место занимает рассказ «Сосны» (1901), вызвавший восхищение А.П. Чехова, отметившего принципиальную художественную новизну повествования. В этом рассказе представлена своего рода идеальная модель жизни человека, осознающего себя частью Божьего миропорядка. Жизни Митрофана поражает своей простотой, будничностью, кажущейся «ненужностью». Вместе с тем его смерть воспринимается автором-повествователем как особенно значимое событие, рождающее желание постигнуть «то неуловимое, что знает один Бог, – тайну ненужности и в то же время значительности всего земного». Особое духовное измерение творчеству Бунина придает осознание писателем посто-

янного присутствия в мире тайны как онтологической характеристики Божественного миропорядка. Такая тайна не может быть раскрыта, но она требует сопричастности и соучастия познающего субъекта. Это не загадка, кото-рую можно разгадать, а именно тайна, которая есть «не количество, а качество, не сумма и сложность, а целостность и простота. В тайну невозможно проникнуть, ею можно проникнуться, и это уже проблема не ученая, а духовная. В сущности любая простая истина заключает в себе тайну» (Вал. Непомнящий).

Практическое занятие

«Тайна ненужности и значительности всего земного». Проблематика и поэтика рассказа И. Бунина «Сосны» (1901)

Вопросы и задания

1.Доказать на основе текстуального анализа текста рассказа принципиальную художественную новизну бунинского повествования, точно обозначенную А. П. Чеховым: "Сосны" – это очень ново, очень свежо и очень хорошо, только слишком компактно, вроде сгущенного бульона». Эпитеты, метафоры, сравнения и другие тропы в рассказе.

2.Какие две «реальности» заявлены в сюжете рассказа? Каковы формы их взаимодействия?

3.Особенности повествования в рассказе. Лирическое и эпичес-кое начала. Автор-повествователь и персонажи.

4.Тема жизни и смерти в рассказе и ее отражение в сюжете и композиции. Почему Митрофан называет себя «батраком у жизни»?

5.Символический смысл названия рассказа. Особенности бунинского миропонимания.

12

Тема 3

Религиозно-философская проблематика в прозе И.А. Бунина

1900–1910-х годов

Лекционный материал

В1910-е годы в творчестве Бунина усиливается заметная еще в ран-

нем периоде религиозно-философская тематика. После первой русской революции 1905–1907 годов его, как и многих писателей и поэтов той эпохи, интересовали «вопросы религиозные, исторические, философские, нравственные». Писатель ставит эти вопросы и предлагает их решение в вошедших во все хрестоматии мира «Господине из Сан-Франциско» и «Братьях», в рассказах «Легкое дыхание», «Сны Чанга», «Чаша жизни», «Петлистые уши» и других. Метафизические проблемы смерти и бессмертия, смысла человеческого существования, любви и эроса, природы и цивилизации, глубинных метаморфоз души человека ХХ века – таков круг вопросов, поставленных писателем в этих рассказах.

В1907–1911 годах Бунин много путешествовал по странам Востока: он не однажды посещает Константинополь, Иерусалим, земли Палестины и древней Иудеи, а в 1911 году отправляется на Цейлон. В начале ХХ века русская культура открыла для себя «Восток» как сложное и объемное понятие, включающее разные географические, исторические, религиозные, эстетические «координаты», и вместе с тем «Восток» являл собой вполне определенную целостность и в этом отношении противопоставлялся «Западу».

Врусской философской традиции «Восток» в эти годы становится поводом для осмысления провиденциальной, исторической, национальной миссии России как евроазиатской страны и одним из истоков формирования русской идеи. Перед Буниным, по крайней мере в 1900–1910 годы, не стоял знаменитый вопрос, прозвучавший в стихотворении Вл. Соловьева «Ex oriente lux» (1890): «О Русь! В предвиденье высоком / Ты мыслью гордой занята; / Каким ты хочешь быть Востоком: / Востоком Ксеркса иль Христа?» Именно благодаря этой идее В.С. Соловьева в эпоху Серебряного века возобладала концепция «двух Востоков». Однако в этот период «Восток Христа» и «Восток Ксеркса» (у Бунина «Восток Будды») интересовали Бунина как две самоценные религиозно-философские и культурные традиции мирового развития. Оба «Востока» вели писателя и к «истокам дней», и ко всем «некрополям мира».

«Восток Христа» обретает художественные очертания в прозаическом цикле «Тень птицы» (1907–1911) и стихотворениях этих лет. Географическая реальность Святой Земли словно бы «узнается», «вспоминается» путешествующим писателем, потому что уже явилась предметом худо-

13

жественного освоения в Библии, цитаты, мотивы и образы которой столь часты в рассказах цикла. «Есть ли в мире другая земля, где бы сочеталось столько дорогих для человеческого сердца воспоминаний?» Отсюда подлинность окружающих автора-повествователя мест есть в то же время главный показатель их художественной и эстетической значимости, а точность в описании пути – необходимое условие поэтического отражения действительности. Истоком поэтического были сами Святые земли, сохранившие зримые географические, исторические и собственно сакральные «следы» земной жизни Христа, библейских пророков и ветхозаветных прародителей, древнейших народов и цивилизаций. Не случайно Бунин так часто подчеркивает подлинную древность всего, что видит вокруг: пустыни, где Христос искушался дьяволом, «красной почвы», из которой «создан Адам», священных рощ Эдема с «заоблачными ливанскими кедрами». Его путешествие стало «овеществлением Библии», по свидетельству его жены и спутницы В.Н. Муромцевой-Буниной.

Буддийский мир как экзотический Восток получает свое отражение в рассказах и стихах 1910–20-х годов, созданных в результате посещения Буниным Цейлона в 1911 году, среди которых «Братья», «Сны Чанга», «Ночь отречения», «Соотечественник», «Готами». Цейлон (Индия) вос-

принимается им, прежде всего, как «земля прародителей», райские места Адама и Евы, где с особенной тропической мощью отразилось столь свойственное Бунину ощущение постоянной и неизменной полноты бытия, искушающей силы жизни. В рассказе «Братья (1914) особенно значимыми становятся образы полдня и ночи, символизирующие власть бога жизнисмерти Мары, бога жажды существования. В «самый жар полдня» умирает старый рикша, и «особенно жаркой ночью» возвращается в вечный природный круговорот молодой рикша. Колониальный, а вместе с ним и собственно экзотический аспект рассказа «Братья» снимается у Бунина и самой идеей братства: он показывает не только «братьев, избивающих друг друга», как заявлено в эпиграфе, но и «братьев», единых в неосуществимости их человеческих притязаний, в их духовной несостоятельности. В этом отношении ни природность, ни цивилизованность не становятся для писателя критериями личности. Буддизм действительно привлекал Бунина как рели- гиозно-философская доктрина, в основе которой столь близкие его мировидению идеи о подчинении человека мощи земных желаний и страстей и возможности ее преодоления, о человеке как части природного, космического мира, цикличное представление о времени. Однако отношение к буддизму носит у Бунина характер скорее художнический, чем религиознофилософский. Это в полной мере проявилось в рассказе «Ночь», где с помощью буддийских понятий он обосновывает свою концепцию творческой Памяти, и в книге «Освобождение Толстого», в которой Лев Толстой как

14

творческая личность осмыслен на пересечении христианской и буддийской традиций.

Вместе с тем философские искания Бунин реализует и в русле русской темы – традиционного для русской классической и современной ему литературы изображения провинции, «уездного» как особой сферы проявления существования (бытия/быта), как своего рода проверки человека на его духовно-нравственную состоятельность, на сохранении «тайны ненужности/значительности» его жизни и смерти. Самым показательным в этом отношении стал рассказ с «говорящим» названием – «Чаша жизни».

Практическое занятие 1

Проблема личности в рассказе «Братья»: восточная и западная традиции

Вопросы и задания

1.Особенности композиции и повествования в рассказе. Чем различается повествовательная «техника» в 1 и 2 частях рассказа?

2.Экзотика и экзотизмы в рассказе. Особенности изображения тропической природы.

3.Колониальный дискурс и его приметы. Какова функция цитации и стилизации буддийских сутр в повествовании?

4.Хронотоп рассказа. Полдень и полночь в сюжете рассказа. Топосы реки и океана: их символика.

5.Различия и сходство в жизненных судьбах и поведении англичанина и рикши. Сравнить портретные характеристики.

6.Проблема личности в рассказе и способы ее художественного воплощения.

7.Восточная и русская темы в творчестве И.А. Бунина (найти общие мотивы в рассказах «Сосны» и «Братья»).

Практическое занятие 2

Метафизическая проблематика в рассказе «Чаша жизни»

Вопросы и задания

1.Метафизическая проблематика в рассказах 1909–1914 годов и ее отражение в «заголовочном комплексе».

2.Композиция рассказа «Чаша жизни» и ее метафизическое обоснование. Жизнь и смерть в сюжете произведения.

15

3.Дом, вокзал, храм, кладбище и другие значимые топосы рассказа.

4.Знаки времени в рассказе (месяцы, дни, числа, даты православного календаря).

5.Религиозные мотивы и символы в рассказе. Сюжетная роль юродивого Яши. Почему образ юродивого столь частотен в рассказах писателя этого периода («Иоанн Рыдалец», «Святые», «Я все молчу» и др.).

6.Почему «Чашу жизни» можно считать своеобразным итогом прозы этого периода творчества писателя?

Тема 4

«Из нас, как из древа: и дубина, и икона»: проблема национального характера в «крестьянской прозе»

И. Бунина 1910–1917 годов

Лекционный материал

Повесть «Деревня» (1909–1910) появилась в кульминационный период реформаторской деятельности П. А. Столыпина и споров о положении крестьянства. Однако не только социальный аспект «крестьянского вопроса», не решенного в России до сих пор, занимает автора повести. Сам И. Бунин писал: «Я не стремлюсь описывать деревню в ее пестрой и текущей повседневности. Меня занимает главным образом душа русского человека в глубоком смысле, изображение черт психики славянина». «Несчастный народ» или «дикий народ» – таковы вопрошания Бунина в повести «Деревня», то есть народ «дикий», потому что несчастный, и в таком случае виноваты со- циально-исторические обстоятельства его жизни, или, напротив, народ несчастен по причине своей дикости, и тогда причина его неизменно тяжелой участи кроется в неких устойчивых чертах национального характера.

В «Суходоле» (1911), написанном в год трагической гибели П.А. Столыпина, показаны те изживающие себя формы аристократизма «византийской выправки» (К.Н. Леонтьев), на которых зиждилось русское дворянство и которые обусловили его особую, сугубо специфическую самобытность. Глубинную сущность этой самобытности точно определил К.Н. Леонтьев: «Не в том главное, что великорус своеобразен в форме жизни своей, хотя и это очень важно. И не в том главное, что великорус своеобразен вообще.

Характер трагического своеобразия – вот чем велика русская душа, и

трагическое в жизни народа – все». Бунин почувствовал онтологическую природу неизбывного трагизма русской жизни и души, которая «одинаково русская» у представителей разных сословий – дворянства и крестьянства. В «Суходоле» особенно глубоко Бунин исследует духовный уровень русского народа, его веру и верования. В повести появляется колдун, крестя-

16

щийся на образ, душевнобольную барышню возят и к угоднику и колдуну, с одинаковой молитвой Тонечка обращается к преподобной Марии Египетской и некоему, несуществующему «святому Дронию», имя которого соотносится с именем деревенского пьяницы, а Наташка, «взявшая роль богомолки», перед приходом Юшки в страхе «молится» колдовскими заклинаниями. Не те ли же самые черты трагического своеобразия русской души являют собой русские люди нашей катастрофичной эпохи?

В 1912–1916 годах Бунин создает целый ряд так называемых крестьянских рассказов, в которых продолжает художественное постижение «светлых и темных» граней национального характера («Веселый двор», «Худая трава», «Ночной разговор», «Захар Воробьев, «Ермил» и другие). И поставленные в них вопросы, и созданные национально-психологические типы не потеряли своей актуальности в наше время. «Народ сам сказал про себя: "из нас, как из древа, – и дубина, и икона", – в зависимости от об-

стоятельств, от того, кто это древо обрабатывает: Сергий Радонежский или Емелька Пугачев» («Окаянные дни»). ХХ век в полной мере подтвердил точность и глубину бунинских прозрений. В наши дни канонизированы сонмы новомучеников и исповедников российских, в годы гонений последовавших Сергию Радонежскому, но велик и «список» других, «в страшную воронку втянутых, обольщенных и обманутых» (М. Цветаева), кого «обработали» последователи Емельки Пугачева. Но даже в самые катастрофичные годы российской истории Бунин хотел верить, что «русские все-таки европейцы, а не монголы», что русский человек не «обдор», не азиат, а христианин, «порождение Руси славянской» («Инония и Китеж»). Эти раздумья отразились в рассказе «Аглая» (1916), который сам писатель признавал одним из самых совершенных своих творений.

Практическое занятие 1

«И трагическое в жизни народа – все»: социальные, национальные и «вечные» вопросы в повести И. А. Бунина «Деревня» (1909–1910)

Вопросы и задания

1.Своеобразие сюжета и композиции повести.

2.Социальное и национальное в героях повести. Жизнь и судьба братьев Красовых.

3.«Несчастный народ» или «дикий народ»? Серый, Молодая, Иванушка, Дениска в контексте споров о русском человеке.

4.Детали и подробности в изображении быта и жизни деревни: дом Тихона, усадьба Дурново и дом Серого. Какие детали и образы приобретают в тексте повести символический смысл?

17

5.Финал повести. Что символизирует свадьба Дениски и Молодой?

6.Справедливо ли утверждение М. Горького: «Помимо первостепенной художественной ценности своей, "Деревня" И. Бунина была толчком, который заставил разбитое и расшатанное русское общество серьезно задуматься уже не о мужике, не о народе, а над строгим вопросом – быть или не быть России? Мы еще не думали о России – как о целом, это произведение указало нам на необходимость мыслить именно обо всей стране, мыслить исторически»?

Практическое занятие 2

Тема религиозного призвания в рассказе «Аглая» (1916)

Вопросы и задания

1.Символика имен в рассказе. Две жизни Анны-Аглаи. Кто повествует о каждой их них?

2.Мотив земного зрения и духовного прозрения. Художественная функция образа странника по святым местам.

3.Различные формы религиозного призвания: святые и святость в изображении Бунина.

4.Спасена или погублена красота Аглаи с ее уходом в монастырь?

5.Языческие мотивы в рассказе. Победа смерти или победа над смертью? Почему рассказ заканчивается языческой «молитвой» героини?

6.Авторская позиция в рассказе.

Задание к зачету: текущая аттестация

(повесть И.А. Бунина «Суходол», 1911)

Вопросы и задания

1.Найти в повести «Суходол» мотивы родства и родственности, подтверждающие слова И.Бунина: «Душа у тех и других (дворян и крестьян) одинаково русская».

2.Мотив потери головы/сумасшествия и его символика.

3.Образ Натальи и его художественная функция.

4.Так в чем же тайна Суходола?

Методическое указание: текущая аттестация осуществляется как выполняемая на занятии письменная работа, в которой следует дать развернутые ответы на поставленные вопросы на основе прочтения и самостоятельной интерпретации текста повести.

18

Тема 5

Творчество И.А. Бунина

вкультурном пространстве русского зарубежья

5.1.Основная характеристика позднего творчества писателя

Лекционный материал

Отношение И.А. Бунина к «семнадцатому году» (так сам писатель в одноименном стихотворении обозначил эту особенную дату в русской истории) нашло оригинальное художественное воплощение в дневниковых записях 1917–1920-х годов «Окаянные дни», в которых отражена жесто-

кая правда о революционных потрясениях в России. «Окаянные дни» состоят из двух частей: первая часть – это Москва 1918 года, вторая – Одесса 1919 года. Одна из важнейших составляющих историософии Бунина – неприятие всяких революционных преобразований существующего мира. Бунин, изображая революционные Москву и Одессу топографически точно, с их конкретными приметами, в то же время подчеркивает метафизические первопричины происходящего. Большевики ассоциируются у писателя с демоническими силами, под влиянием злой воли которых происходит полная утрата человеческих ценностей, полная их трансформация, деградация. В бунинских записях разрабатываются традиционные, древние образы и символы. Многие значимые эпизоды описания одесского порта, затрагивающие тему разрушенной страны, восходят к библейскому тексту: «Придут дни, в которые из того, что вы здесь видите, не останется камня на камне, все будет разрушено» (Евангелие от Луки. 21:6). Трагическая тональность Библии созвучна состоянию души, настроению писателя. Посредством библейских аллюзий, очевидных параллелей, ссылок и цитат Бунин вписывает революционную реальность в метаисторический поток бытия. Прямая ссылка на Библию (Бытие) звучит в записи от 24 апреля 1919 г. Говоря о том, насколько поразительно быстро большевики привели город к нищете, Бунин цитирует: «Вот выйдут семь коров тощих и пожрут семь тучных, но сами от того не станут тучнее». Желая усилить остроту восприятия, автор, перефразируя библейскую цитату, повторит: «Сожрали тощие коровы фараоновых тучных и не только не потучнели, а сами околевают!».

Ключевая образная ассоциация, которая сквозным мотивом проходит через всю книгу, приобретая символическое значение, заключена в самом названии – «Окаянные дни». На взгляд Бунина, святая, древняя Русь ушла от Бога, за что и была наказана. «Сатана Каиновой злобы, кровожадности и самого дикого самоуправства дохнул на Россию именно в те дни, когда были провозглашены братство, равенство и свобода». Мотив Каинова проклятия является своего рода кодом, позволяющим постигнуть глубинный смысл происходящего. Большевики, подобно убийце Каину, презревшему

19

человеческие нормы, грабят, жгут, убивают: «Но в том-то и сатанинская сила их, что они сумели перешагнуть все пределы, все границы дозволенного, сделали всякое изумление, всякий возмущенный крик наивным, дурацким». Писатель в «Окаянных днях» пишет о «святой ненависти к русскому Каину», осмысливая революцию и гражданскую войну как братоубийство сквозь призму Ветхозаветной метаистории человечества.

В«Окаянных днях» уже в эпоху глобального исторического слома всех традиционных устоев исторического бытия России писатель вновь вернется к проблеме дворянства и еще раз заявит о принципиальной невозможности деления одного народа по сословно-классовому признаку, потому что «душа у тех и других – одинаково русская»: «Народ, давший Пушкина, Толстого. А белые не народ … А весь цвет русской литературы? А ее герои? ... Ни одна страна в мире не дала такого дворянства». В «Окаянных днях» поэтому особенно частотны отсылки автора к русской литературе, к образам и произведениям писателей, являющихся знаковыми для русской культуры. Историко-культурные и литературные ассоциации здесь призваны помочь разобраться в произошедшем, они призваны автору помочь разобраться в том, что привело к революции. На страницах дневников упоминаются многие русские писатели: И. С. Аксаков, И. А. Крылов, А. И. Герцен, А. К. Толстой, Л. Н. Толстой, Ф. М. Достоевский, А. П. Чехов, которые

всвоих оценках русского народа оказались намного прозорливее, чем современники Бунина.

И.А. Бунин пишет, что единственным спасением от жути и гадости окружающего стали церкви: «...эта церковная красота, этот остров "старого" мира в море грязи, подлости и низости "нового" тронули необыкновенно. Какое вечернее небо в окнах! В алтаре, в глубине, окна уже лилово синели – любимое мое». Только пережив «великое падение России и вместе с тем и вообще падение человека», И. Бунин осознал, что «есть еще нечто, что гораздо больше и России… Это – мой Бог и моя душа».

В1920 году из Одессы Бунин уезжает в эмиграцию и поселяется в Париже. Творчество И. Бунина 1920–1930-х годов – первого, самого плодо-

творного и насыщенного периода литературы русского зарубежья – столь же разнообразно и насыщено. Оно может быть условно поделено на три этапа.

1.Творчество первой половины 1920-х годов: здесь доминирует публицистика, лирико-философская проза и поэзия. В эти годы появляются публицистические и литературно-критические статьи «Миссия русской эмиграции» (1924), «Инония и Китеж» (1924) и «Великий дурман» (1925). В 1924 году в Берлине издается книга «Роза Иерихона», куда вошли рассказы этих лет: «Косцы», «Преображение», «Несрочная весна», «Готами», «В ночном море», «Конец». В них преобладает лирико-философская стихия и начинает осуществляться главная для писателя, покинувшего Родину, задача – «восстановление России».

2.Творчество второй половины 1920-х – начала 1930-х годов:

здесь главенствует художественная проза, создаются вершинные произве-

20