41.Политическая борьба в вкп(б). Утверждение культа личности Сталина. Тоталитарный режим в ссср.

Одной из важных особенностей советского общества всегда была политизация всех сторон жизни – труда, быта, науки, культуры. Теоретической основой этой политизации являлось признание сохранения и постоянного обострения классовой борьбы в области идеологии и политики по мере укрепления и развития социализма как внутри советской страны, так и на международном уровне.

Обеспечив свое единовластие, Сталин стремился подчинить себе и сознание народа, обеспечить победу не только на политическом “фронте”, но и на “фронте” идеологии.

Философией Сталин занялся в декабре 1930 г., когда встретился с членами бюро партячейки Института философии и естествознания Коммунистической академии и поставил перед ними задачу “переворошить, перекопать весь навоз, который накопился в философии и естествознании”. Обвинив в антимарксизме группу ведущих в то время философов во главе с А.М.Дебориным, он потребовал также “разоблачить” Г.В.Плеханова, Н.И.Бухарина, даже Ф.Энгельса.

Эта “беседа” послужила началом широкой кампании по “проработке” видных философов, разгрому редколлегии журнала “Под знаменем марксизма”, поиску “врагов” на “философском фронте”. В принятом вскоре постановлении ЦК ВКП(б) “О работе Комакадемии” было подчеркнуто: “Обострение классовой борьбы нашло в последние годы отражение и на теоретическом фронте. Буржуазное влитие сказалось в форме ряда антимарксистских и ревизионистских теорий. Необходима еще неустанная работа по искоренению существующих и возникающих в различных научных областях теорий, отражающих буржуазное и социал-демократическое влияние”.

Разгромив не существовавшую философскую “оппозицию” (многие “члены” которой были затем репрессированы) Сталин в 1938 г. опубликовал весьма банальную и далеко не безупречную в теоретическом смысле работу “О диалектическом и историческом материализме” и с помощью присяжных льстецов объявивших ее гениальным развитием маркистско-ленинской философии, поднялся на философский Олимп.

В 1935 г. появился грубо сфальсифицированный “труд” Берии “К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье”. В нем была сформулирована ложная концепция “двух вождей партии и революции”, содержавшая утверждение о равновеликом вкладе Ленина и Сталина в дело создания партии, в разработку идейных, организационных и теоретических основ большевизма, в подготовку и победу октябрьской революции.

Столь же бесцеремонно вторгся Сталин и в область политэкономии и конкретных экономических дисциплин. Выступая в декабре 1929 г. на конференции аграрников-марксистов, он заявил о себе как о ведущем теоретике марксистско-ленинской политической экономии и, как обычно, внес в нее “огромный вклад”. Сталин поведал, что “мы начинаем хромать... в области теоретической разработки вопросов нашей экономики” и что “без непримиримой борьбы с буржуазными теориями на базе марксистско-ленинской теории невозможно добиться победы над классовым врагом”. Он призвал экономистов-аграрников к разработке “проблем экономики переходной периода в их новой постановке на нынешнем этапе развития”. В результате в советской экономике наступил длительный период господства волевых, волюнтаристских, командно-административных методов управления. Одновременно в советской экономической науке прочно заняла место концепция безусловного “превосходства” социалистической экономики над экономикой капиталистического мира.

С 1936 по 1941 гг. с участием Сталина и под его руководством и контролем шла работа над учебником политэкономии. Четвертый вариант учебника, куда были “внесены все исправления, сделанные тов. Сталиным”, был подготовлен незадолго до начала войны с гитлеровской Германией. Учебник не был опубликован. Вновь к вопросам политэкономии Сталин вернулся лишь через десять лет, когда в 1952 г. появился его труд “Экономические проблемы социализма в СССР”.

Такой же “классовый подход” широко использовался в деле партийного руководства культурой, в том числе литературой и искусством.

Отвечая в феврале 1929 г. на вопрос драматурга Билль-Белоцерковского о целесообразности применения к деятелям культуры понятий “правые” и “левые”, Сталин писал: “Я считаю неправильной самую постановку вопроса о “правых” и “левых” в художественной литературе (а значит и в театре). Понятие “правое” и “левое” в настоящее время в нашей стране есть понятие партийное, собственно – внутрипартийное... Вернее всего было бы оперировать в художественной литературе понятиями классового порядка или даже понятиями “советское”, “антисоветское”, “революционное”, “контрреволюциионное” и т.д.”.

На этой основе были созданы союзы писателей, художников, композиторов, архитекторов, поставившие их под строгий контроль партии. С этого времени принадлежность к соответствующему союзу стала, с одной стороны, критерием лояльности деятеля искусств советской власти, с другой – условием его материальной обеспеченности. Исключение из союза вело не только к утрате определенных привилегий (пользование домами творчества, мастерскими, получение авансов во время длительной работы над тем или иным произведением и т.д.), но и к полному отрыву от потребителей искусства (прекращение издания и переиздания произведений, участия в выставках и т.д.).

С момента образования творческих союзов ЦК ВКП(б) установил над ними жесткий контроль. В практику художественного творчества насильственно внедрялся метод социалистического реализма, официально объявленный единственным идеологически и политически выдержанным методом художественного познания мира. Применение этого “метода” должно было превратить деятелей литературы и искусства в певцов строящегося социалистического общества, в апологетов советской действительности и “светлого будущего”, в мастеров изображения “коллективной личности” и противников “психологического копания” в душах людей. Организация “инженеров человеческих душ”, как называл писателей Сталин, не имела даже элементарного демократического права – самостоятельно избирать руководство своего союза. Это в равной мере относится и к другим творческим союзам, которые также возглавляли люди, назначенные сверху, ЦК ВКП(б). Такой “порядок” сохранялся до середины 80-х годов.

Наивно было бы думать, что руководители творческих организаций решали что-то самостоятельно. В предсмертном письме А.Фадеева, долгие годы руководившего союзом писателей, в частности, говорилось: «Не вижу возможности дольше жить, так как искусство, которому я отдал жизнь свою, загублено самоуверенно-невежественным руководством партии и теперь уже не может быть исправлено».

Большое внимание в идеологическом воспитании народа отводилось в сталинские времена музыке. Однако и ее развитие подчинялось политическим задачам и регламентировалось эстетическими вкусами партийного руководства. Так, например, последнее категорически не приняло новаторство Д.Д.Шостаковича, особенно его оперу “Катерина Измайлова” (“Леди Макбет Мценского уезда”). Опубликованная в январе 1936 г. в “Правде” статья “Сумбур вместо музыки”, появившаяся, по словам Жданова, по указанию ЦК и отражавшая его точку зрения, дала резко отрицательную оценку опере. Вскоре, в феврале того же года “Правда” опубликовала еще одну статью против Шостаковича – “Балетная фальшь” (о музыке балета “Светлый ручей”). В ней композитор был объявлен формалистом, а формализм назван “вреднейшим антинародным явлением в советском искусстве”. Результатом появления этих статей стали опала Шостаковича и сокрушительная “дискуссия” о формализме во всех учреждениях культуры.

Многие писатели, художники, композиторы “вписались” в Систему, верно ей служили, получая за это премии и награды. Но самые талантливые неизбежно вступали в столкновение с режимом, предопределяя тем самым свою драматическую, а то и трагическую судьбу.