Конь Р.М. - Введение в сектоведение - 2008

1. Сектантская тематика в русском богословии до 1917 г.

Тем не менее, было решено не включать названия сект в проект осуждения их учений.

Кроме того, членами Отдела было признано полезным дополнить предложенные анафематизмы еще одной общей для всех сект формулой, осуждающей сектантское учение, отвергающее Священное Предание. По поручению Отдела сформулировал этот анафематизм сотрудник журнала «Миссионерское обозрение» Н. М. Гринякин следующим образом:

«Аще кто самовластне восхитит церковно-учительский чин, без воли епископли, и будет поучати народ из Божественного Писания, не сообразуясь с церковным разумением христианской истины: о составе ли Богодуховенных книг (ап.пр.85), или разуме их, якоже свя­ тые отцы 7 Вселенских и 9 Поместных Соборов достигоша (пр.19 6 Всел. Соб.), или, кольми паче, на подрыв церковного учения проповедати станет вопреки и с явным отвержением и пренебрежением святособорного и святоцерковного Предания о предметах веры христианския и благочестия, — да будет анафема»624.

***

Таким образом, члены VI Отдела под председательством архиеп. Антония (Храповицкого) приравнивали секты к ересям; единственным критерием сектантства был назван догматический — искажение веры Церкви. Среди существовавших в начале XX в. признаков сектантства критерии, разработанные в рамках VI Отдела, были наиболее ясными и четкими.

1.4. Сектантская тематика и реформа духовного образования в начале XX в.

Третьим фактором, способствовавшим критическому отношению к используемому понятийному аппарату в сектоведении, следует считать введение в семинариях кафедры истории и обличения раскола и сектантства, а также ревизию духовных академий с целью реорганизации учебного процесса. Ревизия академий началась в 1908 г., и по ее результатам был разработан новый Устав Духовных академий.

624 Журналы заседаний VI Отдела высочайше учрежденного Присутствия при Святейшем Синоде для разработки подлежащих рассмотрению на Поместном Церковном Соборе вопросов. Журнал №31 // Журналы и протоколы заседаний высочайше учрежденного Предсоборного Присут­ ствия. СПб., 1907. Т. 4. С. 6.

271

Часть 4. Православный подход к сектантству

Согласно Уставу 1910 г., в академиях появился новый предмет — сектоведение, в качестве дополнения к «Истории и обличению западных исповеданий»625, но по академическому Уставу 1912 г. в академиях была образована новая кафедра сектоведения, и в учебной программе появилась новая самостоятельная дисциплина «История и критика сектантства», которая относилась к общеобязательному кругу предметов626.

Введение в семинариях предмета по истории и обличению раскола и сектантства способствовало появлению научных исследований и учебных пособий по сектоведению. К 1912 г. к моменту учреждения кафедр сектоведения в России было создано шесть пособий по сектантству627, а кроме них было напечатано сотни статей и несколько специальных исследований по сектантской тематике. В учебных пособиях, как правило, были небольшие главы, посвященные определению понятия «секта».

В учебном пособии по сектоведению для семинарий К. Плотникова, изданном в 1910 г., определение секты находится еще

взависимости от более раннего подхода к пониманию сектантства, доминировавшего на рубеже столетий. Для него секта — это «отделившееся от единства Православной Русской Церкви, её учения и обрядов религиозное общество, которое имеет свое особое учение, богослужение и устройство, совершенно отличное от православного, и живет отдельною, самостоятельною жизнью, стараясь осуществить

всвоей замкнутой среде свои религиозные идеалы»628.

Однако в обстоятельном «Обзоре русских сект и их толков», изданном в 1910 г. прот. проф. Т. И. Буткевичем, высказывается мнение о том, что слово секта привнесено в Россию южнорусскими

625См.: Глубоковский Н.  Н.. Русская богословская наука в ее историческом развитии и новейшем состоянии. М., 2002. С. 22.

626См.: Смолич И.  К.. История Русской Церкви. 1700–1917. М., 1996. Кн. 8. Ч. 1. С. 486. Глубоковский Н.  Н.. Русская богословская наука в ее историческом развитии и новейшем состоянии. М., 2002.

С.22; Флоровский Г.., прот. Пути русского богословия. Вильнюс, 1991. С. 483.

627Учебные пособия: Оболенский П.  Б.. Критический разбор вероисповедания русских сектантоврационалистов. Воронеж, 1898; Кутепов Н.., свящ.. Краткая история и вероучение русских рационалистических и мистических ересей. Новочеркасск, 1910; Буткевич Т.  И.., прот.., проф. Обзор русских сект и их толков. Харьков, 1910; Маргаритов С.. История русских мистических и рационалистических сект. Симферополь, 1910; Кальнев М.  А.. Русские сектанты, их учение, культ и способы пропаганды. Одесса, 1913; он же: Обличение лжеучения русских сектантов-рационалистов; Плотников К.. История и обличение русского сектантства. СПб., 1910. Вып. 1; Плотников К.. История и обличение русского сектантства. СПб., 1913. Вып. 2.

628Плотников К.. История и обличение русского сектантства. СПб., 1910. Вып. 1. С. 2.

272

1. Сектантская тематика в русском богословии до 1917 г.

богословами из средневекового католического богословия, где оно употреблялось для «обозначения общин, отделившихся от союза с католической церковью вследствие искажения ее учения, т. е. для обозначения общин несомненно еретических, но которых учение еще формально не осуждено Церковью на Соборе»629.

Таким образом, по мнению прот. Т. И. Буткевича, секта — это ересь. Подтверждением этого вывода служит и описание им природы русского сектантства, которое полностью совпадает с описанием святыми отцами природы ереси. «Лжеучения сектантов, — по его мнению, — не есть ошибочное только понимание Божественного Откровения, а есть греховное насилие над ним, сознательное искажение его под давлением той страсти, которая и ангела света обратила в диавола, оторвав его от Бога». Сущность сектантства и причины его происхождения коренятся в «самом человеке, в области религиозно-нравственной психологии, а все виды сектантства суть не что иное, как патологические, ненормальные, греховные проявления ложно направленного религиозно-нравственного самосознания человека»630.

Причиной появления сект он называет греховную волю гордых

ивысокомерных людей, и «патологическое состояние сердца человека как источника чувствований… Гордость не терпит ни власти, ни авторитета; а потому каждая секта непременно начинается отрицанием Церкви, иерархии и дисциплины»631. Аналогичные высказывания о природе ереси дают святые отцы, они указывали, что характерной ее чертой, кроме искажения вероучения, является горделивое самопревозношение еретиков и их упорство в защите лжи.

Слово секта употребляется в значении ереси известным миссионером Н. Варжанским в его книге «Доброе исповедание. Православный противосектантский катехизис», изданный в 1910 г. В главе «О единстве истины Божией» говорится о существовании в его время многих христианских вер: православной, католической, протестантской, баптистской, меннонитской, молоканской, адвентистской, хлыстовской, скопческой, духоборческой, толстовской

ит.п, но из всех перечисленных истинная есть только вера православная, а остальные ложные, вымышлены дьяволом или гордостью

629Буткевич Т.  И.., прот.., проф. Обзор русских сект и их толков. Харьков, 1910. С. 2–3.

630Там же. С. 8.

631Там же. С. 10.

273

Часть 4. Православный подход к сектантству

человеческой. Эти ложные религии «называются или ересями (погречески), или сектами (по-латински), а те, кто оставляют истинную веру и идут за этими … измышлениями — называются или еретиками, или сектантами»632.

Одновременно с обсуждением понятийного аппарата развернулась дискуссия и о методологии преподавания сектоведения. Поводом к ней послужило решение московского митрополита Владимира учредить в 1905 г. на средства епархии кафедру сектоведения в МДА. В академии считали, что новая академическая дисциплина должна давать: во-первых, «точное и чуждое всякой тенденциозности исследование прошлой и … современной жизни русского сектантства; во-вторых, образцы строго научной богословской полемики против сектантских заблуждений»633. Проект программы разработал Д. Г. Коновалов, преподаватель греческого языка, интересовавшийся вопросами сектоведения­ и написавший диссертацию о русском мистическом сектантстве, материал для которой собирал в нервной и психиатрической клиниках Московского университета634.

Однако не сразу удалось воплотить в жизнь провозглашенные принципы. Вначале русское сектоведение смотрело на предмет своего изучения с утилитарно-полемической точки зрения и, по мнению проф. Н. Н. Глубоковского, отсюда проистекали два неблагоприятные следствия: «все секты 1) брались в своей законченности, без полного историко-доктринального генезиса, и 2) освещались с возможно невыгодной стороны». Такой взгляд продержался довольно долго, даже в 1914 г. в брошюре проф. С. Т. Голубева было отмечено, что «лицемерие есть основная черта наших мистических сект», а не поиск смысла жизни и спасения… По этой причине многие исследования, — писал проф. Н. Н. Глубоковский, — носят «слишком теоретический, отвлеченный характер догматического ратоборства, воюя с выводами независимо от исторических предпосылок и жизненных основ,

632Варжанский Н.. Доброе исповедание. Православный противосектантский катехизис. Почаев, 1910. С. 9.

633Доклад проф. В. О. Ключевского и и. о. доцента по кафедре истории и обличения русского раскола И. М. Громогласова Совету МДА о печатных трудах Санкт-Петербургского миссионера, кандидата богословия Д.Боголюбова // Богословский вестник. 1906. №5. С. 293.

634См.: Журналы Совета Московской Духовной Академии за 1905 г. // Богословский вестник. 1906. №5. С. 311–312.

274

1.Сектантская тематика в русском богословии до 1917 г.

ипотому в своих опровержениях уклоняются от научных норм объективной и солидной аргументации, впадают в шаблонную по- лемически-пристрастную примитивность»635.

Касаясь дикого изуверства и странного поведения сектантов, часть исследователей стремились объяснить их природу с медицинской точки зрения, полагая, что их психопатологические отклонения являются болезненным рефлексом протеста против Церкви и правительственной деспотии. Существенный изъян такого подхода заключался, по мнению проф. Н. Н. Глубоковского, в том, что он «старался прикрыть саму доктринальную сущность» сектантства636. Этим недостатком страдала серьезная диссертация Д. Г. Коновалова о природе религиозного экстаза в русском мистическом сектантстве, представленная к защите в МДА в 1908 г. на соискание научной степени магистра богословия — «Религиозный экстаз в русском мистическом сектантстве» (часть I, выпуск I; «Физические явления в картине сектантского экстаза», Сергиев Посад, 1908). Диссертация, защищенная в Совете МДА 24 октября 1908 г., не была утверждена ректором

иопротестована московским митрополитом в Св. Синоде; несмотря на это, Совет в 1909 г. вторично подтвердил ее защиту.

Св. Синод поручил архиеп. Антонию (Храповицкому) дать отзыв о диссертации Д. Г. Коновалова. В отзыве рецензент отметил, что диссертация не отвечает минимальным требованиям, предъявляемым к научной работе, поскольку описанные Коноваловым «физические явления в картине сектантского экстаза»: нервное возбуждение, спазмы, плач, смех, вскрикивания, подергивание плечами, топание, прыгание, испускание пены изо рта, обмороки, обнажение

исвальный грех, не представляют собою никакой научной новизны, так как всем известны. Не соответствовала эта диссертация и требованиям, предъявляемым к богословской работе. «Труд же богословский, — указывал рецензент, — должен поставить исследуемый предмет в связь с принятой… системой учения о Боге и со свидетельствами… Божественного Откровения; труд по богословию православному должен, разумеется, установить соотношение приведенных фактов и достигнутых выводов с учением Св. Библии и св. Церкви

ипоказать внутреннюю правду этого учения в области исследуемого

635Глубоковский Н.  Н.. Русская богословская наука в ее историческом развитии и новейшем состоянии. М., 2002. С. 23.

636Там же. С. 24.

275

Часть 4. Православный подход к сектантству

предмета, будь он исторического характера или философского»637. Критики диссертации Коновалова были согласны в том, что у нее отсутствовал «всякий богословский характер», так как она представляла собою «бесполезный агломерат выписок из разных рапортов о сектантах»638.

Поскольку отзывы о диссертации Д. Г. Коновалова ректора МДА

иархиеп. Антония (Храповицкого) были отрицательными, то Синод не утвердил его в должности преподавателя сектоведения в МДА,

икафедра так и не была открыта, а Д. Г. Коновалов, согласно решению Синода от 14. 08. 1909 г., был уволен из МДА «за неправославный образ мыслей» в магистерской диссертации639.

Качественно новый этап в развитии сектоведения начался после реформы академического образования в 1908–1912 гг. Эти события послужили импульсом к обсуждению целей, задач, методологии изучения и опровержения сектантства путем анализа ранее наколенного опыта полемики и борьбы с сектами. В наиболее полном виде вся эта проблематика была затронута в двух статьях: киевского священника Н.Фетисова «Опыт уяснения основных вопросов науки сектоведения» и доцента Казанской Духовной академии иером. Варсонофия (Лузина, впоследствии викария епископа Казанского) «Проблема сектоведения как науки»640.

Вних отмечалось, что суть сектантства заключается не в медицински определяемой патологии, а стремлении народной богословской мысли решить вековые вопросы «человеческого духа о Боге, правде, о жизни».

Иером. Варсонофий указывал, что такого взгляда придерживались такие ученые, как проф. Киевской Духовной академии Ф. И. Ти­ тов, отметивший в своей актовой речи «О современном состоянии русского сектантства», что «основу, корень всякого сектантского движения составляет его стремление отыскать истинный путь к союзу с Богом и духовным миром и через то к спасению». В стремлении

637Антоний (Храповицкий), архиеп.. Отзыв о магистерской диссертации и.д. [исполняющего должность] доцента Моск. [Московской] Ак. [академии] Коновалова // Полное собрание сочинений.

Т.III. С. 569.

638Там же. С. 571.

639Арсений (Стадницкий), митр. Дневник. 1880–1901. М., 2006. Т. 1. Примечания к главе V.

С.576.

640Фетисов Н.., свящ.. Опыт уяснения основных вопросов науки сектоведения // Труды КДА. 1914. Кн. VII–VIII; Варсонофий (Лузин), иером.. (впоследствии епископ, викарий Казанской епархии). Проблема сектоведения как науки. Казань, 1914.

276

1. Сектантская тематика в русском богословии до 1917 г.

сектантов к самосовершенствованию, очищению, богопоклонению и богопочитанию, в стремлении к достижению непосредственного общения с Богом, лежащим в основе «масонских мистерий и хлысто- во-скоческих радений с их возбуждающими и раздражающими плясками, верчениями и кружениями, с их отвратительными обрядами — все это, по разумению сектантов, — отмечал проф. Ф. И. Титов, — есть ничто иное, как различные пути, ведущие к одной и той же цели, различные средства для удовлетворения одной и той же потребности, свойственной человеку, его жажды найти верный путь ко спасению себя и своих ближних»641.

Эти верные по существу оценки, по мнению иером. Варсонофия (Лузина), не были сведены «в логическую систему», а были лишь «слабыми намеками на то, что должна дать академическая наука сектоведение»,642 и в этом он видел недостаток подобных исследований. В лучших трудах по сектоведению указывалось о времени, месте, историко-бытовых условиях возникновения сект, о их распространении, об их вероучениях и религиозных культах, о нрав­ ственных качествах­ и принципах построения личной и общественной жизни их членов, но результаты этих исследований «не простирались за пределы самых обычных эмпирических суждений о предмете». Эти научные труды могли послужить хорошими справочниками по сектантству­ при опровержении сектантских заблуждений и сделали бы внешне позицию православного полемиста неуязвимой, но они не дают представления о внутренней, духовной жизни сектанта в сравнении с православной.

Правда, в них иногда говорится о «двуликой жизни сектантов»643, но «параллельного изображения нормального (православного. — Р.  К..) хода религиозного сознания и жизни эти труды не дают». В них, при всех их достоинствах, как заключал иером. Варсонофий, не раскрываются те нравственные начала, «которые даже в случаях сход­ ства своих внешних проявлений разделяют сектантство и Церковь на два отрицающих друг друга лагеря». Поэтому для сектанта и для светски образованного человека превосходства православного пути они не покажут.

641Цит. по: Варсонофий (Лузин), иером.. (впоследствии епископ, викарий Казанской епархии). Проблема сектоведения как науки. Казань, 1914. С. 11.

642Там же. С. 11.

643Кальнев М.  А.. Русские сектанты, их учение, культ и способы пропаганды. Одесса, 1913. С. 6.

277

Часть 4. Православный подход к сектантству

Иером. Варсонофий считал, что русское сектантство базировалось на двух принципах: 1) стремлении к «духовности» богопо­ клонения и 2) желании непосредственного общения с Богом. В этом русское сектантство ничем не выделялось из ряда иных религий. Оба эти положения составляют сущность всех мессианских обетований Ветхого Завета и религиозный идеал чаяний всего искренне верующего человечества всех времен. Об этом говорил Христос и апостолы, за свидетельство об этом умирали мученики. «В этом (курсив иером. Варсонофия. — Р.  К..) сектант прав, и учить его противоположному значило бы искажать христианство, затемнять чистоту безусловного нравственного идеала человеческой пошлостью»644.

Но те отрицательные выводы, которые сектант делает, исходя из этих предпосылок, говорят не только о неправильном представлении о Церкви, но показывают отсутствие у него трезвого нравст­ венного опыта, при условии которого возможно достижение двух вышеуказанных принципов, иначе все их претензии превратятся

вприятную мечту. Поэтому главная задача сектоведения заключается

втом, чтобы сопоставить нравственные начала духовной жизни и богообщения в сектантстве и Православии. Этот путь неоднократно был указан святыми отцами, предпочитавшими иметь дело не столько с логическими построениями сектантов, сколько с их первичным источником — искусительным помыслом645.

Поскольку сектоведение является наукой, а наука нелицеприятна и бесстрастна в своих выводах, то сектоведение должно дать ответ на вопрос: почему в России, наряду с высочайшим нравственным идеалом христианской жизни, существуют секты, вопреки всякого рода чинимым им препятствиям; почему они распространяются, уводят от Церкви тысячи людей, вызывают сочувствие в образованной части общества. Иером. Варсонофий предположил, что, очевидно, в глубине сектантского движения «кроются такие нравственные запросы, которыми страдает не часть, а весь духовный организм русского народа». Наука должна вникнуть в эти запросы, сделать выводы независимо от каких бы то ни было соображений. «Иначе сектоведение будет чем угодно, полемическим богословием, подготовительным материалом для светского и духовного законодательства, оружием партийных

644Варсонофий (Лузин), иером.. (впоследствии епископ, викарий Казанской епархии). Проблема сектоведения как науки. Казань, 1914. С. 14.

645Там же. С. 15.

278

1. Сектантская тематика в русском богословии до 1917 г.

счетов и политических тенденций, но не наукою, не бесстрастным­ представителем истины»646.

Освещение же сектантства только с невыгодной стороны методологически «…не оставляло места точному непосредственному познанию», но окружало его «мишурно-ярким ореолом мученичества» и порождало в светской литературе взгляд на сектантство как явление светлое, на началах которого могут быть разрешены самые трудные и сложные проблемы жизни — «проблемы брака и семьи, проблемы пола, наконец, проблемы труда и личной собственности,

вособенности — земельной»647.

Вэтих статьях авторы не обошли вниманием и терминологический вопрос. Свящ. Н.Фетисов считал, что слово секта было занесено к нам из Германии648. Впоследствии его версию появления этого термина в русском богословии в значении ереси излагает проф. Н. Н. Глубоковский в своем труде «Русская богословская наука в ее историческом развитии и новейшем состоянии»649.

в Россию, оба суждения сходны в том, что этот термин является прямым заимствованием из западного богословия в значении ереси. Это же мнение подтверждается фактом влияния западного богословия на русское. Так, в начале XIX в. преподавание в духовных школах велось на латыни и по книгам протестантских и католических богословов650. Первые конспекты лекций для духовных школ на русском языке, появившиеся в первой трети XIX в., были переводами или перифразами западных авторов. Под большим влиянием западной науки пребывала в то время и церковная история. В силу указанных обстоятельств слово секта использовалось не только в сочинениях, посвященных вопросам сектантства, но в богословии в целом и в церковной истории, о чем было сказано выше.

При рассмотрении вопроса о происхождении и значении слова секта было отмечено, что этот термин не использовался в переводе

646Варсонофий (Лузин), иером.. (впоследствии епископ, викарий Казанской епархии). Проблема сектоведения как науки. Казань, 1914. С. 13.

647Там же. С. 7.

648См.: Фетисов Н.., свящ.. Опыт уяснения основных вопросов науки сектоведения // Труды КДА. 1914. Кн. VII–VIII. С. 450.

649См.: Глубоковский Н.  Н.. Русская богословская наука в ее историческом развитии и новейшем состоянии. М., 2002. С. 21.

650См.: Флоровский Г.., прот.. Пути русского богословия. Вильнюс, 1991. С. 200–201.

279

Часть 4. Православный подход к сектантству

на русский язык Священного Писания, творений восточных отцов, особенно их ересиологических сочинений (например, известного ересиологического труда святителя Епифания Кипрского «Панарий»). Особенно указывалось на его отсутствие в Пространном Катехизисе Православной Восточной Кафолической Церкви свт. Филарета (Дроздова), поскольку при его жизни слово секта уже вошло в русское богословие. Все это воспринималось миссионерами-полемиста- ми в начале XX в. как свидетельство понятийной неопределенности данного термина, требовавшей его дальнейшего исследования.

Переходя к терминологической тематике, свящ. Н. Фетисов дал свое определение секты. Сектантским он считал движение, сознательно уклонившееся «от Богопереданного религиозно-нравственного учения, которое содержит историческая (народная) русско-право- славная церковь, уклонение, образовавшееся под тем или иным наносным влиянием различных философских и богословских идей»651. Данное определение страдало описательностью, как и многие более ранние, но в нем верно отмечено, что секты уклонились от учения Церкви, т. е. фактически были ересями.

Встатье иером. Варсонофия «Проблема сектоведения как науки» определение секты отсутствует, но из текста следует, что для автора ответ на данный вопрос очевиден: секты — это современные ереси. Касаясь сектоведения как науки он отмечает, что ни у нас, ни на Западе такого предмета не существует. На Западе сектоведения быть не может, так как там «вся … религиозная жизнь в своих внутренних основаниях носит сектантский, т. е. не церковный характер,

ипотому там может бороться лишь секта с сектой, односторонность

содносторонностью, одна подделка под истину может оспаривать другую»652. И далее: «…у нас есть то, чего нет в западном просвещении, — есть Церковь…», которая «…воплощает собою именно те цельные начала истинно божественной жизни, искажением коих является сектантство»653.

Вотношении содержания вероучения, по его мнению, у современных сектантов нет никакой новизны. Если вдуматься в содержание противосектантской полемики, — отмечает иером. Варсонофий, — то мы

651Фетисов Н.., свящ.. Опыт уяснения основных вопросов науки сектоведения // Труды КДА. 1914. Кн. VII–VIII. С. 459.

652Варсонофий (Лузин), иером.. (впоследствии епископ, викарий Казанской епархии). Проблема сектоведения как науки. Казань, 1914. С. 3.

653Там же. С. 3–4.

280