Alikberov_A_K_Bobrovnikov_V_O_Bustanov_A_K_Rossiyskiy_islam_Ocherki_istorii_i_kultury

§ 3. Борьба с ваххабитской оппозицией на Северном Кавказе

националисты и коммунисты, но и сторонники демократической ориентации в российском правительстве и Госдуме.

В конце 1990-х годов такие настроения распространяли СМИ. «Ваххабизм» на Северном Кавказе вызывал у многих столичных журналистов панический ужас. Время от времени московские га- зеты пестрят заголовками типа «Джихад подошел к границам Да- гестана» (Известия, 10.02.1998), «Эль-Ваххаб пришел в Дагестан» (Известия, 19.02.1998), «Кавказ все больше тлеет джихадом» (Из- вестия, 21.04.1998), «Фронт освобождения» приблизился к Ставро- полью» (Известия, 25.04.1998), «Затишье в Дагестане тревожнее криков “Аллах акбар!”» (Новые Известия, 29.05.1998), «Ваххабизм — логическое следствие всей истории Кавказской войны» (Известия, 14.08.1999). По справедливому замечанию бывшего министра РФ

изатем президента Дагестана Р.Г. Абдулатипова, «на фоне войны в Дагестане и ухудшающейся обстановки на Северном Кавказе в целом в России укрепляется стереотипное представление о любом мусульманине как об исламском экстремисте»1.

Наряду со страхами исламского экстремизма следует отметить

ипоявление в федеральном руководстве лиц, симпатизирующих исламу. Среди них немало выходцев из Дагестана и других му- сульманских республик РФ, недавно влившихся в новую федераль- ную элиту, например, уже упоминавшийся Р.Г. Абдулатипов, член Госдумы Г.М. Гамидов (1954–1996), Н.М. Хачилаев (1958–2003),

председатель Союза мусульман России (СМР), заменивший Гами- дова в Госдуме после его убийства в Махачкале в августе 1996 г. Последний лишился депутатского мандата и какое-то время скры- вался в Чечне после скандала мая 1998 г., когда его сторонники за- хватили здание правительства в Махачкале, но до своей собствен- ной гибели сохранял тесные связи с мусульманской политической элитой Москвы. Все эти и другие известные российские политики мусульманского происхождения — такие как Руслан Хасбулатов, Аман Тулеев, Минтимер Шаймиев, Муртаза Рахимов, Руслан Ау- шев и другие — демонстративно объявляют о своей принадлеж- ности к исламу. В 90-е годы все они совершили (а большинство по нескольку раз) хаджж2.

Несмотрянаразличиявполитическихирелигиозныхвзглядах все вышеупомянутые политики видят в исламе источник будущего

1Северный Кавказ: ислам в политике и политика в исламе. «Круглый стол» в Мос- ковском Центре Карнеги 19 августа 1999 г.

2Подробнее об этом см.: Малашенко А.В. Исламское возрождение в современной России. М., 1998. С. 85.

342

РОССИЙСКИЙ ИСЛАМ Очерки истории и культуры

культурноговозрожденияистабилизацииобстановкинаСеверном Кавказе. Их усилиями ислам получил у федеральных властей не- сколько привилегированный статус1, которым он не пользовался прежде со стороны ни советских, ни дореволюционных российс- ких властей. Глава ДУМЦЕР (в декабре 1998 г. переименованного

вДУМЕР — Духовное Управление мусульман Европейской части России) Р. Гайнутдин нашел общий язык с влиятельным мэром Москвы Ю.М. Лужковым и его преемником С.С. Собяниным2. По- следний не раз заявлял о поддержке московским правительством «традиционной для России мусульманской общины». Оба мэра не- редко участвовали в мероприятиях московского муфтията.

Благодаря сближению с московскими и федеральными влас- тями мусульманская община столицы смогла вернуть в 1991 г. историческую Соборную мечеть, построить в 1995–1998 годах не- сколько новых больших мечетей в разных районах Москвы и Под- московья.

Федеральные власти не раз заявляли о своей поддержке исла- ма как одной из конфессий россиян. С середины 90-х годов прези- дент Ельцин ежегодно поздравлял не только христиан с Пасхой и Рождеством, но и мусульман с Курбан-байрамом. В одном из та- ких выступлений, произнесенном в апреле 1998 г., было отмечена «глубочайшая признательность мусульманской общественности Россиизасодействиеврешениистоящихпередстранойпроблем»3. С 2000 г. эту традицию продолжил В.В. Путин. Характерно, что на- кануне своей инаугурации на встрече с Советом муфтиев России он назвал Россию «великой христианской и исламской державой».

При непримиримости сторонников и противников ислама в московской федеральной элите в их взглядах есть и нечто общее. Оба течения весьма плохо разбираются как в исламе, так и в со- временной религиозной ситуации на Северном Кавказе вообще и

вДагестане в частности. В постсоветское время между Москвой и Кавказом, а также другими мусульманскими и немусульманс- кими регионами постепенно выросла настоящая стена взаимоне- понимания. Столичные СМИ, как правило, рисуют крайне пре-

1В «Концепции национальной безопасности Российской Федерации» Б.Н. Ельцин, несколько безграмотно объявив традиционный ислам одной из «церквей» (?!), от- метил: «Важнейшую роль в сохранении традиционных духовных ценностей играет деятельность Русской православной церкви и церквей других конфессий» // Собра- ние законодательства Российской Федерации. 1997. № 52. Ст. 5909. С. 10432.

2Подробнее об этом см.: Малашенко А.В. Исламское возрождение в современной России. М., 1998. С. 122.

3Российская газета, 8.04.1998, № 68.

§ 3. Борьба с ваххабитской оппозицией на Северном Кавказе

вратную картину религиозной обстановки в регионах. Судя по выступлениям российского руководства, подобным же образом представляют себе обстановку в регионе высшие федеральные и московские власти.

Еще важнее отметить, что у федеральных властей сложилось представлениео«традиционализме» постсоветскогоСеверногоКав- каза и других регионов. Многие московские политики уверены, что после падения советского строя в регионах началось возрождение «традиционных» досоветских институтов и ценностей, на которые в будущем государство сможет опереться, чтобы укрепить свою по- шатнувшуюся власть на местах. К таким институтам относятпрежде всего сельскую общину, родовые структуры, церковь и духовенство. По верному замечанию А.А. Никишенкова, в постсоветское время «сложились особые публицистические жанры “воспевания” тра- диционной культуры различных народов»1. В регионах Северного Кавказа с преобладанием мусульманского населения к «традицио- налистам» относяттехпредставителеймусульманскогодуховенства, которыесотрудничаютсвластями2. Насамомделе, какбылопоказа- но в ряде работ3, современный исламский подъем повсюду на пост- советском Востоке не начался бы без советских реформ, вследствие которых здесь сложилось квазитрадиционное общество4.

Местные «традиции», к которым апеллируют как власти, так и многие представители духовенства на деле были неузнаваемо из- мененыилисозданывходеэтихреформ. Некоторыеизтаких«тра- диций», на которые пытается опереться пошатнувшееся государс-

1Никишенков А.А. Обычное право и проблемы его библиографии // Обычное право народов России: библиографический указатель / сост. А.А. Никишенков; под ред.

Ю.И. Семенова. М., 1998. С. 3.

2См., например: Известия, 10.02.1998. В этом определении, возможно, сказывается влияние советской этнографической школы, склонной чрезмерно архаизировать институты и представления народов Кавказа и других восточных окраин бывшего

СССР. Дело в том, что среди референтов и даже руководителей федерального пра- вительства были и остаются бывшие этнографы, как, например. Г.В. Старовойтова и А.В. Логинов.

3См., например: Бобровников В.О., Рощин М.Ю. Судьба мусульманской общины в колхозной деревне Нагорного Дагестана // Этнополитический вестник. 1996. № 2; Абашин С.Н. Социальные корни среднеазиатского исламизма // Идентичность и конфликтвпостсоветскихгосударствах: сб. статейподред. М.Б. Олкотт, В. Тишкова, А. Малашенко. М.: Московский Центр Карнеги, 1997.

4Несмотря на расплывчатость и неточность понятий «традиционные» и «нетради- ционныерелигии», использованыхвданнойработе, мывкладываемвнихнереаль- ное историческое, а формальное юридическое значение. Дело в том, что оба этих термина прочно вошли в словарь федеральных законодателей, и обойтись без них при разборе федеральных политических концепций будет затруднительно.

344

РОССИЙСКИЙ ИСЛАМ Очерки истории и культуры

тво — такие как местное самоуправление, кланы, — сегодня несут в себе не столько стабилизирующий, правоохранительный, сколько дестабилизирующий, противоправный импульс1.

Противостояние официально признанного мусульманского духовенства и оппозиционных ему мусульманских общин Даге- стана и Северного Кавказа воспринимается правительством РФ в виде борьбы пророссийского «традиционного» и антироссийс- кого «ваххабитского» ислама. Однако на самом деле и руководс- тво республиканских муфтиятов, и оппозиционеры вышли из единого мусульманского движения. Антироссийские настроения среди кавказских «ваххабитов» появились только во второй поло- вине 90-х годов. Лет десять тому назад будущие «ваххабиты», еще не занимая антироссийской позиции, боролись за свободу совес- ти совместно со своими идейными противниками. В 1989 г. они вместе низложили муфтия Духовного управления мусульман Се- верного Кавказа М. Геккиева и разошлись только через несколь- ко лет на почве идеологических разногласий и борьбы за власть2. Интересно отметить мало известный факт, что Б.М. Магомедов и другие руководители «ваххабитов» получили традиционное му- сульманское образование у суфийских шайхов, возглавлявших подпольные мадраса в Дагестане3.

«Ваххабитский» ислам характеризуется СМИ и властями как политический и религиозный экстремизм. Однако большая часть политических радикалов и особенно террористов, «при- писанных» к движению — таких как Мовлади Удугов, Зелимхан Яндарбиев, Шамиль Басаев или Салман Радуев, — нельзя на- звать не только исламскими реформаторами, но даже просто по настоящему глубоко верующими мусульманами. Это чисто свет- ские люди, плохо знакомые с элементарными представления- ми и обрядами ислама. Хотя некоторые из них стали заявлять о своей близости к исламским реформаторам, но это просто блеф4. Причем в исламские радикалы многих из них записали первона- чально российские СМИ.

1Подробнее об этом см.: Bobrovnikov V. Mythologizing Sharia Courts in the 20th Century Caucasus // ISIM Newsletter. 2000. No. 5.

2Bobrovnikov V. The Islamic Revival and the National Question in Post-Soviet Dagestan // Religion, State & Society. 1996. Vol. 24. No. 2/3. P. 235.

3Полевой материал В.О. Бобровникова, собранный в Нагорном Дагестане в 1995– 1996 гг. Ср.: Бобровников В.О., Ярлыкапов А.А. Ваххабиты на Северном Кавказе // Ислам на территории бывшей Российской империи. М., 1999. Вып. 2. С. 20.

4Бобровников В.О. Абреки и государство: культура насилия на Кавказе // Вестник Евразии. 2000. № 1. С. 40.

346

РОССИЙСКИЙ ИСЛАМ Очерки истории и культуры

войсками. Центр по военной подготовке «ваххабитов» продолжал действовать в Карамахи под руководством Джаруллы Гаджибаго- медова1.

Вмае 1998 г. карамахинцы разгромили сельское отделение милиции и изгнали со своей территории представителей дагестан- ских властей, объявив себя отдельной исламской территорией, уп- равляющейся по законам шариʽата. В то же время в Чечне о своей солидарности с дагестанскими «братьями» объявил Конгресс на- родов Ичкерии и Дагестана (КНИД) под руководством М. Удугова.

Вдекабре 1998 г. КНИД «в интересах безопасности Чеченского ис- ламскогогосударства, атакжезаторжествоисламскихидейвовсем мире» (так в тексте обращения. — В. Б.) сформировал Исламский миротворческий батальон. Руководство им было поручено Хаттабу и известному террористу и полевому командиру Шамилю Басаеву2.

ПравительствоРФпреувеличиваетрольарабскихмиссионеров и финансовой поддержки из Саудовской Аравии в возникновении «ваххабизма». Судя по полевым материалам, которые были соб- раны на родине Б.М. Магомедова, движение зародилось в Дагес- тане еще в середине 70-х годов3. Начало финансовой поддержки Багауддина и его сторонников из-за рубежа относится к началу 90-х годов, когда окончательно пал «железный занавес», более 70 летотделявшийсеверо-кавказскихмусульманотихзарубежных единоверцев. Размеры финансовой помощи сильно завышаются. Ходят совершенно нелепые слухи, что за каждого новообращенно- го «ваххабиты» получают от нескольких сот до нескольких тысяч долларов США. Но никаких фактов, подтверждающих эти слухи, пока не опубликовано.

В1997–1999 г. по всему Северному Кавказу и отчасти Цент- ральной России началась волна репрессий против «ваххабитов». Вскоре после теракта против воинской части, расквартированной в Буйнакске, приписанного «ваххабитам», Багауддин Магомедов с 18 последователями вынужден был укрыться от преследований милиции на территории Чечни. Возглавляемая им Кизилюртов- ская мадраса ал-Хикма была разгромлена. В Махачкале был за- крыт Исламский центр Кавказ, тесно связанный с Багауддином и

1Полевой материал Д. Нечитайло, опубликованный в изд.: НГ-Религии, 24.11.1999.

С. 4. Ср.: Мусульмане. 1999. № 2 (3). С. 69–70.

2Бобровников В.О., Ярлыкапов А.А. Ваххабиты на Северном Кавказе // Ислам на территории бывшей Российской империи. М., 1999. Вып. 2. С. 22.

3Полевой материал В.О. Бобровникова, собранный в Цумадинском, Хасавюртовс- ком и Кизилюртовском районах РД в 1992–1997 гг.

§ 3. Борьба с ваххабитской оппозицией на Северном Кавказе

карамахинским джамаʽатом. Его руководитель Мухаммад-Шафи Джангишиев был арестован в 1998 г. по обвинению в незаконном ношении оружия и связях с гражданином Кувейта Аби Оваром, ру- ководителем регионального «ваххабитского» центра в Баку1. Вы- пускавшаяся Центром газета «Халиф» была закрыта.

Наконец, после вторжения на территорию Северного Дагес- тана отрядов Конгресса народов Ичкерии и Дагестана 30 августа 1999 г. федеральные войска окружили мятежные «ваххабитские» селения Карамахи, Чабанмахи и Кадар2. После длительного штур- ма они были взяты. Осенью и зимой 1999–2000 годов по Северно- му Кавказу начались аресты имамов-«ваххабитов», уничтожение их газет и книг, видиозаписей проповедей Б. Магомедова, разру- шение молельных домов и мечетей. В Карачаево-Черкесии была разогнана объявленная «ваххабитской» партия Имамат Карачая. Ее руководство подверглось аресту.

Однако чисто репрессивными и военными мерами не уда- лось искоренить «ваххабитское» движение. Центр движения пе- реместился в Чечню. Б. Магомедов, обосновался в чеченском с. Урус-Мартан и вскоре нашел себе влиятельных сторонников и покровителей в лице М. Удугова, З. Яндарбиева и Ш. Басаева. Он сформировал организацию «Исламский Джамаʽат» и Исламскую армию Кавказа. По непроверенным сведениям, в конце 90-х годов она похищала дагестанских милиционеров с целью обмена их на захваченных федеральными силами чеченских «боевиков». Есть основания полагать, что Дж. Гаджибагомедов, руководивший обо- роной Карамахи в августе–сентябре 1999 г., после взятия селения укрылся со своим отрядом в Чечне3. К зиме 1999 г. федеральные силы захватили Урус-Мартан. Однако захватить Б.М. Магомедова и уничтожить партизанские отряды «ваххабитов» в Чечне пока не удается.

Гонения на «ваххабитов» в какой-то мере способствовали дальнейшему распространению радикального исламского движе- ния по Северному Кавказу. Вместе с потоками беженцев из райо- нов Чечни, охваченных военными действиями, они переместились в сопредельные с Чечней республики Северного Кавказа. Общины «братьев», насчитывающие от нескольких десятков до нескольких тысяч человек, отмечены во Владикавказе, Нальчике, ногайских селах и землячества дагестанцев-переселенцев Нефтекумского

1Известия, 14.08.1999.

2The Moscow Times, 1.09.1999; Дагестанская правда, 24.09.1999.

3НГ-Религии, 24.11.1999.

§ 4. «Традиционный ислам» в российском законодательстве

октябре 2006 г. запрещенной в России террористической органи- зации Исламского государства Ирака и Леванта (ИГИЛ). На тер- ритории, контролируемые ИГИЛ, выехало по разным данным до нескольких тысяч северокавказцев.

4. «Традиционный ислам» в российском законодательстве

Новый правовой статус ислама как традиционной религии не сразу был законодательно закреплен. Сначала государство объяви- лоопризнаниисвободыисповеданиявсехбезисключенияконфес- сий и создания в стране любых религиозных организаций. Были гарантированы декларированные, но не исполнявшиеся прежде демократические положения декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» (1918 г.). Государство имеет свет- ский характер. Религия по-прежнему отделена от государства. Эти свободы гарантировал общесоюзный закон «О свободе совести и религиозных организациях», принятый Верховным Советом СССР

2 октября 1990 г.1 Вскоре они были подтверждены в законе РСФСР «О свободе

вероисповедания» от 25 октября 1990 г. Все эти нормативные акты еще не ориентировались в постсоветской действительности и пло- хоучитывалиспецификустраны. Так, вдагестанскомреспубликан- ском варианте федерального закона ни слова не было сказано про общины-джамаʽаты, мечети и суфизм, а в перечне религиозных организаций названы давно исчезнувшие в республике монастыри и миссии (Ст. 11, 14, 18, 28)2.

Концепция «традиционного российского ислама» сложилась у федеральных, а затем и дагестанских властей в последней трети 90-х годов. Она в немалой степени определяет характер нового фе- дерального закона «О свободе совести и религиозных объединени- ях», принятого Государственной Думой РФ 26 сентября 1997 г., и дагестанского закона «О свободе вероисповедания и религиозных организациях», утвержденного Народным Собранием РД 30 дека-

бря 1997 г.

1Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. 1990.

№ 21.

2См.: Дагестан: Этнополитический портрет. Т. 1. С. 107–116. Ср. мнение о законе 1991 г. тогдашнего главы ДУМД муфтия Б.-Х.Исаева: Дагестанская правда. 15.05.1991; Дагестан: Этнополитический портрет. Т. 4. С. 254.

350

РОССИЙСКИЙ ИСЛАМ Очерки истории и культуры

В преамбуле федерального закона ислам вместе с правосла- вием отнесен к религиям, «составляющим неотъемлемую часть исторического наследия народов России»1. Государство обязует- ся уважать и поддерживать как Русскую православную церковь (РПЦ), так и ислам. В законе впервые четко проведено деление конфессий и религиозных организаций на «традиционные» и «нетрадиционные».

Здесь понятие «традиционный» употребляется в значении «официально признанный, законный». Ему противостоит нега- тивное понятие «нетрадиционный», под которым в постсоветском законодательствесталопринятопониматьзарубежныемиссионер- ские организации и местную религиозную оппозицию светским и духовным властям.

Как известно, вокруг федерального закона «О свободе совести и религиозных объединениях» в Госдуме развернулась серьезная борьба между сторонниками либерального и жесткого отношения государства к нетрадиционным религиям и зарубежной миссио- нерской деятельности. Законопроект лоббировала Русская пра- вославная церковь (РПЦ). Против него выступила российская ис- ламская оппозиция, в том числе глава СМР Н.М. Хачилаев. Закон также подвергся резкой критике со стороны правительства США и тех стран Запада, в которых сосредоточены основные протестант- ские центры, ведущие миссионерскую деятельность в России. Под нажимом из-за границы 23 июля 1997 г. президент Ельцин нало- жилназаконвето2. ОднакопослетрехчтенийвГосдумеонбылвсе- таки утвержден ею, а 26 сентября 1997 г. подписан президентом.

Принятие этого закона знаменует собой поворот российской религиозной политики к более жесткому контролю со стороны государства за религиозными общинами, в том числе и исламски- ми. Действовавший до него федеральный закон «О свободе веро- исповеданий», принятый Верховным Советом РСФСР в 1990 г., не ставил препон миссионерской деятельности, созданию новых при- ходов, открытию церквей и молельных домов, религиозных школ, распространению религиозной литературы и прессы. Впервые

1Кроме православия и ислама в этот список входят также «буддизм, иудаизм и дру- гие религии [под последними подразумеваются языческие культы народов Севе- ра. — В. Б.]». Исламзанимаетвнемвтороеместо. См.: Федеральныйзакон«Освобо- десовестиирелигиозныхобъединениях» // СобраниезаконодательстваРоссийской Федерации. 1997. № 39. Ст. 4465. С. 7666.

2Собрание законодательства Российской Федерации. 1997. № 26. Ст. 3009; № 28.

Ст. 3382 и 3357; № 39. Ст. 4515; ср.: Московский комсомолец, 11.11.1997.