Алиев С. М. - История Ирана. XX век - 2004 (2)

месяцев проживал на острове Парадайз на Багамах, затем - в Куарнаваке (Мексика). Проходил курс лечения в Нью-Йорк Сити, побывал на военно-воздушной базе США в Лекленде (штат Техас), на острове Контрадор (Панама). 23 марта 1980 г., по приглашению президента Египта А. Садата, вылетел в Каир, где 27 июля 1980 г. он скончался от рака. Там же он и был похоронен.

Отъезд шаха из Ирана до сих пор остается историческим фактом, который интерпретируется различным образом. В последней книге шаха, изданной под названием «Ответ истории», Мохаммед-Реза Пехлеви приводит слова бывшего командующего ВВС генерала Бадреи, сказанные им перед исламским судом в Тегеране: «Генерал Хайзер выкинул шаха из Ирана как дохлую мышь». Некоторые авторы задаются вопросом, если эти слова казненного хомейнистами генерала верны, то в чем же причина того, что американцы изменили своему слову и не поддержали своего друга шаха «до конца»? При этом общеизвестно, что все американские администрации и представители академических кругов давали весьма высокую оценку деятельности шаха как руководителя Ирана и международного деятеля. По этой теме написано немало, но наиболее обобщенный анализ содержится в мемуарах Г. Киссинджера. Важно то, что его книга вышла в свет в 1979 г., уже после падения шаха. Автор пишет: «Под руководством шаха материковый мост между Азией и Европой, так часто составляющий стержень мировой истории, несмотря на любые испытания. стал проамериканским и прозападным. Среди стран

региона, помимо Израиля, лишь Иран сделал дружбу с Соединенными Штатами отправной точкой своей политики». И далее: «Шах поглощал энергию радикальных арабских соседей, предотвращал их угрозу умеренным режимам Саудовской Аравии, Иордании и стран зоны Персидского залива. Он снабжал горючим наш военный флот без вопроса... Он никогда не пользовался контролем нефти для оказания политического давления. Он ни разу не присоединился к какому-либо нефтяному эмбарго в отношении Запада или Израиля. Иран при управлении шаха, одним словом, был одним из лучших, одним из самых значительных и самых верных друзей Америки во всем мире».

Бывший госсекретарь подчеркивает, что восемь последних президентов США, обе ведущие партии справедливо «провозглашали шаха другом нашей страны и опорой стабильности в бес-

покойном и жизненно важном регионе мира». По мнению бывшего госсекретаря США, шах «был «прогрессивным» в том смысле, что добивался индустриализации своего общества. Одна из главных причин его провала фактически состояла в том, что, проводя модернизацию слишком быстро, он в достаточной степени не приспособил политические учреждения страны к осуществленным им экономическим и социальным переменам». [1]

Столь высокая оценка деятельности шаха соответствовала действительности. Недаром даже в период революции 19781979 гг. оппозиционеры называли его «американским шахом Ирана». Дружба шаха с американской элитой опиралась на твердую историческую почву.

Начало этим взаимоотношениям было положено в 1947 г. Тогда разразился ирано-советский кризис, вызванный притязаниями

СССР на иранскую нефть и установление просоветского режима на территории Южного Азербайджана. Лишь активная и твердая позиция США позволила шаху отстоять интересы своей страны.

После ослабления влияния Москвы на Иран позиции шаха значительно упрочились.

Второй значительный вклад в становление диктатуры шаха американцы внесли в 1953 г. В Тегеране они организовали правительственный переворот, в результате которого был свергнут законный премьер, доктор М. Моссадык, а бежавший в Италию шах по возвращении в Тегеран только упрочил свою, почти утраченную верховную власть.

Новая оценка роли США в событиях 1953 г. в Тегеране была высказана в марте 2000 г. госсекретарем Мадлен Олбрайт. Это напоминало робкую попытку самооправдания за действия американской администрации. Она сказала: «Администрация Эйзенхауэра верила, что ее действия оправдываются стратегическими соображениями. Но переворот стал очевидной задержкой политического развития Ирана». Если это какое-то запоздалое извинение, то оно носит весьма половинчатый характер. Куда более четкое осуждение звучат в словах журналиста Джеймса Райза: «Переворот явился поворотным пунктом в современной истории Ирана и до сих пор остается устойчивым раздражителем в отношениях между Тегераном и Вашингтоном. Переворот упрочил власть шаха, который после него правил своей железной рукой еще четверть века в тесном контакте с Соединенными Штатами».

Недаром последний период в истории шахского режима индийский политолог Дилип Хиро назвал «эрой США», имея в виду то, что главную внешнюю поддержку иранский шах получал от Вашингтона.

В то же время, несмотря на значительный прорыв в экономике и социальном развитии, главной опорой режима шаха оставалась армия и другие силовые структуры.

Когда в 1978 г. начались оппозиционные антиправительственные выступления в Иране, шах вновь стал рассчитывать на своих заокеанских друзей.

По этой причине, когда оппозиционные выступления, порою затухая, временами усиливаясь, начали приобретать для режима все более угрожающий характер, эксперты заговорили о значении армии. Высказывалось мнение, что 400-тысячная армия не позволит оппозиции свергнуть шаха. Учитывалось, что режим пользуется поддержкой всех ведущих государств мира.

Роль армии в иранском кризисе приняли во внимание и американские руководители. Краткий визит президента США Дж. Картера с супругой в Тегеран в последний день 1977 г. уже был знаковым жестом в поддержку шаха. Когда начались антимонархические и навеянные антивестернизмом городские восстания, американские власти приступили к разработке и осуществлению целой серии пропагандистских, дипломатических и других мер в поддержку шахского режима.

В критические для революции дни - начале 1979 г. (4 января) - без согласования с шахом в Тегеран прибыл американский генерал Роберт Хайзер, занимавший высокое положение в штаб-квар- тире НАТО в Европе. Кроме военной функции, генерал, разумеется, имел чисто политические задачи. Они были прямо связаны с иранской армией. Судя по имеющимся данным, генералу и его команде надлежало выяснить политические позиции иранского генералитета и совместно с послом США У. Салливаном принять окончательное решение относительно необходимой стратегической линии, которой следует придерживаться.

Анализ существующих данных дает возможность утверждать, что американцы не поддержали идею проведения тотальных репрессивных актов с участием армии в подавлении революции. Они исходили из ситуации, которая складывалась в стране на данном этапе.

Образно говоря, революция в Иране все больше напоминала стремительный горный поток, уносящий с собой встречающиеся на его пути препятствия. Это был распад, крах существовавшей системы. По мнению американцев, попытка использовать армию могла лишь повысить вероятность прихода к власти коммунистов и их союзников. Для США важнейшей проблемой стали не шах и его режим, а сохранение своих позиций в этой, чрезвычайно важной в политико-стратегическом плане стране.

В данных условиях после приезда генерала Р. Хайзера было принято решение, что шах покинет страну. Американцы поставили цель: прежде всего добиться выживания генералитета иранской армии. Им казалось, что если шах уедет из страны, то можно будет вести линию на достижение мирного исхода революции. Предполагалось, что переговоры с лидерами революции должны вести члены генералитета. Поэтому в начале 1979 г. представители президента США в Париже выясняли планы Хомейни, касавшиеся иранской нефти и его позиции по отношению к коммунистам. А в Тегеране генерал Р. Хайзер и американский посол У. Салливан настойчиво подталкивали военных руководителей Ирана к установлению согласия с лидерами революционного движения.

Однако время было упущено. Уже стремительно происходил распад шахской политической системы. Тем не менее американцы все еще не теряли надежду на достижение компромисса. Пять представителей иранского генералитета, Р. Хайзер и его помощники, собрались на совет, но выработать единого мнения по поводу конфликта между противоборствующими силами тогда им не удалось. Некоторое время спустя состоялось еще одно заседание, на этот раз названное Верховным советом вооруженных сил Ирана, более представительное по количеству и составу участников. В нем приняли участие 27 человек. Сторонником и в какой-то мере инициатором созыва этого совещания был и премьер-министр Шапур Бахтияр.

Все участники заседания единогласно выступили за политику нейтралитета. В принятом заключении говорилось: «В связи с нынешним развитием событий в стране Верховный Совет вооруженных сил сегодня, в 10 час. 30 мин., встретился и принял решение о провозглашении нейтралитета в отношении политического диспута, чтобы по возможности предотвратить дальнейший хаос и кровопролитие. В связи с этим всем подразделениям армии

было приказано вернуться в свои казармы. Иранская армия всегда будет поддерживать благородный иранский народ и будет поддерживать все его устремления...» Это обращение было принято 11 февраля, то есть в кульминационный момент, когда в Тегеране пала шахская диктатура и победила народная революция.

Ход вооруженного восстания в Тегеране (11-12 февраля) показал, что провалилась попытка США добиться выживания командного состава армии. И в связи с переходом власти в руки революционных сил ксенофобия, особенно антиамериканские настроения среди революционных масс, приобрели более широкие масштабы. Оставшиеся в стране иностранцы, прежде всего американцы и европейцы, опасались появляться в людных местах столицы.

К этому времени целый ряд представителей крупного частного иранского капитала и даже бюрократической буржуазии успели бежать за границу. Изо дня в день росли антиамериканские настроения, усиливалось негативное отношение к иностранцам не только среди простых жителей страны. Среди господствующих слоев, включая традиционную аристократию, были деятели, которые, находясь под впечатлением нового текущего момента, вдруг словно прозрели и осознали, что их страна целое столетие подвергалась засилью великих держав.

Эти настроения нашли свое яркое, эмоциональное выражение в книге Сетаре Фарманфармаян. Она дочь каджарского принца Абдольхосейна Фарманфарма и сестра Фируз Мирзы. Училась в американской школе в Тегеране, позже в Соединенных Штатах, где некоторое время вела научную работу. Затем вернулась в Иран и во время революции 1978-1979 гг. жила в Тегеране. Преподавала социологию в колледже. Бе ученики обвинили Сетаре в сотрудничестве с иностранцами. При поддержке аятоллы Талегани получила разрешение на эмиграцию и выехала в США. В своих мемуарах, написанных на английском языке, кстати, неоднократно переизданных, она пишет: «С самого начала XX столетия каждый раз, когда мы приближались к тому, чтобы обрести осознание национальной идеи, динамизм, иностранные державы неизменно предпринимали меры, чтобы воспрепятствовать нам. Когда мы приняли конституцию, русские начали инициировать гражданскую войну, а британцы посадили нам на шею Реза-шаха. Когда его не стало, нашу страну оккупировали чужеземные армии. Когда эта оккупация прекратилась, Советы захватили Азер-

Подобную практику многие руководители ИРИ считали вполне законной. Так, в декабре 1988 г. президент С. А. Хаменеи в одной из пятничных молитв заявил, что «вали-йе факих» по своему статусу стоит над основным законом - Конституцией. А. А. Хаше- ми-Рафсанджани признавал, что с позволения имама Хомейни неоднократно игнорировались положения Конституции ИРИ.

С целью предотвращения возникновения серьезных разногласий между парламентом и «Советом экспертов» еще при жизни Хомейни в феврале 1988 г. был учрежден специальный примирительный комитет. Одновременно в том же году, в апреле, Хомейни учредил «Собрание по определению интересов общественной системы». Уже после смерти имама Хомейни, осенью 1989 г. по указу нового духовного руководителя ИРИ С. А. Хаменеи в собрание вошли 18 постоянных членов. Членами собрания стали известные религиозно-политические и общественные деятели, в том числе аятолла М. Р. Мехдави-Кяни, Тавассоли, Хасан Санеи, Мир Хосейн Мусави, Ахмед Хомейни и др.

Это собрание внесло заметный вклад в разрешение ряда важных вопросов, касавшихся осуществляемых правительством президента А. А. Хашеми-Рафсанджани экономической либерализации, направленной, прежде всего, на развитие рыночных отношений и расширение сферы деятельности частного капитала. В частности, была осуществлена приватизация большого числа государственных предприятий. В связи с завершением войны с Ираком были предприняты значительные усилия по восстановлению пострадавших от военных действий промышленных объектов, городов и сел, особенно в зоне Персидского залива и расположенных к юго-западу останах.

Отказ от соблюдения некоторых крайних тенденций «исламской линии» в области экономической деятельности, принятие и осуществление планов хозяйственного развития и другие меры содействовали экономическому и общественному подъему. Однако они не сопровождались либерализацией в сфере культуры и политической жизни. Тем не менее правительство А. А. ХашемиРафсанджани сделало в 1997 г. значительный шаг в сторону демократии, обеспечив в существовавших в Иране условиях свободу выборов нового президента. Результаты выборов оказались неожиданными для правого крыла правящих сил. Большая часть молодых людей и особенно женщин в майских президентских

выборах отдали свои голоса за Мохаммеда Хатами, известного как сторонника либерализации исламского режима в Иране.

Со времени когда новый президент приступил к исполнению своих обязанностей в области политической либерализации в ИРИ серьезных перемен еще не произошло. Но в политической атмосфере страны все более ощущалось дуновение нового ветра - исламского либерализма. Весной 1999 г., выступая на пятничной молитве в столице, аятолла Кашани, намереваясь выдать желаемое за действительное, заявил, что религиозно-политическое руководство продолжает оставаться единым, как и во времена Хомейни. Однако возраставшие разногласия между левой и правой группировками в верхах становились все более очевидными.

Верность этого тезиса была подтверждена тем, что за последние годы открытой критике все чаще подвергалась главная доктрина хомейнизма - «велаят-е факих». При этом среди тех, кто выступал с подобными взглядами, встречаются имена деятелей, сыгравших видную роль в упрочении позиций покойного имама Хомейни. При их участии была подготовлена и утверждена Конституция ИРИ. Это аятолла Мехдави-Кяни, аятолла X. Монтазери, публицист и философ А. Соруш и другие.

Подобная эволюция в воззрениях бывших соратников имама Хомейни не случайна. Некоторые существенные элементы шиит- ско-исламского радикализма, содействовавшие в период революции сплочению большой части оппозиции на борьбу против шахской диктатуры, ныне служат интересам лишь консервативного крыла исламистов. По этой причине либеральное крыло исламистов, возглавляемое президентом М. Хатами, прилагает усилия в той или иной мере поддержать устремления демократически настроенных сил иранского общества. Благодаря этим усилиям, современный персидский язык обогатился таким понятием, как «мардомсалари» - «господство народа» - слово, равнозначное «демокраси» («демократия»), вызывавшее у покойного имама аллергию из-за своего западного происхождения.

Следует заметить, что в стране сегодня все больше дает о себе знать рост продемократических настроений и среди определенной части шиитско-исламского духовенства. Некоторые «независимые» религиозные деятели фактически выступают за восстановление преднамеренно упраздненного в ходе революции самостоятельного статуса и звания моджтехидов. Моджтехиды

фактически исполняли обязанности руководителей, входящих в шиитскую общину субобщин. В период революции 1978-1979 гг. эти субобщины распались, перестали активно функционировать их духовные предводители-моджтехиды. Так, до революции в Исфахане и его окрестностях верующие мусульмане разделялись на четыре группы: последователи (мукаллиды) моджтехидов аятолы Хои, аятоллы Хакима, аятоллы Монтазери и бехаиты.

Современная политическая ситуация, которая сложилась после 1997 г., предвещает новые значительные коллизии в политической, религиозно-идеологической и культурной жизни Исламской Республики Иран в наступившем XXI столетии. Началу раскола в иранском обществе положили события конца 90-х годов, когда после победы Мохаммеда Хатами на президентских выборах весной 1997 г. обнаружились серьезные разногласия в ветвях верховной власти. Еще в своих предвыборных выступлениях М. Хатами обещал добиваться построения «гражданского общества» в рамках существующего исламского строя, обеспечить развитие демократии и свободы слова. Став президентом, Хатами содействовал демократизации и свободного самовыражения в иранской прессе. Он ввел в политический лексикон понятие «исламская демократия», назвав ее одной из главных целей исламской революции.

Сторонники Хатами победили в феврале 1999 г. на выборах в местные советы. Вслед за этой победой последовали серьезные стычки между сторонниками реформ и исламистами. Еще более острые столкновения произошли в июле того же года в Тегеране и в более десяти городах страны. Тогда студенты, сторонники реформ, организовали демонстрации протеста в связи с закрытием популярной газеты «Салам», способствовавшей расширению политической базы реформистского течения и победе Хатами в президентских выборах 1997 г.

Согласно некоторым зарубежным источникам острая реакция студентов на борьбу в верхах власти не случайна. В стране ныне около 60% населения составляет молодежь. Ее большая часть те, кого называют «детьми революции». Они родились после крушения шахского режима. Численность студентов - 1,2 млн. человек. Наиболее острыми проблемами для молодежи остаются трудоустройство и жилье. Большая часть молодежи симпатизирует исламским лидерам либерального толка и выступает за расширение

культурных связей с западными странами.

Президент Хатами и его соратники-реформаторы пользуются большим авторитетом у студентов. Значительной частью социальной опоры президента являются женщины. Новые идеи, привнесенные в иранскую политику президентом Хатами, особенно его мысли о необходимости разрешения существующих между Западом и Ираном (и исламским миром) кардинальных разногласий посредством диалога, поддерживаются также большим числом представителей нынешней иранской бюрократии, интеллигенции и частного капитала.

В то же время исламисты-консерваторы, сторонники упрочения верховной власти духовного вождя, отрицательно относятся к свежим политическим веяниям. Консерваторы решительно выступают против перемен во внешней и внутренней политике Исламской Республики Иран. Они утверждают, что страна оказалась в изоляции в результате экономических и политических санкций со стороны американского руководства, а также настойчиво проводимой им в отношении ИРИ политики «двойного сдерживания».

Новые парламентские выборы (февраль - май 2000 г.) стали этапом в развитии разногласий между продемократически-рефор- маторски настроенными силами и стойкими консерваторами. Они завершились убедительной победой сторонников первых. Ряд важных моментов, в частности закрытие 16 либеральных газет и др., показывает, что вероятность столкновения между противоборствующими течениями довольно высокая. Газеты эти были закрыты накануне второго тура выборов в меджлис. Тем не менее из 66 мест в парламенте 45 оказались у сторонников реформ.

На современное внутриполитическое положение заметное воздействие оказывают также проблемы, унаследованные от шахского времени. В арсенале нового исламского режима отсутствует конструктивный подход к их смягчению или разрешению. Использование же насильственных методов для урегулирования этих задач в новых условиях оказывается малоэффективным.

Отметим, в частности, вопрос о неперсидских народах, добивающихся признания за ними равноправного статуса. Препятствием на пути разрешения этого вопроса является то, что руководители страны до конца не сумели избавиться от пережитков политики персидского шовинизма, проводившейся в эру Пехлеви.