Dukhovnaya_kultura_Kitaya_Tom_4_Istoricheskaya_mysl_Politicheskaya_i_pravovaya_kultura

объясняет этого. Комиссия завершила работу во 2-м месяце того же года. Сборник включал 606 статей, к-рые по примеру кодекса дин. Тан (618—907) «Тан люй шу и» («Уголовные установления Тан с разъяснениями») бьии разбиты на 30 глав и одновременно тематически сгруппированы в 12 разделов. Наименования глав и разделов полностью соответствовали оглавлению Танского кодекса.

Чжу Юань-чжан распорядился в 1374 обнародовать и ввести в действие новый законодательный свод под назв. «Дай Мин люй» («Законы Великой [династии] Мин»), Однако законодательная деятельность продолжалась и в последующие годы: производился пересмотр отдельных статей и создавались новые законы. Добавления к законам стали настолько многочисленными, что Чжу Юань-чжан приказал Ханьлинь академии (см. т. 1) совместно с чиновниками Ведомства наказаний рассмотреть все добавления последних лет, «примирить» их смысл, классифицировать и внести в кодекс. Эта работа завершилась в 1389 кардинальной ревизией кодекса. В новом варианте осталось всего 460 статей. Они были сгруппированы в 7 разделов, к-рые подразделялись на 30 глав. Новый свод значительно отличался от предыдущего, имел более продуманную и логич. систематизацию материала. Принятая в нем классификация законов просуществовала в течение всего минского периода и была воспринята составителями кодексов маньчж. дин. Цин (1644—1911; см. «Дай Цин люй ли»; «Дай Цин хуй дянь»). Источники не сообщают, какое наименование получил завершенный в 1389 вариант. По указу Чжу Юань-чжана новый свод сразу же был опубликован и введен в действие.

На заключительном этапе формирования Минского кодекса в него были включены нек-рые положения из прецедентного права (сб. «Да гао» — «Великие рескрипты») и правовые установления ли [ 12] — временные меры для дополнения и корректировки основных законов. 29 мая 1397 была составлена новая версия кодекса — «Дай Мин люй гао» («Законы Великой [династии] Мин [с добавлениями из „Великих] рескриптов"»); в законы были внесены важнейшие положения из «Да гао». В остальном — по своей структуре, кол-ву разделов, глав и статей данный вариант не отличался от предыдущего. Чжу Юань-чжан распорядился отпечатать новый кодекс в столице и на периферии. Т.о., после 30-летней работы был создан окончательный вариант Минского кодекса. Кит. историки права дают ему высокую оценку, определяя его как высшую ступень в развитии кит. законодательства дореспубликанского периода.

Законы, включенные в кодекс в 1397, сохранились в первонач. виде вплоть до конца минской эпохи и без к.-л. изменений входили в более поздние законодательные своды. Разработанный в 1607-1610 кодекс «Дай Мин люй цзи цзе фу ли» («Законы Великой [династии] Мин со сводным комментарием и приложением постановлений») включает в себя:

1.«Дай Мин люй», содержащий 30 глав и 460 статей (в ред. 1397).

2.405 «дополнительных установлений» (ли [12\). Они были составлены в период между 1443 и 1607 и вносили в действующее законодательство нек-рые коррективы в связи с изменением реальной обстановки в стране.

3.Комментарий, принадлежащий составителям-издателям памятника, включающий толкования предшествующих комментариев минских законов, а нередко и полемику с ними.

4.Комментарий законодателя, присутствующий в 53 статьях. Будучи инкорпорированным внутрь последних, данный комментарий является их интегральной частью.

Структура памятника «Дай Мин люй цзи цзе фу ли» следующая: I. Предисловие Чжу Юань-чжана; II. Таблицы; III. Порядок ношения траура по родственникам; IV. Основные разделы (см. ст. Кодификация традиционного права

вОбщем разделе).

*Дай Мин лин (Декреты Великой [династии] Мин). Хуан Мин чжи шу. Т. 1. Тайбэй, 1969; Дай Мин люй (Законы Великой [династии] Мин). Хуан Мин чжи шу. Т. 4. Тайбэй, 1969; Дай Мин люй цзи цзе фу ли

отъезде кит. миссии из Петербурга (27 июня) в Москву к ней был прикомандирован почетный караул, к-рый должен был сопровождать ее в поезде до Иркутска.

После возвращения на родину Дай Хун-цы стал пользоваться большим расположением со стороны цинского двора. После кончины видного гос. деятеля Чжан Чжи-дуна он был назначен в сент. 1909 вице-канцлером и членом Гос. совета. Эти посты он занимал до конца своих дней.

** Самойлов Н.А. О визите Дуань Фаня и Дай Хун-цы в Россию

в 1906 г. / / XXVIII НК ОГК. Ч. 2. 1998, с. 250-257.

А.Н. Хохлов

Дай Цзи-тао, Дай Лян-би, Дай Чжуань-сянь, Дай Сюань-тан, псевд. Дай Тянь-чоу, прозв. Сяо-юань. 1890 (или 1891), Гуанхань пров. Сычуань, — 11.02.1949, Гуанчжоу. Обществ, и полит, деятель, один из главных идеологов партии Гоминьдан. Получил традиц. кит. образование, учился в Японии (1905— 1909), там познакомился с Чан Кай-ши (1887-1975). После возвращения в Китай стал гл. редактором газ. «Тяньдобао» («Небесный колокол»), В 1911 вступил в Тунмэнхуй («Объединенный союз»), организованный Сунь Ят-сеном (1866-1925). В это же время участвовал в создании в Шанхае газ. «Миньцюань бао» («Власть народа»), в ней опубликовал серию статей с резкой критикой попыток Юань Ши-кая (1859-1916) реставрировать монархию.

С 1912 стал личным секретарем Сунь Ят-сена, выполнял его доверительные поручения. В период «движения 4 мая» 1919 (у сы юньдун) вместе с Шэнь Сюань-лу основал журн. «Синци пинлунь» («Недельное обозрение»), опубликовал большое число материалов о социализме, о рабочем движении в Китае и мире. В начале 20-х занимался изучением марксизма и входил в шанхайскую коммунистич. группу, от к-рой отошел, отказавшись вступить в КПК. На 1 съезде Гоминьдана (1924) избран чл. ЦИК и назначен зав. отделом пропаганды. После смерти Сунь Ят-сена стал идеологом крайне правого крыла Гоминьдана — т.н. сишаньской группы. (Сишаньская конференция правых гоминьдановцев прошла в нояб.1925 под Пекином, сформировав свое рук-во из 14 чел., включая Дай Цзи-тао. Они выступали против сотрудничества с КПК и СССР.) В дальнейшем Дай Цзи-тао выступал с правых позиций, хотя и не так открыто, как нек-рые «сишаньцы». Он претендовал на роль продолжателя теоретич. деятельности Сунь Ят-сена, сторонники к-рого объединились в «Об-во по изучению суньятсенизма» (Суньвэньчжуи сюэхуй), созданное 29 дек. 1925 в Гуанчжоу.

Дай Цзи-тао на III пленуме ЦИК Гоминьдана (май 1925) выступил с требованиями ограничить права коммунистов в Гоминьдане и «определить высший принцип Гоминьдана», направленный против идей классовой борьбы. Пленум не принял этих предложений.

В 1926 стал ректором Ун-та Сунь Ят-сена в Гуанчжоу, в февр. 1928 — зав. Отделом пропаганды пр-ва Гоминьдана. В 1928 Дай Цзи-тао был приглашен Чан Кай-ши на пост пред. Экзаменационного юаня (департамента, ведавшего назначениями на гос. должности), где проработал в течение 20 лет. В 1936 возглавил кит. делегацию на Олимпийских играх в Берлине. Перед открытием Игр имел 20-мин. беседу с Гитлером. В 1940 во главе делегации Гоминьдана посетил Индию, встречался с М.К. Ганди (1869—1948). 10 июля 1948 становится руководителем Комиссии по истории Китая (Гошигуань). В янв. 1948, находясь в Гуанчжоу, Дай Цзи-тао заболел, у него началась бессонница, постоянно принимал снотворное. Покончил жизнь самоубийством в февр. 1949 в Гуанчжоу. После смерти Сунь Ят-сена первым предложил свою трактовку его идейного наследия, выступая против политики «новыхтрех народных принципов» (синь сань минь чжуи), состоявших в союзе с Россией, союзе с компартией, поддержке рабочих и крестьян (лянь э, лянь гун, фучжу нун гун). В июне-июле 1925 Дай Цзи-тао опубликовал две филос. работы, направленные против марксистской теории классовой борьбы: «Филос. основы суньятсенизма» («Сунь-

вэньчжуи чжи чжэсюэ цзичу») и «Нац. революция и кит. Гоминьдан» («Гоминь гэмин юй Чжунго Гоминьдан»). Дай Цзи-тао уверял читателей в том, что после смерти Сунь Ят-сена его учение искажается, неверно излагается и потому назрела необходимость восстановить «три народных принципа в их чистом виде». Считал, что только они (т.е. «национализм», «народовластие», «народное благосостояние») — единств, путь к спасению Китая. По его мнению, необходимо было рассматривать принципы Сунь Ят-сена в контексте развития традиц. этико-полит. мысли Китая, начиная с древних мудрых императоров Яо и Шуня (см. т. 2), а также философов Конфуция и Мэн-цзы (см. т. 1). Само слово «принцип» (чжуи) он трактовал как «путь» (дао; см. т. 1), главное назначение к-рого состоит в спасении кит. нации. Главным врагом кит. нации, как и др. угнетенных народов, препятствующим достижению об-ва Великого единения (да тун; см. т. 1), объявлялся империализм.

Дай Цзи-тао упрекал молодежь, увлекшуюся идеями коммунизма, в том, что у нее «под влиянием пропаганды Коминтерна» недостаточно развито нац. сознание, что она не любит историю своей страны, не любит свою нацию, а это мешает осуществить социальную революцию. Он также обвинял молодых в забвении нац. культуры (что противоречило заветам Сунь Ят-сена). У него вызывали раздражение симпатии кит. молодежи к рус. революции и изучение ее опыта, стремление оценить положение ее в мире и роль империализма с позиций марксизма-ленинизма, а не в свете «трех народных принципов». Он квалифицировал коммунистов как «утопистов», «фантазеров», обвинял их в том, что, выступая против анархистов, они сами являются их учениками

ипоследователями.

Всвоем осуждении марксизма Дай Цзи-тао полностью использовал критич. замечания Сунь Ят-сена о теории классовой борьбы К.Маркса и ее роли в истории человечества. Но если Сунь Ят-сен делал это в мягкой форме, предлагая не вести идейно-полит, борьбу с марксизмом и считая необходимым подчеркнуть, что марксизм «является другом трех народных принципов», то Дай Цзи-тао резко противопоставлял суньятсенизм марксизму, национальное — иностранному и настаивал на полном разрыве с марксизмом.

Он представил «три народных принципа» как целиком вытекающие из кит. «ортодоксальной идеи» и имеющие преемственность с учением о «гуманности» (жэнь [2]; см. т. 1) Конфуция: «гуманность/человеколюбие» рождает «разум» (чжи [1]; см. т. 1), а от «разума» проистекает «мужество» (юн [ /]). Соединяясь между собой, эти три понятия образуют «честность» («искренность» — чэн [1]; см. т. 1), с помощью к-рых можно воплотить в жизнь «три народных принципа». Центральным в них Дай Цзи-тао считал принцип «народного благосостояния» (миныиэн), к-рый, по его представлениям, является прямым наследованием конф. идеи идеального об-ва Да тун и выражением «философии народного благосостояния» (мнньшэн чжэсюэ; см. т. 1). Считал «народное благосостояние» проявлением вселенской добродетели, а «гуманность» — филос. основой «народного благосостояния».

Представляя свои взгляды как выражение интересов всей нации, Дай Цзи-тао призывал к возрождению Китая на основе социальной гармонии. Опираясь на идеи китаецентризма, исключительности кит. нации, он абсолютизировал националистич. ядро социальной философии Сунь Ят-сена. Пытаясь соединить традиц. представления о ведущей роли гос-ва в социально-экономич. жизни об-ва с достижениями промышленной цивилизации, отвергал капиталистич. развитие по зап. образцу со свойственными ему социальными противоречиями и классовыми антагонизмами. Гарантами должного развития Китая являлись, по его мнению, гос-во и воспитание народа в духе конф. морали. Отрицая зап. влияние на идеи Сунь Ят-сена и исходя из превосходства традиц. социально-полит, институтов, культурных и морально-этич. ценностей кит. цивилизации, Дай Цзи-тао выступал как против империализма

иустановления буржуазно-демократич. республики, так и против марксизма

иКПК. В работе «Нац. революция и кит. Гоминьдан» Дай Цзи-тао требовал выхода коммунистов из Гоминьдана, т.к. последователи коммунистич. учения

«Дай Цин люй ли» («Основные законы и постановления Великой [династии] Цин») — первый свод законов маньчж. дин. Цин (1644—1911). История этого памятника связана с начальным этапом завоевания Китая маньчжурами, когда цинский двор после захвата Пекина в 1644 принял ряд мер по укреплению своих полит, и экономич. позиций.

Сохранив почти целиком старую систему правительств, ведомств и учреждений, маньчжуры, стоявшие на более низком уровне обществ, развития, чем китайцы, были вынуждены воспользоваться и традиц. системой судопроизводства. Распоряжение относительно использования старого кодекса дин. Мин (1368—1644) «Дай Мин люй» последовало уже в июле 1644, когда маньчж. двором был получен доклад главного инспектора столичной обл. Шуньтянь Лю Ин-дуна. Инспектор предлагал перейти к более широкой системе наказаний для удержания населения в повиновении. Сославшись на то, что прежние правители Китая в целях поддержания своей власти никогда не отменяли системы «пяти наказаний» (у син), автор доклада высказывал сомнение относительно эффективности используемого маньчжурами наказания плетью, полагая, что этой меры будет недостаточно для устрашения населения. Указывая на необходимость четкого определения видов наказаний, Лю Ин-дун предлагал скорее приступить к составлению нового свода законов, издание к-рого должно способствовать прекращению «смуты». Ознакомившись с этим докладом, маньчж. князь Доргонь, регент при малолетнем богдохане (имп. Ши-цзу, прав, под девизом Шунь-чжи в 1644—1661), 21 июля 1644 предписал судебным органам руководствоваться в своей деятельности положениями старого Минского кодекса.

Пока местные кит. власти, следуя полученному указанию, вершили правосудие на основе Минского кодекса, цинский двор принимал срочные меры к составлению нового кодекса. 1 сент. 1644 регент на основе предложения кит. чиновника Сун Жаня приказал руководителям судебных ведомств совместно с придворными сановниками рассмотреть Минский кодекс с целью внесения в него исправлений и дополнений в соответствии с полит, переменами, произошедшими в Сев. Китае. 2 окт. 1644 всем столичным ведомствам от его имени было предписано выделить наиболее способных, разбирающихся в юриспруденции чиновников для включения их в состав кодификационной комиссии в качестве редакторов, контрольных сверщиков и пр.

Несмотря на подготовительные меры, цинскому двору пришлось еще раз вернуться к старому законодательству. Поводом послужил доклад кит. чиновника Дан Чун-и. Сообщая о произвольном вынесении приговоров в провинциях, он предлагал до введения единой системы гос. управления в масштабе страны временно руководствоваться положениями Минского кодекса. Поддержав это предложение, цинский двор 19 нояб. 1644 предписал провинциальным властям отстранять от должности и сурово наказывать тех чиновников, к-рые будут действовать по собств. почину.

Между тем по мере захвата маньчжурами новых р-нов в центр, части Китая потребность в новом законодательстве становилась все более ощутимой. Об этом свидетельствовали, в частности, доклады чиновников судебных ведомств, содержавшие настоятельные просьбы о скорейшем составлении нового рук-ва и в нек-рых случаях конкретные предложения относительно характера и видов наказаний, подкреплявшиеся, как правило, ссылками на существование тех или иных постановлений в прошлом. Призывая к использованию традиц. правовых норм, кит. чиновники высказывались иногда за установление в стране такого правопорядка, при к-ром император в качестве верховного судьи должен был выносить окончательное решение по каждому преступлению.

3 марта 1645 комиссии по составлению нового кодекса было предложено рассмотреть постановления, касающиеся маньчжуров и китайцев, с целью более детальной дифференциации наказаний как для первых, так и для вторых. В связи с этим 11 марта последовало новое распоряжение, чтобы столичные ведомства передали в Ведомство наказаний (Синбу) все следственные материалы, касающиеся маньчжуров и китайцев.

Несмотря на критич. замечания в адрес кодификационной комиссии и распоряжения цинского двора об ускорении ее работы, составление нового ко-

декса продвигалось крайне медленно. Еще до того, как работники дворцовой типографии приступили к вырезанию нового иероглифич. текста на досках, кодекс, представленный на утверждение императора, был возвращен на доп. рассмотрение. Лишь после того, как группа высших кит. и маньчж. сановников (Фань Вэнь-чэн, Ган Линь, Ци Кэ-гэ, Нин Вань-во, Сун Цюань) вновь рассмотрела постановления, касающиеся маньчжуров и китайцев, а чиновники Синбу проверили весь текст кодекса по статьям, последний был отдан в типографию. Только 28 апр. 1647 цинский двор получил кодекс в отпечатанном виде, дав указание обнародовать его по всей империи.

Первое издание кодекса называлось «Дай Дин люй цзи цзе фу ли» («Законы

ипостановления Великой [династии] Цин с комментариями»), сокр. «Дай Цин люй ли». В предисловии, написанном от имени императора, указывалось, что чиновники, служащие внутри Китая и на его окраинах, должны неукоснительно соблюдать кодекс, строго сообразуя свои решения с духом

ибуквой его законов.

Хотя в составлении кодекса принимали участие и маньчж. сановники, он был опубликован сначала только на кит. яз. Что же касается маньчж. текста, то его издали значительно позднее (в 1656-1657).

В результате работы кодификационной комиссии подавляющее большинство постановлений дин. Мин вошло в Цинский кодекс почти без изменений, причем часть из них в качестве основных законов — люй [/]. Что касается новых постановлений, впервые принятых цинским двором в качестве дополнений к Минскому кодексу, то они были включены в свод в виде дополнительных постановлений — ли [72]. В этих постановлениях фиксировались гл. обр. права маньчж. завоевателей, поставленных в привилегированное положение по отношению к китайцам, составлявшим абсолютное большинство населения империи. За один и тот же проступок кодекс устанавливал для китайцев более суровое наказание, чем для маньчжуров, монголов и китайцев (ханьцзюнь), принадлежавших к служилому сословию — т.н. знаменным (ци жэнь). Последние, кроме того, пользовались правом замены одного вида наказания другим — более легким или менее унизительным. Представители маньчж. знати и служилого сословия были неподсудны местным кит. судам, между тем как маньчж. чиновники, заседавшие в кит. судах, могли выносить решения по делам, касающимся китайцев.

Заимствовав кит. традиц. систему правовых отношений, маньчжуры внесли в законодательство и нек-рые нормы своего обычного права. Примером могут служить постановления о родовых старшинах (цзу чжан) в т.н. восьмизнаменных войсках (ба ци). Их обязанности заключались в том, чтобы «поучать» и «наставлять» знаменных — членов своего или чужого рода.

По своему содержанию «Дай Цин люй ли» являлся преимущественно уголовным кодексом, хотя в нем было немало статей, относившихся к др. отраслям права.

В «Дай Цин люй ли» не были предусмотрены такие виды смертной казни, как зарывание живого человека в землю, колесование, сожжение, сажание на кол, вливание расплавленного свинца в горло, какие можно было встретить в нек-рых совр. ему уголовных кодексах Зап. Европы. В «Дай Цин люй ли» не было и таких видов наказаний, как выкалывание глаз, отрубание рук и пальцев, отсечение носа и ушей, к-рые были зафиксированы, напр., в германском кодексе «Каролина». Однако цинский кодекс предусматривал медленное разрубание живого человека на части, отсечение головы, удушение с помощью шелкового шнура и др. виды смертной казни, широко практиковавшиеся в Китае в период раннего и позднего средневековья.

Законодательные акты в кодексе были размещены в 7 крупных разделах: одном общем и в шести специальных — по числу главных ведомств империи Цин. В общем разделе перечислялись преступления, наиболее часто встречающиеся в судебной практике и особо важные (в т.ч. политические). Здесь же перечислялись различные меры и виды наказаний и определялся порядок замены одного наказания другим (в частности, для чиновников, освобожденных от телесных наказаний).