4. Теории, понимающие закон и в абстрактном, и в эмпирическом смысле

а) Признающие возможность формулировки лишь эмпирических законов. Блестящей иллюстрацией этого типа учений о развитии общественной жизни является среди экономистов так называемая историческая школа. Историческая школа, как известно, возникла в качестве реакции против веры в абсолютные принципы, которая господствовала в экономике. В самом деле, классическая школа принимала идею полной свободы индивидуально-хозяйственной деятельности, она признавала также постоянный характер законов хозяйственной жизни. Другое направление — социализм — говори­ло о неизбежности для всякого народа пройти через горнило капи­тализма к социалистическому строю¹ . Историческая школа провоз­гласила относительность всех этих идей. Абстрактный метод эко­номики она предложила заменить историческим и настаивала на своеобразии в развитии хозяйственной жизни каждого народа. В не­обозримом море материала, какой давала история, историческая школа потеряла всякое представление об установлении абстрактно-закономерных связей. Она могла признать и признала возможность лишь эмпирических законов в виде параллелизмов хозяйственной жизни народов. Правда, глава исторической школы В.Рошер иног­да говорит о "естественных законах" в сфере экономической жизни. Но его "естественные законы" —все те же параллелизмы, эмпири­ческие обобщения. "Простой, но, конечно, весьма широкий способ изучения этих естественных законов состоит, — говорит Рошер, — в сравнении возможно большого числа и возможно более различных народных развитий; то, в чем все они сходятся, будет правилом, противное — исключением"² . Совершенно ясно, что здесь идет речь

[96]

о законах в чисто эмпирическом смысле. Эту же точку зрения на возможность законов развития в эмпирическом смысле разделяют с Рошером, при незначительных вариациях, его единомышленни­ки Б.Гильдебранд и К.Книс³ а также многие другие приверженцы исторической школы⁴ . Все они опираются на факт многообразия и динамичности исторической жизни и отсюда отрицают возмож­ность абстрактных законов политической экономии вообще и зако­нов экономического развития в частности.

Представители исторической школы не только развили аргу­ментацию в пользу относительности законов хозяйственной жиз­ни, но попытались дать конкретные эмпирические законы разви­тия хозяйства. Укажем хотя бы на попытку Гильдебранда. Но прежде одно отступление.

Историческая школа экономистов возникла не без влияния ис­терической школы в правоведении (Савиньи, Пухта), с одной сто­роны, и проповеди о протекционизме со стороны Листа — с другой. Значит, идеи исторической школы в экономике до некоторой сте­пени были предвосхищены Листом. Ему же принадлежит и первая по времени попытка, если не считать еще более ранних зачатков, дать схему эволюции хозяйственных ступеней народов. Лист пола­гает, что человечество последовательно проходит пять ступеней: a) период дикости, b) пастушеский, с) земледельческий, d) земле­дельческо-промышленный и е) земледельческо-промышленно-торговый период⁵ . Легко видеть, что эта схема построена по роду добываемых продуктов, или, точнее, по характеру основных тен­денций в производстве продуктов. Отметим, что данная схема пользуется большой популярностью у теоретиков даже совсем дру­гих направлений. В общих чертах развитая еще задолго до Листа, она быстро нашла сторонников.

Среди экономистов ее с незначительными оговорками прини­мали Мальтус, Рикардо, Маршалл.

Среди философов и социологов — Юм, Кондорсэ, Шурц, Вестермарк, Тейлор и др.⁶

Представитель собственно исторической школы Б.Гильдебранд дал иную схему, в основу которой было положено различие в состо­янии обмена. Он различал: натуральное, денежное и кредитное хо­зяйство.

[97]

Наряду с экономистами, пытавшимися сделать эмпирические обобщения по вопросу о развитии общественной жизни, можно по­ставить целый ряд авторов, которые также дали такие обобщения в различных областях общественной жизни. Это историки куль­туры, этнографы, фольклористы. Большинство из них не развива­ют своих взглядов на проблему о законах общественного разви­тия, и потому их трудно отнести к той или другой группе теорети­ков, имеющих определенный взгляд на вопрос: что такое закон и каковы его разновидности. Но так как фактически они дают толь­ко эмпирические обобщения, то мы и относим их к данной группе. Из историков культуры, давших ряд эмпирических обобщений, можно указать на Моргана⁷ Придавая огромное значение технике, Морган пытается начертать путь развития человечества от дико­сти к варварству и отсюда к цивилизации. В сфере религиозно-об­щественной эволюции очень ценные обобщения сделал Э.Тейлор⁸. На громадном фактическом материале он показывает эволюцию верований от анимизма к фетишизму и отсюда к политеизму. В этой же области немало было сделано трудами Дж. Леббока, М.Мюллера, Джевонса, Фрезера, за последнее время — Дюрктейма и Кунова⁹ . Эволюцию нравственности и политического строя старался уяснить Ш. Летурно¹⁰ . Последовательность нравствен­ной эволюции сводится для него к смене животной нравственности нравственностью дикарской, которая вытесняется нравственно­стью варварской и, наконец, промышленной или меркантильной. Эволюция политическая шла по следующим ступеням: анархия, клан, республиканские трибы, аристократические трибы, выборная монархия, наследственная монархия и республика. Можно бы дальше указать еще на работу по эволюции семьи и собственно­сти¹¹ Мак-Ленана, Бахофена, того же Моргана, Гроссе, Вестермарка, Липперта и др. Из новых историков мы отметим лишь схему эво­люции, данную Лампрехтом, который, как известно, является большим сторонником обобщений в истории¹² . Он дает схему не

[98]

только хозяйственной эволюции, но также и параллельную ей схе­му эволюции духовной, которая определяет первую. Его схему можно представить в следующем виде:

На первый взгляд непонятная, эта схема уясняет, если принять во внимание взгляд Лампрехта на историю. Для него существует тесная связь между состоянием сознания общественной группы и ее внешней культуры. Первое определяет вторую. Периодизацию истории можно построить в зависимости от преобладающих идей данной группы, по ее духовным доминантам¹³ . Это мы и находим в приведенной выше схеме.

Чтобы закончить обзор иллюстраций данного типа теорий, упо­мянем также о знаменитых обобщениях, сделанных еще на самой заре общественной науки. Мы имеем в виду прежде всего Вико с cm идеей, что все народы (с отступлениями) проходят три стадии разлития: век богов, век героев и век людей. Затем Тюрго, Кондорсэ и С. Симона, которые в разное время и один за другим утверждали, что развитие общества совершается в зависимости от умственной эволюции, начиная со стадии телеологической к стадии метафизи­ческой и, наконец, научной. Этими обобщениями была заложена прочно идея закона трех стадий, идея, воспринятая и развитая за­тем О.Контом¹⁴ . Но Конт подошел к вопросу уже с иными и более расчлененными посылками, а потому о нем ниже.

b)Теории, признающие возможность эмпирических и абстракт-пьес законов. Среди этих теорий прежде всего нужно отметить сис­тему О.Конта. Мы сказали, что он несколько иначе подошел к

[99]

проблеме развития человечества, чем его предшественники. Это различие сводится к тому, что Конт более осознал и развил упомя­нутую проблему. Прежде всего Конт отчетливее других указал на закономерность социального развития и на возможность открытия ее. У Конта в отличие от предшественников появляется далее раз­граничение двух ступеней совершенства законов или, если угодно, два типа законов — позитивных (абстрактных) и эмпирических. Рассуждая о методе социологии, Конт говорит, что она пользуется тремя методами: чистым наблюдением, экспериментом и сравни­тельным методом. Однако все три метода могут применяться с ус­пехом только при условии, что в нашем распоряжении уже имеет­ся первый "набросок социологии" — теория развития человечества. Эта же теория находится историческим методом. Сущность его со­стоит в сравнении последовательных ступеней общественного раз­вития и соответственно в открытии возрастания или падения раз­личных человеческих склонностей. Исторический метод — глав­ное и отличительное орудие социологии: он показывает особенно ясно, что социология в противовес другим наукам и больше, чем биология, исходит из наблюдения целого, направляясь к его эле­ментам. Но каков характер получаемых при помощи этого метода истин? Конт указывает, что непосредственно исторической закон дает лишь обобщения, законы, которые еще требуют своего обосно­вания. Обоснование производится сообразованием полученных обобщений с биологическими законами человеческой природы как субстратом общественной жизни¹⁵. "Всякий закон последовательно­сти социальных явлений, — говорит Риголаж, излагая Конта, — да­же и в том случае, если исторический метод заставляет допустить его, может быть окончательно принят только после подтверждения со стороны положительной теории человеческой природы"¹⁶. Итак, законы эмпирические обосновываются дедукцией из свойств чело­века и возводятся на ступень подлинных, абстрактных законов. Здесь в зачаточной форме мы имеем то, что впоследствии Милль разовьет в виде теории обратно-дедуктивного метода социальных наук¹⁷.

[100]

Конт предварительно указывает на главенствующую среди элемен­тов развития роль знания и затем вполне последовательно полага­ет что вместе с умственной эволюцией от стадии телеологической к метафизической и затем к позитивной соответствующее видоизменение должны претерпевать и другие элементы. Таким путем он приходит к установлению параллельного для умственной эволю­ции ряда развития в сфере материальной социальной жизни: от стадии военного строя к переходной эпохе (век легистов) и отсюда к промышленной стадии¹⁸ . Конт полагал, что установленное им (обобщение согласуется с природой человека и потому может счи­таться законом вполне установленным, т.е. позитивным.

Учение Конта произвело сильное впечатление и создало своих великих продолжателей. К ним принадлежит, между прочим, и Дж. Ст. Милль. Подобно Конту, Милль не видит никаких принци­пиальных препятствий к постижению законов общественного раз­вития. "Как бы ни были сложны явления, все их последовательно­сти и сосуществования, — говорит Милль о социальной науке, — происходят от законов отдельных элементов"¹⁹ . Эти элементы — паши психологические способности. О них учит психология. На психологии строится наука о характере, или этология. А так как со­циальная жизнь состоит в действенном проявлении человеческих характеров, то социальная наука строится на этологии²⁰ . Если ха­рактер — явление сложное, то социальный мир еще сложнее. В та­ких случаях нечего думать открыть законы его опытным индук­тивным, а также дедуктивно-геометрическим методом. Применим лишь конкретно-индуктивный метод, который имеет дело не с од­ной причиной (посылкой) и ее следствиями (как в геометрии), а всегда с совокупностью взаимодействующих причин и следствия­ми этой совокупности. Милль подробно останавливается на ро­ли так называемого обратно-дедуктивного метода. Он, подобно Конту, придал ему первенствующее значение. Милль предлагает исходить из эмпирических обобщений (законов) истории и стати­стики, а затем на основании данных этологии проверять их дедук­тивно. Но в противовес Конту Милль дает место в специальных об­щественных дисциплинах (политическая экономия) и прямому дедуктивному методу, т.е. тому методу, при котором мы исхо­дим из законов, построенных априорно, и затем проверяем их на­блюдением²¹ .

Сам Милль не открыл, впрочем, никакого закона развития. Он согласился с Контом, что primum agens общественной жизни есть

[101]

знание, и принял в качестве научно обоснованного закона Контов динамический закон трех стадий²² .

К разбираемой группе учений должно быть отнесено также и учение Г.Спенсера. По отношению к вопросу о законах развития вообще и общества в частности оно очень замечательно в одном отношении. Нет другого учения, в котором бы так рельефно были выделены стремления построить эмпирические законы и законы абстрактные. Но в то же время и нет другого учения, в котором между теми и другими построениями лежала бы такая глубокая ло­гическая бездна. Объясним сказанное. Абстрактным учением о раз­витии у Спенсера является его знаменитый закон эволюции. Фор­мула эволюции гласит²³ : "Эволюция есть интеграция вещества, ко­торая сопровождается рассеянием движения и в течение которой вещество переходит из состояния неопределенной бессвязной од­нородности в состояние определенной связной разнородности, а сохраненное веществом движение претерпевает аналогичное пре­вращение". Известно, что этот закон эволюции Спенсер прилагал по отношению ко всей Вселенной и ко всем ее частям. Каким пу­тем он получен? Чисто дедуктивным. Высшим понятием созна­ния Спенсер признает понятие силы. Все остальные, даже прост­ранство, время, вещество и движение, либо построены на данных опыта о силе, либо абстрагированы из них²⁴ . Далее. Истиной, пре­восходящей доказательства, для Спенсера является постоянство силы. Из этого постулата он с удивительной логичностью выводит неуничтожаемость материи, непрерывность движения, постоянст­во отношений между силами, превращение и эквивалентность сил, направление движения и т.д. В конце концов он чисто умозритель­ным путем получает свою формулу эволюции. Подтверждением сказанному могут служить следующие слова Спенсера по поводу установленных им принципов: "Это истины, которыми объединя­ются конкретные явления природы"²⁵ . Но они объединяются имен­но по принципу выведения из основного понятия — постоянства силы. "Нам предстоит, — говорит по этому поводу авторизованный комментатор Спенсера Коллинс, — дать синтетическое объяснение явлениям эволюции. Другими словами, эти явления эволюции должны быть выведены из постоянства силы"²⁶.

И однако наряду с этими абстрактно-дедуктивными построени­ями никто не был так склонен к эмпирическим обобщениям и ни­кто, кажется, не обладал таким поражающим богатством познаний,

[102]

как Спенсер. Что Спенсер признавал значение за эмпирическими закономерностями, это доказывается его личным пристрастием к ним, а также собственными словами: "Те индукции, к которым мы пришли и которые составляют грубый очерк эмпирической соци­ологии, показывают нам, что в общественных явлениях имеется некоторый общий порядок сосуществования и последовательно­сти"²⁷. В действительности Спенсер сделал немало обобщений: сю­да относится его теория смены воинственного типа обществ промышленным, теория развития религиозных верований от куль­та предков к фетишизму, а отсюда к политеизму и монотеизму²⁸ .

Но главная черта этих обобщений о динамике общественной жизни та, что они являются полной иллюстрацией формулы эво­люции Спенсера. Иллюстрацией богатейшей и мастерской. Однако только иллюстрацией. Бесконечное число обобщений Спенсера о дифференциации и интеграции обществ по плану его закона эво­люций можно считать индукцией per enumerationern simplicern, но никак не настоящей индукцией. Поэтому между его философским законом эволюции и эмпирическими законами развития общества и организма остается логическая пропасть. Первая система мысли логически держится нс на конкретных данных второй, а на тех по­сылках, из которых Спенсер исходит дедуктивно (см. выше).

Из позднейших социологов укажем на Э.Дюркгейма²⁹ . Дюркгейм признает возможность законов в социологии, и в частности за­конов развития. Его особенность та, что, пользуясь чисто эмпири­ческими закономерностями, он стремится поставить их на почву причинного объяснения и таким образом возвести в ранг настоя­щих законов. Точно так же подошел он и к теории общественного развития. Он различает два типа общественной организации или солидарности: механическую и органическую. Первая вытекает из сходств членов группы, вторая, наоборот, из различий их. Первая предполагает аморфность общества, вторая — дифференцирован­ность его и наличность разделения труда. Каково временное соот­ношение той и другой организации? Органическая сменяет меха­ническую. Причиной этого служит рост плотности обществ. Уплот­нение обществ усиливает жизненную конкуренцию, и это обстоя­тельство с необходимостью вызывает рост разделения труда и орга­ническую солидарность. Итак, формула развития обществ у Дюркгейма может быть сведена к следующему положению: если возрас­тает общественная плотность, то органическая солидарность сме­няет механическую, вызывая все последствия этой смены. К Дюркгейму тесно примыкает Бугле³⁰ . Он, правда, исследовал

[103]

развитие лишь одного социального элемента — идеи равенства. Он старался показать, что развитие этой идеи стоит в нераздельной связи с ростом подвижности, численности и плотности обществ.

Нельзя не отметить также, что до известной степени мысли Дюркгейма были значительно раньше развиты Н.К.Михайловским³¹ . Он также дал свой закон общественной эволюции, правда в форме простого эмпирического обобщения. Михайловский разли­чает в зависимости от системы кооперации три периода развития общества: 1) объективно-антропоцентрический — отсутствие коопе­рации и потом слабые зачатки простого сотрудничества; 2) эконо­мический — преобладание общественного разделения труда и 3) су­бъективно-антропоцентрический — период господства простого сотрудничества. Последний период, который Михайловский ставит выше других, принадлежит будущему. Михайловский полагал, что со сменой кооперации меняется и психология людей. Не трудно видеть, что первые два периода напоминают схему Дюркгейма, в целом же теория Михайловского очень походит на закон Конта.

Д.Драгическо³² представляет социальное развитие в виде следу­ющего закона: "Социальная жизнь, которая при начале обнаружи­вается в очень узких границах, прогрессивно расширяется двойным процессом интеграции и унификации обществ незначительных размеров в общества все большие и большие, вплоть до универса­льного общества, обнимающего все человечество". Но эта формула не представляет ничего нового по сравнению с формулой Спенсера. К серии этих, в общем эмпирических, законов нужно отнести и формулу Сигеле³³ . Для него эволюция обществ, как и для Спенсе­ра, идет от состояния неясности и неопределенности к ясности и организованности. Конкретно он выражает эту эволюцию в следую­щих переходах от толпы к секте, затем к касте, к классу, к государ­ству.

Помимо указанных социологов, говорящих о законах общест­венного развития в абстрактном и эмпирическом смысле, можно еще указать на работы Л.Уорда, Е.В. де Роберти, М.М.Ковалевского, де Грефа, Барда и др.³⁴ Но мы уже не станем на них останавливать­ся. Отметим лишь совсем недавно возникшую теорию ритма прог­ресса. Мы имеем в виду теорию Л.Вебера³⁵ . Вебер говорит здесь

[104]

лишь о прогрессе интеллектуальном. Основной его вывод состоит в том, что "человеческий разум, по-видимому, прогрессирует в тече­ние своего исторического развития, проходя через перемежающие­ся фазы технической деятельности и деятельности идеологиче­ской или созерцательной". Таким образом, в истории совершается двучленный такт — ритм развития. Вебер предлагает этим законом ритмического прогресса заменить закон трех стадий Конта. Пре­имущество закона двух стадий он видит в том, что идея ритма, при­сущая ему, делает процесс истории открытым до бесконечности, в то время как для Конта позитивный период явился неизбежным концом развития. Что касается обоснования своей идеи, то Вебер опирается прежде всего на дуализм в природе самого человека: с одной стороны, он homo faber, производитель орудий, с другой — он существо общественное. С одной стороны, взор его обращен, зна­чит, к материи, с другой — к обществу; с одной стороны, практика, с другой — умозрение. Отсюда идея двух состояний, смотря по преоб­ладанию интеллектуальных склонностей в ту или другую сторону.

Из экономистов к этой группе должен быть отнесен прежде все­го К.Менгер, который в своей книге "Исследования о методах соци­альных наук" подверг тщательному анализу вопрос о законах эко­номической науки. Менгер пришел к выводу, что в ней возможны как точные, абстрактные законы, так и законы эмпирические. Он прежде всего отграничил теоретические социальные науки, и в том числе политическую экономию, как науки обобщающие от наук ис­торических, индивидуализирующих и, кроме того, от наук практи­ческих. Он упрекает отсюда историческую школу в том, что она растворила в значительной степени теоретическую политическую экономию в исторической. Проводя далее сравнительный анализ социальных наук с науками, достигшими большей точности, чем социальные, Менгер не видит никаких логических препятствий к установлению точных законов и в социальных науках. Тем более возможны здесь законы эмпирические. Менгер далее разграничи­вает в составе теоретического социального знания направление точное, которое одно в состоянии устанавливать точные законы пу­тем разложения феноменов на их элементы и уяснения связи между ними, и направление эмпирико-реалистическое, которое берет явления в их эмпирической, хотя и типичной, форме и потому в состоянии дать только эмпирические законы. Каждое социальное имение может быть рассмотрено и с той, и с другой точки зрения. В этом отличие Менгера от Конта и Милля, которые, как мы знаем, предлагали искать законы эмпирически, а затем их проверять де­дуктивно и тем возводить на высшую ступень. Как это ни странно, но наряду с Менгером можно поставить, при некоторых оговорках, К.Бюхера.

К.Бюхер известен главным образом своими эмпирическими обобщениями в сфере развития народного хозяйства. Он установил знаменитую систему его развития: от домашнего хозяйства к город-

[105]

скому и затем к народному. Впрочем, начатки этой схемы принад­лежат еще Родбертусу, Марксу и Энгельсу³⁶ . Но Бюхер, выходец и бунтарь среди исторической школы, не удовлетворяется только эм­пирическими обобщениями. В идее он приветствует возрождение абстрактной теоретической разработки проблем хозяйственной жизни для установления причин и законов ее. "Относительно хо­зяйственных периодов прошлого, — говорит он специально по вопросу о развитии хозяйства, — задача не может быть иною. Прав­да, здесь прежде всего в большей мере имеет значение собирание фактов и их морфологическое описание, но затем явления должны быть правильно определены по существу, логически расчленены и исследованы в отношении их причинной связи... Только таким образом можно познать одновременно закономерность хозяйствен­ного развития и народнохозяйственной жизни"³⁷ . Сюда же нужно отнести Шумпетера³⁸ и В.3омбарта.

В.3омбарт, хотя и является учеником одного из представителей неоисторической школы — Густава Шмоллера, тем не менее он не правоверный последователь его. Зомбарт заявляет: "Нас не должно удовлетворять открытие так называемой эмпирической закономер­ности (по терминологии Милля), т.е. установление правильной по­вторяемости явлений без познания производящих их причин"³⁹ . Но в то же время Зомбарт подчеркивает особый характер социаль­ной закономерности. Он отказывается приравнять ее к естествен­ной закономерности, обладающей характером безусловной всеобщ­ности и необходимости, потому что социальная жизнь изменчива. Зомбарт предлагает помириться с этим и признать ограниченный характер социальной закономерности во времени и месте. Он раз­вивает поэтому теорию экономии, приспособляющейся к периодам и различиям хозяйственной жизни. "Существует теория современ­ного капитализма, а не капитализма вообще", говорит Зомбарт. Кроме того, для Зомбарта экономическая теория есть всегда "тео­рия экономического развития", открывающая закономерность его. Нетрудно видеть, что Зомбарт находится под сильным влиянием исторической школы, особенно Шмоллера, отвлеченной полити­ческой экономии и Зиммеля. Зомбарт едва ли удачно объединил те и другие элементы. Во всяком случае, относительность знания социальной закономерности он без оснований понял как относите­льность законов социального бытия... Сюда же мы могли бы отне-

[106]

сти также А.Вагнера, который принимал живое участие в полемике о методе политической экономии и в общем стал на позицию меж­ду Менгером и Шмоллером, ближе, впрочем, к первому⁴⁰ . Кроме Вагнера, можно упомянуть о русском экономисте, отстаивающем в общем взгляды Маркса, но более, чем учитель, орудующем с эм­пирическими материалами и обобщениями. Мы разумеем Петра Маслова⁴¹ .

Отметим, наконец, чисто методологический подход к проблеме, какой вытекает из учения Риккерта. Разграничивая историческое и естесгвенно-научное знание, Риккерт отрицает лишь возможность исторических, а не социологических или политико-экономических законов. "С логической точки зрения, — говорит Риккерт, — не при­ходится возражать против естественно-научного трактования обще­ственной действительности. Конечно, можно сомневаться, возмож­но ли в этой области дойти до понятий законов, которым с неко­торым вероятием можно было бы приписать более чем эмпириче­скую обязательность. Но при такого рода соображениях дело всегда идет лишь о различиях по степени" (Границы. С. 249-250). Ясно, что этим признана логическая возможность специально законов общественного развития.

Заканчивая характеристику этой группы теорий, мы можем ска­зать, что хотя указанные нами представители мысли и признают возможность дать и конкретные, и абстрактные законы развития, но фактически дело ограничивается пока нахождением эмпириче­ских законов. Некоторым исключением отсюда являются абстракт-пая формула Спенсера и причинно-обоснованные выводы Дюрк­гейма, Бугле и др.

с) Теории, отрицающие возможность открытия тех и других за­конов.

Примером их может служить учение Лексиса⁴² . Определяя по­нятие закона, Лексис говорит: "Закон в естественно-научном смыс­ле есть правило для простых событий, имеющее значение при по­добии условий всегда" (С. 16). Кроме этого смысла закона, Лексис различает также и закон эмпирический, находимый чисто индук­тивным путем. Но на этот закон полагаться нельзя, если его не уда­лось объяснить "исходя из других оснований или рациональных посылок" (С. 17; вспомним Милля). Возможны ли законы общест­венного развития? В естественно-научном смысле — слова нет, так как развитие общества — процесс не повторяющийся и по сравне­нию, например, с развитием эмбриона — индивидуальный. Но Лек­сис идет далее и вообще отрицает возможность законов развития.

[107]

"Можно, конечно, — говорит он, — находить известные сходства и подводить их всякий раз под абстрактные понятия, но эти абстракт­ные понятия будут настолько просты, что они нисколько не расши­рят нашего действительного знания" (С. 22). В развитии общества единственно можно искать каузального объяснения событий. Но эта каузальность будет индивидуальна, и в формуле закона ее выра­зить нельзя.

Отрицает законы развития, исходя из очень интересных сообра­жений, и М.И.Туган-Барановский. Он полагает, что такие законы возможны, например, в биологии, но невозможны в общественной науке в силу особого характера ее объекта — общества, коллектив­ного целого. Особенность эта выражается в его большой пластич­ности и приспособляемости⁴³ .