shesler_av_sostav_prestupleniia

ГЛАВА 6. ПРИЗНАКИ СУБЪЕКТИВНОЙ СТОРОНЫ ПРЕСТУПЛЕНИЯ

§ 1. Основные признаки субъективной стороны преступления

Обязательными признаками субъективной стороны преступления являются признаки, которые характеризуют интеллектуальную и волевую деятельность лица, сопровождающую совершаемое им преступление. Содержание этих признаков образует вину в форме умысла или неосторожности.

При законодательном определении вины в мировой практике используются в той или иной степени положения одной из следующих доктрин: опасного состояния, оценочной теории вины, психологической теории вины1.

Теория опасного состояния подменяет вину опасностью личности. Деяние рассматривается как проявление этого состояния. В УК РФ проявления такого подхода наблюдаются в учете общественной опасности личности при назначении наказания (ч. 3 ст. 60), при условном осуждении (ч. 1 ст. 73), при освобождении от уголовной ответственности и от наказания (гл. 11, 12), при признании рецидива отягчающим обстоятельством (п. «а» ч. 1 ст. 63), при признании судимости квалифицирующим признаком состава преступления (ч. 5 ст. 131) и в др. случаях. Последовательное воплощение этой теории приводит к тому, что наказание превращается в меру безопасности, так как опасность личности рассматривается в качестве основы превентивного наказания. В чистом виде в УК РФ меры безопасности — это принудительные меры медицинского характера (гл. 15). Однако, в отличие от наказания, у них другие основания применения (ст. 97 УК РФ) и цели (ст. 98 УК РФ).

Оценочная теория вины рассматривает вину как оценочную категорию, характеризуемую судом как упречное поведение личности, влекущее объективное вменение (вменение результата при презюмировании, предположении наличия интеллекта и воли)2. Положения этой теории находят проявление в УК РФ, в частности, при формулировании критериев небрежности, которые указывают на необходимость интеллектуальной деятельности в случае совершения деяния при ее отсутствии. Фактически эта теория отождествляет противоправность деяния с виной. Наличие в УК РФ положений оценочного подхода к вине — это проявление несовершенства закона. Законодатель должен стремиться к ограничению в УК РФ моментов объективного вменения. Однако положительное в оценочном подходе к вине состоит в том, что вина должна получать отрицательную со стороны государства, прежде всего суда.

Психологическая теория вины рассматривает вину как психологическую категорию, как субъективное отношение лица к совершенному деянию, предусмотренному УК РФ. Такой подход декларируется

1Лунеев В. В. Указ. соч. С. 10.

2Векленко С. В., Бавсун М. В., Фаткуллина М. Б. Указ. соч. С. 21–31, 70, 79–81, 248.

61

российским законодателем, так как объективное вменение трактуется как невиновное причинение вреда (ч. 2 ст. 5 УК РФ), а сама вина характеризуется через умысел или неосторожность (ч. 1 ст. 24 УК РФ). В практическом плане это означает, что вина как признак состава преступления присутствует только тогда, когда есть психическое отношение лица к совершаемому им деянию в целом (к действию или бездействию, его последствиям, в ряде случаев к иным признакам состава преступления).

Исходя из положительных моментов оценочной и психологической теории вины, укажем, что вина — это отрицательное с позиций государства психическое отношение лица к совершенному им деянию в целом, выраженное в форме умысла или неосторожности.

Психическое отношение лица к совершаемому им деянию и его последствиям включает в себя интеллектуальные и волевые моменты. Интеллектуальный момент вины характеризует осознание лицом общественной опасности совершаемого им деяния (его фактического характера, социальной значимости и противоправности), предвидение последствий этого деяния, волевой момент вины характеризует направленность воли на достижение этих последствий. Определенное содержание интеллектуальных и волевых моментов характеризует формы вины (умысла или неосторожности), а также виды умысла (прямого и косвенного) и неосторожности (легкомыслия и небрежности).

Наиболее полное выражение отрицательное психическое отношение лица к совершенному им деянию находит в преступлении, совершенном с прямым умыслом, законодательное определение которого дано в ч. 2 ст. 25 УК РФ. Применяя доктринальное толкование этого определения, укажем, что к интеллектуальному моменту прямого умысла относятся осознание виновным общественной опасности своего деяния, предвидение возможности или неизбежности наступления общественно опасных последствий, а к волевому моменту — желание наступления этих последствий.

Осознание виновным общественной опасности деяния предполагает, прежде всего, во-первых, осознание им фактического характера совершаемого деяния, во-вторых, осознание социальной значимости этого деяния1. В первом случае виновное лицо должно осознавать: физический характер деяния, т. е. совершение или несовершение им определенных телодвижений, временные границы деяния, способ его совершения (физическое или психическое воздействие); особенности социальной или физической среды, в которой совершается преступление (обстановку совершения преступления); посягательство на определенные общественные отношения, составляющие объект преступления. При этом необязательно, чтобы виновный осознавал объект преступления во всем его многообразии как целостную структуру, представленную участниками общественных отношений, социальной связью между ними и предметом, по

1 См.: Дагель П. С., Котов Д. П. Указ. соч. С. 85.

62

поводу которого эти отношения устанавливаются. Необходимым и достаточным является осознание направленности посягательства на один из признаков объекта преступления — социальную связь между участниками общественных отношений, предмет преступления или потерпевшего.

При осознании виновным социальной значимости деяния лицо осознает негативную оценку общества этого деяния с позиций доминирующих в нем норм нравственности и морали, в частности, ветхозаветных заповедей («Не убивай», «Не кради» и т. д.). В данном случае речь идет об осознании сущностного свойства преступления, лежащего в основании уголовно-правового запрета. При этом неважно, что лицо, совершившее преступление, не согласно с такой оценкой, не воспринимает ее как свой внутренний императив. Неважно также, чтобы лицо осознавало все негативные с позиций общества аспекты своего деяния. Например, при убийстве достаточно осознания негативной оценки обществом лишения другого человека важнейшей для него ценности — жизни. При этом лицо может не осознавать, что причиняет страдания близким убитого, лишает семью кормильца, предприятие — ценного работника, общество в целом — талантливого певца и т. д.

Дискуссионным среди исследователей является вопрос о том, включает ли в себя осознание общественной опасности деяния осознание его уголовной противоправности. Одни авторы отрицают такое осознание, аргументируя это тем, что незнание уголовного закона повлечет недопустимое освобождение лица, совершившего уголовнопротивоправное деяние, от ответственности1. Другие авторы утверждают, что осознание уголовной противоправности деяния является обязательным, поскольку требование такого осознания позволяет избежать объективного вменения2. Третьи авторы занимают компромиссную позицию по этому вопросу, утверждая, что такое осознание необходимо в тех случаях, когда законодатель прямо указывает на незаконный характер совершаемых действий (ст. 123, 139, 180, 301 УК РФ и др.)3.

На наш взгляд, при осознании общественной опасности деяния должно быть и осознание его противоправности, хотя степень такого осознания может быть различной. При посягательстве на такую абсолютную ценность, как жизнь человека, должно быть осознание того, что она является объектом уголовно-правовой охраны, при посягательстве на собственность — осознание конкретного правоотношения по поводу принадлежности имущества, при уклонении от уплаты налогов — знание бланкетных норм, составляющих налоговое законодательство и т. д. Это означает, что осознание уголовной противоправности деяния не

1Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР / под ред. Ю. Д. Северина. М., 1980. С. 17; Потапов Д. П. Вина: понятие и формы. Барнаул, 2006. С. 61–62.

2Лунеев В. В. Указ. соч. С. 33–36.

3Курс уголовного права: в 4-х т. Т. 1. Общая часть : учебник для вузов / под ред. М. А. Кириллова и В. И. Омигова. Чебоксары; Пермь, 2015. С. 291.

63

тождественно знанию о его квалификации и наказуемости (установленному виду и размеру наказания за его совершение). Осознание уголовной противоправности характеризует осознание формализации сущностного свойства преступления (общественной опасности) в уголовном законе.

Таким образом, осознание виновным общественной опасности деяния предполагает осознание им фактического характера совершаемого деяния, его социальной значимости, а также его уголовной противоправности.

Следующим признаком интеллектуального момента прямого умысла является виновным предвидение возможности или неизбежности наступления общественно опасных последствий совершаемого им деяния. Предвидение последствий означает осознание виновным причиняющего характера совершаемого им деяния, т. е. прогнозирование того, что это деяние выступает в качестве причины преступных последствий. Если виновный осознает возможность наступления преступных последствий, то он прогнозирует, что деяние может выступить в качестве причины этих последствий. При таком осознании виновный предвидит эти последствия как реальные, однако допускает вмешательство в развитие причинной связи, вызванной деянием, привходящих обстоятельств, которые способны предотвратить предвиденные последствия или вызвать последствия, отличные от предвиденных. Осознание виновным неизбежности наступления преступных последствий означает наличие в его сознании прогноза об обязательном их наступлении. При этом виновный в своем прогнозе исключает вмешательство в развитие причинной связи между деянием и предполагаемыми преступными последствиями привходящих обстоятельств, способных предотвратить эти последствия или вызвать последствия, отличные от предвиденных. Однако в обоих случаях виновный осознает, что причиняющий характер деяния является закономерным, так как деянием запускаются реально существующие физические или социальные процессы, необходимые для наступления преступных последствий.

Волевой момент прямого умысла, как уже отмечалось, предполагает желание наступления преступных последствий. Это означает активное состояние воли, ее направленность на достижение предвиденных преступных последствий. Интеллектуальный и волевой моменты умысла тесно взаимосвязаны. Осознание виновным общественной опасности своего деяния, предвидение им наступления общественно опасных последствий в результате совершения этого деяния предопределяет направленность воли на достижение этих последствий. В частности, в случае предвидения виновным неизбежности наступления общественно опасных последствий в результате совершения преступного деяния можно говорить только о таком состоянии воли, которое характеризует

64

желание наступления этих последствий, т. е. только о прямом умысле1. Тесная взаимосвязь интеллектуального и волевого моментов

умысла проявляется не только в том, что осознание виновным общественной опасности своего деяния, предвидение им наступления общественно опасных последствий в результате совершения этого деяния предопределяет направленность желания на достижение этих последствий. В свою очередь, волевой момент умысла является средством реализации интеллектуального момента, так как без активного состояния воли, направленной к достижению предвиденного результата, интеллектуальная деятельность не получает своего практического воплощения.

В преступлении, совершенном с косвенным умыслом, по сравнению с преступлением, совершенном с прямым умыслом, отрицательное психическое отношение лица к своему преступному деянию является менее выраженным. Законодательное определение косвенного умысла, которое дано в ч. 3 ст. 25 УК РФ, означает, что к его интеллектуальному моменту относятся осознание виновным общественной опасности своего деяния, предвидение возможности наступления общественно опасных последствий, а к волевому моменту — нежелание, но сознательное допущение наступления этих последствий либо безразличное к ним отношение.

Осознание виновным общественной опасности деяния при косвенном умысле так же, как и при прямом умысле, предполагает осознание им фактического характера совершаемого деяния, его социальной значимости, а также его уголовной противоправности. Сходным в обоих видах умысла является предвидение виновным возможности наступления преступных последствий. И в том, и в другом случае виновный предвидит эти последствия как реальные, допуская вмешательство в развитие причинной связи, вызванной деянием, привходящих обстоятельств, которые способны предотвратить предвиденные последствия или вызвать последствия, отличные от предвиденных.

Разница в интеллектуальных моментах между двумя видами умысла существует лишь в том случае, когда лицо, совершая преступление с прямым умыслом, предвидит неизбежность наступления преступных последствий. Однако отдельные исследователи, несмотря на законодательное закрепление предвидения неизбежности наступления последствий только при прямом умысле (ч. 2 ст. 25 УК РФ), утверждают, что предвидение виновным неизбежности наступления общественно опасных последствий возможно и при совершении преступления с косвенным умыслом в случаях идеальной совокупности преступлений, когда наряду с нужным преступнику результатом неизбежно наступает не нужный ему результат. Например, при взрыве стратегически важного объекта неизбежно погибают находящиеся на нем люди. Подобную позицию исследователи объясняют тем, что взрыв объекта был целью

1 См.: Филимонов В. Д. Общественная опасность личности преступника. Томск,

1970. С. 144.

65

преступника, поэтому в отношении этого последствия было желание его наступления. Гибель людей такой целью не была, поэтому она не является желанной1.

Следуя этой логике, получается, что большая часть умышленных преступлений совершается с косвенным умыслом, так как целью преступника являются не те последствия, которые охватываются составом преступления, а иные последствия. Например, убийство с целью облегчить другое преступление (п. «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ) совершается с косвенным умыслом, так как желаемым является последнее преступление, а не смерть человека. Получается, что и кража (ст. 158 УК РФ) совершается с косвенным умыслом, так как желаемым является не причинение ущерба собственнику или иному владельцу имущества, а обращение имущества в свою пользу. Указанная логика позволяет отнести к преступлениям, совершаемым с прямым умыслом, только те преступления, которые являются самоцелью, например, убийство по мотиву кровной мести (п. «е1» ч. 2 ст. 105 УК РФ). В этом случае желаемой будет только смерть потерпевшего и никакой другой результат.

По этому поводу заметим, что в критикуемой позиции цель преступления отождествлена с тем, что хочет преступник получить, совершая преступления. Однако это не так. Цель преступления — это мысленно представляемый результат совершенного преступления, включающий в том числе и его последствия. Поэтому желание, как активное состояние воли, направленное на достижение цели преступление, включает в себя стремление достигнуть не только то, что хочет преступник, но и то, что необходимо для этого либо неизбежно сопряжено с ним. Это означает, что последствия, к которым стремится виновный (желаемые для виновного), могут быть конечной целью преступления (например, убийство по мотиву кровной мести), промежуточной целью, достижение которой является средством к достижению основной цели (например, убийство с целью облегчить совершение другого преступления), а также побочным неизбежным последствием наряду с тем последствием, которое необходимо преступнику (например, неизбежным последствием кражи, совершенной с проникновением в жилище, предусмотренной

п. «а» ч. 3 ст. 158 УК РФ, является нарушение неприкосновенности жилища)2.

В тех случаях, когда прямой и косвенный умысел включают в себя предвидение виновным возможности наступления преступных последствий, отличие между ними устанавливается исходя из волевого момента, который характеризуется при косвенном умысле тем, что виновный не желает наступления этих последствий. Нежелание преступных последствий виновным означает, что воля виновного не направлена на достижение тех последствий, которые являются результатом совершаемого

66

им преступления. Воля виновного направлена на достижение иных последствий (преступных или не преступных) и в то же время не направлена на то, чтобы последствия, являющиеся признаком состава преступления, не наступили. Законодатель конкретизирует нежелание наступления последствий указанием на то, что виновный допускает их наступление или относится к ним безразлично.

В литературе делаются попытки вложить в используемые законодателем термины «допускает» и «относится безразлично» различное содержание. Например, исследователи утверждают, что допущение виновным наступления преступных последствий при косвенном умысле означает активное эмоциональное переживание по поводу его незаинтересованности в этих возможных последствиях. Безразличное отношение виновного к преступным последствиям при косвенном умысле, напротив, по их мнению, означает, что у него нет активных эмоциональных переживаний по поводу возможного их наступления1. На наш взгляд, такое разъяснение относится к эмоциональной, а не волевой сфере деятельности виновного лица. Полагаем, что законодатель в данном случае разными терминами выразил одну волю лица по отношению к преступным последствиям.

Оригинальную позицию по данному вопросу высказал В. В. Питецкий, утверждая, что термином «допускало» отражается волевой момент косвенного умысла при предвидении неизбежности наступления общественно опасных последствий, а термином «относилось безразлично» отражается волевой момент косвенного умысла при предвидении возможности их наступления. Чтобы устранить противоречие высказанной позиции действующему законодательству, ее автор предлагает в ч. 3 ст. 25 УК РФ при определении косвенного умысла указать, что при нем может быть предвидение не только возможности, но и неизбежности общественно опасных последствий2. Нами уже были приведены аргументы в обоснование позиции законодателя, указывающего на предвидение неизбежности общественно опасных последствий только при прямом умысле. На наш взгляд, улучшению законодательной формулировки косвенного умысла способствовало бы исключение из ч. 3 ст. 25 УК РФ излишних словосочетаний, характеризующих его волевой момент, например, «относилось к ним безразлично».

В преступлении, совершенном по неосторожности, отрицательное психическое отношение лица к своему преступному деянию по сравнению с прямым умыслом является еще менее выраженным, чем при совершении преступления с косвенным умыслом. Однако законодательное определение видов неосторожности довольно скупо выражает такое сравнение. В ч. 2 ст. 26 УК РФ интеллектуальный момент легкомыслия представлен предвидением возможности наступления общественно опасных последствий, а интеллектуальный и волевой моменты —

1Российское уголовное право. Общая часть / под ред. А. И. Чучаева. М., 2012. С. 109.

2Питецкий В. В. Избранные труды. Красноярск, 2006. С. 107–108.

67

одновременно указанием на самонадеянный (без достаточных оснований) расчет на их предотвращение. Теория уголовного права помогает раскрыть содержание этих скупых законодательных формулировок. Прежде всего, предвидение этих последствий рядом авторов характеризуется как абстрактное предвидение, т. е. предвидение неопределенное, предвидение в ситуациях совершения деяний определенного вида, однако не в данном конкретном случае1. Абстрактный характер предвидения преступных последствий виновным отличает интеллектуальный момент легкомыслия от интеллектуального момента косвенного умысла, при котором, как уже отмечалось, преступные последствия предвидятся как реальные.

Отметим, что некоторые авторы не согласны с такой постановкой вопроса, отмечая, что абстрактное предвидение последствий — это вообще не предвидение, так как предвидеть можно все, что угодно. Таким предвидением никто не обязан руководствоваться при совершении своих действий. Поэтому виновный при легкомыслии, совершая преступление, предвидит реальную возможность наступления последствий2. Однако, если исходить из реального предвидения последствий при легкомыслии, то нет оснований утверждать, что отсутствует осознание общественной опасности виновным совершаемого деяния. Именно так рассуждают некоторые авторы, указывая, что при легкомыслии есть осознание виновным общественной опасности совершаемого деяния3. Другие, следуя этой логике, указывают на то, что легкомыслие является разновидностью умысла4.

По этому поводу отметим, что авторы высказанных суждений не учитывают тесную взаимосвязь признаков интеллектуального момента между собой и с признаками волевого момента вины. В данном случае эта связь состоит в том, что абстрактное предвидение последствий исключает осознание общественной опасности совершаемого деяния. Не случайно законодатель при характеристике легкомыслия не указывает на такое осознание. Виновный осознает фактический характер совершаемого деяния (прежде всего совершение или несовершение им определенных физических телодвижений), осознает социальную значимость этого деяния (нарушение общих или специальных правил предосторожности). Однако виновный не осознает уголовной противоправности деяния, так как такое осознание может быть только при предвидении реальной возможности наступления последствий. Не случайно законодатель относит к преступлениям с неосторожной виной только те деяния, которые реально причиняют вред, а в отдельных случаях создают такую возможность (например, в ч. 1 ст. 215 УК РФ).

1Макашвили В. Г. Указ. соч. С. 18–21; Лунеев В. В. Указ. соч. С. 42–43.

2Дагель П. С., Котов Д. П. Указ. соч. С. 132–133.

3Нерсесян В. А. Ответственность за неосторожные преступления : автореф. дис. … д-ра юрид. наук. М., 2006. С. 31.

4Векленко С. В. Виновное вменение в уголовном праве : автореф. дис. … д-ра юрид.

наук. М., 2003. С. 9, 30.

68

Почему предвидение преступных последствий при легкомыслии является абстрактным? Потому, что виновный рассчитывал на их предотвращение. Этот расчет характеризует как интеллектуальный, так

иволевой моменты легкомыслия. Интеллектуальный аспект расчета предотвращения последствий означает, что виновный осознавал реальную возможность их ненаступления. При этом виновный допускает ошибку в таком расчете, так как основания для расчета были недостаточными: совершенное деяние объективно в большой степени содержало в себе реальную возможность наступления преступных последствий, чем реальную возможность их ненаступления. Например, водительские навыки виновного оказались недостаточными для предотвращения столкновения транспортных средств при запрещенном обгоне: водитель полагал, что встречное и обгоняемое транспортные средства будут ехать без превышения установленной на участке обгона скорости. Волевой аспект расчета предотвращения последствий означает, что виновный реально направлял свои волевые усилия на то, чтобы эти последствия не наступили. Однако предпринятых виновным усилий оказалось недостаточно для того, чтобы нейтрализовать вызванное его деянием развитие причинной связи, которое привело к наступлению преступных последствий.

Итак, интеллектуальный момент легкомыслия характеризуется осознанием виновным фактического характера и социальной значимости совершаемого деяния, предвидением абстрактной возможности наступления преступных последствий, осознанием реальной возможности ненаступления последствий (интеллектуальный аспект расчета), ошибкой в осознании такой возможности (ошибкой в основательности расчета на предотвращение последствий). Волевой момент (волевой аспект расчета) легкомыслия характеризуется направленностью волевых усилий виновного на то, чтобы эти последствия не наступили. Данные признаки интеллектуального и волевого моментов предопределяют основное свойство легкомыслия, сближающее его с небрежностью и отличающее его от умысла, а именно: осознание виновным общественной опасности совершенного деяния.

Содержание интеллектуального и волевого моментов небрежности определить, исходя из ее определения в ч. 3 ст. 26 УК РФ, еще сложнее, чем легкомыслия, так как законодатель использовал неудачные в данном случае способы определения этого вида неосторожности, а именно: умолчание о том, что есть при умышленной форме вины (об осознании общественной опасности совершаемого деяния), и отрицание того, что есть при легкомыслии (предвидения общественно опасных последствий

исамонадеянного расчета на их предотвращение). В учебной литературе задача определения содержания небрежности предельно упрощается. Интеллектуальный момент небрежности характеризуется отсутствием осознания общественной опасности совершаемого деяния, отсутствием предвидения общественно опасных последствий, а волевой момент

69

наличием обязанности и возможности у лица эти последствия предвидеть при необходимой внимательности и предусмотрительности. Законодательное указание на то, что лицо должно было предвидеть эти последствия, авторы относят к объективному критерию небрежности. Предполагается, что такая обязанность основывается на наличии специальных или обыденных правил предосторожности, которыми должно руководствоваться лицо при совершении своих действий, выполнении им должностных, профессиональных или иных функций. Законодательное указание на то, что лицо могло предвидеть общественно опасные последствия, авторы относят к субъективному критерию небрежности. По их мнению, он характеризует индивидуальную способность лица их предвидеть, вытекающую из определенных личностных качеств, имеющихся в момент совершения деяния (жизненного опыта, состояния здоровья, образования и т. д.). Отсутствие объективного или субъективного критериев небрежности в соответствии с ч. 1 ст. 28 УК РФ характеризует невиновное причинение вреда (казус, субъективный случай), за который лицо ответственности не несет 1.

В научной литературе, посвященной проблемам небрежности, законодательное определение этого вида неосторожности подвергается обоснованной критике. Исследователи указывают, что при существующем подходе законодателя к понятию небрежности нарушается принцип субъективного вменения, имеет место объективное вменение, составляющее основу оценочной теории вины. В этой связи полагают, что законодательная формулировка небрежности должна соответствовать принципу субъективного вменения, а уголовная ответственность при небрежности предполагает психическое отношение к деянию2. Другие исследователи утверждают, что такая позиция законодателя целесообразна, так как последствия в результате небрежного отношения лица к своим обязанностям являются значительными, их причинение нельзя оставлять без наказания и возмещения, иначе это создаст прецедент совершения действий, причиняющих эти последствия3. Сущность вины при этом видится в возможности лица предусмотреть преступные последствия, которая является его потенциальным психическим отношением к наступившим последствиям4.

Получается, что субъективным основанием уголовной ответственности при небрежности (если отрицать психическое отношение лица к совершаемому деянию) является риск причинить вред в результате совершения определенных действий, связанных прежде всего с

1См.: Российское уголовное право. Общая часть / под ред. А. И. Чучаева. М., 2012. С. 114–118; Черненко Т. Г., Масалатина И. В. Уголовное право. Часть общая. Т. 1: Уголовный закон. Преступление : конспект лекций. Кемерово, 2015. С. 88–90, 217–218; Уголовное право. Общая часть : учеб. пособие / под ред. В. А. Уткина, А. В. Шеслера. Томск, 2016.

С. 222–224 и др.

2Лунеев В. В. Указ. соч. С. 43–50.

3Векленко С. В., Бавсун М. В., Фаткуллина М. Б. Указ. соч. С. 105–120.

4Макашвили В. Г. Указ. соч. С. 88, 92.

70