Вяземский П.А.. Речь, произнесенная на юбилее пятидесятилетней государственной деятельности Е. П. Ковалевского

Петр Вяземский

Речь, произнесенная на юбилее пятидесятилетней государственной деятельности Е. П. Ковалевского

«Public Domain»

1860

Вяземский П. А.

Речь, произнесенная на юбилее пятидесятилетней государственной деятельности Е. П. Ковалевского /

П. А. Вяземский — «Public Domain», 1860

Кроме общежитейских отношений и дружеских сочувствий, предоставляющих мне некоторое право подать голос мой на празднике, который нас здесь радушно собрал, я имею на это еще другие, более положительные, права. Позвольте мне, любезнейший и почтеннейший хозяин, привести их вам на память

©Вяземский П. А., 1860 © Public Domain, 1860

П. А. Вяземский. «Речь, произнесенная на юбилее пятидесятилетней государственной деятельности Е. П. Ковалевского»

Содержание

4

П. А. Вяземский. «Речь, произнесенная на юбилее пятидесятилетней государственной деятельности Е. П. Ковалевского»

Петр Вяземский Речь, произнесенная на юбилее

пятидесятилетней государственной деятельности Е. П. Ковалевского

Кроме общежитейских отношений и дружеских сочувствий, предоставляющих мне некоторое право подать голос мой на празднике, который нас здесь радушно собрал, я имею на это еще другие, более положительные, права. Позвольте мне, любезнейший и почтеннейший хозяин, привести их вам на память.

Мы с вами на службе почти сверстники, – то есть вы мне почти ровесник: потому что если ваша золотая со службою свадьба 1810-й пробы, то мое золото еще несколькими годами или цифрами повыше. Но хотя на Руси любят считаться и трунить друг над другом годами, я нахожу это удовольствие грустным. Морщины и седины, которые наживаем годами служебной жизни, не венчаются на пиршествах розами, подобно сединам Анакреона. И так перейдем к другому. Мы с вами неоднократно сходились на служебном поприще и, сколько помнится, мы друг у друга не перебивали дороги, а шли дружелюбными спутниками и сослуживцами. Мы встречались с вами в кабинете общего начальника нашего, незабвенного нам и России, графа Канкрина. С нами здесь преемник его, также наш современник и сослуживец1. Тем охотнее заявляю при нем доброе слово в память государственным заслугам общего нашего начальника, что и он, убежден я, отзовется на голос мой и подкрепит его. Вы в то время, для обогащения России, допытывались подземелий и рудников её2. И тогда уже вы на этом пути встречались с литературою и ученостью нашею в лице родоначальника их Ломоносова. Я в тех же финансовых целях допытывался карманов потребителей наших по части внешней торговли и проникал в потаенные склепы контрабанды. Тогда и я, по странному случаю и как будто пророчески, участвовал в таможенной цензуре, которая именуется тарифом, чтобы позднее участвовать в литературном тарифе, который именуется цензурою. И на этом пути встречались и сошлись мы с вами. Мы вместе занимались уходом за древом познания добра и зла, еще со времен Адама весьма искусительным и несколько колючим, по крайней мере для тех, которые к нему приставлены. Граф Канкрин, говоря мне однажды о своих трудах и болезнях, сказал, что он уже 15 лет сидит «на огненном стуле» министерства финансов; я полагаю, что и стул министерства просвещения набит не одними лаврами и розами. Как бы то ни было, но я вскоре, подобно Кутейкину, «убояся бездны премудрости», просил об увольнении от неё. Как писатель, я иногда жаловался на цензуру, но стал постоянно бояться ее и на нее жаловаться, когда она поступила в мое ведение. Сначала казалось мне достаточным смотреть в оба глаза за тем, что печатается; но вышло, что нужны особые два глаза и особые уши, чтобы следить за читателями, угадывать как прочтут они то, что написано, и расслушать разнородные суждения доброжелателей и публики. Немногие даже и между грамотными умеют читать. Есть такие читатели, которые от себя причитывают к прочитанному, так что часто эти причитающиеся проценты превышают самый капитал. Как бы то ни было, эта борьба с посторонними препятствиями была мне не по силам, и я, за неспособностью, еще до увольнения министра Норова, просил о своем увольнении от должности Аргуса. Вместо того, чтобы цензуровать писателей и быть самому под прихотливою цензурою почтеннейшей публики, я мирно возвратился, простым рядовым, к прежнему

1А. М. Княжевич.

2Евграф Петрович долго служил в горном ведомстве.

5

П. А. Вяземский. «Речь, произнесенная на юбилее пятидесятилетней государственной деятельности Е. П. Ковалевского»

моему ремеслу. В этом ремесле поступил я под вашу цензуру, поручая себя благосклонности и снисходительности вашего высокопревосходительства.

Позвольте мне, любезнейший и почтеннейший Евграф Петрович, мне, некогда спутнику вашему, ныне от вас отставшему, пожелать вам от души счастливого пути и беспрепятственного достижения цели, или, по крайней мере, сближения с нею, если Провидением редко предоставляется человеческим надеждам и силам возможность и отрада достигнуть вполне до благородной цели, которая у них в виду. Путь, по которому вы ведете других, есть путь всем нам общий. Дело, которым в заведываете, есть также дело всем нам общее: оно дело близкое, родное, кровное каждому сердцу. Кто любит Россию, тот должен любить и её просвещение, должен желать ему успеха, а равно, по своим силам, должен содействовать трудам и успехам того, который поставлен царем во главе народного образования. Да здравствует просвещение на святой Руси, дабы она была точно честною и святою Русью! Да здравствует и бодрствует тот, кто держит в руке своей охранительную и священную хоругвь мысли и слова! Эта хоругвь осеняет не только подвиг дня, но и грядущие поколения. Министерство просвещения есть не только министерство настоящего, но еще более министерство будущего. Оно не отдельное, не специальное министерство, а министерство, так сказать, подготовительное для всех министерств, образуя будущих министров и всех от мала до велика общественных деятелей по всем отраслям, по всем поприщам государственного, нравственного и умственного развития… Ему особенно нужно время, и время благоприятное. Молясь о нем, каждому кстати молиться о временех мирных и о благорастворении воздухов, для изобилия плодов земных. В данную минуту оно более сеет, нежели пожинает. Жатва впереди. Да низойдут на эту ниву Божья благодать и царское благоволение!

Бог помощь вам, добрые пахари, добрые сеятели! Труды ваши велики, но велика и награда ваша. Вас ожидают благословения усердных жнецов и признательность России, из рода в род.

6