flobenr

Первое произведение, отразившее миропонимание и эстетические принципы зрелого Флобера,- роман «Мадам Бовари» (1856), которому писатель отдает пять лет напряженного мучительнейшего труда. «Провинциальные нравы» - таков подзаголовок романа. Перед читателем предстает французское захолустье: Тост, где начинаются события, Ионвиль, где они завершаются. Эти города как две капли воды похожи один на другой. «Каждый день в один и тот же час открывал свои ставни учитель в черной шелковой шапочке, и приходил сельский стражник в блузе и при сабле. Утром и вечером, по трое в ряд пересекали улицу почтовые лошади - они шли на водопой. Время от времени дребезжал колокольчик на двери кабачка, да в ветренную погоду скрежетали на железных прутьях медные тазики, заменявшие вывеску у парикмахера». Это Тост. Таков же и Ионвиль- с его трактиром «Зеленый лев», где каждый вечер собираются обыватели города; церковью, где регулярно совершает богослужения или готовит к первому причастию местных сорванцов кюре Бурнисьен, погруженный в дела мирские больше, чем в заботы духовные; аптекой, принадлежащей вездесущему и всеведущему краснобаю - «идеологу» города фармацевту Омэ. «Больше в Ионвиле смотреть не на что. На его единственной улице, длиною не более полета пули, есть несколько торговых заведений, потом дорога делает поворот, и улица обрывается». Однообразие, серость, застой, трясина, засасывающая каждого, кто в нее попадет. Таков фон, избранный Флобером для его «буржуазного сюжета», герои и события которого естественно вписываются в мир цвета плесени.

Когда редактор упрекнул писателя за скучный, малопоэтический сюжет, Флобер взорвался: «Неужели вы думаете, что неприглядная действительность, воспроизведение которой вам так претит, не вызывает у меня такое же отвращение?.. Как человек я всегда уклонялся от нее насколько мог. Но как художник я решился на этот раз... испытать ее до конца».

«Буржуазный сюжет» флоберовского романа основан на банальной коллизии: жена, нелюбимый муж, которого она обманывает сначала с одним любовником, затем со вторым, коварный ростовщик, улавливающий в свои сети жертву, чтобы нажиться на чужой беде. Несложное взаимодействие этих фигур приводит к драматической развязке. Разочаровавшись в любовниках, вконец разоренная ростовщиком, убоявшаяся публичного скандала, не смеющая раскрыться в своих обманах доверчивому до слепоты мужу, жена-прелюбодейка кончает жизнь самоубийством, отравившись мышьяком.

Настаивая на праве художника обращаться к самым пошлым и тривиальным сюжетам, Флобер говорил: «Поэзия, подобно солнцу, заставляет и навозную кучу отливать золотом». Именно это и происходит в «Мадам Бовари». Поднятая на высочайший уровень правдивого аналитического искусства банальная история жены-прелюбодейки обретает в романе неожиданную, на первый взгляд, идейно-философскую глубину и подлинную эстетическую значимость. Перед зорким оком писателя-реалиста Эмма Бовари, оставаясь героиней буржуазного адюльтера, раскрывается как личность трагическая, пытавшаяся восстать против ненавистной пошлости, но, в конце концов, поглощенная ею.

Образ героини внутренне противоречив. Неоднозначно и авторское отношение к ней. Погруженная в трясину обывательского бытия, Эмма стремится вырваться из нее. Вырваться силой любви - единственного чувства, которое (в воображении героини) может поднять ее над опостылевшим серым миром. Поэтому она, не задумываясь, принимает предложение Шарля и становится его женой. Поэтому же, обманувшись в муже, она, словно в омут, бросается в объятья Родольфа, а затем, тяжко пережив измену любовника, с вновь возродившейся надеждой и страстью отдается Леону. Однако везде Эмму как рок преследует жестокое разочарование, ведь в адюльтере она в конечном итоге обнаруживает ту же претящую ей инерцию пошлого сожительства, что и в законном браке. Будто подводя итог своей жизни, Эмма размышляет: «Счастья у нее нет и никогда не было прежде. Откуда же у нее ощущение неполноты жизни, отчего мгновенно истлевало то, на что она пыталась опереться?» Неудовлетворенность обывательским существованием в мире уютно устроившихся мещан и поднимает над трясиной буржуазной пошлости Эмму, приближая ее к близким Флоберу героям его ранней лирической прозы. Эта особенность мироощущения Эммы, надо полагать, и позволила писателю заявить: «Мадам Бовари - это я!» Однако характер Эммы нов, и автор относится к ней иначе, чем к своим романтическим героям, абсолютно свободным от пошлости и бескомпромиссным в противостоянии ей. Одновременно иным стало и отношение Флобера-реалиста к увлечениям романтической литературой, которым он отдал дань в юности.

В одном из писем Флобер говорит о героине нового романа: «Это натура в известной степени испорченная, женщина с извращенными представлениями о поэзии и с извращенными чувствами». «Извращенность» натуры Эммы - результат «романтического» воспитания. Основы его были заложены еще в период монастырского обучения девушки, когда она впервые пристрастилась к чтению модных в ту пору романов. «Там только и было, что любовь, любовники, любовницы, преследуемые дамы, падающие без чувств в уединенных беседках... темные леса, сердечное смятенье, клятвы, рыданья, слезы и поцелуи, челноки при лунном свете, соловьи в рощах, кавалеры, храбрые, как львы, и кроткие, как ягнята, добродетельные сверх всякой возможности». Эти романы и воспитали чувства Эммы, определив ее стремления и пристрастия. Романтические штампы обрели для нее статус критериев истинной любви и красоты.

Крушение романтических иллюзий началось буквально с первых дней замужества. Таким ли рисовался Эмме в ее девических мечтах медовый месяц, проводимый с Шарлем теперь - после шумной, похожей на деревенскую ярмарку свадьбы - в убогом, скучном Тосте. Вот они, эти мечты, с которыми не может расстаться героиня: «Перед заходом солнца дышать бы на берегу залива ароматом лимонных деревьев, а вечером сидеть бы на террасе виллы вдвоем, рука в руке, смотреть бы на звезды и мечтать о будущем!.. Как бы хотела она сейчас облокотиться на балконные перила в каком-нибудь швейцарском домике или укрыть свою печаль в шотландском коттедже, где с нею был бы только ее муж в черном бархатном фраке с длинными фалдами, в мягких сапожках, в треугольной шляпе и кружевных манжетах!» Но разве может все это дать Шарль - жалкий провинциальный лекарь, одетый во что попало («в деревне и так сойдет»), лишенный светских манер, не умеющий взволновать выражением своих чувств (его речь была «плоской точно панель, по которой вереницей тянулись чужие мысли в их будничной одежде»). Все попытки Эммы «поднять» Шарля до своего идеала любви кончаются неудачей. Надежды на супружеское счастье испаряются, уступая место тупому равнодушию, а затем полному отчуждению. Ослепленная презрением к мужу, Эмма не в состоянии увидеть и оценить ни глубины его непритязательной, но сильной любви, ни его самоотверженности и преданности.

Тогда-то в жизни героини и появляется Родольф - провинциальный Дон-Жуан, ловко обрядившийся в тогу байроновского героя, запасшийся всеми атрибутами, которые угождали бы вкусу его любовницы, не замечающей их вульгарного оттенка. Эмма вновь полна надежд. Однако после первого же серьезного испытания ей открывается лживость, жестокое равнодушие и даже элементарная скаредность Родольфа, покинувшего ее ради новых любовных утех и развлечений. Последняя из иллюзий мадам Бовари связана с Леоном, некогда представшим перед Эммой в ореоле безмолвно влюбленного романтического юноши. Встретившись после трех лет разлуки с «ионвильским Вертером» (успевшим за это время поднабраться в Париже житейского опыта и навсегда расстаться с невинными грезами юности), Эмма снова вовлечена в преступную связь. И вновь пройдя через первые порывы страсти, чтобы вскоре пресытиться ею, флоберовская героиня убеждается в духовном убожестве своего очередного любовника. Но ведь именно в Родольфе и Леоне воплощен извращенный и пошлый в своем существе «романтический» идеал Эммы... Спасаясь от окружающей пошлости, мадам Бовари сама неизбежно проникается ею. И не только в бытовых привычках, разорительном увлечении дорогостоящими нарядами и побрякушками. Пошлость проникает в святое святых этой женщины - в любовь, где определяющим началом становятся вовсе не высокие порывы, а жажда плотских наслаждений. Пошлость извращает даже материнские чувства Эммы.

Флобер, сожалея о загубленной судьбе, одновременно строго судит свою героиню. Суровость его приговора особенно очевидна в жестокой картине смерти и похорон мадам Бовари. В отличие от романтических героинь, Эмма умирает не от разбитого сердца и тоски по так и не состоявшемуся счастью. Причина ее самоубийства предельно прозаична. Убедившись в тщетности попыток достать деньги для расплаты с ростовщиком, угрожающим ей описью имущества, Эмма идет в аптеку Омэ, чтобы выкрасть яд, в котором видит единственное спасение от нищеты и позора. Мучительная смерть от мышьяка, описанная в подчеркнуто сниженных тонах; непристойная песенка слепого нищего за окном, под звуки которой уходит из жизни Эмма; нелепый спор, затеянный у гроба покойной «атеистом» Омэ и священнослужителем Бурнисьеном; наконец, сама нудно-прозаическая картина церковного отпевания и похорон... Да, Флобер имел все основания сказать: «Я весьма жестоко обошелся со своей героиней».

Рисуя окружение мадам Бовари, писатель создал целый ряд впечатляющих образов. Среди них стоит особо выделить образ аптекаря Омэ, ибо в нем Флобер сатирически сконцентрировал то, против чего с таким отчаянием, но безуспешно восставала Эмма. Омэ не просто типичный буржуа-обыватель. Он - сама пошлость, заполонившая мир, самодовольная, торжествующая, воинствующая. В течение многих лет Флобер работал над «лексиконом прописных истин», представляющим своеобразную «апологию человеческой низости во всех ее проявлениях, от начала и до конца ироническую». Именно таков лексикон Омэ, претендующего на энциклопедическую образованность, широту и независимость суждений, вольнодумство, либерализм и даже политическое фрондерство. Твердя о своей «революционности» («Я... за бессмертные принципы восемьдесят девятого года»), Омэ зорко следит за властями, «вскрывает злоупотребления», в местной печати сообщает о всех «значительных» событиях («не было такого случая, чтобы в округе задавили собаку, или сгорела рига, либо побили женщину,- и Омэ немедленно не доложил бы обо всем публике, постоянно вдохновляясь любовью к прогрессу и ненавистью к попам»). Не удовлетворяясь этим, «рыцарь прогресса» «занялся глубочайшими вопросами: социальной проблемой, распространением морали в неимущих классах, рыбоводством, каучуком, железными дорогами и прочим». Лишь в финале романа раскрывается истинная подоплека чрезмерной «гражданской активности» Омэ и его политической принципиальности: ярый оппозиционер «перешел на сторону власти... продался, проституировал себя» ради собственных выгод. В конце концов Омэ добивается страстно желаемого - получает орден Почетного легиона и после смерти Шарля Бовари постепенно прибирает к своим рукам всю врачебную практику в Ионвиле. «Власти смотрят на него сквозь пальцы, общественное мнение покрывает его»,- заключает романист.

О том, насколько типичен Омэ, можно судить по читательским реакциям. «Все аптекари в Нижней Сене, узнав себя в Омэ,- пишет Флобер,- хотели прийти ко мне и надавать пощечин». Но были угрозы посерьезнее, теперь уже - за роман в целом. Правительство, напуганное его беспощадной правдой, затеяло против Флобера беспрецедентный судебный процесс. Автору «Мадам Бовари» предъявили обвинение в «нанесении тяжкого ущерба общественной морали и добрым нравам». И хотя в итоге писатель был оправдан, он, потрясенный лицемерием, «гражданской» злобой и тупостью судей, принимает решение: как можно дальше бежать от мерзкой и ненавистной ему буржуазной современности.

Le premier ouvrage, reflétant la vision du monde et les principes esthétiques de Mature Flaubert, est le roman Madame Bovary (1856), auquel l'auteur consacre cinq ans de travail intense et tourmentant. "La morale provinciale" - c'est le sous-titre du roman. Le lecteur est confronté au marigot français: Toast, où commencent les événements, Ionville, où ils se terminent. Ces villes sont comme deux pois dans une cosse. «Tous les jours, à la même heure, un enseignant portant un chapeau de soie noire ouvrait ses volets et un garde du village vêtu d'une blouse et muni d'un sabre. Le matin et le soir, les chevaux de poste traversaient la rue en trois rangées - ils se rendaient à l'abreuvoir. De temps en temps, la cloche de la porte des courgettes claquait et, par temps venteux, des bassins de cuivre remplaçaient l’enseigne du coiffeur, grincée de barres de fer. Ceci est un toast. Il en va de même pour Ionville, avec sa taverne «Le lion vert», où se réunissent tous les soirs les habitants de la ville. une église où il accomplit régulièrement des services divins ou se prépare pour la première communion du cuirassé garçon Burnoyien, plongé dans les affaires du monde plus que dans les soins spirituels; une pharmacie appartenant à l'éloge omniprésent et omniscient, "l'idéologue" de la ville, le pharmacien Ome. «Il n'y a plus rien à regarder à Jonville. Sur sa seule rue, pas plus qu’une volée de balles, il y a plusieurs établissements commerciaux, puis la route tourne et la rue se termine. ” Monotonie, matité, stagnation, bourbier, sucer tous ceux qui y pénètrent. Tel est le fond choisi par Flaubert pour son «complot bourgeois», dont les personnages et les événements s’inscrivent naturellement dans le monde de la couleur du moule.

Lorsque l'éditeur reprochait à l'auteur de ce complot ennuyeux et improductif, Flaubert explosa: «Pensez-vous vraiment que la réalité peu attrayante, la reproduction dont vous êtes si malade, ne me cause pas le même dégoût?… En tant que personne, je le crains toujours autant que je le pourrais. Mais en tant qu’artiste, j’ai décidé cette fois de le tester jusqu’à la fin. "

Le «complot bourgeois» du roman flaubérien est basé sur une collision banale: une femme, un mari mal aimé, qu'elle trompe, d'abord avec un amoureux, puis avec le second, un usurier insidieux qui attrape une victime dans son filet pour profiter du malheur de quelqu'un d'autre. La simple interaction de ces figures conduit à un dénouement dramatique. Désillusionnée par les amants, complètement ruinée par un usurier, craignant un scandale public, n'osant pas dévoiler ses mensonges à son mari confiant avant l'aveuglement, l'épouse de la femme adultère finit par se suicider, s'empoisonnant à l'arsenic.

Insistant sur le droit de l'artiste de se tourner vers les sujets les plus vulgaires et les plus triviaux, Flaubert a déclaré: "La poésie, à l'instar du soleil, fabrique un tas de fumier moulé dans de l'or." C'est ce qui se passe chez Madame Bovary. Élevée au plus haut niveau de l'art analytique véridique, l'histoire banale de l'épouse d'une femme adultère trouve dans le roman une profondeur inattendue, à première vue, d'une profondeur idéologique et philosophique et d'une véritable signification esthétique. Devant l'oeil vif de l'écrivain réaliste Emma Bovary, tout en restant l'héroïne d'un adultère bourgeois, elle se révèle comme une personnalité tragique, essayant de se rebeller contre la vulgarité détestée, mais finalement absorbée par elle.

L'image de l'héroïne est contradictoire à l'intérieur. L’attitude de l’auteur envers elle est ambiguë. Immergée dans le bourbier de la vie ordinaire, Emma cherche à lui échapper. Sortir par le pouvoir de l'amour - le seul sentiment que (dans l'imagination de l'héroïne) peut la soulever au-dessus du monde gris haineux. C'est pourquoi, sans réfléchir, elle accepte l'offre de Charles et devient sa femme. Par conséquent, après avoir été trompée par son mari, elle se jette dans les bras de Rodolphe comme si elle était dans une piscine, puis, après avoir expérimenté avec acharnement la trahison de son amant, avec un espoir et une passion renouvelés, est donnée à Leon. Cependant, partout dans le monde, Emma poursuit avec une cruelle déception, car, dans l’adultère, elle découvre finalement la même inertie qui maudit sa cohabitation grossière comme dans le mariage légal. Comme si elle résumait sa vie, Emma réfléchit: «Elle n’a jamais eu de bonheur et n’a jamais eu de bonheur auparavant.Où a-t-elle eu le sentiment que la vie était incomplète, pourquoi elle a immédiatement décomposé sur quoi elle essayait de s'appuyer? Je suppose que cette particularité de l’attitude d’Emma a permis à l’écrivain de dire: «Madame Bovary, c’est moi!». Cependant, le personnage d’Emma est différent et l’auteur la traite différemment de ses héros romantiques, absolument libre de toute vulgarité et sans compromis pour s’y opposer. En même temps, l'attitude du réaliste envers les passe-temps de la littérature romantique, auxquels il a rendu hommage dans sa jeunesse, est devenue différente.

Dans une de ses lettres, Flaubert parle de l'héroïne du nouveau roman: "C'est un peu la nature gâtée, une femme avec des idées perverses sur la poésie et des sentiments pervers." La "perversité" de la nature d'Emma est le résultat d'une éducation "romantique". Ses fondements ont été jetés à l'époque de la formation monastique de la jeune fille, lorsqu'elle est devenue accro à la lecture de romans de mode à cette époque. "Il n'y avait que cet amour, ces amants, ces maîtresses, ces dames persécutées, inconscients dans des barrières solitaires ... des forêts sombres, une confusion profonde, des serments, des sanglots, des larmes et des bisous, des navettes au clair de lune, des rossignols dans des bosquets, messieurs, Ils sont aussi braves que des lions et doux comme des agneaux, vertueux au-delà de toute possibilité. " Ces romans et évoquaient les sentiments d’Emma, ​​identifiant ses aspirations et ses passions. Les timbres romantiques lui ont valu le statut de critère du véritable amour et de la beauté.

L'effondrement des illusions romantiques a commencé littéralement dès les premiers jours du mariage. Emma vit donc sa lune de miel dans ses rêves de jeune fille, maintenant avec Charles, après une foire de mariage bruyante et campagnarde, dans un Toast maussade et ennuyeux. Les voici, ces rêves dont l’héroïne ne peut se séparer: «Avant le coucher du soleil, respirez l’odeur de citronnier sur la baie, et le soir, asseyez-vous ensemble sur la terrasse de la villa, la main dans la main, regardez les étoiles et rêvez du futur! Comment voudrait-elle maintenant s’appuyer sur les balustrades d’une maison suisse ou couvrir sa tristesse dans un cottage écossais, où son mari n’est habillé que dans un habit de velours noir à longues queues, des bottes souples, un chapeau triangulaire et des poignets en dentelle! "Mais comment tout cela peut-il donner à Charles - médecin provincial alky, vêtu d'horribles ( « dans le village et ainsi va »), dépouillé de manière laïque, ne peut exciter l'expression de leurs sentiments (son discours était « plat avec précision sur lequel une corde tendue pensées des autres dans leurs vêtements de tous les jours »). Toutes les tentatives d'Emma pour «élever» Charles à son idéal d'amour se soldent par un échec. Les espoirs de bonheur conjugal s'évaporent pour laisser place à une stupide indifférence, puis à une aliénation complète. Aveuglée par le mépris de son mari, Emma est incapable de voir et d’apprécier ni la profondeur de son amour modeste mais fort, ni son altruisme et son dévouement.

Rodolphe apparaît alors dans la vie de l'héroïne - un Don-Juan de province habilement vêtu de la toge du héros de Byron, qui a accumulé tous les attributs qui conviendraient au goût de sa maîtresse, qui ne remarque pas leur teinte vulgaire. Emma est à nouveau pleine d'espoir. Cependant, après le premier test sérieux, il révèle la tromperie, une indifférence cruelle et même l’avarice élémentaire de Rodolph, qui l’a quittée pour de nouvelles joies amoureuses et de nouveaux divertissements. La dernière des illusions de Madame Bovary est associée à Leon, qui a déjà comparu devant Emma dans le halo d'un jeune homme amoureux et romantique. Après s'être rencontrés après trois ans de séparation du «Wonther of Ionville» (qui avait réussi à acquérir une expérience de vie à Paris et à se séparer des rêves innocents de la jeunesse), Emma est à nouveau impliquée dans une relation criminelle. Et une fois de plus, en passant par les premières rafales de passion, l’héroïne Flaubert est convaincue de la misère spirituelle de son prochain amant pour en avoir rapidement marre de cela. Mais après tout, c’est en Rodolph et Leon que l’idéal «romantique» d’Emma, ​​perverti et vulgaire dans son essence, s’incarne ...Fuyant la vulgarité environnante, Madame Bovary elle-même en est inévitablement imprégnée. Et pas seulement dans les habitudes quotidiennes, la fascination dévastatrice avec des vêtements et des bibelots coûteux. La vulgarité pénètre dans le saint des saints de cette femme - dans l'amour, où le principe décisif n'est pas du tout l'impulsion haute, mais la soif des plaisirs charnels. La vulgarité pervertit même les sentiments maternels d’Emma.

Flaubert, regrettant le destin ruiné, juge en même temps strictement son héroïne. La sévérité de sa peine est particulièrement évidente dans l'image cruelle de la mort et de l'inhumation de Mme Bovary. À la différence des héroïnes romantiques, Emma ne meurt pas d'un cœur brisé et d'un désir de bonheur qui ne s'est pas encore produit. La raison de son suicide est extrêmement prosaïque. Convaincue qu'il est inutile d'essayer d'obtenir de l'argent pour rembourser la créancière qui menace ses stocks de biens, Emma se rend à la pharmacie Ome pour voler le poison, qui ne peut sauver que de la honte et de la pauvreté. Mort douloureuse due à l'arsenic, décrite dans des tons résolument réduits; le chant obscène d'un mendiant aveugle à l'extérieur de la fenêtre, aux sons desquels Emma s'éteint; une discussion ridicule a commencé sur la tombe de feu «athée» Ome et du prêtre Burnisien; enfin, l'image très péniblement prosaïque de l'enterrement et des obsèques de l'église ... Oui, Flaubert avait toutes les raisons de dire: "J'ai été très cruel avec mon héroïne."

Dessinant l'environnement de Madame Bovary, l'écrivain a créé un certain nombre d'images impressionnantes. Parmi eux, il convient de souligner l’image du pharmacien Ome, car en lui Flaubert se concentrait satiriquement sur quelque chose qui, avec un tel désespoir, Emma s’est rebellé en vain. Ome n'est pas seulement un philistin bourgeois typique. Il - la vulgarité même, a inondé le monde, suffisant, triomphant, militant. Pendant de nombreuses années, Flaubert a travaillé sur le "vocabulaire des vérités communes", représentant une sorte d '"apologie de la bassesse humaine dans toutes ses manifestations, ironique du début à la fin". Tel est le vocabulaire de Ome, qui prétend être une éducation encyclopédique, une largeur et une indépendance du jugement, une pensée libre, un libéralisme et même un francisme politique. Réaffirmant son "révolutionnisme" ("Je ... pour les principes immortels de la quatre-vingt-neuvième année"), Ome surveille avec vigilance les autorités, "révèle des abus", signale tous les événements "significatifs" dans la presse locale ( un chien était écrasé dans le quartier, ou un riga était brûlé, ou une femme était battue - et Omeh ne ferait pas immédiatement le point auprès du public, s'inspirant constamment de l'amour du progrès et de la haine des prêtres »). Non satisfait de cela, le «chevalier du progrès» «a abordé les questions les plus profondes: le problème social, la propagation de la moralité dans les classes pauvres, la pisciculture, l'hévéa, les chemins de fer, etc.». C'est seulement dans la version finale du roman que l'on découvre la véritable raison de l'activisme civique excessif d'Ome et de sa principauté politique: un opposant fervent "passa du côté du pouvoir ... se vendit, se prostitua" pour son propre bénéfice. En fin de compte, Omeh réalise ce qui est passionnément désiré: il reçoit l'ordre de la Légion d'honneur et, après la mort de Charles Bovary, prend progressivement entre ses mains toute la pratique médicale à Ionville. "Les autorités le regardent du doigt, l'opinion publique le couvre", conclut le romancier.

A propos de comment typique Ome peut être jugé par les réactions du lecteur. "Tous les pharmaciens de la Basse-Seine, se reconnaissant à Ome", écrit Flaubert, "ont voulu venir me voir et se gifler". Mais il y avait des menaces plus graves, maintenant - pour le roman dans son ensemble. Le gouvernement, effrayé par son impitoyable vérité, intenta un procès sans précédent contre Flaubert. L’auteur de "Madame Bovary" a été accusé de "causer de graves dommages à la moralité publique et aux bonnes moeurs". Et bien que finalement l'auteur ait été acquitté, il a été choqué par l'hypocrisie, la malice "civile" et la stupidité des juges, décide: comment peut-il continuer à échapper à la modernité bourgeoise vile et odieuse?