Вяземский П.А.. Аксакова А.Ф. Письма к князю П. А. Вяземскому

Письма к князю П. А. Вяземскому

Письма Анны Федоровны Тютчевой (1829--1889), старшей дочери Ф. И. Тютчева, кн. Петру Андреевичу Вяземскому извлечены из неиссякаемой сокровищницы -- знаменитого "Остафьевского архива", собранного несколькими поколениями князей Вяземских: Иваном Андреевичем (1722-- 1786), Андреем Ивановичем (1754--1807), Петром Андреевичем (1792--1878) и Павлом Петровичем (1820--1888). Одной из наиболее интересных частей "Остафьевского архива" являются письма к П. А. Вяземскому его друзей и знакомцев, отражающие политическую, общественную и литературную жизнь России за весь XIX век. От Кутузова и Карамзина -- до Скобелева и Толстого.

Тютчеву, хоть и была она моложе Вяземского почти на сорок лет, роднили с ним те черты характера, за которые князь в свое время был признан злым острословцем, а сама она заслужила прозвище "ерша". Муж ее, известный славянофил И. С. Аксаков, утверждал, что его привлек острый, критический ум, унаследованный Анной Федоровной от отца.

Анна Федоровна родилась в Мюнхене, где ее отец служил при русской миссии. Там и получила образование. В 1838 году потеряла мать {Тютчева (урожд. графиня Ботмер, по первому браку Петерсон) Элеонора Федоровна (1799--1838), первая жена Ф. И. Тютчева.}. В Россию, оставивший дипломатическую службу отец, привез Анну Федоровну в 1845 г. Молодость она провела в имении отца Овстуге Орловской губернии с мачехой, которую нежно любила, и младшими сестрами -- Дарьей и Екатериной.

В1853 г. Ф. И. Тютчеву удалось получить для старшей дочери место фрейлины при дворе Великой Княгини Марии Александровны, супруги будущего императора Александра II, где Анна Федоровна пробыла 10 лет -- с 1853 по 1866 год. К этим годам и относятся ее письма Вяземскому.

Внекоторых письмах (в частности, времен Крымской войны) Анна Федоровна рассказывает о событиях, упоминавшихся в ее "Воспоминаниях и дневниках за 1853--1855 гг.", изданных в 1928 г. под редакцией С. В. Бахрушина и М. А. Цявловского под названием "При дворе двух императоров". Повторное издание вышло в 1990 г. В письмах Тютчевой к Вяземскому события эти описаны намного живее и ярче, может быть, потому, что свои воспоминания и дневники Анна Федоровна неоднократно переписывала, включала в них письма к сестрам, вновь и вновь редактировала.

Аможет быть, потому, что она знала, что читать ее письма будет не кто иной как князь Вяземский, большой ценитель хорошего стиля и острого словца.

Любопытны письма, относящиеся к 1860-м годам. В них Анна Федоровна со злой иронией учит упирающегося Вяземского, как быть хорошим царедворцем, насмешливо сетует, что он не ценит старания, прилагаемые императрицей Марией Александровной для того, чтобы выманить старого князя из уютного Бадена и привлечь к своему Двору.

Воспоминания, дневники и записные книжки Тютчевой за 1860-е годы, а равно и за последующие, не издавались. Кстати сказать, очевидно под

влиянием И. С. Аксакова, Анна Федоровна к концу своей жизни стала писать на русском языке, хотя в Россию приехала, совершенно его не зная.

Написанные по-французски мельчайшим, бисерным почерком письма даны в переводе. От мысли привести параллельно французский текст пришлось отказаться, ибо Анна Федоровна писала по орфографии своего времени. "Переводить" написание середины XIX в. на современное не имело смысла, а сохранить старое -- слишком сложная задача.

Письма хранятся в РГАЛИ (Ф. 194. Оп. 1. Ед. хр. 1352а). Подчеркнутые в тексте слова выделены курсивом.

I

Милый Князь, вы не можете себе представить, как рада я была получить ваше письмо и узнать, как вам живется от вас лично: уже давно о вас здесь вспоминают лишь по привычке. Прочитав ваше письмо, я словно с вами повидалась, за что благодарю от всего сердца. Что касается ваших стихов1, я не смогла передать их кому-либо из морских офицеров, ибо ни с кем из них не знакома, а моих братьев, которые имеют друзей среди них и сами служили на флоте, сейчас нет в Петербурге. Но Лиза2 займется распространением ваших стихов и переправит их в Кронштадт через Оболенского3, Опочинина или еще кого-либо из посетителей их салона.

Великий князь4 и великая княгиня5 брали у меня ваши стихи и нашли их прелестными. Мама6 пишет, что вы готовите брошюру, которая должна скоро выйти7. Мы ожидаем ее с нетерпением. Так приятно прочитать хоть немного уравновешенной и хорошо написанной правды после того нагромождения лжи и ругани, которым ежедневно снабжают нас газеты. А, в общем, Россия показывает пример хорошего тона: говорит мало, но по делу, не повышает голос, выбирает выражения, проявляет широту взглядов и хладнокровие, присущие тому, кто прав. Санкт-Петербургская газета весьма созрела и рискует, среди множества доброжелательных американских и английских статей, печатать свои собственные статьи, и совсем неплохие, если только не вмешивается Лабенский8. С тех пор как растаяли укрепления из снега и льда -- единственные преграды, способные защитить нашу варварскую родину -- мы ждем к себе со дня на день господ англичан. Петербург даже принарядился для их встречи. Никогда еще весна не была столь ранней, каждый день двадцать градусов тепла в тени и почти вся зелень распустилась. Город имеет праздничный вид. Но все это не соблазнаяет Нэпира.9 Он продолжает бессмысленно бороздить Балтийское море, имея всевозможные детские болезни на борту своих кораблей. Время от времени кто-нибудь говорит, что видел кого-то, который видел кого-то, кто видел английский флот. Это похоже на появление огромного морского змея, о котором рассказывают, но которого никто не видел своими глазами. В общем, после бомбардировки Одессы значительных новостей нет. Вчера было получено сообщение с Черного моря о

том, что гарнизон последней черноморской крепости благополучно спасен греческим купцом Жаном Фоти, который проскочил между вражескими кораблями и вывез наших солдат, осажденных с одной стороны черкесами, а со стороны моря неприятельским флотом. Укрепления взорвали и заклинили пушки. Восемь греческих купцов вызвались принять участие в этой экспедиции. А вот к ним, этим беднягам, никто не спешит на помощь. Сердце кровью обливается, когда думаешь об этом несчастном греческом восстании.10 Мне приходится делать усилие, чтобы прочитывать в газетах статьи о нем, в которых говорится почти всегда с какой-то жестокой радостью об их неудачах. Но невозможно, чтобы Бог допустил их поражение.

Прощайте, милый Князь, не осмеливаюсь просить вас об ответе, ибо знаю, что когда проходят курс лечения в Карлсбаде, писать не разрешается. Надеюсь, что ответ Вы мне дадите в Петергофе уже лично. Мы отправляемся туда на будущей неделе, и я очень надеюсь, что когда вы поедете осматривать Кронштадтские укрепления, вы заедете ко мне отдохнуть и выпить чашку чая.

Кланяйтесь от меня Княгине и примите искренние заверения в моих дружеских чувствах.

Анна.

3 мая 1854. Петербург.

II

Милый Князь, быть может вы посчитаете мое письмо неделикатностью, но я не могу удержаться, чтобы не поздравить вас с успехом, который имели здесь письма ветерана 1812 года, в особенности последнее, о циркуляре Друэн де Люиса11. Я находилась у великой княгини, когда его читали, и видела, как она и великий князь наследник были им восхищены.

Ваша так хорошо написанная, остроумная и изящная статья появилась так кстати в эти дни, дав им возможность отдохнуть от потока низкопробной брани весьма дурного тона по поводу опубликования секретной переписки.

Но ваша статья не нуждается в лести, она и без того была прочитана с удовольствием и оценена по достоинству.

Пользуюсь случаем, чтобы сказать как я была счастлива узнать из писем мама?, что вы совершенно поправились.

Надеюсь на ваше скорое возвращение. По правде сказать, для всякого русского тяжело быть в настоящий момент вдали от родины. Жизнь здесь кипит, это настоящая духовная оттепель, пробуждаются все благородные и добрые чувства; восточный вопрос производит в душах действие подобное чувству любви -- дураки делаются умными, скряги щедрыми, трусы храбрецами, и даже самые апатичные пробуждаются к жизни. Одна лишь Софи Карамзина12 упорно противится общему воодушевлению. Ее можно назвать Кассандрой этой войны, она стонет и оплакивает и друзей, и врагов. Дыхание войны разрушило ее маленький мирок земных радостей и посреди

вихря патриотического энтузиазма она производит впечатление бабочки, занесенной порывом ветра в верхние слои атмосферы, которая в отчаянии тщетно ищет цветок, могущий ее приютить. Надо признаться, что Катрин Мещерская13 не обращает на это внимания. В ее салоне говорят лишь о войне

ио политике. Поэтому бедная Софи или уходит, или разражается рыданиями. Она ни в чем не похожа на Антуанетту Блудову14, которая, с тех пор как славянский вопрос вошел в моду в высшем свете, имеет вид скромно торжествующей и счастливой матери, в любви и заботе воспитывающей красотку-дочь, чьим успехом она теперь гордится. Костича, как представителя Востока и источник сведений о нем, балуют больше, чем когда либо прежде.

Папа только что опубликовал свои стихи в "Современнике"15, они выйдут

иотдельным изданием16, я вам пришлю экземпляр. А теперь простите еще раз мою неделикатность, но мне очень хотелось напомнить вам о себе. Мой поклон Княгине и тысяча приветствий вам, милый Князь.

Анна Тютчева.

III

7 мая 1854.

Милый Князь, спешу сообщить вам как можно скорее новость, которая вас обрадует: английский фрегат Тигр захвачен нашими сухопутными войсками в шести верстах от Одессы. Передо мной бюллетень об этом происшествии, который вышел сегодня утром. Новость была получена вчера вечером. Можете себе представить как все были обрадованы. Разве не забавно, что один из великолепных фрегатов великолепного английского флота был подобран словно жалкая устрица, оставшаяся на суше после отлива, и это под носом двух фрегатов союзных держав, один из которых пытался подойти так близко, что килем достал дно, о чем свидетельствует тот желтоватый след, который он оставил взбаламутив песок. Первый выстрел с нашей стороны пробил бок корабля, два последующих повредили днище, и он начал погружаться в воду. Был выкинут белый флаг, и офицеры спустились на сушу, чтобы сдать оружие. Капитан был ранен и в качестве парламентера выступал его помощник. Пишут, что он был в таком бешенстве от унижения, что, когда Остен-Сакен17 разговаривал с ним, искусал себе кулак до крови. Государь повелел привезти этого офицера сюда. Что касается капитана Гриффорда, он находится в карантине, лечит его английский врач с его фрегата и, говорят, он вне опасности.

Если это пленение не столь уж славно, то во всяком случае приятно. То, что они оказались униженными именно в тех местах, о которых они так подло лгали, доказывает, что Бог самолично взял на себя заботу ответить на лживые сообщения Гамлэна и Дондаса18. Еще вчера мы читали в "Журналь де Деба", слова, которыми заканчивалось сообщение Гамлэна: "Если высшее военное искусство состоит в том, чтобы наносить противнику возможно больше вреда,

оставаясь неуязвимым, то мы можем гордиться: мы этого достигли". Новость о злоключениях Тигра пришлась очень кстати.

Вы, Князь, обязательно должны написать статью, они вам так хорошо удаются, -- чтобы сказать им, что лгать нехорошо. Наши бюллетени способны поправить погрешности в их описании бомбардировки Одессы, но следует воззвать и к их нравственному чувству и сказать, что ложь не только большой грех, но она еще и смешна. Здесь были бы очень довольны если кто-нибудь взялся бы умело сказать им об этом. Папа шлет вам привет и просит сказать, что был бы счастлив написать вам, если бы не был так ленив.

Прощайте, милый Князь, примите мои наилучшие пожелания и передайте мое почтение Княгине.

А. Тютчева.

Я хотела вам послать печатный бюллетень, но был только один экземпляр, полученный великим князем, который мне не дали. Пришлось его для вас переписать.

IV

16/28 июня <1854>

Милый Князь, как приятно, что вы надумали написать мне и как добра была Княгиня выполнив своей рукой ваше намерение. Я тронута, признательна и благодарю вас обоих от всего сердца. Я собиралась писать вам, так как Лиза просила сообщить о том, что произошло в их семье. Сама она не в силах это сделать. Вас должно было ужаснуть известие о горе, постигшем наших бедных друзей.19 Это так неожиданно, так ужасно, что даже самые равнодушные потрясены. Вот некоторые подробности гибели Андрея20, которые Лиза просила пересказать вам. Кажется Андрей, предприняв энергичное наступление на врага, был завлечен в ловушку местными жителями, которые заверили его, что перед ним только 400 турок. Он переправился через небольшую речку и оказался в окружении 7000 солдат. Поняв, что все погибло, Андрей приказал унтер-офицеру Дике командовать отступлением. А сам вызвал добровольцев, которые образовали заслон для защиты отступающих товарищей. Все они до последнего были изрублены в куски. Как видно никто не осмелился сразу же вернуться и подобрать трупы. Местные жители закопали трех офицеров. Позднее тела извлекли из ямы и лакей Андрея узнал своего хозяина по бороде и ногам. Тело было обнажено, лицо изрублено, грудь справа проткнута копьем. Его временно погребли в Слатине, в монастыре св. Николая, но потом перевезут сюда. Горьким будет это утешение для несчастной Авроры21. В течение нескольких дней ходили неясные слухи, что Андрей не убит, а попал в плен, и бедная женщина, помимо своей воли, цеплялась за эту жестокую надежду. Я еще с ней не виделась. Говорят, что первое время она была в безумном отчаянии, теперь, по словам Лизы, она героически старается смириться со своим горем. Очень плохо состояние Софи, и вся семья этим обеспокоена. Недуг, которым она

страдала, усилился. Она живет с Мещерскими в Царском Селе, где должна лечиться водами Эгра. Лиза, как всегда забывая себя, заботится только о других. Аврора сейчас здесь с Вольдемаром22 и Александром23, только что приехавшим, но на лето она уедет в Курск к своей невестке Александрине. Мне очень тяжело пересказывать вам эти грустные вести о людях, которых вы любите.

Рядом с личными горестями, такими ужасными и душераздирающими, жизнь и сопутствующие ей события не прерывает своего течения. 14-го вражеский флот появился перед Кронштадтом. В тот же вечер мы большим обществом с великой княгиней цесаревной и великой княгиней Марией24 отправились посмотреть на него с балкона дворца в Ораниенбауме. Солнце слепило глаза, в воздухе стоял густой белесый туман и, признаюсь, несмотря на подзорную трубу я ничего не увидела, но другие уверяли, что насчитали двадцать шесть кораблей. Мы весело пили чай под носом у врага. Потом отправились в деревенской таратайке на Бронную гору, чтобы получше рассмотреть противника. Оттуда я его увидела через свой лорнет. Вдоль всей дороги по холмам расположились на траве группы любопытствующих с подзорными трубами и самоварами. Все "поздравляли друг друга с англичанами" (чисто русский оборот речи). Полагаю что радоваться нечему, они поступят так, как всегда -- посмотрят и великодушно удалятся. Но к встрече с ними мы готовы. На днях были мы в Петропавловской крепости. Солдаты, по всей видимости, не отказались бы направить дула своих пушек на английские корабли. Однако с 14-го числа флот так и не двинулся с места. Весь Петербург с его окрестностями пришел в движение и стремится повидать заморское чудо. Итак, эта грандиозная экспедиция является лишь предметом развлечения для бездельников. Ах, господа англичане, вы выставили себя в самом смешном виде!

Мама уехала в деревню с детьми и моими сестрами, папа сейчас в Москве, но, полагаю, англичане заставят его скоро возвратиться. Прощайте, милый Князь, мне остается лишь поздравить вас с рождением внука25. Эта новость обрадовала всех ваших приятелей и приятельниц, которых у вас много. Фрейлины великой княгини Марии просят передать вам наилучшие пожелания.

Анна Тютчева.

Дорогая Княгиня, отправляю это письмо на ваше имя. В нем содержатся те подробности о смерти Андрея, которые вы, быть может, не захотите сообщать Князю пока он проходит курс лечения, чтобы его не расстроить. Итак, я вручаю свое послание в ваши руки и благодарю вас за то, что вы помогли Князю написать мне. Примите уверения в моем глубоком почтении.

V

25 ноября 1854.

Милый Князь, мне было очень приятно получить от вас сразу два письма, а то я начала думать, что вы нас совершенно забыли, и не только меня, но и всех ваших петербургских друзей; напрасно я расспрашивала о вас повсюду -- никто ничего не знал. Я тут же сообщила о вашем письме мама и Карамзиным. Двор по-прежнему в Гатчине и по всей вероятности останется там большую половину зимы, принимая во внимание здоровье императрицы26. Она тяжело больна и слаба, что не позволяет перевезти ее в город, хотя врачи и хотели бы этого. Чем она больна не говорят, но по-видимому ее состояние внушает опасение. В среду был кризис, после чего ей стало лучше, слава Богу, и врачи как будто приободрились. Можете себе представить, каково у всех состояние духа: Севастополь, политика немцев, болезнь императрицы, беспокойство за отсутствующих молодых великих князей. Все это так угнетающе действует, что тяжко дышать. Горестно смотреть на Государя, он сильно изменился за последние месяцы. Видно, что заботы терзают его. Вчера прибыл курьер из Севастополя. Наши предприняли несколько довольно удачных вылазок, убито некоторое количество неприятельских солдат и захвачены ружья Минье. В наш лагерь перебегает много англичан. Они говорят, что союзные войска страдают от голода, что не мешает им готовиться зимовать в Крыму. Молодые великие князья пишут очаровательные письма, полные подлинного чувства, простоты и религиозности. Их присутствие истинное благословение для армии, они поднимают дух солдат и умеют говорить понятным для них языком.

А вот новость, которая доставит вам удовольствие. Николай Муравьев будет командовать <нрзб.> и назначен генерал-адъютантом. Общественное мнение уже давно прочило ему этот пост, говорят, он тот человек, который там нужен. Поскольку остальные назначения, как обычно, противоречат общественному мнению, надо надеяться, что в данном случае выбор удачен.

Я не имею возможности сообщить вам свежие новости о городских жителях. Прошло уже восемь дней как я была в городе у мама?, которая возвратилась 15 сентября и обосновалась теперь в доме, принадлежащем армянской церкви, в очень красивой квартире, которая имеет лишь одно неудобство -- находится слишком близко к небесам. Мама думает, что это обстоятельство помешает даже ее лучшим друзьям являться к ней с визитами. Папа в настоящее время уехал на восемь дней в Москву. Он совсем упал духом от положения, которое принимают наши дела, и называет весь мир, и людей его населяющих, глупцами. Говорит, что это война прохвостов с кретинами. Но не обращайте внимания, он был в дурном настроении, когда это сказал. Карамзины в городе с конца октября. Девицы расположились теперь на первом этаже вместе с Мещерскими. Софи по прежнему очень плоха, она лежит в постели до обеда, после обеда играет в карты, если находит сострадательного человека готового составить ей партию. Она довольствуется даже игрой в дурачки с Катей и играет до тех пор, пока не иссякнет терпение

партнера. Разговоры, чтение, рукоделие, все что она так когда-то любила, для нее больше не существует, она не проявляет интереса ни к чему и ни к кому. Катрин еще не совсем хорошо себя чувствует и по-прежнему страстно поглощена политикой. Пьер27 уехал в Москву повидать брата Базиля, который чувствует себя не лучше Софи. Аврора вернулась две или три недели тому назад. Она по-прежнему в глубоком горе и находит утешение лишь в делах милосердия, потребность в которых сейчас велика. Весь город старается помочь раненым из Севастополя, и Аврора трудится неутомимо.

Вольдемар вызвался сопровождать грузы с чаем, сахаром, лекарствами и бельем, отправляемыми в Севастополь, чтобы удостовериться, что они не будут разворованы прежде, чем попадут по назначению. Он собирается уезжать или уже уехал. Александр и Натали приедут провести зиму вместе с Авророй. Я не знала о болезни Натали: боль в позвоночнике носит у нее хронический характер, но о ее поездке в Италию речь не идет. Одно время говорили, что Аврора собирается в Италию из-за своей маленькой племянницы Пушкиной, у которой нашли чахотку, но ей стало лучше. Лиза, посреди всеобщего траура, всяческих болезней и горестей, самоотверженна и спокойна. Она является утешением для всех членов семьи, приходит то к одному, то к другому, помогает всем и никогда не думает о себе. Это истинная христианка и, глядя на нее, сама становишься лучше. Антуанетта Блудова уединилась у св. Сергия28, чтобы придти в себя от потрясения после известия о принятии четырех пунктов29. Они с отцом от этого занемогли.

Поблагодарите Княгиню, прошу вас, за строки мне адресованные и за ваши стихи; я весьма ей признательна. Стихи30 читали за обедом у Государя, и они имели заслуженный успех: действительно, надо быть благодарными за предоставленную возможность посмеяться хоть немного в это тяжелое время. Я постаралась, чтобы стихи получили в Севастополе молодые великие князья, они их позабавят. Однако я позаботилась, чтобы меня ни в коем случае не сочли ответственным издателем. Поручение, адресованное великому князю, я не преминула выполнить. Ваши брошюры к нам еще не пришли, но я заранее благодарю вас за ту, что мне предназначена. Пока мы будем оставаться здесь, я ничего не могу сделать для устройства ваших девиц. Вы знаете, что при дворе замуж не выходят, надо прибегнуть к помощи влиятельных лиц в городе.

До свидания, Князь, шлю вам самые лучшие пожелания, передайте мое почтение Княгине. Я большая эгоистка, и желаю, чтобы вы вынуждены были вернуться сюда в мае и доставить нам удовольствие -- даже помимо вашего желания -- видеть вас.

Анна Тютчева.

VI

Князь, вот господин Каменский, которому по моей просьбе вы разрешили обратиться к вам. Я надеюсь, что вы найдете ему применение и подыщите ему

место, которое спасет его жену и детей от голода. Вы так добры, что я уверена, что вы ему поможете, если это возможно. Приветствую вас и желаю всего лучшего.

А. Тютчева.

VII*

Князю Вяземскому. Венеция.

Императрица задерживается неделю Харькове болезни. Сейчас ей лучше. Завтра будем в Царском. Очень тепло.

Анна.

* Телеграмма. (Прим. публ.).

VIII 1856

Милый князь, тысяча извинений за то, что я не возвратила вам порученное мне письмо, я несколько раз напоминала о нем императрице31, но она так и не соблаговолила мне его вернуть.

Мы через полчаса уезжаем, а она мне его еще не отдала, хотя обещала вчера вечером это сделать. Императрица поручила мне передать вам, что она нашла ваши стихи восхитительными, в особенности стихотворение о деревенской церкви32 и что она очень хочет видеть вас в Петербурге.

Вообразите, я узнала о смерти бедной Софи только 8-го, и то случайно. Затем получила вашу записку. Спасибо за сообщенные вами подробности. Умоляю вас уведомить меня, когда должна приехать Лиза.

Прощайте, я пишу наспех перед отъездом на вокзал. Примите мои дружеские приветы и постарайтесь приехать во вторник. Кланяйтесь Княгине.

Ваша А. Тютчева.

IX

Милый князь, если бы вы могли, подобно всемилостивому Богу, довольствоваться благими намерениями, то без сомнения были бы мной довольны, поскольку вот уже около двух месяцев как каждый день у меня бывает благое намерение написать вам. Однажды утром я даже начала письмо, но не будучи в состоянии его окончить, выбросила: не люблю кушанья и письма в подогретом виде, а не с пылу с жару. Благодарю за ваше милое письмо. Ваши пейзажи переданы императрице в Москве, она поручила мне поблагодарить вас, наговорить побольше любезностей и, в особенности, обязать вас почаще давать о себе знать. Осенью мы совершили прелестное путешествие, о чем вам известно из газет. Именно тогда я взяла на себя

полностью обязанности гувернантки33 и, не прогневайтесь, достаточно хорошо справляюсь со своим делом, которое устраивает меня гораздо больше, чем обязанности фрейлины. Я рассказываю вам об этом потому, что во время нашей последней беседы в Петергофе вы несколько критически отнеслись к моим педагогическим способностям. С тех пор, как я сижу в детской, ко мне стали значительно благосклоннее относиться, не обвиняют больше в том, что я вмешиваюсь в государственные дела и, увидите, со временем меня будут считать безвредной и почтенной особой, прилично знающей грамматику.

Вчера мы возвратились из Гатчины, где двор пробыл неделю. Было очень весело и шумно. Прогулки, охота, завтраки, обеды, спектакли, танцы, игры и так без конца.

Собирались в полдень, чтобы разойтись в два часа утра. Могу вам рассказать лишь о вечерах, поскольку дни я проводила со своей маленькой ученицей. Ежедневно ставили премилые спектакли. Однажды в представлении участвовали люди из общества под руководством Огарева34 и Кушелева35. Показывали сцены-пародии из Заиры, Лючии и Нормы36, ребусы и шарады. Героем одной из шарад был Мирбах37, он изображал целое в виде амура с крылышками за спиной и колчаном на плече. Было много смеха и веселья. По части дам мы располагали вашей невесткой38 с Верой Бек39 и Адиной Философовой. К нашему большому сожалению они должны были нас покинуть, так как ваша невестка получила известие о смерти своего брата Монго Столыпина.40 Молодые девушки были милы, красивы, естественны, веселы и развлекались от всей души. Кроме них, были еще две молодые графини Шуваловы41, графиня Адлерберг42, некрасивая г-жа Толстая43, еще более некрасивая и напыщенная, чем обычно. Великая княгиня Елена44, прекрасная как никогда, оставалась всю неделю и принимала участие во всех развлечениях. Поразительно, она совершенно не стареет. Она приезжала со своим двором, с пианистом Рубинштейном45 и некоей м-ль Штубе, которую она вывезла из Германии, обладательницей сильного, но неприятного голоса. Что касается танцоров, то мы имели толпу адъютантов и для разговоров Муханова старшего46, Муханова младшего47, Балабина48, Горчакова49 дважды. Человек, с которым я имела удовольствие поближе познакомиться -- это Тотлебен50. В нем поражает удивительное чистосердечие, какая-то поистине детская простота и скромность, которую не смогли поколебать три года бесконечных рукоплесканий. Он от души смеялся, танцевал и говорил с неподражаемой наивностью, что ему в Гатчине очень весело. Как он отличается от наших салонных угрюмцев, которые, ничего не делая и ничего из себя не представляя, воображают, что всем пресыщены и во всем разочарованы.

Я часто вижу ваших внучек Катю51 и Ару52, которые приходят на уроки гимнастики вместе с маленькой великой княжной. Они очень живые, милые и умненькие. Я в восторге, заполучив их в товарки для моей ученицы. Они очень независимы и не позволяют ей собой командовать; та, будучи великой княжной и избалованной единственной дочкой, естественно считает себя центром вселенной. Однако Ара разъясняет ей что такое права человека и