КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

КОММЕНТАРИЙ К КОНСТИТУЦИИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Издание 2-е, пересмотренное

Под редакцией доктора юридических наук, профессора,

заслуженного юриста Российской Федерации,

Председателя Конституционного Суда Российской Федерации

В.Д. ЗОРЬКИНА

Андриченко Л.В., доктор юридических наук, заслуженный юрист РФ, руководитель Центра Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ - ст. 69.

Боголюбов С.А., доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ, заведующий отделом Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ - ст. ст. 36, 42, 58.

Бондарь Н.С., доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ, заслуженный юрист РФ, судья Конституционного Суда РФ - ст. ст. 12, 19, п. "в" ст. 71, п. п. "б", "н" ч. ст. 72, ст. ст. 130 - 133; совместно с В.И. Круссом - ст. ст. 18, 21, 26, 32, 33.

Витушкин В.А., кандидат юридических наук, доцент - ст. ст. 65, 68.

Волкова Н.С., кандидат юридических наук, ученый секретарь Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ - ст. ст. 99, 100.

Гаджиев Г.А., доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист РФ, судья Конституционного Суда РФ - ст. ст. 8, 9, 23, 25, 34, 35, п. п. "ж", "о" ст. 71.

Жилин Г.А., доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист РФ, судья Конституционного Суда РФ - ст. ст. 45 - 47, 126.

Зорькин В.Д., доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист РФ, Председатель Конституционного Суда РФ - вступительная статья.

Казанцев С.М., доктор юридических наук, заслуженный юрист РФ, лауреат Государственной премии РФ, судья Конституционного Суда РФ - ст. 29; совместно с Е.В. Степченковой - ст. ст. 28, 31; совместно с Т.Ю. Павлиенко - ст. 30.

Клеандров М.И., член-корреспондент РАН, доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист РФ, судья Конституционного Суда РФ - ст. ст. 119 - 122, 124, 127.

Кононов А.Л., кандидат юридических наук, заслуженный юрист РФ, судья Конституционного Суда РФ в отставке - ст. ст. 22, 24, 27, 48, ч. 1 ст. 50, ст. ст. 51, 52.

Красавчикова Л.О., доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист РФ, судья Конституционного Суда РФ - ст. ст. 44, 53.

Крусс В.И., доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой юридического факультета Тверского госуниверситета - ст. ст. 18, 21, 26, 32, 33 совместно с Н.С. Бондарем.

Кутафин О.Е., академик РАН, доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ, заслуженный юрист РФ - ст. ст. 3, 6, 7, 14, 16, 60 - 64.

Лазарев Л.В., кандидат юридических наук, доцент, заслуженный юрист РФ - ст. 125 совместно с В.А. Сивицким.

Маврин С.П., доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист РФ, заместитель Председателя Конституционного Суда РФ - ст. 37.

Мельников Н.В., доктор юридических наук, заслуженный юрист РФ, судья Конституционного Суда РФ - ст. 129.

Морщакова Т.Г., доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ, заслуженный юрист РФ, судья Конституционного Суда РФ в отставке - ст. ст. 20, 49, ч. ч. 2 и 3 ст. 50, ст. ст. 54, 118, 123, 128.

Павлиенко Т.Ю., кандидат юридических наук, доцент, главный консультант аппарата судьи Конституционного Суда РФ - ст. 30 совместно с С.М. Казанцевым.

Сивицкий В.А., кандидат юридических наук, заместитель руководителя Секретариата Конституционного Суда РФ - п. "в" ст. 103, ст. 125 совместно с Л.В. Лазаревым.

Слива А.Я., кандидат юридических наук, доцент, заслуженный юрист РФ, судья Конституционного Суда РФ в отставке - ст. ст. 81, 94, 95, 108.

Степченкова Е.В., советник судьи Конституционного Суда РФ - ст. ст. 28, 31 совместно с С.М. Казанцевым.

Стрекозов В.Г., доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист РФ, судья Конституционного Суда РФ в отставке - ч. ч. 2 и 3 ст. 59, п. п. "ж", "з" ст. 83, ст. 87, п. п. "б" - "г" ч. 1 ст. 102, п. п. "д", "е" ст. 106.

Тарибо Е.В., кандидат юридических наук, начальник Управления Секретариата Конституционного Суда РФ - ст. ст. 56, 57, 74, 75.

Хабриева Т.Я., член-корреспондент РАН, доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист РФ, директор Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ - ст. ст. 67, 76 - 78, 96 - 98, 101, 110 - 117.

Хохрякова О.С., доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист РФ, заместитель Председателя Конституционного Суда РФ - ст. 39.

Чиркин В.Е., доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ, заслуженный юрист РФ, главный научный сотрудник Института государства и права РАН - ст. ст. 38, 40, 41, 43, 70, п. п. "а", "д" - "и" ч. 1, ч. ч. 2 и 3 ст. 102, п. п. "а" - "г" ст. 106.

Шахрай С.М., доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист РФ, руководитель Аппарата Счетной палаты РФ - ст. ст. 5, 11, 66, п. п. "а", "б", "г" - "е", "з" - "н", "п" - "т" ст. 71, п. п. "а", "в" - "м", "о" ч. 1, ч. 2 ст. 72, ст. 73, п. п. "а" - "е", "и" - "м" ст. 83, ст. ст. 84, 90, 136, 137.

Эбзеев Б.С., доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ, заслуженный юрист РФ, судья Конституционного Суда РФ в отставке - преамбула, ст. ст. 1, 2, 4, 10, 13, 15, 17, 55, ч. 1 ст. 59, ст. ст. 79, 80, 82, 85, 86, 88, 89, 91 - 93, 103 - 105, 107, 109, 134, 135, раздел второй.

В подготовке издания приняли участие доктор юридических наук, главный научный сотрудник Института государства и права РАН, советник Конституционного Суда РФ В.В. Лапаева и кандидат юридических наук, заместитель руководителя Представительства Конституционного Суда РФ в г. Москве М.А. Филатова.

КОНСТИТУЦИЯ 1993 ГОДА - ПРАВОВАЯ ЛЕГИТИМАЦИЯ НОВОЙ РОССИИ

1. Российская Конституция была принята в 1993 г. в весьма непростых условиях. И, оглядываясь назад, мы вправе сегодня спросить себя: что именно мы получили? В чем основные завоевания? В чем по отношению к нынешнему времени единство прошлого, настоящего и будущего?

Накопившаяся усталость от несвободы в конце 1980-х гг. просто взорвала страну. Политическое руководство потеряло управление новой колоссальной энергией. Опьянение первым глотком свободы привело к тому, что начался парад суверенитетов. Фактически совершилось следующее. Народ, недовольный отсутствием какой-либо политической свободы и не имеющий опыта соединения свободы и права, первые же шаги на пути свободы принял как приглашение к вседозволенности. Всегда нечеткая в русской культуре грань между свободой и анархией (или, как говорил Лев Толстой, между свободой и "волей") обнажила главный риск - риск потери государства и исторического бытия вместе с ним.

Под угрозой распада страны (а распад России навис над нами сразу же после распада СССР) стали мощно проявляться тенденции к полному откату, к отказу от всяческой свободы, к возвращению к абсолютной безальтернативности. Избыток свободы часто переходит в хаос, хаос - в анархию, а анархия - в несвободу. Россия оказалась в 1993 г. буквально на краю этой пропасти.

Выдающееся значение принятия Конституции 1993 г. состояло в том, что она закрепила прочность государственных конструкций и одновременно сохранила пространство для свободы внутри этих прочных конструкций. В этом огромное отличие Конституции 1993 г. от предыдущих. Дело не только в новом качестве человеческих свобод. Дело и в новой государственной прочности. Прочность СССР могла сохраняться только в условиях идеологической диктатуры, потому что внутри советской Конституции был заложен динамит региональных суверенитетов, связанный со свободой выхода.

Конституция 1993 г. отделила идеологический диктат от проблемы государственной целостности. Государственная целостность оказалась возможной вне всякого диктата каких бы то ни было идеологий. Вместо защиты идей - а это всегда сомнительно - возникла другая защита. Защита страны как таковой, страны как несомненности. А это и означает - быть на страже Конституции России.

Идет ли здесь речь лишь о вопросах исторической значимости? Отнюдь! Ведь не в 1993 г., а гораздо позже возникли очередные вызовы государственной целостности России. Один из самых страшных вызовов - это все, что связано с чеченским сепаратизмом. И не надо иллюзий - в Чечне решался не частный региональный вопрос. Там решался вопрос - быть или не быть России.

История Российского государства оставляет нам не только идеологическое и культурное наследство, но и пресловутый принцип "лоскутного одеяла", он же "принцип домино". Россия и сейчас "сшита" наподобие "лоскутного одеяла", просто "нитки" нынешней Конституции гораздо крепче. Но на сегодняшний день, и это важно понять, нет ничего, кроме этих "ниток". Нельзя пойти хоть на одну уступку в этом вопросе и не получить немедленно все, что связано с "принципом домино". Нельзя разрезать хоть одну нитку в правовой ткани и не получить в тот же миг груды лоскутков вместо единого "одеяла".

Поэтому отпор сепаратизму, проявленные российским народом воля, настойчивость и бескомпромиссность в этом вопросе позволили защитить наш конституционный строй, отстоять одну из его важнейших основ - суверенитет Российской Федерации.

И наша задача - стоять в этом вопросе на страже того, что в полном смысле этого слова является единственным залогом исторического бытия наших народов. И более того - залогом мировой стабильности и мировой безопасности. А это и означает - быть на страже Конституции России. На ее основе Россия сумела пройти сложнейшие годы крайне масштабных, воистину революционных трансформаций. Сумела пройти - и не ввергнуться в хаос нескончаемых конфликтов регионов, властей, идеологий. Пройти - и не обрушить общество, не потерять государственность.

Конституция 1993 г. - одно из главных достижений постсоветской эпохи. И этим достижением надо дорожить. Необходим бережный и осторожный подход к Конституции.

Совершая действительно историческую революцию, именно в Конституции мы получили тот правовой фундамент, который обеспечил политическую, экономическую, социальную целостность России. Именно Конституция является высшей универсальной формой легитимации России в ее нынешних пределах. Конституция представляет собой правовую основу организации России в виде современного цивилизованного государства как политического сообщества народа под властью права. Именно Конституция стала системным юридическим выражением основных юридических ценностей, которые определяют лицо новой и исторически преемственной России. Прежде всего это верховенство права, прирожденные и неотчуждаемые права и свободы человека, демократическое федеративное, правовое и социальное государство, суверенитет.

В силу своих достоинств Конституция есть фундаментальное правовое основание идейно-политической российской общности. Это не противоречит принципу идеологического и политического (партийного) плюрализма. Конституция - это надпартийный, надгрупповой, надэтнический, всеобщий (в силу своей правовой природы) источник идейного объединения, на всех распространяющийся на постсоветском пространстве России. На этом основана идея конституционного патриотизма. Не все сразу реализуется. Но источник объединения, стабильности и развития есть. И он нужен. Это - наша Конституция.

Исторический результат, достигнутый Россией за годы жизни по этой Конституции, надо развивать, подтверждать, отстаивать, пополнять постоянно, причем на фоне тех воистину глобальных не только внутрироссийских, но и мировых противоречий и перемен, в которые мы вошли в XXI в. На фоне тех противоречий и перемен, в контексте которых далеко не просто совместить реальный государственный суверенитет с открытостью миру, а прочную и гибкую власть - с безусловным уважением неотъемлемых человеческих прав и свобод.

Вот в таких условиях России приходится вписываться в новый глобальный мир. Очевидно, что мы уже "в глобализации" и нам необходимо не выпасть из глобального мира, оказаться с ним во взаимовыгодных отношениях открытости. Но при этом нужно точно понимать связанный с открытостью риск. Риск раствориться в этом далеко еще не определившемся мире. Риск вобрать в себя и воспроизвести на собственной территории наступающий на мировую политическую систему неправовой хаос. И потому именно сейчас от сообщества российских специалистов по конституционному и международному праву особенно требуется точный анализ современного понятия полноценного суверенитета, предельно учитывающего все императивы либеральной демократии и одновременно обеспечивающего все компоненты сильной и правовой - именно правовой - власти. Именно сейчас от этого зависит сохранение и укрепление мировой субъектности России во всех ее измерениях - правовом, политическом, экономическом, социальном.

Мы строим либеральное, открытое, демократическое общество и рыночную экономику. Напомню, что слова "liberal", "свобода", "право" обозначают однопорядковые явления, поскольку право есть норма, мера свободы. Это, безусловно, требует активной интеграции России во все мировые процессы. Конституция и ее точная, современная и гибкая интерпретация, в том числе Конституционным Судом, должны обеспечить интеграцию России в открытый мир. Обеспечить интеграцию и одновременно не позволить размыть российский государственный суверенитет и российские национальные интересы чужими интересами и правовым хаосом.

В нынешней российской Конституции заложены для этого полноценные правовые возможности. Конституция - ее буква и дух - позволяет нашей стране обеспечить высокую открытость миру и сохранить реальную государственную субъектность. Однако никакая международная государственная субъектность невозможна, если страна находится в кризисном состоянии. Это аксиома, вряд ли требующая особых доказательств.

Для социальной устойчивости и государственной целостности, особенно в такой огромной и сложной стране, как наша, необходимо адекватное состояние государства и права. Их единство можно было бы представить в образе иерархической пирамиды, в которой право является формой государства. Нет прочной и гибкой власти, способной отвечать на вызовы времени, - и страна погружается в хаос. Нет прочной и действенной системы права - и государственная власть вырождается в произвол либо в беспредел криминализации и государственного распада.

Конституция - каркас всей отечественной правовой системы, своего рода "правовой пирамиды". Если этот каркас ослаблен или хотя бы на время сломан, вся законодательная система повисает в воздухе и затем расплывается в аморфную, недееспособную, противоречивую "правовую кашу". А потому для России, которая все еще не "взяла барьер" массового устойчивого правосознания, размывание Конституции оказывается одной из наиболее серьезных угроз государственному существованию.

2. Конституция является выражением принципов верховенства (господства) права (the rule oflaw) и правового государства (Rechtstaat). Государство и право - это не разные вещи, положенные в разные карманы, не две противостоящие друг другу сущности. Тем более что речь идет о современном цивилизованном государстве, основанном на принципах верховенства права и демократии, разделении властей и признании прирожденных и неотчуждаемых прав и свобод человека и гражданина. Тем самым государство введено в поле права. Оно должно действовать как правомерный субъект. Это часть права со всеми его принципами.

С позиций такого подхода различие частного и публичного условно. В любой норме содержится и частный интерес, и интерес государства. Если есть правовая норма, то в ней уже присутствует государственный интерес. Право выражает интересы всех составных частей правового общения - граждан, групп и государства как публичного сообщества в целом. Суть права - компромисс интересов на каждом данном этапе. Конституция - его высшее юридическое выражение.

Не может быть надправового, внеправового государственного резона. Конституционный Суд всегда был против этого. Интересы личности - это и есть интересы государства (в этом суть ст. 2 Конституции). Там, где индивид получает свое право, там основа патриотизма. Поскольку человек - существо разумное, он есть и существо юридическое. И современное конституционное государство - это государство правовое, т.е. правовой союз под общей суверенной властью на основе юридического равенства и справедливости, союз, который зиждется на взаимосвязи таких элементов, как власть, свобода, закон и общее благо (общая цель).

Право есть мера (норма) свободы. По известному изречению Солона - "Ничего сверх меры". В государственной жизни, при осуществлении власти не должно быть ничего сверхправового, надправового. Именно на этой основе осуществляется соединение силы с правом (власть права и право власти). Власть настолько легитимна, насколько она опирается на право. По своей сущности она является выражением права в его действии. Это сила права, а не произвол силы. Либеральные меры и сильная правовая власть, строжайший режим конституционной законности - только таким путем можно успешно провести освободительные реформы в России и упрочить новый строй. Отступление от этих принципов - причина краха освободительных реформ в России второй половины XIX - начала XX в. Попытка осчастливить Россию сверхправовым, надправовым способом обернулась абсолютной безальтернативностью и подавлением свободы. В результате страну постигла ужасная трагедия XX столетия.

Конституционный строй подстерегают два вида разрушительного радикализма - Сцилла произвола власти и Харибда анархии. Этатистская концепция государства, обоснованная еще Гегелем, направлена именно на то, чтобы не было политической власти с выходом за пределы права. Содержащиеся в Конституции правила имеют в виду демократическую и правовую организацию публичной власти. Конституция не позволяет власти выйти за пределы права. Речь идет не о легализации социально-политической практики как таковой (она разная, в том числе неправовая и антиправовая), а о конституционно-правовой легитимации, о легитимации с точки зрения права.

Верховенство права невозможно без разделения властей. Закрепляя этот принцип, Конституция (ст. 10) предполагает три ветви государственной власти: законодательную, исполнительную и судебную. При этом судебная власть по значимости - это не третья власть, а одна из трех равноправных властей. Говорят о президентской власти как четвертой власти. Спорная доктрина четырех властей обычно связывается с именем Бенжамена Констана, который отстаивал ее для Наполеона. Но при таком подходе теряется смысл разделение властей (законотворчество - исполнительная деятельность - разрешение споров о праве). Три ветви - только в этом треугольнике Божественное начало права может себя проявить как в правотворчестве, так и в правоприменении.

Удержанию государственной власти в рамках Конституции служит содержащийся в Конституции механизм сдержек и противовесов. В переходный период больше нагрузок ложится на исполнительную власть. Она и по природе наиболее активная. Но это не снижает значения идеи трех властей. Задача Президента как главы государства и гаранта Конституции - обеспечивать взаимодействие и согласование властей. Суды и законодатель посредством присущих им полномочий тоже принимают меры для этого, содействуют достижению согласованности, взаимодействия.

Задача государственной власти во всех трех ее ипостасях - снять конфликты (актуальные и потенциальные) и стоящие за ними противоречия, оставаясь в рамках господства права. Через призму такого подхода надо понимать и место Президента. Исполняя функции главы государства, он по своей юридической природе находится в сфере исполнительной власти. В связи с этим наиболее последовательной формой разделения властей является президентская республика (по типу США). То же самое можно сказать относительно прокуратуры. Это не особая власть наряду с тремя властями. Статья, посвященная прокуратуре, не случайно оказалась в главе "Судебная власть" (ст. 129 Конституции), со всеми вытекающими отсюда последствиями и требованиями к законодателю. Невозможно говорить о четвертой, пятой и т.д. государственной власти (как невозможно поджечь немножко кислорода как часть воздуха). Иной подход ведет к разрушению конструкции правовой государственности.

3. За прошедшие 18 лет Конституция нередко подвергалась критике. Говорилось, например, что Конституция 1993 г. принималась в спешке и допускает разные толкования. Говорилось, что она "кроилась" под конкретную фигуру Бориса Ельцина и дает Президенту чрезмерные полномочия. И что нужно "восстановить баланс полномочий", например перейти к парламентской республике. Наконец, что прошла большая эпоха в жизни России и что ее результаты необходимо учесть в новом Основном Законе.

Разумеется, Конституция России имеет не только достоинства. Недостатки есть тоже. В их числе - отсутствие должного баланса в системе сдержек и противовесов, крен в пользу исполнительной ветви власти, нечеткость в распределении полномочий между Президентом и Правительством, в определении статуса Администрации Президента и полномочий прокуратуры. Конструкция ст. 12 Конституции дает повод к противопоставлению органов местного самоуправления органам государственной власти (в том числе представительным органам государственной власти), между тем как по своей природе органы местного самоуправления являются лишь нижним, т.е. непосредственно местным, локальным, звеном публичной власти в государстве. Недостатки существуют и в разграничении предметов ведения и полномочий между Федерацией и ее субъектами.

Несбалансированность ветвей власти и другие недостатки, которые на практике зависят от меры нашей развитости в переходный период, по привычке порождают желание изменить текст Конституции. Между тем кардинальное изменение Конституции неизбежно приведет к новым противоречиям, которые надо будет разрешать.

Как известно, идеальных конституций не бывает. Идеального текста Конституции, не допускающего неоднозначных толкований, нет и быть не может. Возможность неоднозначного толкования любого текста вытекает из фундаментальных свойств человеческого языка. Однако сегодня даже в самых демократических странах с богатыми конституционными традициями философы и правоведы вынуждены объяснять это политикам.

Наша Конституция является необходимой и достаточной основой для развития законодательства и всей правовой системы России. Лучшей конституции в ближайшей перспективе не предвидится. Надо дорожить существующей Конституцией, укреплять правовые основы и развивать правовой вектор этого документа. Поэтому стремление к изменению (и уж тем более к смене) Конституции - это юридическая иллюзия. Принцип конституционного государства - научиться жить по Конституции, снимая противоречия между конституционным текстом и социально-правовой практикой посредством адекватных правовых форм.

В России - с ее конкретно-историческими особенностями развития, связанными с экономическими, национальными, конфессиональными, территориальными и геополитическими факторами, в условиях трансформации и кардинальных реформ - необходим адекватный конституционно-правовой формат сильной государственной власти. С учетом этих обстоятельств недопустима замена существующей конституционной конструкции государственной власти. Формально являясь смешанной республикой (президентско-парламентской), Российское государство до настоящего времени фактически действовало, скорее, по модели президентской республики. Авторитаризм как элемент практики осуществления политической власти обусловливается особенностями переходного периода от неправового прошлого к новым демократиям. Он дозируется и сдерживается Конституцией с выраженными в ней императивами права, которые конкретизируются в системе законодательства. Вот почему для выживания неокрепшей российской демократии так необходимо упрочение конституционной законности, строжайшее соблюдение Конституции и основанных на ней законов как властью, так и гражданами на основе равенства всех перед законом и судом и равноправия.

Необходимо подчеркнуть, что акцент, сделанный в Конституции на полномочиях президентской власти, спас Россию от государственного распада. Нельзя не видеть те процессы, которые продолжают создавать угрозы этого распада. И для отражения этих угроз в стране должна быть сильная президентская власть. Вообще, как показывает мировой опыт, в переходные и кризисные времена для сохранения целостности и устойчивости страны и общества требуется очень сильная и активная исполнительная власть. Хочу напомнить, что демократия США выходила из Великой депрессии при помощи авторитарного "Нового курса" президента Франклина Рузвельта. И что генерал Шарль де Голль тоже выводил демократию Франции из острейшего политического кризиса весьма авторитарными методами.

Вопрос в другом - как действующая конструкция сильной исполнительной власти вписывается в контекст других конституционных ценностей? Вопрос в том, отбрасывает она их или же речь идет о форме правления, основанной, как и парламентская республика, на принципах господства права, демократии и разделения властей? В связи с этим важно упомянуть об идее установления в России парламентской формы правления как якобы оптимальной для России. Но дело в том, что абстрактно "оптимального строя" не существует. "Оптимальный строй" всегда и всюду конкретен и совсем не сводится к ложному выбору - или парламентская республика, или диктатура.

Государство - это сверхсложная система. А ведь даже для гораздо более простых систем (например, в технике) понятие оптимальности предполагает очень непростой и неоднозначный выбор между целями оптимизации и критериями оптимальности. Цели и критерии одни - одна оптимальность. Цели и критерии другие - и оптимальность окажется совершенно другой.

Закрепленная в Конституции 1993 г. смешанная президентско-парламентская республика близка к французской Пятой республике. Напомню, что во Франции Пятую республику создавал Шарль де Голль в момент, когда слабая, фактически парламентская Четвертая республика оказалась на грани гражданской войны и государственного распада. Конституция Пятой республики действует до сих пор. И теперь даже многие недоброжелатели де Голля признают, что тогда он спас Францию от гражданской войны.

И сразу, в противовес, напомню еще один исторический пример. Веймарская Германия, будучи парламентской республикой, в момент своего ослабления допустила приход к власти Гитлера. Могут возразить, что нынешняя ФРГ - типичная и вполне благополучная не президентская, а парламентская республика. В действительности же фактический правовой режим "канцлерской республики" в ФРГ (кстати, не только в годы дефашизации при Конраде Аденауэре) в чем-то даже превосходит президентскую республику, поскольку в ФРГ канцлер из-за особенностей партийной системы не только осуществляет исполнительную власть, но и имеет фактически чуть ли не решающее значение в парламенте.

Если нет прочной партийной системы, то правительства в парламентской республике меняются, как кадры в телевизионных роликах. Пример - парламентская республика в Италии в недалеком прошлом, с ее регулярными политическими кризисами. А ведь Италия - не федерация. Кроме того, она гораздо меньше России и намного благополучнее социально-экономически, притом с развитым гражданским обществом и устоявшейся партийной системой. И если бы в России была парламентская республика типа итальянской, наша страна давно бы распалась на части.

Теперь о расхожем тезисе о необходимости "приведения Конституции в соответствие с меняющейся реальностью". Реальность действительно сильно изменилась за годы, прошедшие после принятия Конституции. Но при любых изменениях реальности что-то в ней всегда оказывается неизменным или по крайней мере преемственным. И это, неизменное и преемственное, неизбежно сохраняется в базисных описаниях реальности.

Конституция - главное правовое описание реальности. И потому она просто обязана эти элементы неизменности и преемственности воспроизводить, сохранять и поддерживать. Подчеркну, что в мировой политической практике серьезные изменения конституции - явления чрезвычайные, обычно связанные с принципиальными изменениями социально-политического строя, т.е. с революциями. Например, США, которые во многих смыслах являются для политического мира "конституционным образцом", конструкцию государственной власти, закрепленную в своей Конституции, не меняли никогда. И это не случайность. Фундамент социально-государственной устойчивости - стабильность политического строя. Именно эта стабильность позволяет всем субъектам политики, экономики, социального действия - от партий и других общественных институтов до хозяев корпораций и рядовых граждан - понимать свои перспективы, нормально планировать жизнь и деятельность.

Конституция - бесспорная и единственная в своем роде правовая гарантия стабильности политического и общественного строя. Именно она - фундамент здания "предсказуемого будущего". Это всегда прекрасно понимали американские правоведы и политики, которые веками ожесточенно воюют за каждую букву очередной поправки к своей Декларации прав, но не трогают основной конституционный текст. Любые серьезные изменения в конституции ставят на повестку дня вопрос о легитимности государственной системы и об изменениях политического строя, т.е. ведут к революции. Не случайно ту же французскую Конституцию Пятой республики называют "политической революцией".

События начала 1990-х гг. в России были настоящей и очень радикальной политической революцией. И потому изменение Конституции было необходимо и оправданно.

Нормы действующей Конституции содержат в себе все необходимое для достраивания и развития государственной, социальной, экономической и идейно-политической общности. Конституция - всеобщий источник объединения российского общества, никак не противоречащий принципам современного плюрализма и обеспечивающий демократическую организацию всех ветвей публичной власти.

Необоснованные изменения, нестабильность, нарушения Основного Закона неизбежно приводят к тому, что вся остальная система правил, по которым живет общество, начнет подвергаться сомнению, эрозии, размыванию. И тогда сначала дух, а затем и буква правил - любых правил! - постепенно утрачивают свое значение. Это характерно для всякого общества. Даже для такого, в котором правосознание граждан целенаправленно воспитывается с детства, как, например, в США или Германии. Но у нас в России, как все мы хорошо понимаем, массовое правосознание пока находится в зачаточном состоянии. И риск дальнейшего ослабления этого правосознания в результате попыток принципиального и всеобъемлющего пересмотра конституционных норм вполне реален и крайне опасен для социально-политической и государственной устойчивости.

Все это, разумеется, не означает недопустимость вообще каких бы то ни было изменений. Жизнь идет, реальность меняется. Конституция - не "священная корова". И потому конституционные основания российской государственности можно и нужно анализировать, обсуждать, подвергать тщательному разбору. Но это необходимо делать высокопрофессионально. И главное - не превращать в инструмент пиар-акций и политической игры.

Конституция - слишком серьезный и опасный предмет для такой игры. Это тот фундамент, на котором стоит наша пока далеко не столь прочная, как хотелось бы, государственность. Это фундамент того общего российского дома, в котором живем мы все. Хотелось бы, чтобы понимание этого вопроса, принципиально важного для судьбы страны, лежало в основе действий всех политиков и всех политических сил.

4. Стабильность Конституции - важнейшее условие предсказуемости и устойчивости экономической, социальной и политической жизни. Снятие противоречий между конституционным текстом и социальной практикой должно осуществляться не через замену Конституции, а через ее интерпретацию и толкование. Этим предопределяется необходимость интенсивного развития конституционной доктрины, и прежде всего в направлении более четкого представления о современных источниках и формах права. В настоящее время требуются ясные и строгие юридические догмы в хорошем смысле слова, с которыми связана прочная правовая система и предсказуемая правовая политика и политика права. Для этого надо, чтобы правовые нормы действовали, т.е. представляли собой "живое право", а не сводились к "свернутому" состоянию юридических текстов книг и папок, пылящихся на полках и превращающихся в конечном счете в "мертвое право". Природа социального регулирования "не терпит пустоты": свертывание правового пространства порождает энтропию юридического социума и развертывание неправового, антиправового регулирования и даже аномии (безнормия), т.е. хаоса социальной и политической материи.

При таких обстоятельствах важную роль играет толкование Конституции как средство правового обеспечения развития общества и государства, экономической и политической систем. Роль доктрины и судебной практики - существенный фактор преодоления несовершенства Конституции и законов, приспособления "формальной конституции" к новым условиям в процессе развития страны ("фактическая конституция"). В эмпирической жизни не бывает совершенных конституций, как вообще не бывает и совершенных форм. Сегодня задачи, потребности и проблемы одни, а завтра - другие. Это относится и к правам человека. Социальный и политический процесс изменчив. Соответственно, и права человека - это развивающаяся субстанция: сегодня так, а завтра по-иному. Конституция, закрепляя основные права человека в качестве прирожденных и, следовательно, неотчуждаемых прав (ст. 17), предполагает их дальнейшее развертывание в историческом контексте. Суть права как нормы свободы остается, а конкретно-историческое содержание обогащается. С этой целью все органы государственной власти - законодательной, исполнительной, судебной - содействуют наращиванию правовой ткани при той же самой, формально (текстуально) неизменной Конституции.

В настоящее время нормативно-правовая, прежде всего законодательная, база в основном создана. Но бесколлизионного права не бывает. Нормативные акты сами содержат коллизии и противоречия. Для преодоления этих коллизий и для того, чтобы право развивалось и, развиваясь, обеспечивало потребности изменяющейся жизни, необходимо богатое юридическое толкование - теоретическое и практическое, прежде всего судебное.

Задача интерпретации Конституции - развитие права. Но при условии его стабильности. Системное улучшение должно осуществляться на основе сложившейся, качественной по содержанию практики. Без этого нет "живого" права - ни его статики, ни динамики, а есть лишь формальная смена нормативных актов, конъюнктурное изменение без правового приращения, "иллюзия правотворчества", "игра в бисер".

Особая роль в интерпретации Конституции принадлежит Конституционному Суду. Только он дает официальное, т.е. общеобязательное, толкование Конституции. Установка при этом - на удержание развивающейся государственности, экономических и социальных отношений в конституционном поле, расширение правового пространства для новых правомерных притязаний субъектов права. Здесь уместно провести исторические аналогии. Прежде всего это интерпретация Конституции США Верховным судом, а из прежних эпох - правотворческая деятельность древнеримских юристов, в том числе приспособление ими Законов XII таблиц к новым задачам и условиям.

Правовые позиции Конституционного Суда - при всех колебаниях, промахах и недостатках - ориентированы на ценности Конституции, на расширение конституционного поля. Тем самым Суд наряду с другими органами государственной власти способствует ориентации государственной и правовой жизни России на развитие конституционных ценностей.

Конституционный Суд в своей особой, только ему присущей форме осуществления судебной власти - конституционного судопроизводства - разрешает споры о праве, проверяя конституционность законов и иных нормативных актов, в том числе с учетом практики их применения. Официальное, общеобязательное толкование Конституции Конституционным Судом служит для преодоления имеющихся неконституционных положений в законодательстве, тем самым обеспечивая охрану Конституции и ориентируя правотворчество, правоприменение и всю сеть конкретных правоотношений на положения Конституции. Эту линию надо удержать.

5. Конституция 1993 г. методологически основана на ценностном подходе, доминирующем в теории и практике современного конституционализма. Право, в том числе конституционное право, выступает в качестве нормативного средства (инструмента) упорядочения отношений и поведения людей. Вместе с тем инструменталистская функция права далеко не исчерпывает его природы и предназначения. Как форма социальной жизни и способ защиты определенных ценностей и целей, а также связанных с этим допустимых средств оно представляет собой важнейшую социальную ценность. Без права (т.е. в условиях бесправия) наступает произвол, обесценивается сама человеческая жизнь.

На протяжении XX в., в особенности после Второй мировой войны, теория и практика конституционализма отошли от формально-догматических релятивистских представлений о праве как "чистой" форме, индифферентной к содержанию, целям и ценностям. Инструменталистский релятивизм, свойственный юридическому позитивизму, был потеснен интегративной юриспруденцией, включающей в себя не только формально-догматические и социологические аспекты, но и аксиологические и телеологические проблемы права.

Данный подход нашел отражение и в конституционном праве. В конституциях, принятых после Второй мировой войны, возобладали идеи о неотъемлемых, прирожденных правах и свободах человека. Человек рассматривается ими как существо правовое и притом самоценное. Этот взгляд нашел отражение и в международно-правовых документах, в том числе в Декларации прав человека, Международном пакте о гражданских и политических правах, а также в Конвенции о защите прав человека и основных свобод. В цивилизованных государствах, признающих принцип верховенства (господства) права (the rule of law), человек, его права и свободы провозглашаются высшей ценностью. В Конституции России данное положение закреплено в качестве одной из основ конституционного строя (ст. 2). При этом Конституция подтверждает, что фундаментальные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения (ст. 17).

Из общепризнанной нормы о человеке, его правах и свободах как высшей ценности следует, что под защитой Конституции находятся и другие ценности, в той мере, в какой они выступают в правовом обличье. В определенном смысле Конституция есть выражение основных юридических ценностей, таких как: права и свободы человека; верховенство права, справедливость и равенство; демократическое, федеративное, правовое и социальное государство; разделение властей, парламентаризм; правовая экономика. В Конституции России это закреплено впервые. Тем самым Конституция позволяет стране находиться на столбовом пути всемирной истории, а не на ее задворках.

Конституционные ценности образуют системное единство и находятся в определенном иерархическом соподчинении. Важнейшей задачей при реализации Конституции является поддержание баланса и соразмерности конституционно защищаемых ценностей, целей и интересов. При этом недопустимы подмена одной ценности другой или ее умаление за счет другой ценности. Исходя из этого положения, Конституционный Суд в целях защиты основ конституционного строя, основных прав и свобод человека и гражданина, обеспечения верховенства и прямого действия Конституции на всей территории России проверяет нормативные акты и разрешает дела с учетом необходимости поддержания соразмерности конституционно защищаемых ценностей и преследуемых целей.

6. Через призму конституционных ценностей строятся отношения человека, его прав и свобод, с одной стороны, и государства - с другой. В тоталитарных и деспотических обществах государство - все, а личность - ничто. В обществах, основанных на принципе верховенства права, не человек - для государства, а государство - для человека.

Человек в его развитом состоянии - существо правовое и, следовательно, государственное. Еще Аристотель раскрывал природу человека как существа политического (государственного). Государство, по Цицерону, - это союз (общение) людей, связанных правом и общей пользой (общей целью) под единой властью. Именно к данной традиции восходят идеи верховенства права в государственной жизни, связанности публичной власти правом. Конституция (от слова "устроение") в определенном аспекте есть закодированное правовым языком государство. Отсюда конституционный принцип правового государства. В таком устройстве власть основана на праве, подчинена праву.

Право как норма свободы по своей природе есть справедливость, или юридическое равенство. Право как норма (мера) свободы предполагает равенство. Отсюда знаменитые императивы права Иммануила Канта: "...Поступай внешне так, чтобы свободное проявление твоего произвола было совместимо со свободой каждого, сообразной со всеобщим законом" или (что то же самое) "Рассматривай человека, как в своем собственном лице, так и в лице всего человечества, всегда в качестве цели и никогда - только в качестве средства".

Различают два вида (аспекта) справедливости. Во-первых, это справедливость уравнивающая ("арифметическая"), т.е. равенство всех перед законом и судом. Во-вторых, это справедливость распределяющая, или пропорциональная ("геометрическая"). Она выражена в эквивалентном обмене и воздаянии посредством соразмерности, пропорциональности ("равным за равное", "каждому свое", "каждому - по делам его", "каждому воздастся такой мерой, какой он отмеривает другим"). Таким образом, на основе принципа юридического равенства в его двух ипостасях возникают, изменяются и прекращаются разнообразные правоотношения, будь то в сфере торгово-денежных отношений, отношений производства, распределения и обмена или в сфере наказаний за правонарушения. На этом же основано и функционирование так называемых социальных каналов вертикальной мобильности - продвижение в различных областях профессиональной деятельности, по службе и занятие должностей на основании "заслуг", т.е. способностей, профессиональных качеств и результатов деятельности ("меритократия", т.е. власть достойных).

В классических юридико-позитивистских концепциях право характеризуется как совокупность законов, изданных государственной властью. Однако, по существу, закон есть форма права. С аксиологической и онтологической точек зрения право как норма свободы, выраженная в равенстве или справедливости, не тождественно закону. Регулирование социальных отношений на основе права как нормы свободы, предполагающее применение масштабов равенства или справедливости, резюмируется в наиболее обобщающем принципе такого регулирования, а именно в верховенстве права. Право как норма свободы, как масштаб равенства и справедливости в политическом сообществе является сущностным содержанием закона. Закон есть наиболее цивилизованная форма права. Право возводится в форму закона. Поэтому верховенство права и верховенство закона - не тождественные, хотя и взаимосвязанные понятия. При отступлениях от требований равенства и справедливости расшатывается предназначение закона как адекватной формы права. При злоупотреблениях власти в закон облекается произвол. Как показывает исторический опыт, произвол в законодательном регулировании идет рука об руку с произволом в правоприменении. И тогда на практике невозможно обеспечить верховенство закона. Поэтому лишь в обществе, реально основанном на верховенстве права, достигается соотношение права и закона, адекватное их предназначению, и обеспечивается режим конституционной законности, т.е. верховенство Конституции и правового закона.

Право как норма свободы означает, что свобода индивида не абсолютна. Основными границами прав и свобод индивида являются права и свободы других лиц. Согласно ч. 3 ст. 17 Конституции осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц. Таким образом, посредством норм права свобода индивида отграничивается от свободы других лиц. Следовательно, свобода индивида не должна использоваться для нарушения самих этих норм, а также иных конституционных ценностей, необходимых для реализации и защиты свободы.

Именно в целях защиты конституционных ценностей (в том числе прав и свобод других лиц) на основе баланса этих ценностей допускается в случае необходимости соразмерное ограничение прав и свобод человека и гражданина. В соответствии с Конституцией России права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства (ч. 3 ст. 55). Таким образом, Конституция предусматривает не умаление и отрицание прав и свобод, а именно их ограничение, т.е. законное определение конкретных границ, пределов их осуществления. Ограничения не могут посягать на само существо права. В противном случае это будет не ограничение, а умаление, уничтожение прав и свобод, что несовместимо с достоинством человека как правового существа. Ограничения должны устанавливаться законодателем не произвольно, а на основе Конституции, заложенных в ней принципов справедливости, равенства и соразмерности. Без выполнения этих условий верховенство права невозможно.

Императив права о человеке как цели предполагает, что политическая целесообразность, политические ценности, цели и средства должны сообразовываться с правом. В правовом сообществе политические проблемы, противоречия и конфликты должны разрешаться конституционно-правовым путем. В условиях обострения политической обстановки и кризиса в стране, а тем более при наличии глобальных анархо-террористических угроз политическая власть должна быть адекватной степени этих угроз и может модифицироваться по форме, допуская изменение фактического режима и даже изменение формы правления. Однако при этом важно, чтобы власть оставалась правовой по своей сути.

С этим связан парадокс права и демократии. Демократия и правовое государство должны защищаться от неправовых (антиправовых) и недемократических (антидемократических) действий исключительно правовыми и демократическими методами. Иное ведет к разрушению правопорядка и демократии. В частности, современная борьба с терроризмом должна осуществляться на основе права и не вести к умалению и уничтожению прав и свобод. Разумеется, демократия должна защищаться эффективно и иметь соответствующие структуры, средства и методы борьбы с таким противником, как международный терроризм. В принципе, в рамках права можно справиться с любым "антиправовым вирусом". Однако здесь дело не только в правовых инструментах, орудиях и органах, но и в людях (важны их профессионализм, способности, умение и воля действовать в отведенных рамках). Всегда есть искушение бороться с антиправом неправовыми методами. Политическая власть, не справляющаяся в экстремальных ситуациях со своими задачами и функциями путем применения правовых методов (включая крайние методы, такие как "диктатура" закона), неминуемо сползает к политической диктатуре ("феномен Дракона").

Выход государственной власти за рамки Конституции в борьбе с антиправовыми действиями влечет за собой не только расшатывание правопорядка и общественного правосознания, но и резко негативные политические последствия для страны. Преодолевать зло необходимо правовым путем, на основе Конституции. Разумеется, здесь очень многое зависит от профессионализма правящих лиц, от их умения осуществлять политику как искусство возможного, имея в виду, что границы возможного очерчены правом.

Конституционно-правовым ценностям угрожают две опасности. Во-первых, разрастающаяся преступность, тем более организованная и транснациональная преступность в ее различных видах, приводящая к замене норм права "теневыми" и "черными" установками. Во-вторых, беззаконие и произвол самой власти. На практике эти две крайности сходятся, и государство теряет качество цивилизованной формы политического общежития, криминализируется и перерождается в свою противоположность.

Вот почему так необходимо приведение уголовного законодательства в состояние, адекватное этим угрозам, в соответствие с международно-правовыми обязательствами России (имеются в виду конвенции ООН и Совета Европы) и общепринятыми в цивилизованных государствах стандартами по борьбе с организованной и транснациональной преступностью, с коррупцией. В связи с этим Конституционный Суд, в частности, в свое время обращал внимание законодателя на необходимость восстановления конфискации как уголовного наказания за преступления в экономической сфере.

Право как форма социальной жизни, обеспечивая защиту общезначимых ценностей и компромисс интересов, допускает различные варианты поведения и их мотивацию с точки зрения правомерно преследуемых целей и конституционно защищаемых ценностей. Но это не означает, что право вообще индифферентно по отношению к экономической или политической целесообразности. Скажем, в такой сфере отношений, как гражданский оборот, основанный на частной инициативе, договоре и принципе "разрешено все, что прямо не запрещено законом" и предполагающий широкое усмотрение сторон, право до определенной степени безразлично к мотивам и целям, которые преследуют контрагенты. Однако и здесь не признаются законными сделки, противные природе права (притворные сделки и сделки, противоречащие основам правопорядка и нравственности).

Конституционный Суд разрешает дела и оценивает конституционность законов и иных нормативных правовых актов исключительно с точки зрения права. Следовательно, он не оценивает их с точки зрения экономической или политической целесообразности. Однако это положение нельзя толковать в сугубо формалистическом (юридико-позитивистском) духе. Право - это не пустой сосуд, который может быть наполнен любым содержанием. Право несовместимо с произволом, даже если он облечен в форму закона. Право как форма содержательно, а содержание, будь то экономические или политические отношения, формировано. Поскольку форма и содержание находятся в единстве, постольку можно и нужно говорить о юридической (правовой) целесообразности. Иное ведет к безусловной индифферентности права как по отношению к целям и средствам, так и по отношению к конституционно защищаемым ценностям, в том числе в области прав и свобод человека и гражданина. А это, в свою очередь, порождает неограниченный релятивизм и произвольное усмотрение в сфере конституционно-правового регулирования.

7. История так распорядилась, что каждая памятная дата принятия действующей Конституции России будет совпадать с другой памятной датой - принятием Всеобщей декларации прав человека. Между этими документами - 45-летний временной интервал, важнейшие внешнеполитические и внутриполитические события. Но есть и неразрывное единство между этими основополагающими документами - это права и свободы человека и гражданина. Их содержание, пути реализации и механизм защиты заняли приоритетное место в Конституции России, что прямо вытекает из положения Всеобщей декларации прав человека 1948 г. о необходимости обеспечения того, чтобы в каждом государстве "права человека охранялись властью закона". Этот принцип составляет одну из основ конституционного строя Российской Федерации.

Путь от провозглашенных принципов Всеобщей декларации до их воплощения в Конституции новой России начинался тогда, когда страна была еще опутана сетью гулаговских лагерей, когда разговор о "правах человека" мог расцениваться только как антисоветская пропаганда. Трагедией окутан и период, непосредственно предшествующий принятию Конституции России. Это трагедия расстрела российского парламента в 1993 г. Видимо, так устроен мир, что достижение прав и свобод человека и гражданина всегда входит в историческую память народов через кровь. Так было и во времена Великой французской революции, и во времена Гражданской войны в Америке.

Всеобщая декларация прав человека - первый универсальный международный акт, в котором государства мирового сообщества согласовали, систематизировали и провозгласили основные права и свободы, которые должны быть предоставлены каждому человеку на земле. Декларация стала также первым документом в комплексе универсальных международных актов общего характера в области прав человека, куда помимо Декларации вошли еще два международно-правовых акта, принятых Генеральной Ассамблеей ООН 16 декабря 1966 г.: Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах и Международный пакт о гражданских и политических правах (с первым Факультативным протоколом к нему и с принятым Генеральной Ассамблеей 15 декабря 1989 г. вторым Факультативным протоколом). В июне 2008 г. на восьмой сессии Совета по правам человека в Женеве был одобрен Факультативный протокол к Международному пакту об экономических, социальных и культурных правах. 10 декабря 2008 г. (к 60-летию Всеобщей декларации) этот документ был принят на Генеральной Ассамблее ООН.

Специалисты в области прав человека подсчитали, что примерно из 70 конкретных гражданских прав и свобод человека, провозглашенных в Декларации 1948 г. и (или) закрепленных в соответствующих международных пактах 1966 г., в Конституции России воспринято около 40. Но и те права и свободы, которые прямо не провозглашены в Конституции, обеспечиваются правами и свободами, закрепленными в тексте нашего Основного Закона.

Идеалы и принципы Всеобщей декларации прав человека изменили характер международных отношений и наполнили содержанием стремление человечества к свободе и к достоинству. Человечество далеко продвинулось по пути, предначертанному Декларацией. Вместе с тем, как отмечено в выступлении Верховного комиссара ООН по правам человека госпожи Луизы Арбур, несмотря на признание прав человека в законах и в обязательствах государств, в любой стране мира уже в XXI в. можно обнаружить вопиющие пробелы в практической реализации стандартов в области прав человека. По-прежнему распространены злоупотребления, дискриминация и неравенство. Данные явления могут даже усугубляться вследствие возникновения новых видов угнетения, насилия и экономического и социального неравенства.

Для многих судебных систем, подчеркнула госпожа Луиза Арбур, характерны нехватка профессионализма или застарелая практика запугивания людей и подчиненности властям, что не позволяет привлечь к ответственности виновных в нарушении прав человека и не дает их жертвам полноценной возможности добиться справедливости. Безнаказанность и отсутствие полноценной соединительной ткани между государственными структурами и гражданами не только убивает веру в возможность достижения справедливости, но также поощряет практику дискриминации и злоупотреблений.

По данным Доклада Amnesty International - 2008, 60 лет спустя после принятия ООН Всеобщей декларации прав человека люди по-прежнему подвергаются пыткам и жестокому обращению не менее чем в 81 стране мира, несправедливые судебные разбирательства проводятся по меньшей мере в 54 странах, и как минимум в 77 странах гражданам не позволяют свободно высказываться.

В борьбе за права человека и право как таковое мировое сообщество и суверенные государства столкнулись с новыми вызовами и угрозами, такими как новые формы терроризма, распространение оружия массового уничтожения, расползание и укоренение транснациональных преступных сетей, наркобизнеса, голод и нищета, инфекционные болезни и экологическая деградация, межгосударственные и внутренние вооруженные конфликты.

Отстаивание прав человека - абсолютный приоритет для любого политика, присягнувшего гуманизму. Отвержение этих прав - индикатор политического мракобесия. Жизнь показывает, что острота проблемы прав человека будет только нарастать. И что соответственно будет нарастать поляризация сил, признающих или отвергающих права человека.

Конституция не оставляет никаких сомнений по поводу того, по какую сторону баррикад надо находиться в этом противостоянии. Исходя из принципов гуманизма, Конституция ставит ценности выше интересов, и только при соблюдении этих принципов реализация интересов тоже получает свою легитимацию.

Присягнув правам человека и гуманизму, мы должны быть осмотрительны и решительны, дерзновенны и сдержанны. Мы действительно должны пройти по лезвию бритвы. И помнить, что по любую сторону от этого лезвия - пропасть произвола, дегуманизации, имморализма и мракобесия. Вот почему так необходимы охрана и защита Конституции, неуклонное следование ей как универсальной легитимирующей основе новой России.

8. Ничего более ценного, чем Конституция, в нашем правовом хозяйстве нет. Без всего комплекса конституционных положений не может развиваться ни экономика, ни политика. Экономическая жизнь "сама по себе" быть не может, она будет или в виде правовой экономики (каковой она должна быть по Конституции), или в виде неправовой, антиправовой ("теневой", "серой", "черной" и т.п.). Равно как и политическая власть должна быть властью правовой, конституционной. Конституция как "формула стабильной власти" образует рамки, границы реальной политики, всей политической деятельности. Или Конституция и правопорядок - или тирания и произвол. Третьего не дано.

При этом каждый из нас сознает, что все мы находимся в единой и во многом кризисной российской реальности. Это очень сложная и очень противоречивая реальность. В этой реальности острейшие мировые процессы и рушащиеся структуры международного права вне сферы нашего контроля и решающего влияния.

В этой реальности налицо множество разрывов между формами властных, социальных и других институтов, с одной стороны, и содержательным наполнением этих институтов - с другой. Множество разрывов между формой и содержанием, между должным и существующим, между правом как должным и политикой в ее фактическом многообразии. И Конституция как важнейший правовой институт не может оказаться вне искажающего и трансформирующего влияния такой реальности.

Одно из опасных свойств этой реальности - ее криминальный контекст, в котором даже нормальные русские слова начинают приобретать криминальный оттенок, а жаргон криминалитета проникает в общеупотребительный язык. А слова, как известно, не мелочь. Они творят реальность. И мы не можем не видеть, как криминальный контекст начинает искажать, смещать нашу реальность. И не дай бог, чтобы эти искажения начали пропитывать сферу права.

Но именно в этой реальности и в этом контексте нам сегодня приходится жить и строить другую, более светлую и благополучную реальность. Строить, точно понимая необходимость единства права и правды. Строить, точно понимая, что Конституция - краеугольный камень такого единства. Мы должны все это понимать. И должны помнить, что действующая Конституция появилась после трагедии осени 1993 г. и учитывает горький и страшный опыт этой трагедии. И именно мы в ответе за то, чтобы этот горький и страшный опыт никогда не повторился на нашей земле.

В этом контексте важно обозначить основные базовые условия и направления правовой реформы как важнейшей составной части модернизационной стратегии страны на современном этапе ее развития.

Суть такой реформы видится в поиске оптимальной правовой модели сочетания либеральных мер и сильной власти, т.е. системы мер, которые направлены на расширение свободы в разных сферах общественной жизни и на укрепление власти, которая обеспечивает правовой порядок, необходимый для осуществления либеральных преобразований. Сейчас, когда говорят о модернизации применительно к России, обычно имеют в виду прежде всего модернизацию технико-экономическую, направленную на преодоление нашего отставания от развитых стран и в перспективе позволяющую обеспечить достойный жизненный уровень наших граждан. Для страны, в которой значительная часть населения все еще находится за чертой бедности, такая стратегическая ориентация вполне понятна и обоснованна.

Однако без масштабной социально-нормативной трансформации общества, ориентированной на формирование социального ядра, состоящего из свободных индивидов как носителей устойчивых нравственно-правовых ценностей, и соответствующей этой трансформации правовой реформы любые наши модернизационные усилия окажутся тщетными. Более того, именно социально-нормативную трансформацию и правовую реформу следует рассматривать как необходимые стартовые условия эффективного модернизационного процесса.

При этом речь должна идти не просто о правовой реформе, а о правовой модернизации общественных отношений. Реформа - это преобразование формы того, что уже существует. Модернизация же предполагает еще и появление качественно новых идей, институтов и практик.

Если попытаться сформулировать актуальные задачи широко понимаемой российской правовой модернизации, то можно выделить ее три основных направления, каждое из которых существует не само по себе, а во взаимосвязи с другими:

- социально-нормативная и правовая модернизация российского общества;

- модернизация системы права;

- правовая модернизация государства.

Под социально-нормативной и правовой модернизацией российского общества как базовой составляющей российской модернизации я понимаю следующее.

Это, прежде всего, то самое нравственное воспитание масс, о котором говорили В.С. Соловьев и другие российские политические мыслители. Задача архисложная, требующая системного вовлечения в ее решение и государства, и школы, и семьи, и религиозных институтов, и всех (безусловно, существующих в стране) здоровых общественных сил, и - подчеркну особо - всей системы средств массовой информации. В первую очередь - телевидения. Я уверен, что никакая, даже самая глубоко и изощренно разработанная и формально совершенная, правовая система не будет полноценно действовать, если она лишена фундамента в виде нравственного общества. Нам предстоит одолеть трудный путь воссоздания в России массовой здоровой моральной нормативности. Только на такой основе может быть реализован либерально-демократический принцип полноценного сотворчества масс в создании системы права. Права не дарованного, а выстраданного и завоеванного в борьбе за отчетливо понимаемое общее благо. И только тогда путь нашей столь необходимой модернизации не будет прерван контрреформами, как ими был прерван путь реформ Александра II.

Следующее направление работы - создание правовых условий для развития гражданского общества как системы независимых горизонтальных коммуникаций между людьми и их объединениями. Коммуникаций, формирующих такую общественную дискуссию по социально значимым проблемам, в рамках которой была бы обеспечена не только гласность, но и слышимость.

При этом речь идет не только о том, что общество должно быть способно услышать (т.е. понять) позиции всех заинтересованных сторон, чтобы выработать разумный компромисс. Под "слышимостью" подразумевается то, что основные позиции общественного дискурса будут услышаны органами власти и учтены при принятии властных решений. Ведь только подобный учет и согласование на основе принципа справедливости всего спектра социальных позиций способны придать решениям органов власти характер движения к общему благу, т.е. подлинно правовой характер.

Исходя из жесткой спрессованности исторического времени, отведенного России на формирование гражданского общества, надо признать, что нам не обойтись без активного участия государства в этом процессе. Однако очень важно, чтобы влияние государства не выходило за рамки создания правовых условий и стимулов для свободного развития гражданского общества, т.е. не свелось бы к использованию административного ресурса для манипулирования сознанием и поведением людей.

Решение задач модернизации требует стратегического согласия в обществе. Отсутствие такого согласия (что в той или иной мере неизбежно в условиях переходного периода и резко ослабленной социальной нормативности) порождает у государственной власти соблазн "продавить" тем или иным способом свое представление о целях развития страны и путях их достижения. Однако при таком подходе власть может вновь оторваться от общества, создать между собой и социальными массами непреодолимое отчуждение. А это в нынешних условиях чревато для власти огромным риском (в очередной раз в нашей истории!) утратить контроль над социальной и политической ситуацией в стране.

Еще один необходимый аспект конструктивного влияния государства на формирование гражданского общества связан с правовым просвещением, направленным на формирование конституционного правосознания и мировоззрения. Конституция - это генеральное соглашение между всеми социальными группами, включая власть, бизнес, общество в целом, о фундаментальных правилах, по которым живет страна (ведь в буквальном переводе Конституция означает устроение). Поэтому конституционное мировоззрение, ориентированное на социальное согласие, - это еще один важный компонент идеологии (еще раз подчеркну, что не боюсь этого слова), способной объединить наше уже очень сильно расколотое общество.

Формирование конституционного мировоззрения необходимо всем слоям и группам российского общества. Однако следует особо отметить роль совершенствования юридического образования для повышения профессионального сознания юристов (и прежде всего - представителей судейского корпуса). При этом речь должна идти не только об овладении будущими юристами необходимым массивом фактических знаний, но и об освоении ими человекоцентричного правопонимания, положенного в основу российской Конституции.

Второе направление российской правовой модернизации - модернизация системы права. Она включает в себя прежде всего повышение правового качества принимаемого законодательства, в том числе - за счет более широкого использования интеллектуального потенциала существующих структур гражданского общества. Решение этой задачи напрямую зависит от состояния общества и государства. Может сложиться впечатление, что мы имеем дело с замкнутым кругом, когда один элемент системы нельзя исправить, не совершенствуя другой. Думаю, что это не так. Главное - верно найти то звено, ухватившись за которое можно постепенно выправить всю ситуацию. Таким звеном, по моему мнению, является создание правовых условий для повышения конструктивной социальной, политической, правотворческой активности широких слоев населения.

Третьим - но отнюдь не менее важным, чем первые два - направлением правовой российской модернизации является правовая модернизация государства. Она должна быть ориентирована на все более полное воплощение в жизнь конституционных положений о том, что Российская Федерация - это правовое, демократическое, социальное государство. Речь идет о двух актуальных проблемах современной России: более полном осуществлении конституционных положений о независимости суда, а также о разработке и реализации системы мер по противодействию коррупции.

Современная правовая реформа должна быть неразрывно связана не только с целями развития нашей страны и тенденциями глобальных трансформаций мироустройства. Она должна быть столь же тесно связана с массовыми идеалами и смыслами бытия.

Определить и структурировать правильные ориентиры модернизационного реформирования общества и государства - в этом центральная задача социально-нормативной и правовой реформы России в XXI в.

Стоящие перед страной задачи широкомасштабной модернизации, в основе которой лежит переход от ресурсодобывающей экономики к инновационной экономике знаний, можно и нужно рассматривать в контексте такой проблемы, как конституционно-правовая ответственность нынешнего поколения россиян перед грядущими поколениями.

Преамбула Конституции начинается словами: "Мы, многонациональный народ Российской Федерации, соединенный общей судьбой на своей земле... "

В этом положении заложен не только прямой правовой посыл о народе как источнике и субъекте конституционной власти, но и идея единства народа как следующих друг за другом поколений людей, а также идея солидарности поколений, живущих на одной земле и объединенных одной судьбой.

В правовом отношении это означает обязанность ныне живущих россиян сохранить, приумножить и передать будущим поколениям свое историческое наследство. А такая обязанность в итоге предполагает, что вектор конституционно-правового развития России должен быть выстроен с учетом необходимости обеспечения надлежащих условий жизни и нормального развития будущих поколений.

В последние годы тема ответственности нынешнего поколения россиян перед будущими поколениями зачастую сводится лишь к экологическим проблемам. Между тем для любой страны проблема прав будущих поколений перерастает экологические рамки и становится важным аспектом выбора стратегии социально-экономического развития в целом. Если рассматривать ст. 9 Конституции РФ о земле и природных ресурсах как основе жизни и деятельности проживающих в России народов в свете упомянутого положения преамбулы, то можно сказать, что земля и другие природные ресурсы - это основа жизни и деятельности всех поколений народов, проживающих на нашей территории.

Именно такой правовой смысл, изначально заложенный в Конституции, но до недавнего времени не вполне проясненный, сегодня становится все более актуальным и востребованным. С позиций данной трактовки конституционных положений есть все основания говорить о появлении такого нового субъекта конституционно-правовых отношений, как будущие поколения россиян. Сегодня мы еще очень расплывчато представляем себе статус этого нового субъекта права и правовое содержание конституционной ответственности каждого поколения перед будущими. Тем не менее уже достаточно ясно, что будущие поколения россиян вправе рассчитывать на то, что ныне живущие обеспечат создание долгосрочных условий устойчивого развития. В самом общем виде это предполагает, что мы сегодня не должны действовать так, чтобы нашим наследникам досталось сравнительно меньшее количество тех благ, которыми мы сами пользуемся. Напротив, эти блага должны совершенствоваться и приумножаться. Каждое поколение должно занимать одинаковое (или равное) положение, являясь одновременно пользователем и распорядителем всей совокупности материальных и духовных благ "по доверенности". В этом смысл правового подхода к решению данной проблемы на основе формального равенства взаимоотношений между поколениями.

Важно подчеркнуть, что проблема взаимосвязи поколений не ограничивается лишь контекстом материальных благ. Не менее (а, скорее, более) значимой является угроза будущим поколениям в результате передачи им такой системы духовных ценностей и основанных на них социальных институтов, которая чревата подрывом нормального развития общества. Поэтому наша обязанность перед потомками не ограничивается лишь сохранением природной среды, земли, ее недр и других ресурсов.

На Западе проблеме прав будущих поколений во всех ее многоаспектных проявлениях в настоящее время уделяется значительно большее внимание, чем в России. При этом современная концепция прав будущих поколений основывается на принципе справедливости, в рамках которого ставится и обсуждается идея таких прав. Эта тема уже получила отражение в ряде международных документов.

В подготовленном в 2004 г. документе ЮНЕСКО по экологической этике обязанности нынешних поколений и права будущих увязываются в контексте проблемы "экологической справедливости". Об ответственности нынешних поколений перед будущими поколениями уже упоминалось в различных международных нормативных актах, таких как Конвенция об охране всемирного культурного и природного наследия, принятая Генеральной конференцией ЮНЕСКО 16 ноября 1972 г., Венская декларация и программа действий, принятые Всемирной конференцией по правам человека 25 июня 1993 г., а также принятые Генеральной Ассамблеей ООН начиная с 1990 г. резолюции по защите глобального климата в интересах нынешних и будущих поколений.

Декларация об ответственности нынешних поколений перед будущими поколениями, принятая Генеральной конференцией ООН по вопросам образования, науки и культуры (ЮНЕСКО) 12 ноября 1997 г., подчеркивает, что сегодняшние проблемы (нищета, недостаточное технологическое и материальное развитие, безработица, угрозы окружающей среде) должны решаться в интересах как нынешних, так и будущих поколений.

Эта Декларация формулирует ряд фундаментальных обязанностей нынешних поколений перед будущими, в том числе:

- уделяя должное внимание правам человека и основным свободам, прилагать все усилия для обеспечения того, чтобы будущие и нынешние поколения пользовались полной свободой выбора в отношении своих политических, экономических и социальных систем и имели возможность сохранять свое культурное и религиозное многообразие (ст. 2);

- в духе должного уважения к достоинству человеческой личности стремиться обеспечивать сохранение человечества на вечные времена; ввиду этого недопустимы никакие посягательства на существо и формы человеческой жизни (ст. 3);

- заботиться о разумном использовании природных ресурсов и обеспечивать защиту жизни от опасности пагубных изменений экосистем и о том, чтобы научно-технический прогресс во всех областях не наносил ущерба жизни на Земле (ст. 4);

- защищать геном человека и сохранять биологическое разнообразие при безусловном уважении достоинства человеческой личности и прав человека (ст. 6);

- сохранять культурное разнообразие человечества, защищать материальное и нематериальное культурное наследие и передавать это общее наследие будущим поколениям (ст. 7);

- пользоваться общим наследием в соответствии с международным правом при условии, что это не наносит ему невосполнимого ущерба (ст. 8);

- избавить будущие поколения от бедствий войны, обеспечить мир, безопасность, уважение международного права, прав человека и основных свобод (ст. 9);

- исключить любые формы дискриминации для будущих поколений (ст. 11).

В данную Декларацию не вошла формулировка о правах будущих поколений. Замечу, однако, что первоначальный вариант этого документа, подготовленный под руководством Ж.-И. Кусто в 1979 г., назывался "Декларация прав будущих поколений".

Идея неотчуждаемых прав будущих поколений уже легла в основу деятельности ряда общественных организаций и институтов, обеспечивающих представительство интересов будущих поколений в сегодняшнем политическом процессе.

В России решение проблемы будущих поколений усложняется низким уровнем жизни значительной части населения. Видимо, сейчас вряд ли возможно всерьез говорить о сбережении материальных ресурсов для будущих поколений. К сожалению, вопрос, куда направлять сырьевую ренту, пока что, судя во всему, придется решать исходя из краткосрочных прагматических задач. Ясно и то, что стратегическая проблема обеспечения интересов будущих поколений россиян неразрывно связана с экономико-технологической модернизацией России, возможной лишь на базе широких преобразований социально-политического и социально-правового характера. И в этом смысле широкомасштабная модернизация всех сфер общественной жизни страны - эта наша правовая обязанность перед будущими поколениями. Более того, это и обязанность перед нашими предками, чьими колоссальными усилиями осуществлялись предыдущие российские модернизации.

Мировой экономический кризис существенно усложнил проблему обеспечения прав будущих поколений не только в России, но и в тех странах, где создание "фондов будущих поколений" уже стало нормой социальной жизни. А ведь каждый день приносит новые политические, экономические и даже природные катаклизмы, которые показывают сложности обеспечения прав будущих поколений с беспощадной убедительностью.

Однако, вопреки всем вызовам современности, идея прав будущих поколений, призванная преодолеть доминирующий сегодня эгоистический, потребительский подход к материальным и духовным благам, представляющим собой историческое достояние человечества, будет пробивать себе дорогу и все больше завоевывать "право на жизнь". Иного не дано, потому что без решения этой задачи у человечества нет будущего.

* * *

Наша Конституция не подарок свыше, а завоевание. Завоевание, полученное нами в борьбе за право ценой больших усилий и больших жертв. Завоевание, обеспечившее новый и большой исторический результат. А значит, с учетом цены и результата, наша Конституция - огромная ценность для России.

В.Д.Зорькин,

доктор юридических наук, профессор,

заслуженный юрист РФ, Председатель

Конституционного Суда РФ

ПРИНЯТЫЕ СОКРАЩЕНИЯ

Нормативные правовые акты

Конституция, Основной Закон - Конституция Российской Федерации, принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 г. (с учетом поправок, внесенных законами РФ о поправках к Конституции Российской Федерации от 30 декабря 2008 г. N 6-ФКЗ и от 30 декабря 2008 г. N 7-ФКЗ).

АПК - Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации - Федеральный закон от 24 июля 2002 г. N 95-ФЗ (в ред. от 6 апреля 2011 г.) // СЗ РФ. 2002. N 30. Ст. 3012; 2004. N 31. Ст. 3282; N 45. Ст. 4377; 2005. N 14. Ст. 1210; N 48. Ст. 5123; 2006. N 1. Ст. 8; N 15. Ст. 1643; 2007. N 41. Ст. 4845; 2008. N 13. Ст. 1352; N 18. Ст. 1941; N 24. Ст. 2798; N 30. Ч. I. Ст. 3594; N 49. Ст. 5727; 2009. N 26. Ст. 3122; N 29. Ст. 3642; 2010. N 11. Ст. 1169; N 18. Ст. 2145; N 31. Ст. 4163, 4197; N 52. Ч. I. Ст. 6994; 2011. N 15. Ст. 2038.

БК - Бюджетный кодекс Российской Федерации - Федеральный закон от 31 июля 1998 г. N 145-ФЗ (в ред. от 6 апреля 2011 г.) // СЗ РФ. 1998. N 31. Ст. 3823; 1999. N 28. Ст. 3429; 2000. N 1. Ст. 10; N 32. Ст. 3339; 2001. N 1. Ч. I. Ст. 2; N 33. Ч. I. Ст. 3429; N 53. Ч. I. Ст. 5030; 2002. N 22. Ст. 2026; N 28. Ст. 2790; N 30. Ст. 3021, 3027; N 52. Ч. I. Ст. 5132; 2003. N 28. Ст. 2886, 2892; N 46. Ч. I. Ст. 4443, 4444; N 50. Ст. 4844; N 52. Ч. I. Ст. 5036; Ст. 5038; 2004. N 27. Ст. 2803; N 34. Ст. 3526, 3535; N 52. Ч. I. Ст. 5277; N 52. Ч. II. Ст. 5278; 2005. N 1. Ч. I. Ст. 8, 21; N 19. Ст. 1756; N 27. Ст. 2717; N 42. Ст. 4214; N 52. Ч. I. Ст. 5572, 5589; N 52. Ч. II. Ст. 5602; 2006. N 1. Ст. 8, 9; N 2. Ст. 171; N 6. Ст. 636; N 43. Ст. 4412; N 45. Ст. 4627; N 50. Ст. 5279; N 52. Ч. II. Ст. 5503, 5504; 2007. N 1. Ч. I. Ст. 28; N 17. Ст. 1929; N 18. Ст. 2117; N 31. Ст. 4009; N 45. Ст. 5424; N 46. Ст. 5553; N 50. Ст. 6246; 2008. N 30. Ч. I. Ст. 3597; N 30. Ч. II. Ст. 3617; N 48. Ст. 5500; N 52. Ч. I. Ст. 6236; 2009. N 1. Ст. 18; N 15. Ст. 1780; N 29. Ст. 3582, 3629; N 30. Ст. 3739; N 39. Ст. 4532; N 48. Ст. 5711, 5733; N 51. Ст. 6151; N 52. Ч. I. Ст. 6450; 2010. N 18. Ст. 2145; N 19. Ст. 2291, 2293; N 21. Ст. 2524; N 31. Ст. 4185, 4192, 4198; N 40. Ст. 4969, 4971; N 46. Ст. 5918; N 49. Ст. 6409; 2011. N 15. Ст. 2014.

ВК - Водный кодекс Российской Федерации - Федеральный закон от 3 июня 2006 г. N 74-ФЗ (в ред. от 28 декабря 2010 г.) // СЗ РФ. 2006. N 23. Ст. 2381; N 50. Ст. 5279; 2007. N 26. Ст. 3075; 2008. N 29. Ч. I. Ст. 3418; N 30. Ч. II. Ст. 3616; 2009. N 30. Ст. 3735; N 52. Ч. I. Ст. 6441; 2011. N 1. Ст. 32.

ВзК - Воздушный кодекс Российской Федерации - Федеральный закон от 19 марта 1997 г. N 60-ФЗ (в ред. от 5 апреля 2011 г.) // СЗ РФ. 1997. N 12. Ст. 1383; 1999. N 28. Ст. 3483; 2004. N 35. Ст. 3607; N 45. Ст. 4377; 2005. N 13. Ст. 1078; 2006. N 30. Ст. 3290, 3291; 2007. N 1. Ч. I. Ст. 29; N 27. Ст. 3213; N 46. Ст. 5554; N 49. Ст. 6075; N 50. Ст. 6244, 6245; 2008. N 29. Ч. I. Ст. 3418; N 30. Ч. II. Ст. 3616; 2009. N 1. Ст. 17; N 29. Ст. 3616; 2010. N 30. Ст. 4014; 2011. N 7. Ст. 901; N 15. Ст. 2019, 2023, 2024.

ГК - Гражданский кодекс Российской Федерации:

часть первая - Федеральный закон от 30 ноября 1994 г. N 51-ФЗ (в ред. от 6 апреля 2011 г.) // СЗ РФ. 1994. N 32. Ст. 3301; 1996. N 9. Ст. 773; N 34. Ст. 4026; 1999. N 28. Ст. 3471; 2001. N 17. Ст. 1644; N 21. Ст. 2063; 2002. N 12. Ст. 1093; N 48. Ст. 4737, 4746; 2003. N 2. Ст. 167; N 52. Ч. I. Ст. 5034; 2004. N 27. Ст. 2711; N 31. Ст. 3233; 2005. N 1. Ч. I. Ст. 18, 39, 43; N 27. Ст. 2722; N 30. Ч. II. Ст. 3120; 2006. N 2. Ст. 171; N 3. Ст. 282; N 23. Ст. 2380; N 27. Ст. 2881; N 31. Ч. I. Ст. 3437; N 45. Ст. 4627; N 50. Ст. 5279; N 52. Ч. I. Ст. 5497, 5498; 2007. N 1. Ч. I. Ст. 21; N 7. Ст. 834; N 27. Ст. 3213; N 31. Ст. 3993; N 41. Ст. 4845; N 49. Ст. 6079; N 50. Ст. 6246; 2008. N 17. Ст. 1756; N 20. Ст. 2253; N 29. Ч. I. Ст. 3418; N 30. Ч. I. Ст. 3597; N 30. Ч. II. Ст. 3617; 2009. N 1. Ст. 14, 19, 20, 23; N 7. Ст. 775; N 26. Ст. 3130; N 29. Ст. 3582; N 52. Ч. I. Ст. 6428; 2010. N 19. Ст. 2291; N 31. Ст. 4163; 2011. N 7. Ст. 901; N 15. Ст. 2038;

часть вторая - Федеральный закон от 26 января 1996 г. N 14-ФЗ (в ред. от 7 февраля 2011 г.) //СЗ РФ. 1996. N 5. Ст. 410; N 34. Ст. 4025; 1997. N 43. Ст. 4903; N 52. Ст. 5930; 1999. N 51. Ст. 6288; 2002. N 48. Ст. 4737; 2003. N 2. Ст. 160, 167; N 13. Ст. 1179; N 46. Ч. I. Ст. 4434; N 52. Ч. I. Ст. 5034; 2005. N 1. Ч. I. Ст. 15, 45; N 13. Ст. 1080; N 19. Ст. 1752; N 30. Ч. I. Ст. 3100; 2006. N 6. Ст. 636; N 52. Ч. I. Ст. 5497; 2007. N 1. Ч. I. Ст. 39; N 5. Ст. 558; N 17. Ст. 1929; N 27. Ст. 3213; N 31. Ст. 3993, 4015; N 41. Ст. 4845; N 44. Ст. 5282; N 45. Ст. 5428; N 49. Ст. 6048; N 50. Ст. 6247; N 29. Ч. I. Ст. 3418; N 52. Ч. I. Ст. 6235; 2009. N 1. Ст. 16; N 15. Ст. 1778; N 29. Ст. 3583; 2010. N 19. Ст. 2291; 2011. N 7. Ст. 901;

часть третья - Федеральный закон от 26 ноября 2001 г. N 146-ФЗ (в ред. от 30 июня 2008 г.) // СЗ РФ. 2001. N 49. Ст. 4552; 2004. N 49. Ст. 4855; 2006. N 23. Ст. 2380; N 52. Ч. I. Ст. 5497; 2007. N 1. Ч. I. Ст. 21; N 49. Ст. 6042; 2008. N 18. Ст. 1939; N 27. Ст. 3123;

часть четвертая - Федеральный закон от 18 декабря 2006 г. N 230-ФЗ (в ред. от 4 октября 2010 г.) // СЗ РФ. 2006. N 52. Ч. I. Ст. 5496; 2007. N 49. Ст. 6079; 2008. N 27. Ст. 3122; N 45. Ст. 5147; 2010. N 8. Ст. 777; N 9. Ст. 899; N 41. Ч. II. Ст. 5188.

ГПК - Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации - Федеральный закон от 14 ноября 2002 г. N 138-ФЗ (в ред. от 4 мая 2011 г.) // СЗ РФ. 2002. N 46. Ст. 4532; 2003. N 27. Ч. I. Ст. 2700; N 30. Ст. 3101; 2004. N 5. Ст. 403; N 9. Ст. 831; N 24. Ст. 2335; N 31. Ст. 3230; N 45. Ст. 4377; 2005. N 1. Ч. I. Ст. 20; N 30. Ч. I. Ст. 3104; 2006. N 1. Ст. 8; N 3. Ст. 337; N 45. Ст. 4738; N 50. Ст. 5303; 2007. N 31. Ст. 4011; N 41. Ст. 4845; N 43. Ст. 5084; N 50. Ст. 6243; 2008. N 24. Ст. 2798; N 29. Ч. I. Ст. 3418; N 30. Ч. I. Ст. 3603; N 48. Ст. 5518; 2009. N 7. Ст. 771, 775; N 14. Ст. 1578, 1579; N 26. Ст. 3122, 3126; N 45. Ст. 5264; 2010. N 7. Ст. 701; N 11. Ст. 1169; N 18. Ст. 2145; N 30. Ст. 4009; N 31. Ст. 4163; N 52. Ч. I. Ст. 7004; 2011. N 15. Ст. 2040; N 19. Ст. 2715.

ЖК - Жилищный кодекс Российской Федерации - Федеральный закон от 29 декабря 2004 г. N 188-ФЗ (в ред. от 4 июня 2011 г.) // СЗ РФ. 2005. N 1. Ч. I. Ст. 14; 2006. N 1. Ст. 10; N 52. Ч. I. Ст. 5498; 2007. N 1. Ч. I. Ст. 13, 21; N 43. Ст. 5084; 2008. N 17. Ст. 1756; N 20. Ст. 2251; N 30. Ч. II. Ст. 3616; 2009. N 23. Ст. 2776; N 39. Ст. 4542; N 48. Ст. 5711; N 51. Ст. 6153; 2010. N 19. Ст. 2278; N 31. Ст. 4206; N 49. Ст. 6424; 2011. N 23. Ст. 3263.

ЗК - Земельный кодекс Российской Федерации - Федеральный закон от 25 октября 2001 г. N 136-ФЗ (в ред. от 14 июня 2011 г.) // СЗ РФ. 2001. N 44. Ст. 4147; 2003. N 27. Ч. I. Ст. 2700; 2004. N 27. Ст. 2711; N 41. Ст. 3993; N 52. Ч. I. Ст. 5276; 2005. N 1. Ч. I. Ст. 15, 17; N 10. Ст. 763; N 30. Ч. II. Ст. 3122, 3128; 2006. N 1. Ст. 17; N 17. Ч. I. Ст. 1782; N 23. Ст. 2380; N 27. Ст. 2880, 2881; N 31. Ч. I. Ст. 3453; N 43. Ст. 4412; N 50. Ст. 5279, 5282; N 52. Ч. I. Ст. 5498; 2007. N 1. Ч. I. Ст. 24; N 10. Ст. 1148; N 21. Ст. 2455; N 26. Ст. 3075; N 31. Ст. 4009; N 45. Ст. 5417; N 46. Ст. 5553; 2008. N 20. Ст. 2251, 2253; N 29. Ч. I. Ст. 3418; N 30. Ч. I. Ст. 3597; N 30. Ч. II. Ст. 3616; N 52. Ч. I. Ст. 6236; 2009. N 1. Ст. 19; N 11. Ст. 1261; N 29. Ст. 3582, 3601; N 30. Ст. 3735; N 52. Ч. I. Ст. 6416, 6419, 6441; 2010. N 30. Ст. 3998; 2011. N 1. Ст. 54; N 13. Ст. 1688; N 15. Ст. 2029; N 25. Ст. 3531.

КЗоТ - Кодекс законов о труде Российской Федерации от 9 декабря 1971 г. (в ред. от 24 января 2002 г.). Утратил силу с 1 февраля 2002 г. Федеральный закон от 30 декабря 2001 г. N 197-ФЗ // СЗ РФ. 2002. N 1. Ч. I. Ст. 3.

КоАП - Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях - Федеральный закон от 30 декабря 2001 г. N 195-ФЗ (в ред. от 4 июня 2011 г.) // СЗ РФ. 2002. N 1. Ч. I. Ст. 1; N 30. Ст. 3029; N 44. Ст. 4295, 4298; 2003. N 1. Ст. 2; N 27. Ч. I. Ст. 2700; N 27. Ч. II. Ст. 2708, 2717; N 46. Ч. I. Ст. 4434, 4440; N 50. Ст. 4847, 4855; N 52. Ч. I. Ст. 5037; 2004. N 19. Ч. I. Ст. 1838; N 30. Ст. 3095; N 31. Ст. 3229; N 34. Ст. 3529, 3533; N 44. Ст. 4266; 2005. N 1. Ч. I. Ст. 9, 13, 37, 40, 45; N 10. Ст. 762; N 13. Ст. 1077; N 17. Ст. 1484; N 19. Ст. 1752; N 25. Ст. 2431; N 27. Ст. 2719, 2721; N 40. Ст. 3986; N 50. Ст. 5247; N 52. Ч. I. Ст. 5574, 5596; 2006. N 1. Ст. 4, 10; N 2. Ст. 172, 175; N 6. Ст. 636; N 10. Ст. 1067; N 12. Ст. 1234; N 17. Ч. I. Ст. 1776; N 18. Ст. 1907, 2066; N 23. Ст. 2380, 2385; N 28. Ст. 2975; N 30. Ст. 3287; N 31. Ч. I. Ст. 3420, 3432, 3438, 3452; N 43. Ст. 4412; N 45. Ст. 4633, 4634, 4641; N 50. Ст. 5279, 5281; N 52. Ч. I. Ст. 5498; 2007. N 1. Ч. I. Ст. 21, 25, 29, 33; N 7. Ст. 840; N 15. Ст. 1743; N 16. Ст. 1824, 1825; N 17. Ст. 1930; N 20. Ст. 2367; N 21. Ст. 2456; N 26. Ст. 3089; N 30. Ст. 3755; N 31. Ст. 4001, 4007 - 4009, 4015; N 41. Ст. 4845; N 43. Ст. 5084; N 46. Ст. 5553; N 49. Ст. 6034, 6065; N 50. Ст. 6246; 2008. N 10. Ч. I. Ст. 896; N 18. Ст. 1941; N 20. Ст. 2251, 2259; N 29. Ч. I. Ст. 3418; N 30. Ч. I. Ст. 3582, 3601, 3604; N 45. Ст. 5143; N 49. Ст. 5738, 5745, 5748; N 52. Ч. I. Ст. 6227, 6235, 6236, 6248; 2009. N 1. Ст. 17; N 7. Ст. 771, 777; N 19. Ст. 2276; N 23. Ст. 2759, 2767, 2776; N 26. Ст. 3120, 3122, 3131, 3132; N 29. Ст. 3597, 3599, 3635, 3642; N 30. Ст. 3735, 3739; N 45. Ст. 5265, 5267; N 48. Ст. 5711, 5724, 5755; N 52. Ч. I. Ст. 6406, 6412; 2010. N 1. Ст. 1; N 11. Ст. 1169, 1176; N 15. Ст. 1743, 1751; N 18. Ст. 2145; N 19. Ст. 2291; N 21. Ст. 2524 - 2526, 2530; N 23. Ст. 2790; N 25. Ст. 3070; N 27. Ст. 3416, 3429; N 28. Ст. 3553; N 30. Ст. 4000, 4002, 4005 - 4007; N 31. Ст. 4155, 4158, 4164, 4191 - 4193, 4198, 4206 - 4208; N 41. Ч. II. Ст. 5192; N 46. Ст. 5918; N 49. Ст. 6409; N 50. Ст. 6605; N 52. Ч. I. Ст. 6984, 6996; 2011. N 1. Ст. 23, 29, 33, 54; N 7. Ст. 901; N 17. Ст. 2312; N 19. Ст. 2714, 2715; N 23. Ст. 3260, 3267.

ЛК - Лесной кодекс Российской Федерации - Федеральный закон от 4 декабря 2006 г. N 200-ФЗ (в ред. от 29 декабря 2010 г.) // СЗ РФ. 2006. N 50. Ст. 5278; 2008. N 20. Ст. 2251; N 30. Ч. I. Ст. 3597, 3599; N 30. Ч. II. Ст. 3616; N 52. Ч. I. Ст. 6236; 2009. N 11. Ст. 1261; N 29. Ст. 3601; N 30. Ст. 3735; N 52. Ч. I. Ст. 6441; 2010. N 30. Ст. 3998; 2011. N 1. Ст. 54.

НК - Налоговый кодекс Российской Федерации:

часть первая - Федеральный закон от 31 июля 1998 г. N 146-ФЗ (в ред. от 28 декабря 2010 г.) // СЗ РФ. 1998. N 31. Ст. 3824, 3825; 1999. N 14. Ст. 1649; N 28. Ст. 3487; 2000. N 2. Ст. 134; 2001. N 1. Ч. I. Ст. 18; N 13. Ст. 1147; N 23. Ст. 2289; N 53. Ч. I. Ст. 5016, 5026; 2002. N 1. Ч. I. Ст. 2; N 6. Ст. 625; 2003. N 22. Ст. 2066; N 23. Ст. 2174; N 27. Ч. I. Ст. 2700; N 28. Ст. 2873; N 52. Ч. I. Ст. 5037; 2004. N 27. Ст. 2711; N 31. Ст. 3231; N 45. Ст. 4377; 2005. N 27. Ст. 2717; N 45. Ст. 4585; 2006. N 6. Ст. 636; N 31. Ч. I. Ст. 3436; 2007. N 1. Ч. I. Ст. 28, 31; N 18. Ст. 2118; N 22. Ст. 2563, 2564; 2008. N 26. Ст. 3022; N 27. Ст. 3126; N 30. Ч. II. Ст. 3616; N 48. Ст. 5500, 5519; 2009. N 29. Ст. 3632; N 30. Ст. 3739; N 48. Ст. 5711, 5731, 5733; N 51. Ст. 6155; N 52. Ч. I. Ст. 6450; 2010. N 1. Ст. 4; N 11. Ст. 1169; N 31. Ст. 4198; N 32. Ст. 4298; N 40. Ст. 4969; N 45. Ст. 5752; N 48. Ст. 6247; N 49. Ст. 6420; 2011. N 1. Ст. 16;

часть вторая - Федеральный закон от 5 августа 2000 г. N 117-ФЗ (в ред. от 21 июня 2011 г.) //СЗ РФ. 2000. N 32. Ст. 3340, 3341; 2001. N 1. Ч. II. Ст. 18; N 23. Ст. 2289; N 33. Ч. I. Ст. 3413, 3421, 3429; N 49. Ст. 4554, 4564; N 53. Ч. I. Ст. 5015, 5023; 2002. N 1. Ч. I. Ст. 4; N 22. Ст. 2026; N 30. Ст. 3021, 3033; N 52. Ч. I. Ст. 5132, 5138; 2003. N 1. Ст. 2, 5, 6, 8, 11; N 19. Ст. 1749; N 21. Ст. 1958; N 22. Ст. 2066; N 23. Ст. 2174; N 26. Ст. 2567; N 27. Ч. I. Ст. 2700; N 28. Ст. 2874, 2879, 2886; N 46. Ч. I. Ст. 4435, 4443, 4444; N 50. Ст. 4849; N 52. Ч. I. Ст. 5030, 5038; 2004. N 15. Ст. 1342; N 27. Ст. 2711, 2713, 2715; N 30. Ст. 3083, 3084, 3088; N 31. Ст. 3219, 3220, 3222, 3231; N 34. Ст. 3517, 3518, 3520, 3522 - 3525, 3527; N 35. Ст. 3607; N 41. Ст. 3994; N 45. Ст. 4377; N 49. Ст. 4840; 2005. N 1. Ч. I. Ст. 9, 29 - 31, 34, 38; N 21. Ст. 1918; N 23. Ст. 2201; N 24. Ст. 2312; N 25. Ст. 2427 - 2429; N 27. Ст. 2707, 2710, 2713, 2717; N 30. Ч. I. Ст. 3101, 3104, 3112, 3117, 3118; N 30. Ч. II. Ст. 3128 - 3130; N 43. Ст. 4350; N 50. Ст. 5246, 5249; N 52. Ч. I. Ст. 5581; 2006. N 1. Ст. 12, 16; N 3. Ст. 280; N 10. Ст. 1065; N 12. Ст. 1233; N 23. Ст. 2380, 2382; N 27. Ст. 2881; N 30. Ст. 3295; N 31. Ч. I. Ст. 3433, 3436, 3443, 3450, 3452; N 43. Ст. 4412; N 45. Ст. 4627 - 4630, 4738; N 47. Ст. 4819; N 50. Ст. 5279, 5286; N 52. Ч. I. Ст. 5498; 2007. N 1. Ч. I. Ст. 7, 20, 31, 39; N 13. Ст. 1465; N 21. Ст. 2461 - 2463; N 22. Ст. 2563, 2564; N 23. Ст. 2691; N 31. Ст. 3991, 3995, 4013; N 45. Ст. 5416, 5417, 5432; N 46. Ст. 5553, 5554, 5557; N 49. Ст. 6045, 6046, 6071; N 50. Ст. 6237, 6245, 6246; 2008. N 26. Ст. 3022; N 27. Ст. 3126; N 42. Ст. 4697; N 48. Ст. 5500, 5503, 5504, 5519; N 49. Ст. 5723, 5749; N 52. Ч. I. Ст. 6218, 6219, 6227, 6236, 6237; 2009. N 1. Ст. 13, 19, 21, 22, 31; N 11. Ст. 1265; N 18. Ч. I. Ст. 2147; N 23. Ст. 2772, 2775; N 26. Ст. 3123; N 29. Ст. 3582, 3598, 3602, 3625, 3638, 3639, 3641, 3642; N 30. Ст. 3735, 3739; N 39. Ст. 4534; N 44. Ст. 5171; N 45. Ст. 5271; N 48. Ст. 5711, 5725, 5726, 5731 - 5734, 5737; N 51. Ст. 6153, 6155; N 52. Ч. I. Ст. 6444, 6450, 6455; 2010. N 15. Ст. 1737, 1746; N 18. Ст. 2145; N 19. Ст. 2291; N 21. Ст. 2524; N 23. Ст. 2797; N 25. Ст. 3070; N 28. Ст. 3553; N 31. Ст. 4176, 4186, 4198; N 32. Ст. 4298; N 40. Ст. 4969; N 45. Ст. 5750, 5756; N 46. Ст. 5918; N 47. Ст. 6034; N 48. Ст. 6247 - 6251; 2011. N 1. Ст. 7, 9, 21, 37; N 11. Ст. 1492; N 17. Ст. 2311, 2318; N 24. Ст. 3357; РГ. 2011. 22 июня.

СК - Семейный кодекс Российской Федерации - Федеральный закон от 29 декабря 1995 г. N 223-ФЗ (в ред. от 4 мая 2011 г.)//СЗ РФ. 1996. N 1. Ст. 16; 1997. N 46. Ст. 5243; 1998. N 26. Ст. 3014; 2000. N 2. Ст. 153; 2004. N 35. Ст. 3607; 2005. N 1. Ч. I. Ст. 11; 2006. N 23. Ст. 2378; N 52. Ч. I. Ст. 5497; 2007. N 1. Ч. I. Ст. 21; N 30. Ст. 3808; 2008. N 17. Ст. 1756; N 27. Ст. 3124; 2010. N 52. Ч. I. Ст. 7001; 2011. N 19. Ст. 2715.

ТК - Трудовой кодекс Российской Федерации - Федеральный закон от 30 декабря 2001 г. N 197-ФЗ (в ред. от 29 декабря 2010 г.) // СЗ РФ. 2002. N 1. Ч. I. Ст. 3; N 30. Ст. 3014, 3033; 2003. N 27. Ч. I. Ст. 2700; 2004. N 18. Ст. 1690; N 35. Ст. 3607; 2005. N 1. Ч. I. Ст. 27; N 19. Ст. 1752; 2006. N 27. Ст. 2878; N 41. Ст. 4285; N 52. Ч. I. Ст. 5498; 2007. N 1. Ч. I. Ст. 34; N 17. Ст. 1930; N 30. Ст. 3808; N 41. Ст. 4844; N 43. Ст. 5084; N 49. Ст. 6070; 2008. N 9. Ст. 812; N 30. Ч. I. Ст. 3613; N 30. Ч. II. Ст. 3616; N 52. Ч. I. Ст. 6235, 6236; 2009. N 1. Ст. 17, 21; N 19. Ст. 2270; N 29. Ст. 3604; N 30. Ст. 3732, 3739; N 46. Ст. 5419; N 48. Ст. 5717; 2010. N 31. Ст. 4196; N 52. Ч. I. Ст. 7002; 2011. N 1. Ст. 49.

УИК - Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации - Федеральный закон от 8 января 1997 г. N 1-ФЗ (в ред. от 7 февраля 2011 г.) // СЗ РФ. 1997. N 2. Ст. 198; 1998. N 2. Ст. 227; N 30. Ст. 3613; N 31. Ст. 3803; 1999. N 12. Ст. 1406; 2001. N 11. Ст. 1002; N 13. Ст. 1140; N 26. Ст. 2589; 2003. N 24. Ст. 2250; N 50. Ст. 4847; 2004. N 27. Ст. 2711; N 35. Ст. 3607; N 45. Ст. 4379; 2005. N 6. Ст. 431; N 14. Ст. 1213, 1214; N 19. Ст. 1753, 1754; 2006. N 2. Ст. 173; N 3. Ст. 276; N 15. Ст. 1575; N 19. Ст. 2059; 2007. N 1. Ч. I. Ст. 36; N 24. Ст. 2834; N 30. Ст. 3756, 3808; N 31. Ст. 4011; N 41. Ст. 4845; N 49. Ст. 6060; 2008. N 14. Ст. 1359; N 29. Ч. I. Ст. 3412; N 30. Ч. II. Ст. 3616; N 45. Ст. 5140; N 49. Ст. 5733; N 52. Ч. I. Ст. 6216, 6226; 2009. N 7. Ст. 791; N 23. Ст. 2761, 2766; N 29. Ст. 3628; N 51. Ст. 6162; N 52. Ч. I. Ст. 6453; 2010. N 8. Ст. 780; N 14. Ст. 1553, 1556; N 15. Ст. 1742; N 27. Ст. 3416; 2011. N 1. Ст. 16; N 7. Ст. 901, 902.

УК - Уголовный кодекс Российской Федерации - Федеральный закон от 13 июня 1996 г. N 63-ФЗ (в ред. от 4 мая 2011 г.) // СЗ РФ. 1996. N 25. Ст. 2954; 1998. N 22. Ст. 2332; N 26. Ст. 3012; 1999. N 7. Ст. 871, 873; N 11. Ст. 1255; N 12. Ст. 1407; N 28. Ст. 3489 - 3491; 2001. N 11. Ст. 1002; N 13. Ст. 1140; N 26. Ст. 2587, 2588; N 33. Ч. I. Ст. 3424; N 47. Ст. 4404, 4405; N 53. Ч. I. Ст. 5028; 2002. N 10. Ст. 966; N 11. Ст. 1021; N 19. Ст. 1793, 1795; N 26. Ст. 2518; N 30. Ст. 3020, 3029; N 44. Ст. 4298; 2003. N 11. Ст. 954; N 15. Ст. 1304; N 27. Ч. II. Ст. 2708, 2712; N 28. Ст. 2880; N 50. Ст. 4848, 4855; 2004. N 30. Ст. 3091, 3092, 3096; 2005. N 1. Ч. I. Ст. 1, 13; N 30. Ч. I. Ст. 3104; N 52. Ч. I. Ст. 5574; 2006. N 2. Ст. 176; N 31. Ч. I. Ст. 3452; N 50. Ст. 5279; 2007. N 1. Ч. I. Ст. 46; N 16. Ст. 1822, 1826; N 21. Ст. 2456; N 31. Ст. 4000, 4008, 4011; N 45. Ст. 5429; N 49. Ст. 6079; N 50. Ст. 6246, 6248; 2008. N 7. Ст. 551; N 15. Ст. 1444; N 20. Ст. 2251; N 24. Ст. 2892; N 30. Ч. I. Ст. 3601; N 48. Ст. 5513; N 52. Ч. I. Ст. 6227, 6235; 2009. N 1. Ст. 29; N 7. Ст. 788; N 18. Ч. I. Ст. 2146; N 23. Ст. 2761; N 26. Ст. 3139; N 30. Ст. 3735; N 31. Ст. 3921, 3922; N 44. Ст. 5170; N 45. Ст. 5263, 5265; N 51. Ст. 6161; N 52. Ч. I. Ст. 6453; 2010. N 1. Ст. 4; N 8. Ст. 780; N 14. Ст. 1553; N 15. Ст. 1744, 1756; N 19. Ст. 2289; N 21. Ст. 2525, 2530; N 25. Ст. 3071; N 27. Ст. 3431; N 30. Ст. 3986; N 31. Ст. 4164, 4166, 4193; N 41. Ч. II. Ст. 5192, 5199; N 49. Ст. 6412; N 50. Ст. 6610; N 52. Ч. I. Ст. 6997, 7003; 2011. N 1. Ст. 39, 54; N 11. Ст. 1495; N 19. Ст. 2714.

УПК - Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации - Федеральный закон от 18 декабря 2001 г. N 174-ФЗ (в ред. от 3 июня 2011 г.) // СЗ РФ. 2001. N 52. Ч. I. Ст. 4921; 2002. N 22. Ст. 2027; N 30. Ст. 3015, 3020, 3029; N 44. Ст. 4298; 2003. N 27. Ч. I. Ст. 2700, 2706; N 27. Ч. II. Ст. 2708; N 28. Ст. 2880; N 50. Ст. 4847; N 51. Ст. 5026; 2004. N 17. Ст. 1585; N 27. Ст. 2711, 2804; N 40. Ст. 3989; N 49. Ст. 4853; 2005. N 1. Ч. I. Ст. 13; N 22. Ст. 2194; N 23. Ст. 2200; 2006. N 3. Ст. 277; N 10. Ст. 1070; N 23. Ст. 2379; N 28. Ст. 2975, 2976; N 31. Ч. I. Ст. 3452; 2007. N 1. Ч. I. Ст. 46; N 16. Ст. 1827; N 18. Ст. 2118; N 24. Ст. 2830, 2833; N 31. Ст. 4008, 4011; N 41. Ст. 4845; N 50. Ст. 6235, 6236, 6248; 2008. N 12. Ст. 1074; N 24. Ст. 2798; N 49. Ст. 5724; N 52. Ч. I. Ст. 6226, 6235; 2009. N 1. Ст. 29; N 11. Ст. 1266 - 1268; N 18. Ч. I. Ст. 2145; N 26. Ст. 3139; N 29. Ст. 3613; N 44. Ст. 5170, 5173; N 45. Ст. 5263; N 51. Ст. 6161; N 52. Ч. I. Ст. 6422, 6453; 2010. N 1. Ст. 4; N 8. Ст. 780; N 11. Ст. 1168, 1169; N 14. Ст. 1552; N 15. Ст. 1756; N 17. Ст. 1985; N 18. Ст. 2145; N 19. Ст. 2284; N 21. Ст. 2525; N 27. Ст. 3416, 3427, 3428, 3431; N 30. Ст. 3986, 3989, 4003; N 31. Ст. 4164; N 49. Ст. 6412, 6414, 6419; 2011. N 1. Ст. 16, 39, 45, 46; N 7. Ст. 901; N 13. Ст. 1686, 1687; N 19. Ст. 2712; N 23. Ст. 3259.

Закон о банках - Федеральный закон от 2 декабря 1990 г. N 395-1 "О банках и банковской деятельности" (в ред. от 15 ноября 2010 г.) // СЗ РФ. 1996. N 6. Ст. 492; 1998. N 31. Ст. 3829; 1999. N 28. Ст. 3459; N 28. Ст. 3469; 2001. N 26. Ст. 2586; N 33. Ч. I. Ст. 3424; 2002. N 12. Ст. 1093; 2003. N 27. Ч. I. Ст. 2700; N 50. Ст. 4855; N 52. Ч. I. Ст. 5033, 5037; 2004. N 27. Ст. 2711; N 31. Ст. 3233; N 45. Ст. 4377; 2005. N 1. Ч. I. Ст. 18, 45; N 30. Ч. I. Ст. 3117; 2006. N 6. Ст. 636; N 19. Ст. 2061; N 31. Ч. I. Ст. 3439; N 52. Ч. I. Ст. 5497; 2007. N 1. Ч. I. Ст. 9; N 22. Ст. 2563; N 31. Ст. 4011; N 41. Ст. 4845; N 45. Ст. 5425; N 50. Ст. 6238; 2008. N 10. Ч. I. Ст. 895; N 15. Ст. 1447; 2009. N 1. Ст. 23; N 9. Ст. 1043; N 18. Ч. I. Ст. 2153; N 23. Ст. 2776; N 30. Ст. 3739; N 48. Ст. 5731; N 52. Ч. I. Ст. 6428; 2010. N 8. Ст. 775; N 9. Ст. 2291; N 27. Ст. 3432; N 30. Ст. 4012; N 31. Ст. 4193; N 47. Ст. 6028.

Закон о военных судах - Федеральный конституционный закон от 23 июня 1999 г. N 1-ФКЗ "О военных судах Российской Федерации" (в ред. от 7 февраля 2011 г.) // СЗ РФ. 1999. N 26. Ст. 3170; 2006. N 50. Ст. 5277; 2009. N 26. Ст. 3119; N 48. Ст. 5710; N 52. Ч. I. Ст. 6401; 2010. N 18. Ст. 2141; 2011. N 7. Ст. 899.

Закон о воинской обязанности - Федеральный закон от 28 марта 1998 г. N 53-ФЗ "О воинской обязанности и военной службе" (в ред. от 28 декабря 2010 г.) // СЗ РФ. 1998. N 13. Ст. 1475; N 30. Ст. 3613; 2000. N 33. Ст. 3348; N 46. Ст. 4537; 2001. N 7. Ст. 620, 621; N 30. Ст. 3061; 2002. N 7. Ст. 631; N 21. Ст. 1919; N 26. Ст. 2521; N 30. Ст. 3029, 3030; 2003. N 1. Ст. 1; N 8. Ст. 709; N 27. Ч. I. Ст. 2700; N 46. Ч. I. Ст. 4437; N 52. Ч. I. Ст. 5038; 2004. N 8. Ст. 600; N 17. Ст. 1587; N 18. Ст. 1687; N 25. Ст. 2484; N 27. Ст. 2711; N 35. Ст. 3607; N 49. Ст. 4848; 2005. N 10. Ст. 763; N 14. Ст. 1212; N 27. Ст. 2716; N 29. Ст. 2907; N 30. Ч. I. Ст. 3110, 3111; N 40. Ст. 3987; N 43. Ст. 4349; N 49. Ст. 5127; 2006. N 1. Ст. 10, 22; N 11. Ст. 1148; N 19. Ст. 2062; N 28. Ст. 2974; N 29. Ст. 3121 - 3123; N 41. Ст. 4206; N 44. Ст. 4534; N 50. Ст. 5281; 2007. N 2. Ст. 362; N 16. Ст. 1830; N 31. Ст. 4011; N 45. Ст. 5418; N 49. Ст. 6070, 6074; N 50. Ст. 6241; 2008. N 30. Ч. II. Ст. 3616; N 49. Ст. 5746; N 52. Ч. I. Ст. 6235; 2009. N 7. Ст. 769; N 18. Ч. I. Ст. 2149; N 23. Ст. 2765; N 26. Ст. 3124; N 48. Ст. 5735, 5736; N 51. Ст. 6149; N 52. Ч. I. Ст. 6404; 2010. N 11. Ст. 1167, 1176, 1177; N 31. Ст. 4192; N 49. Ст. 6415; 2011. N 1. Ст. 16.

Закон о выборах депутатов ГД ФС РФ - Федеральный закон от 18 мая 2005 г. N 51-ФЗ "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации" (в ред. от 23 февраля 2011 г.) // СЗ РФ. 2005. N 21. Ст. 1919; 2006. N 29. Ст. 3124, 3125; N 31. Ст. 3427; 2007. N 1. Ч. I. Ст. 37; N 18. Ст. 2118; N 30. Ст. 3802; N 31. Ст. 4008, 4011; 2009. N 7. Ст. 771; N 20. Ст. 2391; N 23. Ст. 2763; N 29. Ст. 3633, 3640; 2010. N 17. Ст. 1986; N 31. Ст. 4191; N 41. Ч. II. Ст. 5192; N 49. Ст. 6421; N 52. Ч. I. Ст. 6999; 2011. N 1. Ст. 16; N 9. Ст. 1204.

Закон о выборах Президента РФ - Федеральный закон от 10 января 2003 г. N 19-ФЗ "О выборах Президента Российской Федерации" (в ред. от 28 декабря 2010 г.) // СЗ РФ. 2003. N 2. Ст. 171; 2005. N 30. Ч. I. Ст. 3104; 2006. N 29. Ст. 3124, 3125; N 31. Ч. I. Ст. 3427; 2007. N 1. Ч. I. Ст. 37; N 18. Ст. 2118; N 31. Ст. 4008, 4011; 2009. N 7. Ст. 771; N 20. Ст. 2391; N 23. Ст. 2763; N 29. Ст. 3640; 2010. N 17. Ст. 1986; N 31. Ст. 4191; N 41. Ч. II. Ст. 5192; 2011. N 1. Ст. 16.

Закон о госслужбе - Федеральный закон от 27 июля 2004 г. N 79-ФЗ "О государственной гражданской службе Российской Федерации" (в ред. от 28 декабря 2010 г.) // СЗ РФ. 2004. N 31. Ст. 3215; 2006. N 6. Ст. 636; 2007. N 10. Ст. 1151; N 16. Ст. 1828; N 49. Ст. 6070; 2008. N 13. Ст. 1186; 2008. N 30. Ч. II. Ст. 3616; N 52. Ч. I. Ст. 6235; 2009. N 29. Ст. 3597, 3624; N 48. Ст. 5719; N 51. Ст. 6159; 2010. N 5. Ст. 456; N 7. Ст. 704; N 49. Ст. 6413; 2011. N 1. Ст. 31.

Закон о Государственной границе - Закон РФ от 1 апреля 1993 г. N 4730-1 "О Государственной границе Российской Федерации" (в ред. от 3 июня 2011 г.) // Ведомости РФ. 1993. N 17. Ст. 594; СЗ РФ. 1994. N 16. Ст. 1861; 1996. N 50. Ст. 5610; 1997. N 29. Ст. 3507; N 46. Ст. 5339; 1998. N 31. Ст. 3805, 3831; 1999. N 23. Ст. 2808; 2000. N 32. Ст. 3341; N 46. Ст. 4537; 2002. N 1. Ч. I. Ст. 2; N 52. Ч. I. Ст. 5134; 2003. N 27. Ч. I. Ст. 2700; 2004. N 27. Ст. 2711; N 35. Ст. 3607; 2005. N 10. Ст. 763; 2006. N 17. Ч. I. Ст. 1784; N 27. Ст. 2877; 2007. N 1. Ч. I. Ст. 29; N 27. Ст. 3213; N 50. Ст. 6245; 2008. N 29. Ч. I. Ст. 3418; N 49. Ст. 5748; N 52. Ч. I. Ст. 6246; 2009. N 1. Ст. 17; 2010. N 23. Ст. 2792; 2011. N 7. Ст. 901; N 15. Ст. 2021; N 17. Ст. 2313; N 23. Ст. 3256.

Закон о Конституционном Суде РФ - Федеральный конституционный закон от 21 июля 1994 г. N 1-ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации" (в ред. от 28 декабря 2010 г.) // СЗ РФ. 1994. N 13. Ст. 1447; 2001. N 7. Ст. 607; N 51. Ст. 4824; 2004. N 24. Ст. 2334; 2005. N 15. Ст. 1273; 2007. N 7. Ст. 829; 2009. N 23. Ст. 2754; 2010. N 45. Ст. 5742; 2011. N 1. Ст. 1.

Закон о международных договорах РФ - Федеральный закон от 15 июля 1995 г. N 101-ФЗ "О международных договорах Российской Федерации" (в ред. от 1 декабря 2007 г.) // СЗ РФ. 1995. N 29. Ст. 2757; 2007. N 49. Ст. 6079.

Закон о местном самоуправлении, Федеральный закон N 131-ФЗ - Федеральный закон от 6 октября 2003 г. N 131-ФЗ "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации" (в ред. от 3 мая 2011 г.) // СЗ РФ. 2003. N 40. Ст. 3822; 2004. N 25. Ст. 2484; N 33. Ст. 3368; 2005. N 1. Ч. I. Ст. 9, 12, 17, 25, 37; N 17. Ст. 1480; N 27. Ст. 2708; N 30. Ч. I. Ст. 3104, 3108; N 42. Ст. 4216; 2006. N 1. Ст. 9, 10, 17; N 6. Ст. 636; N 8. Ст. 852; N 23. Ст. 2380; N 30. Ст. 3298; N 31. Ч. I. Ст. 3427; Ст. 3452; N 43. Ст. 4412; N 49. Ч. I. Ст. 5088; N 50. Ст. 5279; 2007. N 1. Ч. I. Ст. 21; N 10. Ст. 1151; N 18. Ст. 2117; N 21. Ст. 2455; N 25. Ст. 2977; N 26. Ст. 3074; N 30. Ст. 3801; N 43. Ст. 5084; N 45. Ст. 5430; N 46. Ст. 5553; 2008. N 24. Ст. 2790; N 30. Ч. II. Ст. 3616; N 48. Ст. 5517; N 49. Ст. 5744; N 52. Ч. I. Ст. 6229, 6236; 2009. N 19. Ст. 2280; N 48. Ст. 5711, 5733; N 52. Ч. I. Ст. 6441; 2010. N 15. Ст. 1736; N 19. Ст. 2291; N 31. Ст. 4160, 4206; N 40. Ст. 4969; N 45. Ст. 5751; N 49. Ст. 6411; 2011. N 1. Ст. 54; N 13. Ст. 1685; N 17. Ст. 2310; N 19. Ст. 2705.

Закон о мировых судьях - Федеральный закон от 17 декабря 1998 г. N 188-ФЗ "О мировых судьях в Российской Федерации" (в ред. от 23 декабря 2010 г.) // СЗ РФ. 1998. N 51. Ст. 6270; 2004. N 25. Ст. 2480; N 35. Ст. 3607; N 49. Ст. 4841, 4843; 2005. N 8. Ст. 604; N 15. Ст. 1278; 2006. N 11. Ст. 1147; 2007. N 10. Ст. 1151; 2008. N 31. Ч. I. Ст. 3603; 2010. N 7. Ст. 701; N 50. Ст. 6596; N 52. Ч. I. Ст. 6985.

Закон о политических партиях - Федеральный закон от 11 июля 2001 г. N 95-ФЗ "О политических партиях" (в ред. от 5 апреля 2011 г.) // СЗ РФ. 2001. N 29. Ст. 2950; 2002. N 12. Ст. 1093; N 30. Ст. 3029; 2003. N 26. Ст. 2574; N 50. Ст. 4855; 2004. N 52. Ч. I. Ст. 5272; 2005. N 1. Ч. I. Ст. 9; N 30. Ч. I. Ст. 3104; 2006. N 1. Ст. 13; N 29. Ст. 3124; 2007. N 1. Ч. I. Ст. 37; N 18. Ст. 2118; 2008. N 30. Ч. I. Ст. 3600; N 30. Ч. II. Ст. 3616; N 45. Ст. 5146; 2009. N 14. Ст. 1576, 1577; N 18. Ч. I. Ст. 2155; N 20. Ст. 2391; N 29. Ст. 3633; N 51. Ст. 6156; 2010. N 19. Ст. 2288; N 23. Ст. 2798; N 45. Ст. 5754; 2011. N 15. Ст. 2017.

Закон о полиции - Федеральный закон от 7 февраля 2011 г. N 3-ФЗ "О полиции" // СЗ РФ. 2011. N 7. Ст. 900.

Закон о порядке принятия в РФ - Федеральный конституционный закон от 17 декабря 2001 г. N 6-ФКЗ "О порядке принятия в Российскую Федерацию и образования в ее составе нового субъекта Российской Федерации" (в ред. от 31 октября 2005 г.) // СЗ РФ. 2001. N 52. Ч. I. Ст. 4916; 2005. N 45. Ст. 4581.

Закон о Правительстве РФ - Федеральный конституционный закон от 17 декабря 1997 г. N 2-ФКЗ "О Правительстве Российской Федерации" (в ред. от 28 декабря 2010 г.) // СЗ РФ. 1997. N 51. Ст. 5712; 1998. N 1. Ст. 1; 2004. N 25. Ст. 2478; N 45. Ст. 4376; 2005. N 23. Ст. 2197; 2007. N 6. Ст. 680; N 10. Ст. 1147; 2008. N 52. Ч. I. Ст. 6206; 2009. N 1. Ст. 3; N 5. Ст. 458; N 30. Ст. 3984; 2011. N 1. Ст. 1.

Закон о присяжных заседателях - Федеральный закон от 20 августа 2004 г. N 113-ФЗ "О присяжных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации" (в ред. от 27 декабря 2009 г.) // СЗ РФ. 2004. N 34. Ст. 3528; 2005. N 14. Ст. 1211; 2008. N 52. Ч. I. Ст. 6220; 2009. N 48. Ст. 5721; N 52. Ч. I. Ст. 6426.

Закон о прокуратуре - Федеральный закон от 17 января 1992 г. N 2202-1 "О прокуратуре Российской Федерации" (в ред. от 7 февраля 2011 г.) // Ведомости РФ. 1992. N 8. Ст. 366; СЗ РФ. 1995. N 47. Ст. 4472; 1999. N 7. Ст. 878; N 47. Ст. 5620; 2000. N 2. Ст. 140; N 9. Ст. 1066; N 16. Ст. 1744; 2001. N 1. Ч. I. Ст. 2; N 53. Ч. I. Ст. 5018, 5030; 2002. N 26. Ст. 2523; N 30. Ст. 3029; N 31. Ст. 3160; N 40. Ст. 3853; 2003. N 27. Ч. I. Ст. 2700; N 30. Ст. 3101; 2004. N 35. Ст. 3607; 2005. N 29. Ст. 2906; N 45. Ст. 4586; 2007. N 10. Ст. 1151; N 24. Ст. 2830; N 31. Ст. 4011; 2008. N 52. Ч. I. Ст. 6235; 2009. N 29. Ст. 3608; N 48. Ст. 5753; 2010. N 27. Ст. 3416; 2011. N 1. Ст. 16; N 7. Ст. 901.

Закон о референдуме - Федеральный конституционный закон от 28 июня 2004 г. N 5-ФКЗ "О референдуме Российской Федерации" (в ред. от 24 апреля 2008 г.) // СЗ РФ. 2004. N 27. Ст. 2710; 2007. N 1. Ч. I. Ст. 2; N 14. Ст. 1741; 2008. N 17. Ст. 1754.

Закон о свободе совести и о религиозных объединениях - Федеральный закон от 26 сентября 1997 г. N 125-ФЗ "О свободе совести и о религиозных объединениях" (в ред. от 30 ноября 2010 г.) // СЗ РФ. 1997. N 39. Ст. 4465; 2000. N 14. Ст. 1430; 2002. N 12. Ст. 1093; N 30. Ст. 3029; 2003. N 50. Ст. 4855; 2004. N 27. Ст. 2711; 2006. N 29. Ст. 3122; 2008. N 9. Ст. 813; N 30. Ч. II. Ст. 3616; 2010. N 49. Ст. 6424.

Закон о СМИ - Закон РФ от 27 декабря 1991 г. N 2124-1 "О средствах массовой информации" (в ред. от 9 февраля 2009 г.) //Ведомости РФ. 1992. N 7. Ст. 300; СЗ РФ. 1995. N 3. Ст. 169; N 24. Ст. 2256; N 30. Ст. 2870; 1996. N 1. Ст. 4; 1998. N 10. Ст. 1143; 2000. N 26. Ст. 2737; N 32. Ст. 3333; 2001. N 32. Ст. 3315; 2002. N 12. Ст. 1093; N 30. Ст. 3029, 3033; 2003. N 27. Ч. II. Ст. 2708; N 50. Ст. 4855; 2004. N 27. Ст. 2711; N 35. Ст. 3607; N 45. Ст. 4377; 2005. N 30. Ч. I. Ст. 3104; 2006. N 31. Ч. I. Ст. 3452; N 43. Ст. 4412; 2007. N 31. Ст. 4008; 2008. N 52. Ч. I. Ст. 6236; 2009. N 7. Ст. 778.

Закон о собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях - Федеральный закон от 19 июня 2004 г. N 54-ФЗ "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях" (в ред. от 7 февраля 2011 г.) // СЗ РФ. 2004. N 25. Ст. 2485; 2010. N 50. Ст. 6602; 2011. N 7. Ст. 901.

Закон о статусе судей - Закон РФ от 26 июня 1992 г. N 3132-1 "О статусе судей в Российской Федерации" (в ред. от 28 декабря 2010 г.) // Ведомости РФ. 1992. N 30. Ст. 1792; 1993. N 17. Ст. 606, 607; САПП РФ. 1993. N 52; СЗ РФ. 1995. N 26. Ст. 2399; 1999. N 29. Ст. 3690; 2000. N 26. Ст. 2736; 2001. N 51. Ст. 4834; 2004. N 35. Ст. 3607; 2005. N 15. Ст. 1278; 2007. N 10. Ст. 1151; N 31. Ст. 4011; 2008. N 52. Ч. I. Ст. 6229; 2009. N 19. Ст. 2273; N 23. Ст. 2755; N 26. Ст. 3124; N 29. Ст. 3594; N 39. Ст. 4533; N 45. Ст. 5264, 5266; N 48. Ст. 5746; 2010. N 14. Ст. 1557; N 27. Ст. 3419; N 50. Ст. 6596; N 52. Ч. I. Ст. 6986; 2011. N 1. Ст. 16.

Закон о статусе члена СФ и депутата ГД - Федеральный закон от 8 мая 1994 г. N 3-ФЗ "О статусе члена Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации" (в ред. от 28 декабря 2010 г.) // СЗ РФ. 1994. N 2. Ст. 74; 1999. N 28. Ст. 3466; 2000. N 32. Ст. 3336; 2001. N 7. Ст. 614; N 32. Ст. 3317; 2002. N 28. Ст. 2785; N 30. Ст. 3033; 2003. N 2. Ст. 160; N 27. Ч. I. Ст. 2700; N 52. Ч. II. Ст. 5038; 2004. N 17. Ст. 1588; N 25. Ст. 2484; N 35. Ст. 3607; N 51. Ст. 5128; 2005. N 19. Ст. 1749; N 30. Ч. I. Ст. 3104; 2006. N 29. Ст. 3123; N 31. Ч. I. Ст. 3427; 2007. N 1. Ч. I. Ст. 40; N 6. Ст. 683; N 10. Ст. 1151; N 16. Ст. 1828; 2008. N 13. Ст. 1186; N 44. Ст. 4996; N 52. Ч. I. Ст. 6229; 2009. N 7. Ст. 772, 789; N 20. Ст. 2391; 2010. N 31. Ст. 4181; 2011. N 1. Ст. 16.

Закон о судебной системе РФ - Федеральный конституционный закон от 31 декабря 1996 г. N 1-ФКЗ "О судебной системе Российской Федерации" (в ред. от 27 декабря 2009 г.) // СЗ РФ. 1997. N 1. Ст. 1; 2001. N 51. Ст. 4825; 2003. N 27. Ч. I. Ст. 2698; 2005. N 15. Ст. 1274; 2009. N 45. Ст. 5262; N 52. Ч. I. Ст. 6402.

Закон о трудовых пенсиях - Федеральный закон от 17 декабря 2001 г. N 173-ФЗ "О трудовых пенсиях в Российской Федерации" (в ред. от 27 июля 2010 г.) // СЗ РФ. 2001. N 52. Ч. I. Ст. 4920; 2002. N 30. Ст. 3033; 2003. N 1. Ст. 13; N 48. Ст. 4587; 2004. N 24. Ст. 2476; N 27. Ст. 2711; N 35. Ст. 3607; 2005. N 8. Ст. 605; N 29. Ст. 3097; 2006. N 23. Ст. 2377, 2384; 2007. N 29. Ст. 3744; N 40. Ст. 4711; N 45. Ст. 5421; N 49. Ст. 6073; 2008. N 30. Ч. I. Ст. 3612; N 52. Ч. I. Ст. 6224; 2009. N 1. Ст. 27; N 18. Ч. I. Ст. 2152; N 26. Ст. 3128; N 27. Ст. 3265; N 30. Ст. 3739; N 52. Ч. I. Ст. 6454; 2010. N 31. Ст. 4196.

Закон о ЦБ РФ - Федеральный закон от 10 июля 2002 г. N 86-ФЗ "О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)" (в ред. от 7 февраля 2011 г.) // СЗ РФ. 2002. N 28. Ст. 2790; 2003. N 2. Ст. 157; N 52. Ч. I. Ст. 5029, 5032, 5038; 2004. N 27. Ст. 2711; N 31. Ст. 3233; N 52. Ч. II. Ст. 5277; 2005. N 25. Ст. 2426; N 30. Ч. I. Ст. 3101; 2006. N 19. Ст. 2061; N 25. Ст. 2648; 2007. N 1. Ч. I. Ст. 9; N 10. Ст. 1151; N 18. Ст. 2117; 2008. N 42. Ст. 4696, 4699; N 44. Ст. 4982; N 52. Ч. I. Ст. 6229, 6231; 2009. N 1. Ст. 25; N 29. Ст. 3629; N 48. Ст. 5731; 2010. N 45. Ст. 5756; 2011. N 7. Ст. 907.

Закон о ЧП - Федеральный конституционный закон от 30 мая 2001 г. N 3-ФКЗ "О чрезвычайном положении" (в ред. от 7 марта 2005 г.) // СЗ РФ. 2001. N 23. Ст. 2277; 2003. N 27. Ч. I. Ст. 2697; 2005. N 10. Ст. 753.

Закон о языках народов РФ - Закон РФ от 25 октября 1991 г. N 1807-1 "О языках народов Российской Федерации" (в ред. от 11 декабря 2002 г.) // СЗ РФ. 1991. N 50. Ст. 1740; 1998. N 31. Ст. 3804; 2002. N 50. Ст. 4926.

Закон об адвокатуре - Федеральный закон от 31 мая 2002 г. N 63-ФЗ "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" (в ред. от 23 июля 2008 г.) // СЗ РФ. 2002. N 23. Ст. 2102; 2003. N 44. Ст. 4262; 2004. N 35. Ст. 3607; N 52. Ч. I. Ст. 5267; 2007. N 31. Ст. 4011; 2008. N 30. Ч. II. Ст. 3616.

Закон об арбитражных заседателях - Федеральный закон от 30 мая 2001 г. N 70-ФЗ "Об арбитражных заседателях арбитражных судов субъектов Российской Федерации" (в ред. от 29 июня 2009 г.) // СЗ РФ. 2001. N 23. Ст. 2288; 2002. N 30. Ст. 3033; 2003. N 27. Ч. I. Ст. 2700; 2009. N 7. Ст. 772; N 26. Ст. 3134.

Закон об арбитражных судах - Федеральный конституционный закон от 28 апреля 1995 г. N 1-ФКЗ "Об арбитражных судах в Российской Федерации" (в ред. от 30 апреля 2010 г.) // СЗ РФ. 1995. N 18. Ст. 1589; 2003. N 27. Ч. I. Ст. 2699; 2004. N 13. Ст. 1111; 2006. N 29. Ст. 3120; 2007. N 49. Ст. 6031; 2008. N 18. Ст. 1937; 2009. N 19. Ст. 2269; N 45. Ст. 5262; 2010. N 14. Ст. 1548; N 18. Ст. 2141.

Закон об информации, информационных технологиях и защите информации - Федеральный закон от 27 июля 2006 г. N 149-ФЗ "Об информации, информационных технологиях и о защите информации" (в ред. от 6 апреля 2011 г.) // СЗ РФ. 2006. N 31. Ч. I. Ст. 3448; 2010. N 31. Ст. 4196; N 49. Ст. 6409; N 52. Ч. I. Ст. 6974; 2011. N 23. Ст. 3263.

Закон об исполнительном производстве - Федеральный закон от 2 октября 2007 г. N 229-ФЗ "Об исполнительном производстве" (в ред. от 21 апреля 2011 г.) // СЗ РФ. 2007. N 41. Ст. 4849; 2008. N 20. Ст. 2251; 2009. N 1. Ст. 14; N 23. Ст. 2761; N 29. Ст. 3642; N 39. Ст. 4539, 4540; N 51. Ст. 6162; 2010. N 31. Ст. 4182; 2011. N 17. Ст. 2312.

Закон об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан - Закон РФ от 27 апреля 1993 г. N 4866-1 "Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан" (в ред. от 9 февраля 2009 г.) // Ведомости РФ. 1993. N 19. Ст. 685; СЗ РФ. 1995. N 51. Ст. 4970; 2009. N 7. Ст. 772.

Закон об образовании - Закон РФ от 10 июля 1992 г. N 3266-1 "Об образовании" (в ред. от 3 июня 2011 г.) // СЗ РФ. 1992. N 30. Ст. 1797; 1996. N 3. Ст. 150; 1997. N 47. Ст. 5341; 2000. N 30. Ст. 3120; N 33. Ст. 3348; N 44. Ст. 4399; 2001. N 1. Ч. I. Ст. 2; N 53. Ч. I. Ст. 5030; 2002. N 7. Ст. 631; N 12. Ст. 1093; N 26. Ст. 2517; N 30. Ст. 3029; N 52. Ч. I. Ст. 5132; 2003. N 2. Ст. 163; N 28. Ст. 2892; N 50. Ст. 4855; N 52. Ч. I. Ст. 5038; 2004. N 10. Ст. 835; N 27. Ст. 2714; N 30. Ст. 3086; N 35. Ст. 3607; 2005. N 1. Ч. I. Ст. 25; N 19. Ст. 1752; N 30. Ч. I. Ст. 3103, 3111; 2006. N 1. Ст. 10; N 12. Ст. 1235; N 29. Ст. 3122; N 45. Ст. 4627; N 50. Ст. 5285; 2007. N 1. Ч. I. Ст. 5, 21; N 2. Ст. 360; N 7. Ст. 834, 838; N 17. Ст. 1932; N 27. Ст. 3213, 3215; N 30. Ст. 3808; N 43. Ст. 5084; N 44. Ст. 5280; N 49. Ст. 6068 - 6070, 6074; 2008. N 9. Ст. 813; N 17. Ст. 1757; N 30. Ч. II. Ст. 3616; N 44. Ст. 4986; N 52. Ч. I. Ст. 6236, 6241; 2009. N 7. Ст. 786, 787; N 29. Ст. 3585; N 46. Ст. 5419; N 51. Ст. 6158; N 52. Ч. I. Ст. 6405, 6441, 6450; 2010. N 19. Ст. 2291; N 25. Ст. 3072; N 31. Ст. 4184; N 40. Ст. 4969; N 46. Ст. 5918; N 50. Ст. 6595; 2011. N 1. Ст. 40, 51; N 6. Ст. 793; N 23. Ст. 3261.

Закон об обращениях - Федеральный закон от 2 мая 2006 г. N 59-ФЗ "О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации" (в ред. от 27 июля 2010 г.) // СЗ РФ. 2006. N 19. Ст. 2060; 2010. N 27. Ст. 3410; N 31. Ст. 4196.

Закон об общественных объединениях - Федеральный закон от 19 мая 1995 г. N 82-ФЗ "Об общественных объединениях" (в ред. от 22 июля 2010 г.) // СЗ РФ. 1995. N 21. Ст. 1930; 1997. N 20. Ст. 2231; 1998. N 30. Ст. 3608; 2002. N 11. Ст. 1018; N 12. Ст. 1093. N 30. Ст. 3029; 2003. N 50. Ст. 4855; 2004. N 27. Ст. 2711; N 45. Ст. 4377; 2006. N 3. Ст. 282; N 6. Ст. 636; 2008. N 30. Ч. II. Ст. 3616; 2010. N 21. Ст. 2526; N 30. Ст. 3995.

Закон об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов РФ - Федеральный закон от 6 октября 1999 г. N 184-ФЗ "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" (в ред. от 21 апреля 2011 г.) // СЗ РФ. 1999. N 42. Ст. 5005; 2000. N 25. Ст. 2728; N 31. Ст. 3205; 2002. N 16. Ст. 1601; N 19. Ст. 1792; N 30. Ст. 3024; N 50. Ст. 4930; 2003. N 27. Ч. I. Ст. 2709; 2004. N 25. Ст. 2484; N 50. Ст. 4950; 2005. N 1. Ч. I. Ст. 17, 25; N 30. Ч. I. Ст. 3104; 2006. N 1. Ст. 10, 13, 14; N 23. Ст. 2380; N 29. Ст. 3124; N 30. Ст. 3287; N 31. Ч. I. Ст. 3452; N 44. Ст. 4537; N 50. Ст. 5279; 2007. N 1. Ч. I. Ст. 21; N 10. Ст. 1151; N 13. Ст. 1464; N 18. Ст. 2117; N 21. Ст. 2455; N 26. Ст. 3074; N 30. Ст. 3747, 3805, 3808; N 43. Ст. 5084; N 46. Ст. 5553; 2008. N 13. Ст. 1186; N 29. Ч. I. Ст. 3418; N 30. Ч. I. Ст. 3597, 3616; N 48. Ст. 5516; N 49. Ст. 5747; N 52. Ч. I. Ст. 6229, 6236; 2009. N 7. Ст. 772; N 14. Ст. 1576; N 29. Ст. 3612; N 48. Ст. 5711; N 51. Ст. 6156, 6163; 2010. N 14. Ст. 1549; N 15. Ст. 1736; N 19. Ст. 2291; N 23. Ст. 2800; N 31. Ст. 4160; N 40. Ст. 4969; N 41. Ч. II. Ст. 5190; N 46. Ст. 5918; N 47. Ст. 6030, 6031; N 49. Ст. 6409; N 52. Ч. I. Ст. 6984; 2011. N 1. Ст. 18; N 17. Ст. 2310.

Закон об ОРД - Федеральный закон от 12 августа 1995 г. N 144-ФЗ "Об оперативно-розыскной деятельности" (в ред. от 28 декабря 2010 г.) // СЗ РФ. 1995. N 33. Ст. 3349; 1997. N 29. Ст. 3502; 1998. N 30. Ст. 3613; 1999. N 2. Ст. 233; 2000. N 1. Ч. I. Ст. 8; 2001. N 13. Ст. 1140; 2003. N 2. Ст. 167; N 27. Ч. I. Ст. 2700; 2004. N 27. Ст. 2711; N 35. Ст. 3607; 2005. N 49. Ст. 5128; 2007. N 31. Ст. 4011; 2008. N 18. Ст. 1941; N 52. Ч. I. Ст. 6227, 6235, 6248; 2011. N 1. Ст. 16.

Закон об основах обязательного социального страхования - Федеральный закон от 16 июля 1999 г. N 165-ФЗ "Об основах обязательного социального страхования" (в ред. от 29 ноября 2010 г.) // СЗ РФ. 1999. N 29. Ст. 3686; 2003. N 1. Ст. 5; N 52. Ч. I. Ст. 5037; 2004. N 10. Ст. 836; 2008. N 29. Ч. I. Ст. 3417; 2009. N 30. Ст. 3739; 2010. N 49. Ст. 6409.

Закон об основных гарантиях - Федеральный закон от 12 июня 2002 г. N 67-ФЗ "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации" (в ред. от 20 марта 2011 г.) // СЗ РФ. 2002. N 24. Ст. 2253; N 50. Ч. I. Ст. 5132; 2003. N 26. Ст. 2572; N 27. Ч. I. Ст. 2711; N 27. Ч. II. Ст. 2716; N 44. Ст. 4358; 2004. N 9. Ст. 831; N 24. Ст. 2335; N 33. Ст. 3368; N 35. Ст. 3607; N 50. Ст. 4950; 2005. N 27. Ст. 2708; N 30. Ч. I. Ст. 3104; N 47. Ст. 4968; 2006. N 29. Ст. 3124, 3125; N 31. Ч. I. Ст. 3427; N 50. Ст. 5303; 2007. N 1. Ч. I. Ст. 37; N 6. Ст. 681; N 10. Ст. 1151; N 17. Ст. 1938; N 18. Ст. 2118; N 31. Ст. 4008, 4011; 2008. N 30. Ч. I. Ст. 3605; N 30. Ч. II. Ст. 3616; N 48. Ст. 5517; N 52. Ч. I. Ст. 6229, 6236; 2009. N 1. Ст. 30; N 7. Ст. 771; N 14. Ст. 1577; N 20. Ст. 2391; N 23. Ст. 2763; N 29. Ст. 3633, 3640; N 45. Ст. 5268; N 52. Ч. I. Ст. 6433; 2010. N 17. Ст. 1986; N 23. Ст. 2794, 2799; N 27. Ст. 3417; N 31. Ст. 4191; N 41. Ч. II. Ст. 5192; 2011. N 1. Ст. 16; N 11. Ст. 1503; N 13. Ст. 1685.

Закон об охране окружающей среды - Федеральный закон от 10 января 2002 г. N 7-ФЗ "Об охране окружающей среды" (в ред. от 29 декабря 2010 г.) // СЗ РФ. 2002. N 2. Ст. 133; 2004. N 35. Ст. 3607; 2005. N 1. Ч. I. Ст. 25; N 19. Ст. 1752; 2006. N 1. Ст. 10; N 52. Ч. I. Ст. 5498; 2007. N 7. Ст. 834; N 27. Ст. 3213; 2008. N 26. Ст. 3212; N 29. Ч. I. Ст. 3418; N 30. Ч. II. Ст. 3616; 2009. N 1. Ст. 17; N 11. Ст. 1261; N 52. Ч. I. Ст. 6450; 2011. N 1. Ст. 54.

Закон об Уполномоченном по правам человека - Федеральный конституционный закон от 26 февраля 1997 г. N 1-ФКЗ "Об Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации" (в ред. от 28 декабря 2010 г.) // СЗ РФ. 1997. N 9. Ст. 1011; 2006. N 43. Ст. 4411; 2008. N 24. Ст. 2788; 2011. N 1. Ст. 1

Закон от 22 августа 2004 г. N 122-ФЗ - Федеральный закон от 22 августа 2004 г. N 122-ФЗ "О внесении изменений в законодательные акты Российской Федерации и признании утратившими силу некоторых законодательных актов Российской Федерации в связи с принятием Федеральных законов "О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" и "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации" (в ред. от 7 февраля 2011 г.) // РГ. 2004. 31 авг.; СЗ РФ. 2004. N 49. Ст. 4840; N 52. Ч. I. Ст. 5276; 2005. N 1. Ч. I. Ст. 15, 25, 37; N 14. Ст. 1212; N 19. Ст. 1752; N 27. Ст. 2715; N 30. Ч. I. Ст. 3101; N 40. Ст. 3985; 2006. N 1. Ст. 10; N 3. Ст. 280; N 11. Ст. 1146; N 12. Ст. 1232; N 23. Ст. 2380; N 29. Ст. 3122; N 43. Ст. 4412; N 44. Ст. 4537; N 45. Ст. 4627, 4640; N 52. Ч. I. Ст. 5497, 5498; 2007. N 1. Ч. I. Ст. 21; N 17. Ст. 1930, 1932; N 27. Ст. 3213; N 30. Ст. 3805; N 41. Ст. 4849; N 43. Ст. 5084; N 46. Ст. 5554; N 49. Ст. 6066, 6072; 2008. N 17. Ст. 1756; N 20. Ст. 2251; N 29. Ч. I. Ст. 3420; N 30. Ч. I. Ст. 3597; N 52. Ч. I. Ст. 6236, 6242; 2009. N 1. Ст. 21; N 7. Ст. 782; N 30. Ст. 3739; N 46. Ст. 5419; N 51. Ст. 6152; N 52. Ч. I. Ст. 6410, 6440, 6441; 2010. N 16. Ст. 1815; N 19. Ст. 2291; N 21. Ст. 2527; N 30. Ст. 3990; N 46. Ст. 5918; N 50. Ст. 6600, 6614; 2011. N 1. Ст. 17; N 7. Ст. 900.

Основы законодательства РФ о культуре - Закон РФ от 9 октября 1992 г. N 3612-1 "Основы законодательства Российской Федерации о культуре" (в ред. от 8 мая 2010 г.) // Ведомости РФ. 1992. N 46. Ст. 2615; СЗ РФ. 1999. N 26. Ст. 3172; 2001. N 1. Ч. I. Ст. 2; N 53. Ч. I. Ст. 5030; 2002. N 52. Ч. I. Ст. 5132; 2003. N 52. Ч. I. Ст. 5038; 2004. N 35. Ст. 3607; 2006. N 1. Ст. 10; N 45. Ст. 4627; 2007. N 1. Ч. I. Ст. 21; 2008. N 30. Ч. II. Ст. 3616; 2009. N 52. Ч. I. Ст. 6411; 2010. N 19. Ст. 2291.

Основы законодательства РФ о нотариате - Закон РФ от 11 февраля 1993 г. N 4462-1 "Основы законодательства Российской Федерации о нотариате" (в ред. от 5 июля 2010 г.) // Ведомости РФ. 1993. N 10. Ст. 357; СЗ РФ. 2001. N 53. Ч. I. Ст. 5030; 2002. N 52. Ч. I. Ст. 5038, 5132; 2003. N 50. Ст. 4855; 2004. N 27. Ст. 2711; N 35. Ст. 3607; N 45. Ст. 4377; 2005. N 27. Ст. 2717; 2006. N 27. Ст. 2881; 2007. N 1. Ч. I. Ст. 21; N 27. Ст. 3213; N 41. Ст. 4845; N 43. Ст. 5084; 2008. N 52. Ч. I. Ст. 6236; 2009. N 1. Ст. 14, 20; N 29. Ст. 3642; 2010. N 28. Ст. 3554.

Основы законодательства РФ об охране здоровья граждан - Закон РФ от 22 июля 1993 г. N 5487-1 "Основы законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан" (в ред. от 28 сентября 2010 г.) //Ведомости РФ. 1993. N 33. Ст. 1318; САПП РФ. 1993. N 52; СЗ РФ. 1998. N 10. Ст. 1143; 1999. N 51. Ст. 6289; 2000. N 49. Ст. 4740; 2003. N 2. Ст. 167; N 9. Ст. 805; N 27. Ч. I. Ст. 2700; 2004. N 27. Ст. 2711; N 35. Ст. 3607; N 49. Ст. 4850; 2005. N 10. Ст. 763; N 52. Ч. I. Ст. 5583; 2006. N 1. Ст. 10; N 6. Ст. 640; 2007. N 1. Ч. I. Ст. 21; N 31. Ст. 4011; N 43. Ст. 5084; 2008. N 30. Ч. II. Ст. 3616; N 45. Ст. 5149; N 52. Ч. I. Ст. 6236; 2009. N 1. Ст. 17; N 30. Ст. 3739; N 48. Ст. 5717; N 52. Ч. I. Ст. 6441; 2010. N 31. Ст. 4161; N 40. Ст. 4969.

Официальные издания

БВС РФ - "Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации"

ВВАС РФ - "Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации" Ведомости (СССР, РСФСР, РФ) - "Ведомости Верховного Совета (СССР, РСФСР)", "Ведомости Съезда народных депутатов и Верховного Совета (РСФСР, РФ)"

ВКС РФ - "Вестник Конституционного Суда Российской Федерации"

САПП РФ - "Собрание актов Президента и Правительства Российской Федерации" СЗ РФ - "Собрание законодательства Российской Федерации"

РГ - "Российская газета"

Органы власти

ВС РФ (СССР) - Верховный Суд Российской Федерации, Верховный Суд Союза Советских Социалистических Республик

ВАС РФ - Высший Арбитражный Суд Российской Федерации ГД ФС РФ, Дума - Государственная Дума Федерального Собрания Российской Федерации

Госкомстат России - Государственный комитет Российской Федерации по статистике

КС РФ, Суд - Конституционный Суд Российской Федерации МВД России - Министерство внутренних дел Российской Федерации МИД России - Министерство иностранных дел Российской Федерации Минздравсоцразвития России - Министерство здравоохранения и социального развития Российской Федерации

Минюст России - Министерство юстиции Российской Федерации Минобороны России - Министерство обороны Российской Федерации Минобрнауки России - Министерство образования и науки Российской Федерации Минсельхоз России - Министерство сельского хозяйства Российской Федерации Минтранс России - Министерство транспорта Российской Федерации Минфин России - Министерство финансов Российской Федерации МЧС России - Министерство Российской Федерации по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий

СФ ФС РФ - Совет Федерации Федерального Собрания Российской Федерации ФСБ России - Федеральная служба безопасности Российской Федерации ФТС России - Федеральная таможенная служба Российской Федерации

Прочие сокращения

абз. - абзац (-ы)

ВВП - валовой внутренний продукт гл. - глава (-ы)

ЕС - Европейский Союз

ЕСПЧ - Европейский суд по правам человека загс - записи актов гражданского состояния МОТ - Международная организация труда НДС - налог на добавленную стоимость ОАО - открытое акционерное общество ООН - Организация Объединенных Наций ОРД - оперативно-розыскная деятельность п. - пункт (-ы) подп. - подпункт (-ы) разд. - раздел (-ы)

СБСЕ - Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе СМИ - средства массовой информации ст. - статья (-и)

ЦБ РФ - Центральный банк Российской Федерации

ЦИК РФ - Центральная избирательная комиссия Российской Федерации ЭВМ - электронно-вычислительная машина

ЮНЕСКО - Организация Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры

12 декабря 1993 года

КОНСТИТУЦИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

(с учетом поправок, внесенных Законами Российской Федерации

о поправках к Конституции Российской Федерации

от 30.12.2008 N 6-ФКЗ и от 30.12.2008 N 7-ФКЗ)

Комментарий к преамбуле

Термин "конституция" (от лат. "constitutio" - устанавливаю, учреждаю) в действующем Основном Законе в различных словосочетаниях встречается не менее 70 раз. Анализ интерпретаций данного термина позволяет выявить ряд аспектов его смысловой нагрузки, которые вкладывались в этот термин создателями Конституции и должны учитываться в процессе практического применения Основного Закона и его норм.

Во-первых, Конституция есть основной закон, обладающий особыми гарантиями стабильности. Он может быть пересмотрен в особом, предусмотренном самой Конституцией порядке. Следовательно, любая попытка пересмотра или новации Конституции в нарушение или в обход установленного действующей Конституцией порядка есть узурпация власти, которая должна повлечь установленные законом правовые последствия.

Во-вторых, Конституция - это закон, который в известном смысле учреждает государство, систему его органов и порядок их формирования, их компетенцию, определяет характер взаимоотношений органов государственной власти и местного самоуправления.

В-третьих, Конституция есть закон, формирующий и обеспечивающий политическое единство народа. Согласно Конституции народ является единой в политическом отношении государственно-правовой и международно-правовой личностью. Конституция, однако, в то же время содержит и гарантии от гипертрофии этого единства путем признания идеологического и политического многообразия и закрепления федеративной природы государства.

В-четвертых, Конституция выступает способом формализации государственного строя России путем закрепления его фундаментальных основ. Она определяет основные ценности государства и общества и порядок их государственной защиты.

В-пятых, Конституция - закон, устанавливающий пределы государственной власти посредством закрепления прав человека и гражданина и возложения коррелирующих с этими правами обязанностей на государство, а также пределы индивидуальной автономии личности, характер взаимоотношений личности и государства и меру их взаимной лояльности и ответственности.

В-шестых, Конституция есть способ закрепления и выражения высших правовых норм и в этом смысле сама является так называемой абсолютной нормой, которой не могут противоречить любые правовые акты, действующие в государстве. В связи с этим Конституция выступает в качестве закона, имеющего верховенство на всей территории государства, обладающего высшей юридической силой и гарантирующего политическое единство народа и единство экономического и правового пространства государства.

Конституция может также рассматриваться как юридическая форма фиксации познанных обществом объективных закономерностей социально-исторического развития, которые в силу их конституционного закрепления трансформируются в поведение граждан и становятся нормой деятельности государства, его органов и должностных лиц, общественных объединений и т.д., в результате чего она выступает юридической основой и способом обеспечения естественно-исторической эволюции общества и оформляющего его государства.

Очевидно, что понятие "конституции" чрезвычайно сложно выразить в краткой дефиниции, необходим учет различных аспектов, причем в зависимости от конкретных обстоятельств тот или иной аспект может оказаться превалирующим. Например, при разрешении споров о компетенции между федеральными органами государственной власти и органами государственной власти субъектов РФ Конституция выступает как гарантия политического единства народа и одновременно как гарантия прав и интересов субъектов РФ, вытекающих из федеративного устройства государства. В то же время в случае конфликта интересов личности и государства доминирующее значение приобретает гарантийная функция Конституции, выступающей в качестве юридической формы урегулирования взаимоотношений человека и государства как "равноправных партнеров" в общественном договоре и способа ограничения пределов государственной власти, а также обеспечения индивидуальной автономии личности.

При этом следует обратить внимание на следующие обстоятельства, имеющие существенное значение для определения природы как самой Конституции, так и оформляемой ею государственности. Во-первых, из наименования Конституции изъято словосочетание "Основной Закон", которое неизменно присутствовало в прежних конституциях. Из такого изъятия тем не менее не следует, что меняется место Конституции в иерархии правовых актов, это лишь свидетельствует об отождествлении составителями проекта содержания понятий "конституция" и "основной закон" и о желании избежать в силу их совпадения повторения. Во-вторых, в самом наименовании "Конституция Российской Федерации" присутствует указание на федеративную природу государства, которая в рамках действующего Основного Закона правовым образом не может быть преодолена. В-третьих, федеративное устройство Российской Федерации сопрягается с единством государства. Российское государство именно единое федеративное, а не союзное государство, основанное на сочленстве объединившихся в него субъектов. Следовательно, общефедеральные конституционные стандарты организации власти, суверенитета и свободы личности имеют универсальный характер и обязательны для всех субъектов РФ. Это означает также, что федеральная Конституция не нуждается в ратификации или подтверждении в иной форме субъектами РФ, она связывает все субъекты Федерации на всей территории РФ и действует прямо и непосредственно, а в силу занимаемого в системе законодательства Российской Федерации и ее субъектов места обладает высшей юридической силой.

Словосочетание "Конституция Российской Федерации" содержит указание на взаимосвязь Основного Закона России и Российского государства. Государство в этой взаимосвязи первично, а что касается оформляющей его Конституции, то она вторична. Именно поэтому об учредительной функции Конституции можно говорить только в определенном смысле.

В частности, российская государственность, истоки которой часто относят к периоду крещения Руси, в действительности много старше. В связи с этим Конституция исходит из существования государства. Что же касается ее учредительной функции, то она заключается в преобразовании государства в соответствии с волей многонационального народа России, обновлении его институтов, характера взаимоотношений государства и общества, статуса человека и гражданина, самого устройства государства и т.п.

Иными словами, Конституция не легитимирует волю к государственному существованию как таковому, она закрепляет отличные от ранее существовавших государственные формы, адекватные потребностям цивилизационного развития общества. В силу этого Российская Федерация выступает продолжением всех предшествовавших форм российской государственности, современный облик которой представлен действующей Конституцией.

В свою очередь, Российское государство выполняет по отношению к Конституции служебную функцию. В частности, Конституция возлагает на государство определенные обязанности по отношению к обществу и личности, ассоциациям граждан. Именно оно является гарантом Конституции и установленного ею общественного строя и сформированного на основе Конституции правопорядка. Это означает, что государство как политическая форма существования многонационального народа Российской Федерации предшествует всем положениям Конституции и образует основополагающий принцип, описание которого с точки зрения его организации, формы, принципов деятельности, ограничений и т.п. осуществляется в этих последующих положениях.

Таким образом, Конституция и оформленное ею Российское государство составляют определенное единство. Основной Закон России не обращен к оторванной от реальности абстрактной модели государства вообще, он легитимирует конкретное государство - Российскую Федерацию как демократическое федеративное правовое государство с республиканской формой правления, как это установлено ч. 1 ст. 1 Конституции. При этом перечисленные в этом определении признаки дополняются далее указанием на то, что Российская Федерация также является социальным и светским государством (ст. ст. 7, 14), без учета чего целостная картина государственности России невозможна.

Принятие Конституции на всенародном референдуме 12 декабря 1993 г. прервало развитие советского типа организации государственной власти и юридически закрепило восприятие Россией общедемократических ценностей и ориентиров социально-политического и экономического развития, которые доминируют в обществах с более давними традициями демократического развития. Предваряющая основной текст Конституции вступительная часть - преамбула, обычная в мировой конституционной практике, в широком социальном плане декларирует становление в России конституционализма, превращение государства в рациональную организацию публичной власти для осуществления общественных задач в рамках права. Преамбула является составной частью Конституции и имеет для законодательной и исполнительной власти не только моральную, но и юридическую силу, а судами должна восприниматься в качестве оселка, с помощью которого выверяется адекватность истолкования конституционных норм, содержащихся в разделах, главах и статьях Конституции.

На это, в частности, было обращено внимание в Постановлении КС РФ от 20 декабря 1995 г. N 17-П <1>. Суд, отметив, что "Конституция Российской Федерации закрепляет суверенную государственность России, целостность и неприкосновенность ее территории в качестве одной из основ конституционного строя", для обоснования своей позиции сослался на преамбулу и ч. ч. 1 и 3 ст. 4 Конституции. Многократно ссылался КС РФ на преамбулу в ее нормативном единстве и сопряжении с рядом иных положений Конституции в Постановлении от 7 июня 2000 г. N 10-П <2>, в частности для обоснования того, что Конституция, принятая всенародным голосованием, является актом высшего непосредственного выражения власти многонационального народа России в целом, следовательно, именно ее положения имеют приоритет в правовой системе Российской Федерации, включая федеральное законодательство и нормативные правовые акты субъектов РФ.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1996. N 1. Ст. 54.

<2> СЗ РФ. 2000. N 25. Ст. 2728.

Тем самым КС РФ подтвердил, что, во-первых, преамбула есть неотъемлемая составная часть Конституции; во-вторых, она является не просто сводом политико-правовых деклараций или исторической справкой, а имеет юридическую силу и составляет своеобразный договор между народом, волей которого освящена Конституция, и государством, выступающим от имени народа; в-третьих, органы публичной власти и иные субъекты конституционно-правовых отношений связаны преамбулой в не меньшей мере, чем иными положениями Конституции; в-четвертых, последующие положения Конституции, особенно принципы конституционного строя, должны интерпретироваться и применяться с учетом преамбулы Конституции, ибо именно в ней содержится универсальный социально-политический, нравственный и юридический критерий адекватности правоприменения в стране.

Конституция - единый политико-юридический документ, каждая часть которого органически связана со всеми остальными и в рамках единой системы выполняет свои функции. Это продуманная модель организации жизни общества, охватывающая все его сферы и наиболее важные проявления. Конституция является целостным актом, нормы и институты которого взаимосвязаны и взаимодействуют в процессе регулирования общественных отношений. В частности, нормативное значение преамбулы заключается в том, что она обычно определяет стратегию как правотворчества, так и правоприменения, налагает на государство, государственные и общественные органы, должностных лиц юридическую обязанность действовать в соответствии со сформулированными в ней основополагающими принципами.

Представляется, что не следует преуменьшать значение преамбулы Конституции и для адекватного понимания и истолкования ее содержания. В преамбуле излагаются некоторые исходные положения, на которых основываются Конституция и те цели, которые она преследует. Преамбула Конституции констатирует существование многонационального народа России, соединенного общей судьбой на своей земле. Начинается она словами: "Мы, многонациональный народ Российской Федерации...". Тем самым волей народа легитимируется та модель организации власти, суверенитета, свободы и прав человека, которая получила закрепление в Основном Законе. Народ, понимаемый в преамбуле Конституции как общность, образуемая всей совокупностью граждан независимо от их гражданской активности (например, участия в выборах), выступает первичным субъектом конституционных правоотношений, в которых обязанной стороной выступают государство, его органы и должностные лица. Именно народ обладает всей полнотой учредительной власти, т.е. власти, учреждающей Конституцию, которая не может передаваться кому бы то ни было, за исключением Конституционного Собрания (см. комментарий к ст. 135). Государственная же власть - законодательная, исполнительная или судебная - это власть, учреждаемая народом и действующая от его имени и им уполномоченная. Народ передает учреждаемым Конституцией органам, формируемым в соответствии с установленным ею порядком, не саму власть, а право на власть, причем только на определенный срок. Отсюда следует, что пределы государственной власти и ее свободного усмотрения определяются народом, они детерминированы волей народа и потому не могут быть нарушены государством без риска утраты своей легитимности. В этом отношении сама Конституция выступает способом ограничения государства путем установления пределов государственной власти, чем предопределяется его инструментальная роль как средства для развития личности и обеспечения ее свободы в демократическом обществе.

Многонациональный характер страны и осознание ею себя как части мирового сообщества обусловили также признание общепризнанных принципов равноправия и самоопределения народов. В преамбуле выражены преемственность российской государственности и уважение к историческому прошлому народа, предыдущие поколения которого передали гражданам России любовь и уважение к Отечеству, веру в добро и справедливость. В ней нашли отражение решающая роль самого народа в настоящем и будущем Родины, его доминирующее место во всей системе субъектов конституционно-правовых отношений. В связи с этим особенно важно учитывать, что Конституция, моделируя новый конституционный строй, не может быть оторвана от складывавшихся столетиями эволюционного развития традиций и устоев отечественной политической истории; она жизнеспособна лишь при условии, что отвечает потребностям общества и адекватна реалиям жизни народа, преобразование которой - процесс постепенный и достаточно длительный, требующий тщательно продуманных решений умной и энергичной власти.

Формула преамбулы "Мы, многонациональный народ Российской Федерации" имеет по крайней мере еще один аспект, без учета которого невозможна адекватная оценка и должная интерпретация конституционных основ единства и целостности Российского государства, с одной стороны, и природы этнических прав - с другой. Многонациональный народ России в конституционно-правовых отношениях выступает в качестве единой государственной гражданской нации, составляющей основу государственной идентичности России и предопределяющей характер отечественной модели федерализма и взаимоотношения различных уровней единой федеративной системы и выступающих от их имени публичных властей.

В преамбуле Конституции одновременно определяются те ценности, которые занимают ведущее положение во всей иерархии общественных ценностей, и цели, которые преследует Конституция. В системе этих ценностей и целей Конституции - утверждение прав и свобод человека, гражданского мира и согласия, сохранение исторически сложившегося государственного единства страны, возрождение суверенной государственности России и незыблемость ее демократической основы. В широком социальном контексте речь идет о принципиально новом видении универсальной объективной характеристики Конституции - ее сущности, предопределяемой социальной солидарностью и сбалансированным отражением социальных и индивидуальных интересов, составляющих непременное условие эволюционного развития.

В связи с этим уместно отметить, что в государственно-правовой теории до недавнего прошлого неизменным оставался акцент не на целях, ценностях и интересах, свойственных обществу и его членам независимо от их классовой принадлежности, а на пролетарски-классовом подходе к оценке сущности и содержания основного закона. Гипертрофия классовых оценок в их нередко вульгарно-социологическом истолковании вела к обеднению сущностных характеристик конституции и игнорированию и даже прямому противостоянию новой системе закономерностей социально-исторического развития как в национальном, так и в интернациональном масштабе. Не случайно законодательство в течение десятилетий предусматривало, а наука и массовое общественное сознание оправдывали неприятие и даже насильственное подавление как классово чуждых интересов, не вписывающихся в изжившую себя модель общественного развития.

Сказанное не означает исчезновения или растворения классовых интересов или соответствующих оценок сущности Конституции. Но несомненно, что воплощенные в ней интересы и потребности различных классов и социальных слоев не могут быть осуществлены в противопоставлении с общенародными интересами и потребностями. Именно эти интересы способны интегрировать общество и направить активность его различных социальных и национальных структур в русло общих закономерностей социально-исторического прогресса.

В этом контексте Конституция может и должна выступать в качестве юридически узаконенного баланса интересов всех социальных слоев общества, а также наций и этнических групп, образующих единую государственно-правовую общность - многонациональный народ России, от имени которого выступает государство. Не узкоклассовые вожделения, а справедливое сочетание и взаимодействие разнообразных интересов, существующих в государстве, благо народа должны быть основой Конституции. Это означает, что Конституция выступает как легитимация социального согласия и партнерства, гражданского мира, а не средство достижения победы того или иного класса.

Речь идет не об отмене классовых или национальных интересов, интересов половозрастных групп и т.п. В результате взаимодействия интересов различных социальных слоев и групп населения, политических и этнических общностей формируются общие для всего народа интересы, которые и обусловливают волю народа, лежащую в основе Конституции и определяющую ее общеобязательность. Интересы многонационального народа России есть не простое сложение интересов индивидов или их ассоциаций, а нечто новое, складывающееся в результате диалектического взаимодействия всего многообразия интересов, связывающих общество воедино. Непременной характеристикой этого общего интереса и лежащей в его основе общей воли народа является то, что в этом интересе находят выражение перспективы общественного развития.

Отсюда в том числе следует, что Конституция является основным законом не только государства, но и общества. Она гарантирует от режима личной власти, неподконтрольной народу и создаваемым им органам, от верховенства аппарата над выборными органами власти народа, от возможного произвола государства и его агентов.

Однако это лишь один - негативный - аспект сущностной характеристики Конституции. Между тем вопрос о ее сущности имеет и другой аспект - позитивный, ибо социальное и юридическое назначение Основного Закона не сводится лишь к гарантированию общества от развития неблагоприятных процессов и тенденций или от дестабилизации его социально-экономической и политической природы. Главное - в адекватном определении на современном этапе конституционного строительства обусловленных социальной природой общества форм экономической, политической, социальной и духовной организации общества, способных обеспечить его саморегуляцию и саморазвитие. Именно Конституция должна выступать основным правопорядком государственной и общественной организации взаимодействия людей и их объединений, а также способом интеграции социальной активности субъектов общественного действия в русло совместно определяемых всем обществом и закрепляемых в самой Конституции целей.

Иными словами, Конституция выступает определенным ограничением государства и гарантией свободы и прав граждан. Легитимируя государственную власть и устанавливая пределы ее дискреции, Конституция определяет основные направления деятельности и преследуемые ею цели, а также средства и способы их реализации, гарантирует общество от его поглощения государством, очерчивает сферу индивидуальной автономии личности и обязывает ее к законопослушанию, в том числе предусматривая определенные обязанности, проистекающие из социальной природы человека и его коллективного бытия.

В связи с этим важное юридическое значение преамбулы заключается и в том, что в ней определена стратегия конституционного и правового регулирования в целом в Российской Федерации. Закрепленные в Основном Законе цели имеют определяющее значение в процессе реализации Конституции и ее норм в сфере законодательства, исполнения законов и правосудия. Они образуют не только социально-политический и нравственный, но и юридический ориентир, в соответствии с которым должна осуществляться деятельность органов законодательной, исполнительной и судебной власти. По существу, это изложение некоторых важнейших обязанностей государства и его агентов, в числе которых - обеспечение свободы и прав граждан, социального и межнационального мира и согласия, противостояние сепаратизму и сохранение целостности Российской Федерации.

В преамбуле Конституции выражены также некоторые социальные обязательства государства по отношению к народу и гражданам, по обеспечению демократического развития страны и др. 84 слова преамбулы дают исходные начала для толкования Конституции в соответствии с действительной волей народа. Парламент не может принимать законы, а исполнительная власть - акты, нарушающие права и свободы человека или способные привести к разрушению гражданского мира и согласия, подрыву демократических основ российской государственности. Границы судебного истолкования принципа равноправия и самоопределения народов ограничены интересами сохранения целостности и государственного единства Российской Федерации и т.п.

В развитие отечественного опыта взаимодействия национального и международного права и с учетом практики конституционного регулирования других государств преамбула Конституции преодолевает многие препятствия к открытости внутреннего правопорядка для норм международного права. В данном контексте преамбула выступает как свидетельство ясного понимания объективного характера региональных, континентальных и планетарных интеграционных процессов и ориентации Российского государства на участие в них, уважения к ценностям, выработанным цивилизационным развитием человечества, и готовности защищать их.

В связи с этим преамбула содержит запрет на самоизоляцию страны, ориентирует деятельность государства, его органов и должностных лиц, всех субъектов конституционных правоотношений на обеспечение благополучия и процветания России. В качестве конституционного веления она закрепляет уважение к историческому прошлому страны. В ней нашли выражение идея патриотизма, вера в добро и справедливость в отношениях между людьми и в самой организации социума.

В данном контексте преамбула Конституции может оцениваться как концентрированное выражение отечественной конституционной идеологии, отражение исходных начал и основных идей российского конституционализма. Отсюда не должна следовать недооценка ее значения как способа изложения и некоторых позитивно-правовых принципов конституционного регулирования, отличающихся, однако, весьма высоким уровнем абстракции.

Существенную роль преамбула может сыграть также при "отыскании" права, а равно в последующей трансформации (превращении, актуализации) Конституции применительно к потребностям общественного прогресса или нуждам правового регулирования. Речь идет, во-первых, об общих принципах права, которые оказывают непосредственно регулирующее воздействие на взаимоотношения государства и личности в сфере как частноправовых, так и публично-правовых отношений и не могут не учитываться в процессе правоприменения; во-вторых, об изменении Конституции без изменения ее текста, т.е. ее адаптации к изменившимся социальным условиям, критерием легитимности которой может служить преамбула.

Такое преобразование возможно под влиянием "фактической" конституции, а его констатация осуществляется актами конституционного правосудия. Последнее требует особой осторожности и мудрости правоприменителя, ибо подобное изменение Конституции без адекватных ему и носящих объективный характер изменений социальных, экономических, политических и духовных форм общественного бытия способно превратить ее из основного закона государства и общества, "связывающего" государство и гарантирующего гражданское общество и личность от их поглощения государством, в инструмент произвольного вмешательства публичной власти в сферы, обладающие достаточно широкой автономией по отношению к государству. Это означает, что эластичность Конституции и вытекающая отсюда возможность приспособления ее к действительности не должны входить в противоречие с нормативной характеристикой Основного Закона, которая не должна ставиться под сомнение.

Таким образом, преамбула Конституции имеет существенное значение в социальном, политическом, идеологическом и собственно юридическом отношениях, о чем свидетельствуют около 50 ссылок в решениях КС РФ на ее различные положения (аргументация вырабатываемой Судом правовой позиции, предопределяющей его конечные выводы, интерпретация последующих положений самой Конституции, конституционное истолкование федеральных законов и законов субъектов РФ, выявление общих принципов права и т.п.). Именно в ней указаны истоки конституционного правотворчества, в основе которого - юридический догмат воли многонационального народа Российской Федерации. Этим предопределяется соотношение Конституции и Российского государства, также нашедшее отражение в преамбуле, равно как основания верховенства Конституции и ее высшей юридической силы. Преамбула декларирует цели, во имя которых принята Конституция и которым должно служить государство, юридические и нравственные основания и ценностные ориентиры его деятельности.

РАЗДЕЛ ПЕРВЫЙ

Глава 1. Основы конституционного строя

Статья 1

Комментарий к статье 1

1. Гипертрофия государственного начала в ущерб общественному, коллективного - в ущерб индивидуальному, злоупотребление властью, характерные для прошлого отечественной государственности, предопределили место комментируемой статьи в конституционной системе. Конституция закрепляет не государство вообще, оторванное от действительности; она закрепляет Российское государство, воспринявшее современные стандарты демократии, верховенства права и прав человека, назначение которого - социальное служение. Согласно ст. 1 Конституции Россия есть демократическое правовое федеративное государство с республиканской формой правления. Тем самым Российская Федерация как продолжение и развитие отечественной государственности сопрягается с определенной государственной формой, а в его понятие Конституцией включаются соответствующие содержательные характеристики.

В преамбуле и гл. 1 Конституции термин "государство" ("государственность", "государственный") в различных словосочетаниях встречается 23 раза. Анализ интерпретаций данного термина позволяет выявить следующие аспекты его смысловой нагрузки, которые необходимо учитывать в процессе практической реализации, в том числе судебного применения, Основного Закона и содержащихся в нем норм.

Во-первых, государство выступает синонимом понятий "страна", "Отечество", "Родина". Из такого отождествления, в частности, следует, что Конституция определяет основные устои не только собственно государственной, но и общественной жизни, является основным законом и государства, и общества. При этом одновременно содержит гарантии от поглощения государством гражданского общества, так как устанавливает пределы государственного вторжения в общественную и индивидуальную жизнь.

Во-вторых, государство выступает в качестве определенной формы организации общества, включая территориальное устройство страны, население и формируемые им органы публичной власти. В данном контексте государство выступает в качестве особой международно- и государственно-правовой личности, обладающей суверенитетом, представляющей многонациональный народ России на международной арене и выступающей от имени народа внутри страны, а также обладающей монополией на принуждение, предусмотренное законодательством.

В-третьих, государство - это Федерация в целом, а также находящиеся в ее составе республики, края, области, города федерального значения, автономная область, автономные округа. В этом случае речь идет о федеративном устройстве государства, сочетающем государственное единство народа с децентрализацией государственной власти, разграничением предметов ведения и полномочий между Федерацией в целом и ее субъектами и с учетом территориальных и национальных аспектов организации государственной власти.

В-четвертых, государство представляет собой систему высших органов государственной власти: Президент РФ, Федеральное Собрание, Правительство РФ, суды Российской Федерации, в компетенцию которых не могут вторгаться органы субъектов РФ.

В-пятых, государство выступает в качестве совокупности органов государственной власти, объединяющей федеральные органы государственной власти и органы государственной власти субъектов РФ, образующих единую и рационально организованную целостную систему.

В-шестых, государство представляет собой такую организацию публичной власти, которая не совпадает с местным самоуправлением, выступает от имени населения и несет перед ним ответственность в установленных Конституцией и законом формах.

В-седьмых, государство согласно действующей Конституции является органом социального призрения, несущим ответственность не только за правопорядок, но и за материальное благополучие своих граждан, особенно социально не защищенных, что, однако, не должно вести к эгалитаризму и уравниловке.

Тем не менее независимо от смысловой нагрузки, которая вкладывается создателями Конституции в понятие государства, несомненно, что государственность как политическая форма существования многонационального народа России является основополагающим принципом Конституции; причем речь идет о конкретном государстве - Российской Федерации, которое в силу Конституции обладает вполне определенными признаками, касающимися его природы, устройства, целей, организации власти и принципов деятельности, включая ее связанность законом и правом и т.д.

В значительно меньшей мере Основной Закон оперирует термином "демократия". Этот термин в действующей Конституции употребляется дважды - в преамбуле и комментируемой статье. При этом если в преамбуле говорится о возрождении суверенной государственности России и об утверждении незыблемости ее демократической основы, то ст. 1 Конституции определяет Россию как демократическое государство, квалифицируя его одновременно как федеративное и правовое государство с республиканской формой правления.

Пожалуй, в Конституции нет другого понятия, содержание которого было бы столь мало определено и которое подвергалось бы столь различным интерпретациям. Несомненно, однако, что именно этот принцип занимает доминирующее положение во всей системе принципов, составляющих основы конституционного строя Российской Федерации, а во многом носит и универсальный характер, поскольку в большей или меньшей степени охватывает своим содержанием все иные принципы и присутствует в каждом положении Конституции.

Не вдаваясь в анализ многочисленных концепций демократии, нередко противоречащих друг другу или даже взаимоисключающих, подчеркнем, что выявление подлинно конституционного содержания этого понятия как доктриной, так и практикой правореализации не может быть оторвано от конкретного развития демократии в Конституции. Доминирующее значение, особенно для практики правоприменения, имеют не представления, сложившиеся до или вне Конституции, а нормативное выражение демократии в Конституции, общие принципы права - как они отражены в Основном Законе. В то же время в Конституции демократия представлена не как завершенная модель, а в своих основных чертах как необходимая база для регулирования организации и функционирования конституционного строя.

Опираясь на сказанное выше и на более чем 370 решений КС РФ, в которых содержатся ссылки на ст. 1 Конституции и анализируется ее нормативное содержание, можно выявить следующие характеристики конституционного нормирования демократии в Основном Законе. Прежде всего это понятие используется Основным Законом для характеристики созданного в России государства (государственности) и носит всеобщий в смысле охвата всех аспектов его деятельности характер. Тем самым определяется форма государства, включая три его основные стороны - форму правления, форму государственного устройства и политический режим. И поскольку Конституция не дает определения содержания, вкладываемого в термин "демократия" и обозначаемое им понятие, оно выводится из всего текста Конституции, прежде всего основ конституционного строя и гл. 2 "Права и свободы человека и гражданина", а также последующих положений Конституции, конкретизирующих принципы конституционного строя, включая организацию публичной власти, порядок ее формирования и проч. В частности, в ст. 1 Конституции специально оговариваются два аспекта формы Российского государства - форма правления (республика) и форма государственного устройства (федерация). Следовательно, указание на то, что Российская Федерация - демократическое государство, есть прежде всего указание на политический режим. При этом если в преамбуле Конституции, как представляется, речь идет о демократии как характеристике политической жизни страны и политической системе общества, то в комментируемой статье речь идет главным образом о демократическом политическом режиме именно как явлении государственной жизни, как совокупности приемов и способов формирования и функционирования государственной власти и ее институтов.

Иначе говоря, Конституция закрепляет демократию не в смысле господства народа, основой которого могла бы быть его единодушная воля; речь идет о рациональной организации политического процесса и об обеспечении политического единства народа в условиях многопартийности и плюрализма. Именно такое понимание, основывающееся на отказе от интерпретации демократии как господства народа в смысле идентичной демократии, т.е. совпадения управляющих и управляемых, нашло выражение в Постановлении КС РФ от 11 июня 2003 г. N 10-П <1>.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2003. N 25. Ст. 2564.

Таким образом, демократия составляет форму государства. От имени народа выступает федеральный парламент, народом избирается глава государства. Наряду с этим Конституция предусматривает формы прямого народовластия, прежде всего референдум и свободные выборы. Закрепление в Конституции демократического государства означает также обязанность государства по обеспечению провозглашенных в Конституции прав и свобод.

Для демократического государства, как оно закреплено в Конституции, характерны по меньшей мере следующие черты и принципы:

- принцип политического единства общеобязательной воли, формирующейся в результате противоборства множества частных воль, из которого органично следует также принцип большинства;

- непосредственное политическое волеизъявление народа на свободных демократических выборах и референдуме;

- свобода и гласность политического процесса, которые предполагают, поскольку демократия имеет плюралистический характер, защиту меньшинства и др.

Эти черты демократии в ее конституционном измерении пронизывают организацию и функционирование власти, суверенитета, свободы и прав личности и должны учитываться как в ходе законодательной конкретизации, развития Конституции и ее исполнения, так и в процессе применения ее норм, так как только в этом случае демократия может выступать способом солидаризации народа.

Проблема правового государства связана со всей совокупностью общественных отношений и всей системой конституционного права, выступающего одной из гарантий поступательного развития цивилизационного процесса в его упорядоченной и эволюционной форме.

Один из основных признаков такого государства заключается в том, что государственная власть в нем ограничена. Речь идет не об объективной ограниченности любого государства экономическими, социальными или геополитическими факторами, а об установлении Конституцией и действующим законодательством пределов государственной власти, которые последней не могут быть преодолены правовым образом. Все органы государственной власти и их должностные лица обязаны соблюдать Конституцию и действовать совместимым с законом образом. При этом ограничение государственного вторжения в сферу индивидуальной автономии личности осуществляется посредством признаваемых за человеком и гражданином неотъемлемых прав и свобод, которые не могут быть нарушены или произвольно ограничены государством. Именно благодаря этим правам - экономическим, социальным и культурным, а также гражданским и политическим - государственная власть не только ограничивается по сферам своего проявления и способам воздействия, но и становится подзаконной.

Наличие у индивида гарантированных прав и свобод превращает его в "равноправного партнера" государства, способного предъявлять к последнему правовые притязания, обоснованность которых устанавливает суд, и тем самым способствует утверждению законности в деятельности государства.

Основные принципы правового государства - легитимность публичной власти, взаимная ответственность государства и личности, разделение властей, новый, более высокий уровень законности, единство естественного и позитивного права и связанная с ним тенденция сближения права и морали - оказывают решающее влияние на его организацию и функционирование. Конституционному государству присуща определенная организация власти: не подавление властью как индивида - отдельной личности, так и совокупного человека - народа, а участие их в организации власти в правовом государстве. Отдельная личность, а также ассоциации индивидов, народ в целом выступают при этом не только объектами власти, но и субъектами ее и участвуют в ее осуществлении в различных формах, включая выборы и народное представительство, референдум, народную инициативу, петиции и институт конституционной жалобы, собрания и сходы граждан, институты народных и присяжных заседателей и проч. Именно народоправство лежит в основе правового государства.

При этом в зависимости от форм участия народа в осуществлении государственной власти обычно различают непосредственную демократию и демократию представительную. Непосредственная демократия отличается тем, что сам народ (а не его представители) осуществляет важнейшие государственные функции законодательства и управления, в частности посредством референдума.

Для представительной демократии, напротив, характерно участие народа в осуществлении важнейших функций законодательства и управления не непосредственно, а через своих представителей. Причем представительная демократия может выступать в форме демократии с разделением властей, согласно которому органы законодательной и исполнительной власти самостоятельны и независимы друг от друга, правительство не ответственно перед парламентом, а зависит от главы исполнительной власти, и в форме парламентской демократии, в условиях которой разделение властей не проведено, правительство формируется парламентом и находится в полной от него зависимости.

Народное представительство является самой важной организационной формой правового государства. Это, однако, не означает слияния государственной власти и народа, речь идет о передаче народом права на законодательную власть парламенту при сохранении им за собой контроля за деятельностью парламента и иных форм реализации государственной власти. Поэтому покушение на институт народного представительства есть покушение на народный суверенитет, полноту власти народа и его верховенство. Обновление представительной системы с точки зрения как ее организационных форм, так и персонального состава народных представителей - право самого народа, осуществляемое им посредством свободных выборов.

Таким образом, народовластие является другой главной характеристикой конституционного государства. Народовластие означает, что государство как в статике, так и в динамике в процессе осуществления возложенных на него функций руководствуется волей народа. При этом опыт конституционно-правового развития различных государств свидетельствует о том, что воля народа может двояко проявляться в организации государственной власти и ее функционировании. Во-первых, как некое руководящее начало, основополагающий принцип, составляющий фундаментальный принцип организации государства, который выражается в форме народного представительства. В данном случае народная воля осуществляется не самим народом, а избранными им представителями, которые формируют и выражают эту волю вовне. Во-вторых, как некая положительная сила, не просто лежащая в основе государственной жизни, но и регулирующая ее. Речь в этом случае идет о непосредственной демократии, формы которой различны и включают референдум, народную инициативу и др. Именно в этих формах идея народоправства, минуя связующее звено в виде представительных органов, непосредственно проявляется в политико-правовой действительности.

Могут ли, однако, народное представительство или существующие формы непосредственной демократии служить достаточной гарантией действительного народовластия во всех сферах государственной жизни? Конституционно-правовая доктрина давно пришла к выводу, что в сфере законодательной деятельности народное представительство и непосредственные формы народоправства нуждаются в дополнении органом государственного управления, действующим в согласии с законами и теми политическими директивами, которые исходят от народных представителей и поддерживаются общественным мнением страны. Этот орган - правительство.

Законодательная власть определяет меру возможного и необходимого, исполнительная власть служит тому, чтобы эти возможность и необходимость стали действительностью. Управление основывается на законе, и в силу этого исполнительная власть имеет своим назначением направление государственной жизни в определенное законом русло.

Для правового государства характерно, что управление осуществляется в тех пределах, которые установлены для него законом, и в этом смысле исполнительная власть является подзаконной. Однако сводится ли роль правительства, всей системы исполнительной власти к пассивному исполнению закона, к осуществлению юридических норм, продиктованных законодателем? В период ломки абсолютного государства политико-правовая доктрина отвечает на этот вопрос обычно утвердительно. В основе такого ответа - стремление возвысить народное представительство и расширить возможности его воздействия на процессы общественного развития. Конституционное законодательство устраняет зависимость народного представительства от исполнительной власти.

Именно этим во многом объясняется запрет на совмещение депутатского мандата с должностью в системе исполнительной власти, поскольку в противном случае должностные лица исполнительной власти были бы также представителями народа и, обладая его доверием, могли быть выведены из-под контроля законодательной власти. Политическая история убедительно свидетельствует, что основания для подобных опасений и поиска надежных гарантий народного представительства имеются. Рецидивы абсолютизма были обычным явлением для истории становления едва ли не всех конституционных государств.

Однако по мере утверждения правового государства представления о правительстве лишь как о простом исполнителе законов все более уступают место иным взглядам - об исполнительной власти, действующей в соответствии с законом, но обладающей широкими полномочиями и самостоятельно отстаивающей интересы государства в предоставленной ей сфере государственной жизни. Если изложенное представить в схематичном виде, можно утверждать, что в процессе становления правового государства самодержавие бюрократической элиты (если иметь в виду опыт нашей страны) сменяется самодержавием органов народного представительства и только затем в результате ряда политических кризисов, протекающих по-разному в различных странах, происходит более или менее оптимальное распределение полномочий между органами законодательной, исполнительной и судебной власти, удовлетворяющее основные социально-политические силы общества и сопрягающееся с потребностями организации власти и управления. Словом, исполнительная власть теперь - это такая государственная деятельность, которая, осуществляясь в соответствии с законами и оставаясь в их пределах, не определяется только ими, а обладает значительной самостоятельностью в решении стоящих перед государством задач. Речь идет об управлении.

Гарантией соблюдения исполнительной властью установленных законодательной властью границ служит суд. Поскольку принцип законности относится ко всем сферам государственной жизни, судебный контроль распространяется на акты не только исполнительной, но и законодательной власти. При этом если в ряде случаев контроль за законностью актов в сфере государственного управления осуществляется судами общей юрисдикции, то контроль за актами законодательства осуществляется специальными органами конституционного правосудия, оценки которых основываются исключительно на Конституции. Контроль за конституционностью законов и иных актов законодательной власти не есть посягательство на функции законодателя, точно так же, как контроль за актами исполнительной власти не вторгается в сферу государственного управления. Суд не может и не должен оценивать целесообразность проверяемых на конституционность актов; его роль ограничена обеспечением соответствия закона Конституции, а актов исполнительной власти - закону и Конституции.

Таким образом, проблема правового обеспечения имеет едва ли не доминирующее значение в теории и практике правового государства. Социальное назначение гарантий - обеспечить фактическое функционирование институтов и учреждений государства в соответствии с принципами народовластия и свободы личности. Недостаточно только провозгласить государство правовым, необходимо создать надежные механизмы защиты общества в целом и каждого человека в отдельности от административного произвола и полицейского насилия. В противном случае декларация о правовом государстве лишь способ легализации борьбы граждан и их ассоциаций, общества в целом против абсолютного государства с характерным для него самовластием государственных органов и административным произволом.

Конституционно-правовое содержание принципа правового государства не ограничивается установлением правовых пределов государственной власти, соблюдение которых контролируется судом во имя свободы и неотъемлемых прав личности. Из Конституции вытекает, что и само государство также создает такие нормы и правила, которые гарантируют политическое единство и формируют основы правопорядка. Тем самым динамика политических процессов не ставит под сомнение идентичность государства и его жизнеспособность. Речь идет и о стабилизации государства путем создания соответствующих органов, осуществляющих функции государства и действующих независимо от периодической смены политических элит, приходящих к власти в результате свободных демократических выборов.

При этом примат права как одна из основных характеристик правового государства связывает как подвластных, так и само государство. Отсюда - определенная внепартийность права, которое обладает известной автономией по отношению к свободной игре политических сил в условиях плюралистической демократии, гарантией чего является соответствие законодательства Конституции, легитимированной волей большинства народа.

Иными словами, закон обязателен не только для подвластных, но и для самого государства в лице его органов законодательной, исполнительной и судебной власти и их должностных лиц. Односторонние обязательства абсолютного государства, возлагаемые на подвластных, в условиях конституционного государства и разделения властей трансформируются в нормы, содержащие как взаимные обязательства, так и права. Индивид не только является обязанной стороной, но и обладает правами, которым соответствуют обязанности государства в лице его органов и должностных лиц.

Таким образом, для конституционного государства характерно прежде всего народовластие, осуществляемое в форме народного представительства или непосредственно.

Оно отличается также разделением властей в смысле разграничения государственных функций, реализация которых не сливается в одном лице или органе. Напротив, эти функции осуществляются вполне самостоятельными органами, действующими в соответствии с предписаниями закона, а не по личному усмотрению или произволу и связанными юридическими обязательствами по отношению к индивидам в виде неотъемлемых прав человека и гражданина, которые сопровождаются определенными сдержками и взаимными ограничениями.

В то же время необходимо предостеречь от излишнего увлечения "общими принципами права". Давний научный спор о соотношении закона и права, перенесенный в практику деятельности правоприменительных органов, способен стать источником многих потрясений, если не учитывать, что "общие принципы права" действительно занимают доминирующее положение и должны учитываться при разрешении любого конституционного спора в той мере, в какой они получили признание и закрепление в писаной конституции государства. Конституция не дает оснований обходить закон со ссылкой на право, поскольку это привело бы к размыванию конституционных функций и лишило бы Конституцию рационализирующего и стабилизирующего действия, предусмотренного ею. Такой вывод следует не из абстрактных теоретических рассуждений и продиктован вовсе не политической целесообразностью или интересами какой-то группы политической элиты, что, к сожалению, столь характерно для нашей юриспруденции, а основывается на конкретной практике КС РФ и доминирующей в его деятельности правовой доктрине.

Высказанная позиция особенно актуальна для Российской Федерации, поскольку руководство правовыми идеалами, не вызревшими в ходе долгого эволюционного развития на собственно российской почве, способно привести к оправданию любых актов и действий государства, его органов и должностных лиц в соответствии с некогда общепризнанным, но впоследствии отвергнутым социально-политической практикой человечества постулатом: цель оправдывает средства.

Разумеется, между сущим и должным дистанция немалая. Тем более что правовое государство не конечный пункт, а непрерывный и долговременный процесс, в развитии которого честная и энергичная воля главы государства, парламента, правительства имеет огромное значение. В ч. 1 ст. 1 Конституции Российская Федерация провозглашена демократическим федеративным правовым государством с республиканской формой правления. Но рассматриваемый принцип имеет основополагающее значение для характеристики правовой государственности не только Федерации в целом, но и ее составных частей, включая республики, края и области, автономную область и автономные округа.

Конституция не содержит определения правового государства. Что же касается конституционно-правовой доктрины России, то в ней имеется согласие относительно существенных элементов правового государства, однако нормативное содержание этих элементов, их юридическая, а нередко и политическая природа объясняются неоднозначно, и поэтому целостная картина правовой государственности в Российской Федерации выглядит по-разному в зависимости от исходных посылок исследователей.

Во многом это связано с тем, что понятие правового государства в России интерпретируется в отрыве от Конституции. Напротив, сама Конституция нередко интерпретируется сквозь призму априорных теоретических представлений о правовом государстве, сложившихся до или вне Конституции, и в случае несоответствия между ними корректируется не доктрина, под сомнение ставится "конституционность" самой Конституции. Именно это наблюдалось в процессе разрушительной критики прежней Конституции РФ, павшей жертвой оторванных от реальной практики представлений об идеальной организации власти в Российской Федерации, которой она не соответствовала и потому была "нелегитимной". Между тем объяснение правовой государственности в России должно базироваться не на абстрактных представлениях, сложившихся вне Конституции, а на ее воплощении в Основном Законе и практике реализации принципов правового государства в деятельности законодательной, исполнительной и судебной власти.

Общего определения правового государства не выработано и в практике судебного конституционного контроля. Конституционный Суд РФ давал и дает ответы на возникающие в связи с этой проблемой утверждения правовой государственности вопросы в процессе разрешения конституционных споров, имея при этом в виду конкретные формы воплощения правовой государственности в тексте Конституции и исходя из традиционных для прошлого и настоящего юридической мысли теоретических воззрений. В связи с тем, что страна длительное время жила в условиях примата политики над законом и правом, игнорирования индивидуальной автономии и неотъемлемых прав личности, концентрации и жесткой централизации власти, КС РФ на первом этапе его деятельности особое внимание уделялось утверждению в социальной и правовой практике России, общественном сознании верховенства Конституции и закона, свобод и прав человека, разделения властей, а также формированию гарантий от режима личной власти, неподконтрольной народу и создаваемым им органам, принуждению государства к выполнению его социальных и юридических обязательств перед гражданами.

Правовое государство в Основном Законе закрепляется в положениях, устанавливающих фундаментальные принципы конституционного строя. В частности, ст. 2 Конституции гласит: "Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства".

В этой конституционной формуле обращают на себя внимание, в частности, следующие обстоятельства: Конституция устанавливает, что в иерархии ценностей человек, его права и свободы являются высшей ценностью и, следовательно, главной целью политики государства. Демократическое обновление, вызывающее глубокую ценностную переориентацию общества, возвращает тем самым проблеме человека принадлежащее ей место не только в теории, но и в общественной практике. Данная конституционная норма закрепляет главный критерий правоустановительной и правоохранительной деятельности государства, его органов и должностных лиц; конституционно выражается и закрепляется идея юридической связанности государства, ограниченности его власти, так как на него возложены юридические обязанности перед человеком, права и свободы которого обязательны для законодателя, органов исполнительной и судебной власти. Поскольку государство не предоставляет, а лишь признает, соблюдает и защищает права и свободы человека, в указанной конституционной формуле находит выражение идея естественных, неотъемлемых и неотчуждаемых прав человека, которые существуют независимо от государственного их признания, в силу чего конституционные права и свободы не дарованы государством, а являются атрибутивными, свойственными личности и вытекают из присущего каждому человеку достоинства. Из этой конституционной нормы вытекает также необходимость проводить различие между правами человека и правами гражданина: права человека суть общесоциальная категория, они представляют собой социальные возможности и необходимости, существующие еще до государственного их признания, а права гражданина - это такие права человека, которые находятся под охраной и защитой государства; следовательно, основные права гражданина есть юридическая форма прав человека, включенного в определенную социальную систему.

В ст. 3 Конституции закреплен принцип народовластия. Раскрывая нормативное содержание данного конституционного положения, следует обратить внимание по меньшей мере на следующие обстоятельства: носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ; Конституция устанавливает две формы осуществления власти народа - непосредственно, а также опосредованно, через органы государственной власти и местного самоуправления; высшим непосредственным выражением власти народа являются референдум, под которым традиционно понимается всенародное голосование, и свободные выборы; опосредованное народовластие осуществляется не только через народное представительство, но и через все другие органы государственной власти; воплощением и выражением народовластия являются как высшие федеральные органы законодательной, исполнительной и судебной власти, так и органы государственной власти субъектов РФ, органы местного самоуправления; Конституция содержит запрет присвоения власти в Российской Федерации, из которого следует, что органы и должностные лица государства получают не саму власть, а право на власть, причем это право приобретается при условии соблюдения установленных Конституцией и законом процедур. Законная власть - всегда временная власть, право на осуществление которой приобретается в процессе демократического соперничества за осуществление власти. Узурпация власти или присвоение властных полномочий преследуется по федеральному закону.

Существенное место в характеристике правового государства в России занимает разделение властей. В ст. 10 Конституции установлено: "Государственная власть в Российской Федерации осуществляется на основе разделения на законодательную, исполнительную и судебную. Органы законодательной, исполнительной и судебной власти самостоятельны". Нормативное содержание данного положения Основного Закона также многозначно: Конституция закрепляет единство государственной власти в Российской Федерации; она фиксирует разграничение властных полномочий между различными органами; устанавливается самостоятельность этих органов в осуществлении возложенных на них полномочий и недопустимость их вторжения в сферу ведения и компетенцию друг друга; одновременно это положение не препятствует рационализации осуществления власти, когда, к примеру, Президент РФ, обладающий правом издавать нормативные указы, тем самым выполняет некоторые функции законодателя или, будучи гарантом Конституции, прав и свобод человека и гражданина, выступая арбитром в споре между органами государственной власти, осуществляет некоторые судебные функции, а парламент, утверждая государственный бюджет или ратифицируя международные договоры Российской Федерации, выполняет отдельные функции исполнительной власти и т.п. Универсальной модели разделения властей, общей для всех государств независимо от особенностей исторического развития, не существует. Подобное распределение некоторых полномочий служит обеспечению взаимодействия властей.

Правовая государственность в России воплощается и в принципе верховенства Конституции. Согласно ч. 1 ст. 15 Конституции Основной Закон имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории РФ. Законы и другие правовые акты, принимаемые в Российской Федерации, не должны противоречить Конституции. Тем самым фиксируется место Конституции в системе российского законодательства, ее непосредственно и прямо действующий характер и сфера распространения. Обладая высшей юридической силой, она не нуждается для своей реализации как обязательного предварительного условия в конкретизации в федеральных законах, а также в ратификации или подтверждении в иной форме органами государственной власти субъектов РФ. Кроме того, в этом положении особо и специально закрепляется интегративная роль Конституции: во-первых, действуя на всей территории РФ, она подлежит повышенной правовой защите всеми субъектами РФ; во-вторых, как федеральные законы и иные правовые акты, так и акты субъектов РФ не могут противоречить ей, а в случае такого противоречия действуют не законы и иные правовые акты федеральных властей или властей республик, краев, областей или автономных образований, а Конституция.

Правовое государство - это государство, власть которого ограничена определенными пределами. Речь идет не только об ограничении государственной власти во имя свободы и прав человека и гражданина, но и о "связанности" власти и ее конкретных носителей Конституцией и законом. Согласно ч. 2 ст. 15 Конституции органы государственной власти, органы местного самоуправления, должностные лица, граждане и их объединения обязаны соблюдать Конституцию и законы. В качестве иллюстрации можно сослаться на то, что в Конституции в довольно общем плане определены некоторые функции главы государства, выступающего, например, гарантом Конституции, прав и свобод человека и гражданина, суверенитета Российской Федерации, ее независимости и государственной целостности (ст. 80), или Правительства, осуществляющего меры по обеспечению обороны страны, государственной безопасности, реализации внешней политики и др. (ст. 114). Согласно норме ч. 2 ст. 15 формы реализации этих функций и полномочий - не личное усмотрение государственных органов и должностных лиц, они должны быть определены и установлены законом, выйти за рамки которого без риска искажения или извращения воли народа-суверена невозможно.

Конституция исходит из того, что в основе правовой государственности лежат не только принципы, закрепленные законодательством, но и принятые в международном сообществе правила. Принцип правового государства выполняет в современных условиях интегративную функцию, обеспечивает взаимодействие сообщества правовых государств на основе получивших общее признание субъектов международно-правовых отношений принципов и норм, служит преодолению во многом искусственной изоляции страны от международного сообщества. Новая Конституция РФ идет значительно дальше в признании приоритета общепризнанных принципов и норм перед нормами национального законодательства, чем это делалось прежде в законодательстве СССР или Российской Федерации, да и конституциях многих других государств. Согласно ч. 4 ст. 15 Конституции общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Отсюда следует, что в случае, если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, применяются правила международного договора.

В связи с этим возможны две оговорки. Во-первых, органы государства и должностные лица не вправе заключать договоры, противоречащие Конституции. Если такой договор тем не менее заключен, то действуют конституционные нормы, поскольку иное было бы равнозначно отказу от государственного суверенитета. Во-вторых, противоречие между международным договором и внутренним законодательным актом не влечет автоматического признания ничтожности последнего. Этот акт лишь не применяется, хотя и продолжает действовать. Следовательно, для преодоления данного противоречия необходимо соблюдение обычной конституционной процедуры - отмены этого акта управомоченным на то органом или признания его неконституционным КС РФ.

Федеративное государство обычно определяется как сложное государство, состоящие из ряда субъектов (государств или государствоподобных образований), образованных по территориальному или (и) национальному принципу и объединившихся для решения общих задач.

Устойчивый федерализм выполняет две взаимосвязанные главные функции: с одной стороны, он децентрализует публичную власть посредством ее разделения по вертикали и тем самым формирует полицентризм, гарантирующий демократические институты государства, провозглашенные в его конституции; с другой стороны, он интегрирует объединившиеся в федерацию государства и иные территориальные сообщества, обеспечивая их государственное единство. Тем самым формируется единое государственно-правовое объединение, отличающееся определенной политико-юридической самостоятельностью входящих в федерацию субъектов, наличием у них учредительной власти, не производной от власти "центрального правительства". В связи с этим федерализму противостоит не унитаризм, как это обычно утверждается в отечественном государствоведении, а централизм. Более того, всякий жизнеспособный федерализм имеет в своей основе унитарное начало.

Интегративной функцией федерализма, единством федеративного государства обусловлено наличие федеральной конституции и законодательства, высших органов государственной власти, гражданства федерации, ее территории, включающей территории входящих в нее субъектов, политического, экономического и военного единства государства. Децентрализацией публичной власти и разделением ее по вертикали обусловлено наличие у субъектов федерации своих конституций или иных учредительных актов (уставов) и собственного законодательства, высших органов законодательной, исполнительной и судебной власти, территории, которая не может быть изменена без их согласия, а также в ряде случаев гражданства субъекта федерации, государственных символов.

Рациональное сочетание и взаимодействие этих функций и их государственно-правовых проявлений в распределении предметов ведения и полномочий между федерацией и ее субъектами является непременным условием стабильности и устойчивости данной формы государственного устройства. Чрезмерная централизация публичной власти ведет к перерождению федерации в бюрократическую организацию государства, даже если при этом сохраняются внешние атрибуты федерализма; чрезмерная дезинтеграция публичной власти чревата разрушением политико-правового, экономического и военного единства федеративного государства и вычленением из него отдельных суверенных государств, ранее объединившихся в федерацию в результате заключения союзного договора или обретших государственность в результате повышения их государственно-правового статуса федеральной конституцией, как это произошло в России. Именно поэтому Российская Федерация по своей природе не является союзным государством.

В основе государственно-территориального устройства России лежат принципы, имеющие определяющее значение для характера взаимоотношений различных уровней федеративной системы, обеспечения единства государства и учета особенностей его составных частей, гарантирования общефедерального стандарта прав человека на всей территории государства.

В Конституции закреплены следующие принципы государственно-территориального устройства, непосредственно связанные с основными, исходными началами утверждаемой в государстве модели российского федерализма.

Принцип единства и целостности государства находит отражение в единстве территориального, а также политического, экономического и правового пространства России. Российский федерализм не означает аморфности государственных связей ее составных частей. Российская Федерация представляет собой единое в государственно-правовом и международно-правовом отношениях государство, суверенитет которого распространяется на всю территорию. Данный принцип выражается также в положениях федеральной Конституции о верховенстве Конституции Российской Федерации и федеральных законов на всей ее территории и их прямом действии, об обеспечении государством территориальной целостности и неприкосновенности территории РФ. В Российской Федерации гарантируются единство экономического пространства, свободное перемещение товаров, услуг и финансовых средств, поддержка конкуренции, свобода экономической деятельности (ч. 1 ст. 8 Конституции).

Единство и целостность России обеспечиваются единством системы государственной власти, а также единством органов исполнительной власти Российской Федерации и ее субъектов в пределах их совместного ведения, единой системой судебной власти, прокуратуры и др. Важное значение для обеспечения единства и целостности Российского государства имеет единство гражданства и конституционного статуса граждан РФ, из чего следует, что каждый гражданин РФ обладает на территории России всеми правами и свободами и несет равные обязанности, предусмотренные Конституцией (ч. 2 ст. 6).

Принцип федерализма. Как было сказано ранее, согласно Конституции Российская Федерация представляет собой демократическое правовое федеративное государство с республиканской формой правления (ч. 1 комментируемой статьи). Это означает, что федерализм не только представляет собой элемент формы государства, но и имеет важное значение для выявления сущности и характера государственной власти, институтов государственности и правовой системы. При этом в России взаимодействуют два уровня федеративной системы и в ее рамках публичной власти - Федерация в целом, представляемая федеральными органами государственной власти (Президентом, Федеральным Собранием, Правительством и др.), и субъекты РФ, представляемые органами государственной власти этих субъектов, обладающими в пределах своего ведения всей полнотой государственной власти.

Принцип суверенности Российской Федерации, выступающей в государственно-правовом и международно-правовом отношениях в качестве единственного носителя верховной власти. Суверенитет России основывается на суверенитете ее многонационального народа, воля которого является источником всякой публичной власти (государства, местного самоуправления).

Суверенитет Российской Федерации, как отмечалось, характеризуется ее верховенством на своей территории и независимостью во внешних сношениях. Это, однако, не препятствует добровольному принятию государством на себя обязательств, вытекающих из членства в межгосударственных организациях или из международных договоров Российской Федерации.

Принцип единого и равного для Российской Федерации, всех ее субъектов стандарта прав и свобод человека и гражданина. При этом согласно ст. 71 Конституции регулирование прав и свобод человека находится в ведении Российской Федерации, а защита прав и свобод человека ст. 72 Конституции отнесена к совместному ведению Российской Федерации и ее субъектов. Согласно ч. 2 ст. 6 Конституции каждый гражданин РФ обладает на ее территории всеми правами и свободами и несет равные обязанности, предусмотренные Конституцией. Отсюда следует, что субъекты РФ не вправе сужать конституционный статус личности, установленный Основным Законом. А в соответствии с ч. 2 ст. 19 Конституции государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от каких-либо обстоятельств, включая место жительства, национальность, вероисповедание и т.д.

Принцип разграничения предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов РФ. Конституция РФ, Федеративный договор и иные договоры о разграничении предметов ведения и полномочий различают: 1) предметы ведения и полномочия Российской Федерации; 2) предметы совместного ведения и полномочия Российской Федерации и ее субъектов; 3) предметы ведения и полномочия субъектов РФ. При этом Конституция определяет предметы ведения Российской Федерации и совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов. За их пределами субъекты РФ обладают всей полнотой государственной власти и осуществляют ее самостоятельно.

Принцип лояльности Федерации по отношению к своим субъектам и субъектов РФ по отношению к Федерации, или принцип дружественных отношений между ними. Правовое содержание данного принципа заключается в соблюдении параметров закрепленных за Федерацией и ее субъектами полномочий, особенно в сфере конкурирующей компетенции, невмешательстве в пределы ведения и полномочия друг друга.

Принцип лояльности в федеративных отношениях предполагает также высокий уровень государственного сознания, готовность отстаивать федеративный строй и собственные прерогативы, отказ от регионального эгоизма и готовность к согласованным решениям в случае споров между Федерацией и ее субъектами или между субъектами РФ. Но и в этом случае границы такой лояльности определяются взаимными конституционными обязательствами участников федеративных отношений, возложенными на них Конституцией, и требованием их добросовестного выполнения.

Конституция вслед за Федеративным договором в структуре Федерации закрепляет три вида субъектов: национально-государственный (республики в составе Российской Федерации); административно-территориальный (края, области, города федерального значения Москва и Санкт-Петербург); национально-территориальный (автономная область и автономные округа). Тем самым действующая Конституция, сохранив основную схему прежнего типа федерализма, существенно дополнила ее новыми элементами, наделила административно-территориальные единицы высшего звена (края, области), а также города федерального значения качествами субъектов РФ, гарантировала всем субъектам действительную самостоятельность в предоставленных им сферах государственной и общественной жизни.

Уникальность российского федерализма заключается в том, что в его основу положены как национальный, так и территориальный принципы, что является отражением полиэтничности национального состава России, самобытности ее исторического развития, особенностей строительства российской государственности и т.д. Этим она существенно отличается от большинства иных федераций.

В то же время следует иметь в виду, что в отношении многих малочисленных народов, как и прежде, сохраняется территориальная, или надэтническая, модель федерализма. Эти народы не имеют этнонациональной государственности и в силу своей малочисленности нуждаются в особой государственной защите. В связи с этим согласно ст. 69 Конституции государство гарантирует права коренных малочисленных народов в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права и международными договорами Российской Федерации.

На современном этапе развития российского федерализма преобладает общая тенденция выравнивания статуса субъектов РФ с довольно четко очерченным кругом их суверенных прав. Конституционному совещанию 1993 г. удалось выработать формулу, получившую закрепление в ч. 4 ст. 5 Конституции, с которой согласились участвовавшие в нем представители субъектов РФ: "Во взаимоотношениях с федеральными органами государственной власти все субъекты Российской Федерации между собой равноправны". Главное теперь - проблема гарантий равноправия субъектов РФ, образованных по национальному и территориальному признакам, которое предполагает предоставление им равных правовых возможностей реализации всех политических, социально-экономических и иных прав народов и каждой личности. А это во многом зависит не только от самих субъектов РФ, но и в не меньшей мере от организации власти в едином федеративном государстве, характера бюджетных отношений, налоговой политики и проч. Как подчеркивается в Постановлении КС РФ от 15 июля 1996 г. N 16-П <1>, равноправие субъектов РФ между собой во взаимоотношениях с федеральными органами государственной власти означает, в частности, единообразие конституционного подхода к распределению предметов ведения и полномочий между Российской Федерацией и ее субъектами и требует установления федеральным законодателем единых правил взаимоотношений федеральных органов государственной власти со всеми субъектами РФ.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1996. N 29. Ст. 3543.

Российское государство в геополитическом, экономическом и иных отношениях представляет собой не гетерогенное объединение разнородных сочленов, а нечто цельное, способное по своему потенциалу обеспечить многообразие и самобытность субъектов РФ с сохранением их тесного государственного единства на основе их естественного взаимного тяготения. Причем правовые формы обеспечения такого единства субъектов РФ, организованных в соответствии с этими различными моделями, многообразны и дают субъектам возможность выбора наиболее приемлемых для них способов взаимодействия.

Таким образом, с одной стороны, федеративное устройство России служит сохранению многообразия различных регионов при безусловном характере общефедерального единства, с другой - такое устройство выступает способом рационального распределения компетенции и полномочий не только по горизонтали, но и по вертикали. Законодательные, исполнительные и судебные полномочия делятся между Федерацией и ее субъектами, причем само это деление должно быть осуществлено таким образом, чтобы реализация своих полномочий одной частью государственного механизма Федерации требовала активизации деятельности другой части, что в свою очередь могло бы способствовать более тесному единству всех субъектов РФ, развитию их взаимосвязей и взаимозависимости.

При этом федеральная Конституция установила, что предусматриваемая ею политическая децентрализация не может быть построена на принципах отвлеченного математического равенства субъектов, а должна соотноситься с конкретной обстановкой децентрализуемого региона, его экономическим потенциалом, развитием промышленности и сельского хозяйства, численностью населения, наличием центров культуры и проч. Федеральная Конституция предусматривает такую возможность путем заключения договоров между федеральными органами и органами власти субъектов РФ.

В федеративном государстве не исключается асимметрия в законодательстве и деятельности органов власти субъектов федерации. Ее легальную основу составляет ч. 3 ст. 11 Конституции о возможности договорного разграничения предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти и органами государственной власти субъектов РФ. Российский федерализм допускает асимметрию, но не в конституционном статусе субъектов РФ, а в круге полномочий и предметов ведения, которые определены федеральной Конституцией и заключенными на ее основе Федеративным и иными договорами (ст. 11 Конституции).

Как бы ни были велики асимметрия и рамки самостоятельности субъектов РФ, последние входят в объединенную федеральной Конституцией систему общегосударственных отношений. Поэтому эффективное функционирование этой системы немыслимо без обеспечения верховенства федеральной Конституции и федеральных законов. Иначе говоря, в основе отечественной модели федерализма лежит признание того, что данная форма государственного устройства есть система, в которой все составляющие ее части и соответствующие звенья иерархии власти взаимосвязаны общеобязательными нормами федеральной Конституции и взаимной ответственностью. Закрепленное в ней разграничение полномочий и предметов ведения федеральных органов и органов субъектов РФ должно лежать в основе конституций и уставов последних. В связи с этим остро стоит проблема постоянного возобновления единого конституционного пространства в нашей стране, обеспечения соответствия учредительных актов (конституций, уставов) субъектов РФ федеральной Конституции.

Таким образом, российский федерализм в своих современных формах был установлен, сформирован и развивается на основе Конституции. "Причем, - как отмечал Президент РФ Д.А. Медведев в Послании Федеральному Собранию от 5 ноября 2008 г., - особую роль в его становлении сыграл Конституционный Суд России. В его решениях был найден баланс между разными интересами уровней власти - порой остро конфликтными. Это касается как споров федеральных и региональных органов власти между собой, так и споров о различных способах устройства местного самоуправления".

Согласно ч. 1 комментируемой статьи Российская Федерация является республикой, что означает конституционное закрепление республиканского принципа. Адекватная интерпретация принципа республиканского государства требует учитывать, что современный смысл этого понятия отличается от того содержания, которое вкладывалось в него изначально, - "общее дело" (res publica); публичная власть в республике в отличие от монархии исходила от политической общности, которую составлял народ, и была обязана служить "общему благу" (salus publica). Такое видение в настоящее время ближе к характеристике демократического правового государства.

Закрепление республиканского принципа в Конституции означает невозможность легального отказа государства в лице его высших органов государственной власти - Президента, парламента, Правительства, высших органов судебной власти - от республиканской формы правления.

Республиканская форма правления распространяется также на все субъекты РФ в силу признания их составными частями единого Российского государства, хотя и в федеральной Конституции, и в учредительных актах субъектов РФ республиканский принцип четко выражен лишь в конституциях тех субъектов, которые ст. 5 Конституции названы республиками (государствами). При этом в названиях всех этих субъектов термин "республика" присутствует и несет в себе определенный правовой смысл. Однако понятие "республика" не равнозначно понятию "государство", появившемуся в тексте Конституции под влиянием лидеров ряда республик в составе Российской Федерации, принимавших участие в Конституционном совещании 1993 г., связывавших последний термин с большей самостоятельностью и выражавших претензии на суверенитет в отличие от иных субъектов РФ.

Часть 1 комментируемой статьи подчеркивает взаимосвязи республиканского принципа организации государственной власти в Российской Федерации с принципами демократии, правового государства и федерализма. Российская Федерация является демократической республикой, основанной и действующей на началах правовой государственности и федерализма. Это оказывает влияние на состав высших органов государственной власти, порядок их образования, организацию, функционирование и характер взаимодействия между собой и с населением.

Главным признаком современной демократической республиканской формы правления в России является выборность и сменяемость главы государства народом, а также участие самого народа непосредственно или в установленных в соответствии с его волей опосредованных формах в осуществлении публичной власти. Источником власти выступает не глава государства, парламент или правительство, а многонациональный народ России, делегирующий право на власть органам государства, но сохраняющий при этом за собой контроль над ними. Органы государства - не учредительная, а учрежденная власть, которая может без риска утраты своей легитимности действовать лишь в пределах установленных народом в Конституции и принятых в соответствии с нею законах полномочий.

В политической теории и государственно-правовой практике обычно различают два вида республик - президентские и парламентские, главное различие между которыми заключается в особенностях ответственности правительства. Эти особенности обусловлены сложившейся в политической системе и закрепленной в конституции иерархией органов государственной власти. Для парламентской республики характерно доминирующее положение органа народного представительства - парламента, который играет решающую роль в формировании правительства и перед которым последнее ответственно в установленных в конституции формах. Напротив, в президентской республике глава государства одновременно возглавляет и исполнительную власть, сосредоточивает в своих руках полномочия главы правительства. Этим обусловливаются широкие пределы усмотрения президента в формировании правительства, выборе министров, их назначении или отстранении от должности. При этом для пресечения возможных авторитарных тенденций в такой республике глава государства не вправе легальным способом распустить парламент, что обеспечивает взаимные сдержки и противовесы.

Российская Федерация на первый взгляд вслед за рядом иных государств (Австрия, Португалия, Франция и др.) избрала смешанную форму правления, сочетающую черты президентской и парламентской республик. Для президентско-парламентской (полупрезидентской) республиканской формы правления, получившей закрепление в Конституции, характерны следующие черты: Президент РФ избирается всеобщим голосованием и, следовательно, источник его полномочий не в воле парламента, как в парламентской республике, а в воле народа. В действительности, однако, особенности политического развития Российской Федерации и противостояние различных политических сил, вылившееся в трагические события сентября - октября 1993 г., обусловили объем и характер полномочий главы государства, которые позволяют квалифицировать форму правления в России как суперпрезидентскую республику, в которой Президент РФ обладает широкими дискреционными полномочиями и может действовать по собственному усмотрению, независимо от Правительства и полностью контролирует его; наряду с Президентом действуют Председатель Правительства РФ и министры, составляющие Правительство, несущее ограниченную ответственность перед парламентом, в чем обычно усматриваются черты парламентской республики.

В силу отсутствия формальной определенности республиканского принципа, как и иных конституционных норм-принципов и их взаимопроникновения, чрезвычайно сложно формализовать вытекающие из него юридические обязательства для государства. Тем не менее из конституционного закрепления республиканской формы правления вытекают по меньшей мере следующие принципиальные требования к организации публичной власти в России: принцип большинства и принцип законности деятельности государственных органов и их должностных лиц. Принцип большинства означает, что управление государством осуществляется большинством, именно оно делегирует государственным органам и агентам государства право на осуществление государственной власти путем демократических свободных выборов. Принцип законности требует, чтобы государственные органы и их должностные лица действовали на основе Конституции и законов, а также основанных на них иных правовых актах, а не вопреки им, даже если иное решение представляется более рациональным.

2. Частью 2 комментируемой статьи установлено, что наименования "Российская Федерация" и "Россия" равнозначны. Тем самым эти наименования выступают в качестве синонимов для обозначения Российского государства. Они были установлены Законом РСФСР от 25 декабря 1991 г. N 2094-1 "Об изменении наименования государства Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика" <1>. Этим подразумевались отказ от советского типа организации государства и идеологемы социализма в его наименовании, а также восстановление исторической преемственности в развитии отечественной государственности.

--------------------------------

<1> Ведомости РСФСР. 1992. N 2. Ст. 62.

При этом если наименование "Российская Федерация", только в преамбуле и гл. 1 Конституции используемое 46 раз, отражает федеративную природу государства, то слово "Россия" в указанных частях Конституции используется четырежды, причем в зависимости от контекста - для обозначения различных понятий. В частности, в преамбуле слово "Россия" выступает в качестве синонимов слов "страна", "Родина", "Отечество", которые не тождественны по смыслу понятию Российского государства, но в их конституционном истолковании имеют существенное значение для определения пределов конституционного регулирования и установления взаимных прав и обязанностей субъектов конституционных правоотношений (см., например, комментарий к ст. 59).

Отсюда следует, что та или иная интерпретация термина "Россия" требует учета вкладываемого в него Конституцией неоднозначного смысла. Это означает, что используемые в ст. 1 наименования синонимичны лишь в качестве обозначения Российского государства как особой конституционно- и международно-правовой личности. Они в равной мере могут употребляться в нормативных правовых актах и иных официальных документах, СМИ и т.д. В действительности, однако, в нормативных правовых актах и официальной лексике чаще употребляется наименование "Российская Федерация", в быту - "Россия".

Но это только один аспект соотношения используемых Конституцией терминов и обозначаемых ими понятий. Другой, менее очевидный аспект их соотношения требует учета соотношения Конституции и Российского государства. Государство первично, Конституция вторична, а ее учредительная функция означает в действительности не учреждение государства - России, а его преобразование, т.е. иное состояние государства, наделение его новыми качествами, в конечном счете ориентированными на восприятие демократических стандартов организации и функционирования. Россия вечна, Российская Федерация в государственно-правовом смысле - результат действующей Конституции. В связи с этим наименование "Россия" позволяет связать Конституцию 1993 г. и формируемое ею государство со всей историей отечественной государственности; что же касается наименования "Российская Федерация", то оно отражает современный этап развития России как демократического федеративного правового государства с республиканской формой правления. Причем указанная новизна относительна, а не абсолютна.

Статья 2

Комментарий к статье 2

Наличие Конституции еще не есть свидетельство того, что государство по своей природе является конституционным. Конституция РФ, явившаяся результатом общедемократических преобразований и своеобразной моделью демократической организации публичной власти, суверенитета и свободы личности, из средства и способа узурпации права относительно небольшим по численности слоем общества, как это было в отечественной истории, должна превратиться и постепенно превращается в средство и способ легализации права всем обществом и во имя интересов общества и его членов. Из закона, установленного государством и ограничивающего права общества, а также закрепляющего формы государственного контроля над проявлениями социальной и индивидуальной активности людей и их ассоциаций, Конституция постепенно и с немалыми издержками становится законом, предусматривающим обязательства государства перед своими сочленами, различными объединениями граждан и обществом в целом.

С демократическим видением организации социума несовместима абсолютизация суверенитета государства, свободного от ответственности и не несущего никаких обязанностей. Фундаментальный принцип правового положения законодательной, исполнительной и судебной властей заключается в признании и конституционном закреплении доминирующего положения в обществе и государстве народа, выступающего в качестве особого юридического лица, которое стоит над всеми властями и обладает первоначальным и неотчуждаемым верховенством. Государство, его органы и должностные лица выступают в качестве представителей народа.

Из этого прежде всего следует, что законодательная власть, наиболее полно выражающая волю народа, а также органы исполнительной власти, действующие на основе и в соответствии с законом, не всесильны, как это было характерно для абсолютного государства, напротив, они ограничены обязательствами по отношению к народу в целом и гражданам в отдельности. Причем общество не восприняло навязывавшуюся ему в период разработки проекта Конституции 1993 г. концепцию "государства - ночного сторожа", свободного от социальных функций и обязанностей по формированию условий для достойной жизни своих граждан; Конституция провозгласила Российскую Федерацию не только правовым, но и социальным государством, несущим обязанности по отношению к личности, объединениям граждан, обществу в целом во всех сферах социальной действительности.

Конституционные обязанности государства отражены прежде всего в гл. 1 Основного Закона, закрепляющей основы конституционного строя, а также в его гл. 2, определяющей права и свободы человека и гражданина. Отсюда следует, что, во-первых, обязанности государства обладают двойственной юридической природой и двояким назначением: с одной стороны, они проистекают из функции публичной власти по организации социума и обеспечению его жизнедеятельности, а с другой - они персонализированы по отношению к индивиду как субъекту правопритязания и выступают в качестве гарантий прав личности; во-вторых, они не образуют самостоятельную систему внутри Основного Закона или наряду с ним, но составляют часть Конституции, находящуюся в системном единстве со всеми иными ее положениями - прежде всего принципами конституционного строя Российской Федерации, правами и свободами человека и гражданина.

Словосочетание "обязанность государства" встречается в Конституции лишь раз - в комментируемой статье. Конституционный Суд РФ более 740 раз в своих решениях ссылался на это положение, раскрывая различные его аспекты. В контексте настоящего комментария возможно обратить внимание на несколько аспектов данного положения, имеющих существенное значение для составления адекватного представления об указанной конституционной обязанности государства. Прежде всего речь идет о том, что человек есть цель в себе. Это означает, что Конституция трактует человека как самоценность. Тем самым исключается его использование в качестве средства достижения общего блага, защиты интересов народа или обеспечения потребностей государства.

Далее подчеркивается связь рассматриваемой обязанности государства со всей системой защищаемых Конституцией ценностей, в иерархии которых именно человек, его права и свободы занимают доминирующее положение.

При этом в данной системе отношений личность и государство выступают не как соподчиняющиеся субъекты, а как равные стороны своеобразного общественного договора - Конституции, который налагает на государство юридическую обязанность признать естественные права человека, соблюдать их и защищать от всяких покушений, от кого бы они ни исходили. Тем самым одновременно подчеркивается, что права человека не дар государства и не оказываемое им человеку благодеяние, а его атрибутивные качества.

Отсюда с неизбежностью вытекает право человека и гражданина в установленных Конституцией и принятых на ее основе законах формах и соответствующими способами контролировать выполнение государством данной обязанности, а государство в свою очередь обязано предусмотреть правозащитные механизмы, гарантирующие пользование человеком и гражданином своими правами и свободами и заключенными в них социальными благами. Тем самым указанное конституционное положение обладает и определенным программным значением, так как программирует деятельность законодателя, исполнительной власти и правосудия.

Этим положением также подчеркивается не дарованная, а естественная природа прав человека: государство не октроирует, а признает права человека, которые сложились до и вне государственного регулирования в качестве атрибутивных свойств и качеств личности, на него же возлагается обязанность соблюдать и защищать признанные им права и свободы человека; тем самым одновременно определяются пределы публичной власти, границы усмотрения государства, которые не могут им быть преодолены без риска утраты своей легитимности. Эти права и свободы являются непосредственно действующими, а следовательно, выступают в качестве субъективных прав, подлежащих государственно-правовой защите, а не как элементы правоспособности, требующие в качестве непременного предварительного условия реализации конкретизации в федеральном законе.

Отсюда также следует, что законодатель не может принимать законы, не согласующиеся с основными правами; точно так же исполнительная власть, как и местное самоуправление, в своей деятельности по исполнению законов связана правами и свободами человека и гражданина; судебная же власть является главной гарантией прав человека и гражданина, в том числе от возможных покушений на основные права законодательной и исполнительной власти.

Не развивая далее данный перечень, поскольку это не продиктовано целями комментария, тем не менее обратим внимание еще на одно обстоятельство. Статья 2 Основного Закона (и не только она) означает конституционную фиксацию новых, нетрадиционных для отечественной правовой системы и практики правоприменения подходов к правопониманию, в основе которого - различение права и закона. Интересно отметить, что КС РФ в своих первых актах проводил такое различение и активно использовал общие принципы права в процессе разрешения рассматривавшихся им конституционных споров. В частности, в Постановлении от 27 января 1993 г. N 1-П <1>, оценивая правоприменительную практику ограничения времени оплаты вынужденного прогула при незаконном увольнении, Суд указал, что она противоречит общеправовым принципам справедливости, юридического равенства, гарантированности государством прав и свобод человека и гражданина, возмещения государством всякого ущерба, причиненного личности незаконными действиями государственных органов и должностных лиц. Эти принципы обладают высшей степенью нормативной обобщенности, предопределяют содержание конституционных прав человека, отраслевых прав граждан, носят универсальный характер и в связи с этим оказывают регулирующее воздействие на все сферы общественных отношений. Общеобязательность таких принципов состоит как в приоритетности перед иными правовыми установлениями, так и в распространении их действия на все субъекты права.

--------------------------------

<1> ВКС РФ. 1993. N 2 - 3.

Многократно ссылался КС РФ на эти принципы и в последующем (более чем в 30 постановлениях).

В самом деле, характеристика нормативного содержания данной конституционной обязанности государства начинается с указания на признание государством прав и свобод человека, под которыми изначально понимались права, принадлежащие каждому члену гражданского общества, в отличие от привилегий, распределявшихся в зависимости от занимаемой индивидом на лестнице социальной иерархии ступени. Следовательно, права человека есть атрибутивные свойства личности, они проистекают из достоинства, присущего всякому человеку. Именно в этом смысле прежде всего Конституция оперирует категорией прав человека.

Представляется, однако, что в указанное словосочетание Основным Законом вкладывается и другой смысл: права человека - это конституционные права, которые предопределяют смысл и содержание отраслевых прав. Наконец, права человека - это такие права, которые принадлежат всякому человеку независимо от его гражданской принадлежности, т.е. гражданам, иностранцам, лицам без гражданства. Именно в этом смысле сформулирована ч. 1 ст. 17, согласно которой в Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией. Тем самым одновременно закрепляются приоритет общепризнанных принципов и норм международного права в установлении стандартов прав человека и их конституционное восприятие Россией, что порождает вполне определенные обязательства для законодателя, исполнительной власти и суда.

Отсюда следует, что Конституция, обязывая признать права человека, налагает на государство обязанность юридически закрепить права человека, существующие до и вне государства, а также воспроизвести в законодательстве Российской Федерации международные стандарты прав человека; при этом умолчание законодателя о каком-либо праве, вытекающем из общепризнанных принципов и норм международного права, не является препятствием для судебной или иной защиты этого права, поскольку указанные принципы в силу ч. 4 ст. 15 Конституции являются частью правовой системы России.

Кроме того, следует иметь в виду, что Конституция понимает права человека значительно шире, чем только гражданские и политические права - права первого поколения. Из конституционно закрепленного в ст. 7 Основного Закона принципа социального государства в его системной связи со ст. ст. 2, 17, 18 и др. вытекает, что обязанность признания распространяется также на права второго поколения - экономические, социальные и культурные, равно как и на права третьего поколения, которые нередко именуют правами солидарности, - право на развитие, право на здоровую окружающую среду, право на мир, право на владение общим наследием человечества, право на доброкачественные продукты питания, права меньшинств, право на объективную информацию, право на безопасность в различных сферах и др.

Права человека часто выводят исключительно из ценности человеческой личности. Высокое достоинство личности - вот основа прав человека. Такое объяснение и в прошлом, и теперь занимает доминирующее положение в произведениях как философов, так и юристов. Причем одни делают упор на волевую характеристику человека, другие акцентируют внимание на том, что человек - единственно свободное и ответственное существо.

Конституционное право, как правило, абстрагируется от различий между понятиями человека и личности, поскольку они не влияют на конституционный статус лица, не имеют принципиального юридического значения. Личность в праве - всякий человек, наделенный определенными правами и несущий установленные государством обязанности. В государственном праве и конституционной практике понятия человека и личности употребляются как синонимические, носят собирательный и обобщающий характер и подчеркивают наличие определенной связи между индивидом и государством, отличающейся взаимными правами и ответственностью. Отсюда права человека и личности суть совпадающие по содержанию и объему понятия. Права человека обладают всеобщим характером и принадлежат всякой личности, не находящейся в состоянии прямой зависимости (ранее - рабской, вассальной, крепостной, теперь - в более замаскированной, но не менее изощренной) от других людей.

Не столь однозначен ответ на вопрос о соотношении прав человека и прав гражданина. Сама постановка этого вопроса обусловлена тем, что действующая Конституция закрепила дуалистическое видение гражданского и политического общества и обусловленное таким видением восприятие личности одновременно как члена гражданского общества и гражданина, что, в свою очередь, предполагает разграничение категорий прав человека и прав гражданина.

Конечно, между правами человека и правами гражданина нельзя проводить резкой и непреодолимой грани. Права человека - общесоциальная категория. Они складываются объективно в результате развития и совершенствования общественного производства и политической системы общества в виде социальных возможностей пользоваться различными экономическими, политическими и духовными благами и существуют еще до государственного их признания. Права гражданина - это такие права человека, которые находятся под охраной и защитой государства. Именно государственное признание прав человека представляет собой форму их трансформации в права гражданина, которые есть лишь превращенные права человека. Основные права и свободы гражданина - это юридическая форма прав человека, включенного в определенную социальную систему. Следовательно, права человека существуют до и вне государственного их признания, они непосредственно вытекают из достоинства личности, но будучи закрепленными в Конституции и иных государственно-правовых актах, они приобретают качество прав гражданина, не утрачивая, однако, самостоятельного существования.

В связи с этим обратим внимание еще на два обстоятельства, получившие отражение в Конституции. Во-первых, права человека в указанном смысле сохраняют свое значение как критерий правоустановительной и правоохранительной деятельности государства, его органов и должностных лиц. Права человека адекватны всякому демократически организованному обществу, и государство, претендующее на то, чтобы называться правовым, не вправе, а обязано в своем законодательстве предусмотреть и реально гарантировать юридическими и иными средствами эти права, которые в силу конституционного закрепления приобретают характер субъективных юридических прав.

Во-вторых, в результате восприятия государством международных стандартов само понятие человека во внутригосударственном праве приобретает правовой характер и обозначает граждан данного государства, а также иностранцев и лиц без гражданства, находящихся на его территории. И права человека в этом смысле - это такие права, которые принадлежат каждому человеку независимо от его гражданской принадлежности. Что же касается прав гражданина, то ими наделены только те лица, которые состоят с государством в отношениях гражданства. Таким образом, в Конституции получили отражение оба эти значения категории прав человека, что имеет не только доктринальное, но и существенное практическое значение.

Это особенно важно учитывать в связи с тем, что в результате интеграции России в систему признаваемых и поддерживаемых международным сообществом ценностей конституционной нормой стало непосредственное действие и обязательность для всех субъектов права в России общепризнанных принципов и норм международного права и ратифицированных ею международных договоров, а также право граждан обращаться за защитой своих прав в существующие в международном сообществе структуры.

Таким образом, права человека как идея и социальная категория обладают внеформационным характером, являются атрибутом каждой личности и всякого демократически организованного общества и в силу восприятия международным сообществом и их конвенционного закрепления входят в систему общечеловеческих гуманитарных ценностей; права гражданина - это такие права человека, которые оформлены юридически, признаны государством в Конституции и поставлены под его охрану.

Права и свободы человека и гражданина, будучи выражением социально и юридически признанной свободы личности, обладают двойственной природой. Прежде всего они призваны гарантировать личность в ее отношениях с государством и его агентами, они обеспечивают автономию личности от государственного вмешательства в некоторые наиболее значимые для человека сферы его жизнедеятельности, гарантируют статус личности от нарушений со стороны государства. Основные права и свободы есть "узда" для государства, его органов и должностных лиц. Но это только один - пассивный (негативный) - аспект функционального назначения основных прав и свобод.

Другой, позитивный, аспект заключается в том, что эти права и свободы обязывают государство юридически гарантировать конституционный статус человека. Речь идет о том, что важным элементом конституционализации прав человека - естественных, неотчуждаемых и принадлежащих каждому человеку от рождения, международно признанных - является возложение на государство обязанности соблюдения этих прав, которые в результате их государственного признания обрели качество юридических прав граждан, а также иностранцев и лиц без гражданства, пребывающих на территории РФ.

При этом понятие соблюдения прав человека и гражданина означает не только пассивную, но и активную обязанность государства. Проблема не сводится только к нормированию государством пределов этих прав и установлению юридических механизмов их реализации, подразумевается также гарантирование пользования указанными правами и теми социальными благами, которые в этих правах сокрыты. Это особенно важно в сопоставлении указанной обязанности государства с экономическими, социальными и культурными правами, которые заключают в себе обширную социальную программу и требуют соответствующих бюджетных ассигнований.

Содержание конституционной обязанности государства соблюдать права и свободы человека и гражданина проецируется на многие положения Основного Закона, главным образом конституционные гарантии от произвола государства. Особенно важное значение в данном контексте имеют ч. ч. 1 и 2 ст. 55 Конституции, в которых данная обязанность представлена в ее двух аспектах. Во-первых, перечисление в Конституции основных прав и свобод не должно толковаться как отрицание или умаление других общепризнанных прав и свобод человека и гражданина, следовательно, под защитой Основного Закона находятся и другие, помимо перечисленных в нем, общепризнанные права и свободы. При этом указанное качество (общепризнанность прав и свобод) устанавливается не только законодателем, но и правоприменителем, прежде всего судом. Во-вторых, в Российской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина.

Иными словами, основные права и свободы, закрепленные в Конституции, налагают на государство не только пассивную обязанность воздержания от вмешательства в границы свободы личности, индивида, но и активную (позитивную) обязанность, выражающуюся в законодательной, управленческой и судебной деятельности, направленной на содействие в практическом осуществлении индивидом принадлежащих ему прав и свобод. Именно в гарантиях прав и свобод может быть реализован конституционный строй, моделируемый Основным Законом.

Конституция содержит перечень не только гражданских и политических, но и основных экономических, социальных, культурных и иных прав, реализация которых, как правило, невозможна без участия государства. Тем самым Основной Закон воспринял получившую широкое признание типологию прав человека - разделение их на три поколения:

1) гражданские и политические права, провозглашенные западными демократами и закрепленные в их первых конституционных актах;

2) экономические, социальные и культурные права, в основе которых различные социалистические доктрины и конституционная практика социалистических государств;

3) коллективные права, провозглашенные главным образом государствами, освободившимися от колониальной зависимости (право на мир, благоприятную окружающую среду и др.).

Такое восприятие является естественным и оправданным, поскольку развитие общества привело к тому, что реальная свобода личности, рамки которой не остаются неизменными на различных этапах общественно-исторического развития, зависит теперь не только отличного иждивения индивида, но и во все большей степени от создаваемых государством материальных условий и гарантий. Проблема сводится главным образом к деятельности законодательной и исполнительной власти, поскольку речь в конечном счете идет о финансировании. Что же касается суда, то его роль заключается преимущественно в защите названных прав и их эффективном восстановлении, если они нарушаются государственными и общественными органами и их должностными лицами.

Отсюда естественным образом вытекает следующий элемент анализируемой конституционной обязанности государства - защищать права и свободы человека и гражданина. При этом в Конституции словосочетание "защита прав и свобод" используется при изложении нормативного содержания не только в комментируемой статье, но и в иных ее статьях, в том числе в ч. 1 ст. 38 ("Материнство и детство, семья находятся под защитой государства"), ч. 1 ст. 45 ("Государственная защита прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации гарантируется"), ч. 1 ст. 46 ("Каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод"), п. "в" ст. 71 ("В ведении Российской Федерации находятся: ...регулирование и защита прав и свобод человека и гражданина; ...регулирование и защита прав национальных меньшинств"), п. "б" ч. 1 ст. 72 ("В совместном ведении Российской Федерации и субъектов Российской Федерации находятся: ...защита прав и свобод человека и гражданина; защита прав национальных меньшинств") и др. Многократно для обозначения соответствующих процессов в Конституции используются термины "охрана", "обеспечение", "гарантирование" и т.п.

Иначе говоря, Конституция формирует институт защиты прав человека и гражданина, устанавливая систему их государственной защиты (государство как учреждение в целом, все органы публичной власти и их должностные лица, в том числе глава государства, Федеральное Собрание и Правительство, органы правоприменения, субъекты РФ и их органы государственной власти, органы местного самоуправления и т.д.), разграничивая полномочия органов государственной власти, определяя пределы их усмотрения и ограничивая их в смысле вторжения в сферу основных прав, предусматривая механизмы реализации и гарантии от злоупотребления правом и т.д. Новым для России является институт Уполномоченного по правам человека, действующий в соответствии с Законом об Уполномоченном по правам человека.

Особо важное значение для адекватного представления о содержании закрепленной в комментируемой статье обязанности государства имеет формула ст. 18 Конституции: "Права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием". Речь идет о том, что права и свободы человека и гражданина непосредственно обязывают законодателя, исполнительную власть и местное самоуправление. Главную роль в обеспечении прав человека играет правосудие. Иначе говоря, обязанность признавать, соблюдать и защищать права и свободы человека и гражданина охватывает как нормотворчество, так и правореализацию на всех стадиях и в любых формах, и невыполнение этой конституционной обязанности государства, его органов и должностных лиц не может быть оправдано так называемыми эксцессами исполнителя, поскольку последний действовал в пределах установленных государством нормативных правовых актов. Конституционная ответственность за выполнение актов публичной власти не может возлагаться на непосредственного исполнителя, субъектом такой ответственности является само государство в лице своих органов и должностных лиц.

При этом, как следует из ст. 2 Конституции, обязанностью государства является соблюдение и защита всех прав и свобод человека и гражданина, однако характер и содержание этой обязанности различны и предопределяются характером и содержанием соответствующих прав. В частности, в зависимости от масштаба участия государства в их обеспечении, как и во времена знаменитого Г. Еллинека, предложившего данную типологию прав, различают несколько категорий субъективных прав человека и гражданина.

Первая группа прав характеризуется тем, что государство признает за личностью определенную сферу отношений, которая отдана на усмотрение индивида и не может быть объектом притязаний государства. В эту группу, которая составляет так называемый отрицательный правовой статус, входят права личной свободы (неприкосновенность личности и жилища, тайна переписки, свобода передвижения и др.), а также права общественной свободы, включая свободу мысли, совести и религии, свободу слова, печати, собраний и митингов, уличных шествий и демонстраций, свободу ассоциаций и др.

Вторая группа прав характеризуется правом индивида требовать от государства положительной деятельности по созданию условий для реализации индивидом признаваемых за ним прав. Они составляют так называемый положительный статус, включающий, к примеру, право на труд, на образование, на материальное обеспечение в старости, по болезни, в случае потери кормильца, полной или частичной утраты трудоспособности и др.

Наконец, третью группу прав отличает признание государством за личностью права на участие в управлении государством и в политической деятельности вообще. К данной группе можно отнести политические права, хотя грань между ней и двумя предыдущими довольно условна.

Если в случае с гражданскими и политическими правами правозащитная обязанность государства заключается в невмешательстве в сферу самоопределения и индивидуальной автономии личности и их ограждении от посягательств как органов публичной власти, так и их должностных лиц, то в сфере экономических, социальных и культурных прав речь уже идет о позитивных обязанностях государства по отношению к гражданам как субъектам правопритязаний; государство предоставляет личности соответствующие блага или гарантирует их от посягательств иных лиц. Как подчеркнуто в Постановлении КС РФ от 1 декабря 1997 г. N 18-П <1>, катастрофа на Чернобыльской АЭС привела к неисчислимым экологическим и гуманитарным потерям. В результате были существенно нарушены не только право на благоприятную окружающую среду (ст. 42 Конституции), но и, как следствие этого, другие конституционные права и интересы граждан, связанные с охраной жизни, здоровья, жилища, имущества, а также право на свободное передвижение и выбор места пребывания и жительства, которые были ущемлены столь значительно, что причиненный вред оказался реально невосполнимым. Это порождает особый характер отношений между гражданином и государством, заключающийся в том, что государство принимает на себя обязанность возмещения такого вреда, который, исходя из его масштаба и числа пострадавших, не может быть возмещен в порядке, установленном гражданским, административным, уголовным и другим отраслевым законодательством. Данная конституционно-правовая обязанность государства корреспондирует праву граждан на благоприятную окружающую среду, достоверную информацию о ее состоянии и на возмещение ущерба, причиненного их здоровью или имуществу экологической катастрофой, и вытекает из положений ст. ст. 2 и 18 Конституции, согласно которым признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, а также из ст. 53 Конституции, закрепляющей обязанность возмещения государством вреда, связанного с осуществлением государственной деятельности в различных ее сферах, независимо от возложения ответственности на конкретные органы государственной власти или должностных лиц.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1997. N 50. Ст. 5711.

Как видно из указанного Постановления КС РФ, государство одновременно выступает в двух ипостасях: с одной стороны, в государственно-организованном обществе именно оно является главным гарантом прав личности, с другой - государство является и потенциальным нарушителем этих прав. Осознание указанной коллизии генерировало в свое время принцип разделения властей и его восприятие отечественной конституционно-правовой практикой с присущими ему сдержками и противовесами: судебная власть контролирует органы государства и их должностных лиц, которые способны неправомерно вторгаться в сферу основных прав. В данном контексте нельзя преуменьшать значение гарантийной функции Президента РФ, деятельности Правительства РФ, прокуратуры или института Уполномоченного по правам человека, которые при этом сами находятся под судебным контролем.

При этом обязанность защиты конституционных прав коррелирует с конституционным правом на государственную защиту прав и свобод человека и гражданина, которое должно интерпретироваться во взаимосвязи с равенством всех перед законом и судом, правом на судебную защиту прав и свобод и другими "правозащитными" положениями Конституции.

Это, однако, не означает тождества права на защиту и обязанности защиты прав и свобод, поскольку последняя связана с вторжением государства в сферу прав и свобод нарушителя. Право на защиту изначально выступает в качестве субъективного конституционного права, обязанность же защищать как часть нормативной характеристики одного из принципов конституционного строя Российской Федерации выступает в качестве объективно-правового веления, обращенного к государству, которое конкретизируется в федеральных конституционных и федеральных законах. Речь идет о формулировании материально-правовых и процедурных средств и способов защиты прав и свобод человека и гражданина уполномоченными на то органами публичной власти и их должностными лицами.

Федеративное устройство России обусловливает участие в этом процессе не только органов Федерации в целом, но и органов субъектов РФ. Отсюда следует, что в качестве средства защиты выступает не только федеральный закон, но и закон субъекта РФ. При этом, однако, исходные начала правозащитной деятельности субъекта РФ закладываются федеральным законом. Не случайно регулирование и защита прав и свобод человека и гражданина отнесены к ведению Федерации, тогда как защита прав и свобод человека и гражданина входит в совместное ведение Федерации и ее субъектов. Этим предопределяется и доминирующая роль Федерации в установлении правовых механизмов защиты прав и свобод и материально-правового содержания и процессуальных правил осуществления обязанности государства защищать права и свободы человека и гражданина. В упомянутом Постановлении КС РФ от 1 декабря 1997 г. N 18-П особо подчеркивалось, что обязанность государства по возмещению вреда от экологических бедствий предопределена также правом нынешнего и будущих поколений на защищенность от радиационного излучения, связанного с использованием ядерной энергетики, которая согласно п. "и" ч. 1 ст. 71 Конституции находится в ведении Российской Федерации и объекты которой относятся исключительно к федеральной собственности. Данная конституционно-правовая обязанность государства конкретизируется в Федеральных законах от 21 ноября 1995 г. N 170-ФЗ "Об использовании атомной энергии", от 21 декабря 1994 г. N 68-ФЗ "О защите населения и территорий от чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера" и от 9 января 1996 г. N 3-ФЗ "О радиационной безопасности населения", предусматривающих систему мер, направленных на обеспечение радиационной безопасности населения и защиту его от чрезвычайных ситуаций, к которым относится и ситуация, возникшая в связи с катастрофой на Чернобыльской АЭС.

Забота государства о восстановлении нарушенных вследствие этой катастрофы конституционных прав и интересов граждан, в том числе путем возмещения вреда, реализуется в русле обеспечения радиационной безопасности и экологического благополучия исходя из целей и принципов правового и социального государства, провозглашенных в ст. ст. 1, 2 и 7 Конституции.

При этом конституционная обязанность защиты прав человека и гражданина сопрягается с иными положениями Конституции и раскрывается в них. Именно человек, его права и свободы, жизнь и здоровье, честь и достоинство, личная неприкосновенность и безопасность - высшая ценность, признаваемая и защищаемая Российской Федерацией. В частности, федеральная Конституция устанавливает, что Россия обеспечивает права и свободы человека и гражданина согласно положениям самой Конституции и общепризнанным принципам и нормам современного международного права.

Речь и здесь идет о том, что, с одной стороны, права человека не дарованы государством, оно лишь признало и конституционно закрепило их, а с другой стороны, коль скоро права человека представляют собой общечеловеческую ценность, они обеспечиваются в соответствии с теми стандартами, которые выработаны человечеством. Конституция устанавливает, что государство исходит из приоритета прав и свобод человека и гражданина. Именно основные права и свободы, занимающие центральное место в системе всех прав и свобод, выступают критерием конституционности деятельности законодательной, исполнительной и судебной властей.

Государство связано ими и не может по своему усмотрению отменить или ограничить эти права и свободы. Основные права человека есть своеобразный барьер, который в демократическом обществе не может быть преодолен по собственному усмотрению ни законодательной, ни исполнительной, ни судебной властью: законодатель не может принимать законы, не согласующиеся с основными правами; судебная власть не может затрагивать основные права в процессе судебного производства и в содержании своих решений, ее функция - обеспечение прав; исполнительная власть точно так же связана в сфере высшей государственной власти основными правами, хотя и издает свои распоряжения в отношении лиц с особым статусом подчинения и в пределах допустимых ограничений.

Тем самым категория прав человека выступает теперь в качестве основы идеологии и практики демократического переустройства общества. Это не просто подтверждение развивавшейся ранее концепции прав человека, а новое концептуальное решение проблемы взаимоотношений личности и государства, придающее проблеме прав человека современный вид и последовательно гуманистический характер.

Статья 3

Комментарий к статье 3

1. В соответствии со ст. 1 Конституции Российская Федерация есть демократическое государство. Его демократизм находит выражение прежде всего в народовластии, разделении властей на законодательную, исполнительную и судебную, политическом многообразии, местном самоуправлении.

В Конституции указывается (ст. 3), что носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ. Это означает, что Россия провозглашается государством народовластия, или, иначе говоря, демократическим государством. Каждая из двух категорий - "народ" и "власть", составляющих понятие "народовластие", сложна и требует специального рассмотрения.

С юридической точки зрения понятие "народ" отождествляется с понятием "граждане" и определяется как принадлежность данной ассоциированной в рамках единого государства совокупности людей к соответствующему государству. Народ образует физический субстрат государства.

Следует сказать, что в годы советской власти под народом понималась определенная историческая общность людей, которая изменяется в зависимости от задач развития, решаемых обществом в данный период. Сообразно с этим народ мог состоять лишь из трудящихся либо включать в себя и те социальные слои, которые, не относясь по своему социальному положению к трудящимся, тем не менее объективно участвовали в решении задач прогрессивного развития страны. Такой подход к определению понятия "народ" открывал перед тоталитарным государством широкие возможности для применения дискриминационных мер к миллионам неугодных по тем или иным мотивам граждан страны.

Власть есть возможность распоряжаться или управлять кем-либо и чем-либо, подчинять своей воле других. Власть - явление социальное. Она возникает вместе с возникновением общества и существует во всяком обществе, поскольку всякое общество требует управления, которое обеспечивается различными средствами, включая и принуждение. С возникновением государства возникает и государственная власть как один из существенных признаков государства. Государственная власть имеет в качестве своих основных элементов общую волю и силу, способную обеспечить подчинение этой общей воле всех членов общества.

Государственную власть характеризует суверенитет государства, который проявляется в ее верховенстве, единстве и независимости.

Государственная власть в Российской Федерации не единственная форма власти народа. Еще одной формой его власти является местное самоуправление. Органы местного самоуправления не входят в систему органов государственной власти Российской Федерации.

Признание многонационального народа Российской Федерации верховным носителем всей власти является выражением народного суверенитета. Народный суверенитет означает, что народ, ни с кем не деля свою власть, осуществляет ее самостоятельно и независимо от каких бы то ни было социальных сил, использует исключительно в своих собственных интересах. Народный суверенитет неделим, имеет и может иметь только одного субъекта - народ.

Конституция закрепляет прерогативу многонационального народа России на всю власть, его полновластие. Это означает, что российский народ ни с кем не делит власть и никто, кроме него самого, не может претендовать на власть в Российской Федерации.

Таким образом, народовластие в Российской Федерации есть принадлежность всей власти ее народу, а также свободное осуществление народом этой власти в полном соответствии с его суверенной волей и коренными интересами.

В условиях народовластия в Российской Федерации осуществление власти конституируется, легитимируется и контролируется ее народом, т.е. гражданами РФ, поскольку она выступает в формах самоопределения и самоуправления народа, участвовать в которых могут на равных правах все граждане РФ. Народовластие как форма государства и способ правления превращается, таким образом, в организационный принцип обладания властью и ее осуществления в Российской Федерации, определяющий, что решение любых государственных задач или реализация властных полномочий нуждаются в легитимации, исходящей от народа или восходящей к нему. Представление о народе как исходном и конечном пункте демократической легитимации является базовым в понимании нашей демократии.

2. Народ Российской Федерации осуществляет свою власть как непосредственно, так и через органы государственной власти и органы местного самоуправления. В зависимости от формы волеизъявления народа различаются представительная и непосредственная демократия.

Представительная демократия - осуществление народом власти через выборных полномочных представителей, которые принимают решения, выражающие волю тех, кого они представляют: весь народ, население, проживающее на той или иной территории.

Выборное представительство - важнейшее средство, обеспечивающее подлинное народовластие. Выборное представительство образуют избираемые народом государственные органы и органы местного самоуправления.

Непосредственная демократия - форма непосредственного волеизъявления народа или каких-либо групп населения.

К институтам непосредственной демократии относятся: референдум, выборы, наказы депутатам, отчеты депутатов, отзыв населением депутата, члена выборного органа местного самоуправления, выборного должностного лица местного самоуправления; голосование по вопросам изменения границ муниципального образования, преобразования муниципального образования; сходы и собрания граждан, обращения граждан; правотворческая инициатива; территориальное общественное самоуправление; публичные слушания; опросы граждан и др.

3. Референдум согласно Закону о референдуме - это всенародное голосование граждан России по вопросам государственного значения. Референдум проводится на основе всеобщего равного прямого и свободного волеизъявления граждан РФ при тайном голосовании.

Граждане РФ имеют право участвовать в референдуме независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также от других обстоятельств. Граждане РФ участвуют в референдуме на равных основаниях. Каждый участник референдума обладает равным числом голосов. Гражданин РФ голосует за вынесенный (вынесенные) на референдум вопрос (вопросы) или против него (них) непосредственно.

Участие гражданина РФ в референдуме является свободным и добровольным. Никто не вправе оказывать воздействие на гражданина с целью принудить его к участию или к неучастию в референдуме, в выдвижении инициативы проведения референдума, в подготовке и проведении референдума, а также препятствовать его свободному волеизъявлению (см. также комментарии к ст. ст. 32, 84, 130, 135).

Референдум как высшее непосредственное выражение власти народа по смыслу Конституции не может быть направлен на отрицание состоявшихся законных свободных выборов, также являющихся высшим непосредственным выражением власти народа, поскольку фактически это приводило бы к пересмотру их итогов и, как следствие, к нарушению стабильности и непрерывности функционирования органов публичной власти.

Институт референдума субъекта РФ в силу целостности России и единства системы государственной власти, обусловленных суверенитетом ее многонационального народа (ч. 1 ст. 1, ч. 1 ст. 3, ч. 1 ст. 4, ч. ч. 1 и 3 ст. 5 Конституции), не должен использоваться для противопоставления воли населения субъекта РФ воле федерального законодательства.

Нормы Конституции не препятствуют возможности введения федеральным законом института отзыва высшего должностного лица (руководителя высшего исполнительного органа государственной власти) субъекта РФ. При этом, однако, федеральный законодатель должен учитывать вытекающее из ч. ч. 2 и 3 ст. 3 Конституции соотношение форм (институтов) непосредственной демократии. Отзыв как одна из таких форм не должен использоваться для дестабилизации выборных институтов власти и в конечном счете самой демократии. Следовательно, законодатель, если он вводит институт отзыва, обязан предусмотреть общие принципы механизма отзыва, с тем чтобы не был искажен сам смысл выборов (см. Постановление КС РФ от 7 июня 2000 г. N 10-П <1>).

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2000. N 25. Ст. 2728.

Под выборами понимается участие граждан в осуществлении власти народа посредством выделения из своей среды путем голосования представителей для выполнения в государственных органах или органах местного самоуправления принадлежащих им функций по осуществлению власти в соответствии с волей и интересами граждан, выраженными на выборах.

Главное в выборах то, что они являются формой осуществления гражданами принадлежащей им власти. Наиболее существенный признак выборов - прямое волеизъявление граждан и выдвижение ими из своей среды представителей для осуществления народовластия. Этому в полной мере соответствует правило, согласно которому право на участие в управлении государством, прежде всего активное и пассивное избирательное право, предоставляется гражданам конкретного государства, т.е. лицам, обладающим гражданством. Избирательное право - право гражданина, а не просто человека (см. также комментарии к ст. ст. 32, 81, 84, 96, 97, 109, 130).

Выборы государственных органов и органов местного самоуправления, предусмотренных Конституцией, являются свободными и проводятся на основе всеобщего равного и прямого избирательного права при тайном голосовании.

Самостоятельно устанавливая систему своих органов государственной власти и образуя их, субъекты РФ обязаны действовать в соответствии с основами конституционного строя Российской Федерации, в том числе с принципом свободных выборов, гарантируя свободу волеизъявления граждан и не нарушая демократические принципы и нормы публичного права (см. Постановление КС РФ от 27 апреля 1998 г. N 12-П <1>).

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1998. N 18. Ст. 2063.

Провозглашая референдум и свободные выборы высшим непосредственным выражением власти народа и гарантируя в ч. 2 ст. 32 право граждан РФ на участие в свободных выборах и в референдуме, Конституция, как отмечал КС РФ, исходит из того, что названные высшие формы непосредственной демократии, имея каждая собственное предназначение в процессе осуществления народовластия, равноценны и, будучи взаимосвязанными, дополняют друг друга. Последовательность их перечисления в ст. 3 Конституции (референдум - свободные выборы) не дает основания для вывода о придании приоритетной роли референдуму, как не свидетельствует о приоритетной роли свободных выборов ст. 32 Конституции, которая, определяя право граждан на участие в непосредственном осуществлении народовластия, называет сначала право избирать и быть избранным в органы публичной власти, а затем право участвовать в референдуме (см. Постановление КС РФ от 11 июня 2003 г. N 10-П <1>).

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2003. N 25. Ст. 2564.

В силу взаимосвязанных положений ч. 1 ст. 1, ч. 3 ст. 3 и ч. ч. 1 и 2 ст. 32 Конституции избирательные права как права субъективные выступают в качестве элемента конституционного статуса избирателя, вместе с тем они являются элементом публично-правового института выборов, в них воплощаются как личный интерес каждого конкретного избирателя, так и публичный интерес, реализующийся в объективных итогах выборов и формировании на этой основе органов публичной власти.

4. В Конституции указывается, что никто не может присваивать власть в Российской Федерации. Это означает, что государство признает правомерным только такое обладание властью, которое основано на законе и установленных им процедурах. Всякое иное обретение власти или властных полномочий признается неправомерным и влечет за собой ответственность.

Уголовным кодексом (гл. 29) предусмотрена ответственность за насильственный захват власти или насильственное удержание власти, публичные призывы к насильственному изменению конституционного строя (ст. ст. 278, 280).

Целям защиты конституционного строя от противоправных посягательств служат нормы УК об ответственности за преступления против интересов государственной службы, правосудия, порядка управления (гл. 30 - 32), все положения законодательства, обязывающие государство стоять на страже права граждан избирать и быть избранными, участвовать в референдуме (ст. ст. 141, 142), а также других конституционных прав и свобод граждан.

Статья 4

Комментарий к статье 4

1. Суверенитет Российской Федерации как демократического федеративного правового государства, распространяющийся на всю ее территорию, закреплен Конституцией в качестве одной из основ конституционного строя. В Постановлении КС РФ от 7 июня 2000 г. N 10-П <1> дано нормативное определение этого конституционного понятия: суверенитет, предполагающий по смыслу ст. ст. 3 - 5, 67 и 79 Конституции верховенство, независимость и самостоятельность государственной власти, полноту законодательной, исполнительной и судебной власти государства на его территории и независимость в международном общении, представляет собой необходимый качественный признак Российской Федерации как государства, характеризующий ее конституционно-правовой статус.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2000. N 25. Ст. 2728.

Демократизация общества, государственных и общественных институтов привнесла существенные новации в представление о суверенитете. С демократическим видением организации социума несовместима доктрина так называемого абсолютного суверенитета, по которой суверен не ответствен и не несет никаких обязанностей. Фундаментальный принцип конституционного статуса законодательной, исполнительной и судебной власти заключается в признании и конституционном закреплении доминирующего положения в обществе и государстве народа, выступающего в качестве особой юридической личности, которая стоит над всеми властями и обладает первоначальным и неотчуждаемым верховенством, является носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации (см. комментарий к ст. 3). В силу этого источником государственного суверенитета является суверенитет многонационального народа России, который, принимая Конституцию и сохраняя за собой учредительную власть, определяет пределы учреждаемой ею государственной власти, возлагаемые на государство обязанности перед народом, различными социальными структурами, личностью и проч.

Распространение суверенитета Российской Федерации на всю ее территорию означает, что государственная территория является пространственным пределом распространения государственной власти Российской Федерации. Территориальное верховенство государственной власти выражается в том, что в пределах территории РФ не допускается иной власти, которая могла бы существовать наряду с нею или вне ее контроля.

Данное положение означает также неделимость суверенитета Российской Федерации. Конституция не допускает какого-либо иного носителя суверенитета и источника власти помимо многонационального народа России и, следовательно, не предполагает какого-либо иного государственного суверенитета помимо суверенитета Российской Федерации. Суверенитет Российской Федерации в силу Конституции исключает существование двух уровней суверенных властей, находящихся в единой системе государственной власти, которые обладали бы верховенством и независимостью, т.е. не допускает суверенитета ни республик, ни иных субъектов РФ. Именно Российская Федерация выступает в качестве единого и единственного суверена, обладающего неотчуждаемым верховенством на всей территории РФ, включающей в себя территории ее субъектов, внутренние воды и территориальное море, воздушное пространство над ними. Российская Федерация также обладает суверенными правами и осуществляет юрисдикцию на континентальном шельфе и в исключительной экономической зоне Российской Федерации (см. комментарий к ст. 67).

Таким образом, государственный суверенитет не делится между Российской Федерацией и ее субъектами, в том числе претендующими на суверенный статус. Конституция связывает суверенитет Российской Федерации, ее конституционно-правовой статус и полномочия, а также конституционно-правовой статус и полномочия республик не с их волеизъявлением в порядке договора, а с волеизъявлением многонационального российского народа - носителя и единственного источника власти в Российской Федерации, который, реализуя принцип равноправия и самоопределения народов, конституировал возрожденную суверенную государственность России как исторически сложившееся государственное единство в ее настоящем федеративном устройстве.

Содержащееся в Конституции решение вопроса о суверенитете предопределяет характер федеративного устройства, исторически обусловленного тем, что субъекты РФ не обладают суверенитетом, который изначально принадлежит Российской Федерации. Федеративное устройство России, с одной стороны, служит сохранению многообразия различных регионов, включая национальную государственность различных этносов, при безусловном характере общефедерального единства, с другой - выступает способом рационального распределения компетенции и полномочий по вертикали - между Федерацией и ее субъектами. Следует отметить, что согласно названию и преамбуле Федеративного договора от 31 марта 1992 г. "О разграничении предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти Российской Федерации и органами власти суверенных республик в составе Российской Федерации" <1> республики являются суверенными государствами. Здесь налицо противоречие, заложенное в самом названии (суверенные государства в составе другого государства), поскольку, видимо, суверенность государственной власти связывалась не с территориальным верховенством, а с компетенцией, предметами ведения и полномочий. Это был скорее рефлекс на характерную для предшествующего этапа развития российской государственности жесткую централизацию властных полномочий, чем констатация политико-юридического состояния взаимоотношений федеральных органов государственной власти и органов государственной власти субъектов РФ.

--------------------------------

<1> Федеративный договор: документы. Комментарий. М., 1994.

В связи с этим КС РФ в Постановлении от 7 июня 2000 г. N 10-П особо указал, что использование в ч. 2 ст. 5 Конституции применительно к установленному ею федеративному устройству понятия "республика (государство)" не означает в отличие от Федеративного договора признания государственного суверенитета этих субъектов РФ, а лишь отражает определенные особенности их конституционно-правового статуса, связанные с факторами исторического, национального и иного характера.

Не случайно действующая Конституция, разграничив предметы ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти и органами государственной власти субъектов, а также допустив возможность их перераспределения на основе внутригосударственных договоров о разграничении предметов ведения и полномочий (см. комментарий к ст. 11), признает суверенный характер исключительно за Российской Федерацией. Отсюда также следует, что все такие договоры должны соответствовать федеральной Конституции, следовательно, любое допускавшееся ими ограничение либо разделение суверенитета Российской Федерации юридически ничтожно и должно быть исключено. Положения Федеративного и иных договоров, предусматривавшие суверенитет республик и связанные с этим ограничения суверенитета Российской Федерации, ее конституционно-правового статуса, в том числе нашедшие отражение в конституциях республик, не могут действовать и не подлежат применению как противоречащие федеральной Конституции.

Следует оговориться, что Конституция не предусматривает возможность деления суверенитета Российской Федерации и с международным сообществом. Согласно ст. 79 Конституции Российская Федерация может участвовать в межгосударственных объединениях и передавать им часть своих полномочий в соответствии с международными договорами, если это не влечет ограничения прав и свобод человека и гражданина и не противоречит основам конституционного строя Российской Федерации (см. комментарий к ст. 79). Передача Российской Федерацией части своих полномочий межгосударственным объединениям не равнозначна передаче части своего суверенитета. Суверенитет Российской Федерации не есть простая совокупность ее полномочий, это неотъемлемое качество, присущее Российскому государству. Оно действительно "материализуется" в полномочиях Российской Федерации, но не тождественно им. Поэтому межгосударственному объединению может быть передана именно часть полномочий Российской Федерации, если это, в частности, не противоречит основам конституционного строя Российской Федерации, в том числе суверенитету Российской Федерации. Количество, т.е. сумма и номенклатура, передаваемых полномочий не должно переходить в качество, т.е. влечь утрату суверенитета государства.

Распространение суверенитета Российской Федерации на всю ее территорию является основой независимости России в международных отношениях. Территориальное верховенство государства проявляется по отношению к остальным государствам и иным субъектам международно-правовых отношений в пределах принадлежащей каждому суверенному государству сферы свободной деятельности. Международно-правовые акты, раскрывая содержание принципа "суверенного равенства, уважения прав, присущих суверенитету", к числу присущих суверенитету и охватываемых им прав относят право каждого государства на юридическое равенство, территориальную целостность, свободу и политическую независимость. На государствах лежит обязанность уважать право друг друга свободно выбирать и развивать свои политические, социальные, экономические и культурные системы, равно как и право устанавливать свои законы и административные правила.

Суверенитет государств выражается также в том, что в рамках международного права все государства имеют равные права и обязанности. В связи с этим на государствах лежит обязанность уважать право друг друга определять и осуществлять по своему усмотрению их отношения с другими государствами согласно международному праву и другим общепризнанным принципам и нормам. Важной качественной характеристикой государственного суверенитета является то, что границы государств могут изменяться в соответствии с международным правом мирным путем и по договоренности. Государственный суверенитет характеризуется также правом государств по своему усмотрению принадлежать или не принадлежать к международным организациям, быть или не быть участниками союзных договоров (см. Декларацию о недопустимости вмешательства во внутренние дела государств, об ограждении их независимости и суверенитета 1965 г. <1>, Декларацию о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН, 1970 г. <2>). В Заключительном акте СБСЕ 1975 г. <3> особо оговаривается право государств на нейтралитет.

--------------------------------

<1> Резолюции, принятые Генеральной Ассамблеей ООН на XX сессии ООН 21 сентября - 22 декабря 1965 г. Нью-Йорк, 1966. С. 16 - 17.

<2> Организация Объединенных Наций: Сб. док. М., 1981. С. 460 - 469.

<3> Во имя мира, безопасности и сотрудничества. К итогам Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, состоявшегося в Хельсинки 30 июля - 1 августа 1975 г. М., 1975. С. 17.

2. Юридическим выражением суверенитета Российской Федерации является верховенство Конституции и федеральных законов на всей территории РФ.

Нормативное содержание комментируемого положения многогранно. Во-первых, оно закрепляет политическое единство многонационального народа России: Российская Федерация в политическом отношении является единой государственно-правовой и международно-правовой системой. Гарантией от гипертрофии такого единства является признание в ряде положений Конституции идеологического и политического многообразия и многопартийности, а также федеративного устройства государства (см. комментарии к преамбуле, ст. ст. 1, 5, 11, 13, 65).

Во-вторых, комментируемое положение фиксирует двойственную социально-юридическую природу Конституции, которая: 1) является основным законом государства, регламентирующим поведение субъектов права; 2) выступает в качестве основного закона общества, установленного народом и регламентирующего деятельность государства, определяющего формы институционализации государственной власти и способы ее осуществления и гарантирующего общество, различные социальные структуры и личность от произвола государства.

В-третьих, в этом положении выражен один из основных признаков конституционного государства, заключающийся в том, что государственная власть в нем ограничена. Речь идет не об объективной ограниченности любого государства экономическими, социальными или геополитическими факторами, а об установлении Конституцией и федеральными законами пределов государственной власти, которые последней не могут быть преодолены правовым образом. При этом границы проявления суверенитета государства обусловлены следующим: государство связано Конституцией и законом; органы государства, учреждения и должностные лица выступают агентами всего общества и ответственны перед человеком и гражданином; общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации составляют часть правовой системы Российской Федерации; федеральные власти не могут вторгаться в сферу исключительных полномочий субъектов РФ.

В-четвертых, названное положение связано с федеративной природой государства и означает, что федеральная Конституция и законы в силу их верховенства на всей территории РФ не нуждаются в подтверждении в какой-либо форме субъектами РФ; на всей территории государства они действуют прямо и непосредственно. Следовательно, в случае противоречия учредительных актов (конституций, уставов), законов и иных правовых актов субъектов РФ Конституции и федеральным законам суды и иные правоприменители обязаны применять федеральную Конституцию и федеральные законы.

В последнем случае необходимы, однако, некоторые оговорки: речь идет о верховенстве Конституции и соответствующих ей федеральных законов; федеральные законы обладают верховенством на всей территории РФ, если они приняты по предметам ведения Российской Федерации или по предметам совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов. В случае противоречия между федеральным законом и нормативным правовым актом субъекта РФ, если закон издан вне пределов ведения Российской Федерации и совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов, действует нормативный правовой акт субъекта РФ. Следовательно, как подтвердил КС РФ в упоминавшемся Постановлении от 7 июня 2000 г. N 10-П и принятом вскоре после него и существенно его развивающем Определении от 27 июня 2000 г. N 92-О <1> о проверке соответствия Конституции РФ отдельных положений конституций ряда республик, субъекты РФ обладают всей полнотой государственной власти на своей территории вне пределов ведения Российской Федерации по предметам совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2000. N 29. Ст. 3117.

3. Положение о целостности и неприкосновенности территории РФ органично вытекает из территориального верховенства Российской Федерации. Вопреки распространенному мнению, норма об обеспечении Российской Федерацией целостности и неприкосновенности своей территории посвящена не только внешнеполитическому, межгосударственному, но и внутригосударственному аспекту суверенитета Российской Федерации.

С точки зрения внутригосударственной характеристики суверенитета это положение означает: во-первых, юридическую невозможность уступки Российской Федерацией, ее органами и должностными лицами части территории России иностранному государству, в том числе на основании международного договора; во-вторых, запрет на создание и деятельность общественных объединений, цели или действия которых направлены на нарушение целостности Российской Федерации (см. комментарий к ст. 13); в-третьих, обязанность органов государственной власти, прежде всего Президента РФ и Правительства РФ, по принятию необходимых и достаточных мер по охране суверенитета Российской Федерации, ее независимости и государственной целостности, обороны страны, государственной безопасности (см. комментарии к ст. ст. 80, 82, 87, 114); в-четвертых, невозможность выхода субъекта Федерации из ее состава; в-пятых, в случае угрозы территориальной целостности и неприкосновенности Российской Федерации, исходящей от ее субъекта, возможность "федеральной интервенции" или иных мер федерального воздействия для преодоления этой угрозы.

Из Конституции не следует, что обеспечение государственной целостности и неприкосновенности территории РФ может быть осуществлено исключительно путем введения чрезвычайного или военного положения. Конституционный Суд РФ в своем Постановлении от 31 июля 1995 г. N 10-П <1> по делу о проверке конституционности ряда правовых актов, принятых в связи с урегулированием вооруженного конфликта в Чеченской Республике, указал, что использование иных мер, а следовательно, и "федеральная интервенция" возможны в "экстраординарных ситуациях". Несмотря на то что эти ситуации не были в период принятия названного Постановления указаны в действующих правовых актах, такое полномочие федеральных органов государственной власти КС РФ вывел из цели и принципа единства государства и сохранения его целостности. При этом учитывались логика конституционного регулирования, предопределяемая сущностью Конституции, которой закреплено политическое единство многонационального народа России, а также ее текст и контекст с присущим им и приобретшим характер юридической аксиомы постулатом: Конституция не может легитимировать разрушение Российского государства, а предусмотренная Основным Законом функция должна быть обеспечена необходимыми средствами ее реализации, в том числе в виде не всегда с должной степенью формальной определенности текстуально выраженных полномочий (концепция "скрытых", или "подразумеваемых", полномочий).

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1995. N 33. Ст. 3424.

Комментируемое положение Конституции, однако, не препятствует принятию в Российскую Федерацию или образованию в ее составе нового субъекта (см. комментарий к ст. 137) или приращению ее территории с соблюдением предусмотренных международным правом требований материально-правового и процедурного характера.

Внешнегосударственный аспект территориальной целостности и неприкосновенности территории государства получил выражение и закрепление в ряде универсальных и региональных международно-правовых актов, а также двусторонних договоров Российской Федерации с сопредельными государствами, в том числе в Уставе ООН, Уставе Совета Европы, Заключительном акте СБСЕ, принятых в рамках СБСЕ документах и проч.

Вместе с тем самый сложный вопрос заключается в соотношении территориальной целостности государства и равноправия и самоопределения народов, что для многонациональной страны имеет особенно важное значение, так как от ответа на этот вопрос во многом зависят меры по блокированию возможных дезинтеграционных тенденций. Существенный интерес в данном контексте представляют Постановления КС РФ от 7 июня 2000 г. N 10-П и от 3 марта 2004 г. N 5-П <1> и др.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2004. N 11. Ст. 1033.

Конституционный Суд РФ пришел к выводу, что в современной международно-правовой системе право на самоопределение включено в круг норм, регулирующих права и свободы человека (ст. 1 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах 1966 г. <1> и ст. 1 Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 г. <2>). В соответствии с этими международными документами право на самоопределение имеют все народы, и в силу этого права народы "свободно устанавливают свой политический статус и свободно обеспечивают свое экономическое, социальное и политическое развитие". Все государства обязаны "поощрять осуществление права на самоопределение и уважать это право". Согласно Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН, право на самоопределение является одним из основных принципов международного права. Способами осуществления права на самоопределение могут быть: создание суверенного и независимого государства, свободное присоединение к независимому государству или объединение с ним, установление любого другого политического статуса.

--------------------------------

<1> Международное публичное право: Сб. док. М., 1996. Т. 1. С. 464 - 470.

<2> Там же. С. 470 - 482.

Наряду с этим ст. 29 Всеобщей декларации прав человека 1948 г. <1> устанавливает, что при осуществлении прав и свобод необходимо обеспечивать должное признание и уважение прав и свобод других, а согласно резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 41/117 от 4 декабря 1986 г. "развитие и защита одной категории прав никогда не могут служить предлогом или оправданием для освобождения государств от развития и защиты других прав". В противном случае при реализации любого права, в том числе права на самоопределение, будет иметь место не осуществление права, а злоупотребление правом. Международные документы подчеркивают недопустимость использования ссылок на принцип самоопределения для подрыва единства государства и национального единства.

--------------------------------

<1> Там же. С. 410 - 464.

Не отрицая права на самоопределение как выражение суверенитета нации и народа, следует исходить из того, что международное право ограничивает его требованиями принципов территориальной целостности и соблюдения прав человека. В Постановлении КС РФ от 31 июля 1995 г. N 10-П особо подчеркнуто, что конституционная цель сохранения целостности Российского государства согласуется с общепризнанными международными нормами о праве народа на самоопределение. Суд, аргументируя свою позицию, сослался на Декларацию о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН, из которой следует, что осуществление права на самоопределение "не должно толковаться как санкционирующее или поощряющее любые действия, которые вели бы к расчленению или полному нарушению территориальной целостности или политического единства суверенных и независимых государств, действующих с соблюдением принципа равноправия и самоопределения народов".

Конституция не содержит права республик в составе Российской Федерации на выход из Федерации. Не может, не должно предусматриваться подобное право и конституциями республик в составе Российской Федерации. Установление такого права означало бы признание правомерности полного или частичного нарушения территориального единства суверенного государства и единства населяющих его народов. Любые действия, имеющие целью нарушение этого единства, наносят ущерб конституционному строю Российской Федерации и несовместимы с международными нормами. Подобные действия означают также игнорирование принципа нерушимости границ, признанного в современном международном праве одной из основополагающих норм, соблюдение которых необходимо для сохранения международного мира и обеспечения всеобщей безопасности. В связи с этим Конституция устанавливает не равноправие и самоопределение народов вообще, а равноправие и самоопределение народов в Российской Федерации (см. комментарий к ст. 5).

Международное сообщество видит решение проблемы межнациональных отношений, особенно когда это касается национальных меньшинств, не в формировании независимых и самостоятельных государственных образований, а в принятии необходимых законодательных, административных и других мер для обеспечения защиты прав человека и основных свобод лиц, принадлежащих к национальным меньшинствам, на их территории. Государства несут по международному праву обязанность воздерживаться от любой дискриминации в отношении таких лиц и способствовать осуществлению их законных интересов в области прав и основных свобод человека.

В частности, государства - участники СБСЕ обязались защищать и создавать условия для поощрения этнической, культурной, языковой и религиозной самобытности национальных меньшинств на своей территории. Они заявили, что будут уважать свободное осуществление прав лицами, принадлежащими к таким меньшинствам, и обеспечивать их полное равенство с другими.

Такое видение решения проблемы межнациональных отношений получило отражение и в законодательстве Российской Федерации. Федеральная Конституция отвергает существование каких бы то ни было правовых норм, допускающих неравноправие граждан в зависимости от их национальной принадлежности, провозглашает свободу выбора в индивидуальном национальном самоопределении. При этом именно на федеральные органы законодательной, исполнительной и судебной власти возложены функции гаранта федерального стандарта прав и свобод человека и гражданина на всей территории РФ.

В упомянутом выше Постановлении от 3 марта 2004 г. N 5-П КС РФ указал, что законодательство России квалифицирует национально-культурную автономию как один из установленных федеральным законодателем институтов самоопределения народов в России и один из видов объединений граждан.

Из Конституции (ч. 3 ст. 5, ч. ч. 1 и 2 ст. 19, ч. ч. 1 и 2 ст. 26, ч. 2 ст. 29, ч. 3 ст. 68, ст. 69, п. "в" ст. 71, п. "б" ч. 1 ст. 72), а также общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации вытекают обязанности государства по регулированию и защите прав национальных меньшинств, а также предопределяется характер данного регулирования, в том числе пределы усмотрения законодателя в процессе его осуществления. При этом в условиях действующего нормативного регулирования реализация права этнической общности, находящейся на определенной территории в ситуации национального меньшинства, на национально-культурную автономию связана с реализацией права лиц, относящихся к таким общностям, создавать и регистрировать в соответствии с законодательством Российской Федерации общественные объединения, свобода деятельности которых должна быть гарантирована.

В частности, определяя статус национально-культурной автономии, федеральный законодатель исходил из того, что основное предназначение национально-культурной автономии не национально-территориальное, а национально-культурное самоопределение, т.е. обеспечение жизнеспособности и самостоятельности этноса, находящегося в ситуации национального меньшинства на соответствующей территории, именно в национально-культурной сфере.

Следовательно, действующее правовое регулирование национально-культурной автономии в Российской Федерации - как допускаемого Конституцией, соответствующего международно-правовым обязательствам Российской Федерации и установленного федеральным законодателем способа и организационно-правовой формы защиты прав национальных меньшинств - призвано определять правовые основы национально-культурной автономии, способствующие созданию условий взаимодействия государства и общества для защиты интересов граждан РФ в процессе выбора ими путей и форм своего национально-культурного развития, включая меры государственной поддержки самостоятельного решения соответствующими этносами вопросов самобытности, развития языка, образования, национальной культуры.

Статья 5

Комментарий к статье 5

1. Нормы, сформулированные в комментируемой статье, являются важнейшими для понимания основ конституционного строя России, ее федеративного устройства.

В ч. 1 ст. 5 дана структурная характеристика Российской Федерации как федеративного государства.

Все разнообразные по форме территориальные образования (республики, края, области, города федерального значения, автономная область, автономные округа), непосредственно входящие в состав Российской Федерации в качестве составных частей единого федеративного государства, именуются общим родовым понятием - "субъект Российской Федерации". Понятие "субъект Российской Федерации" впервые было использовано в ряде нормативных актов, принятых в 1991 - 1992 гг. (в том числе в одном из протоколов к Федеративному договору от 31 марта 1992 г. "О разграничении предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти Российской Федерации и органами власти суверенных республик в составе Российской Федерации" <1>), но только в Конституции 1993 г. оно было применено ко всем без исключения составным частям Федерации.

--------------------------------

<1> Федеративный договор: документы. Комментарий. М., 1994.

Часть 1 ст. 5 являет собой практическое применение известного принципа федерализма "единство во множестве". С одной стороны, она устанавливает, что многообразные по исторически сложившейся форме и национальному составу части федеративного государства (республики, края, области, города федерального значения, автономная область, автономные округа) отныне являются едиными по своей сути и конституционному статусу образованиями - субъектами РФ; с другой, она гарантирует путем закрепления соответствующих положений в специальных статьях Конституции сохранение разнообразия существующих государственно-правовых форм (ч. ч. 1 и 2 ст. 5), а также исторически возникших наименований всех субъектов РФ (полный перечень приводится в ст. 65). Перечисляя существующие конституционно-правовые формы субъектов РФ, Конституция устанавливает тем самым их закрытый перечень. Это означает, что каждый вновь образованный или принятый в состав Российской Федерации новый субъект обязан облечь свою субъектность в одну из установленных конституционно-правовых форм (см., например, ч. ч. 3 и 4 ст. 4 Закона о порядке принятия в РФ).

Единство многообразных по форме субъектов РФ отражается не только в объединяющем их родовом понятии, но и в том, что Конституция устанавливает равноправие всех субъектов РФ во взаимоотношениях с федеральными органами государственной власти (ч. 4 ст. 5), а также в отношении иных атрибутов конституционно-правового статуса - таких, как право иметь конституцию или устав, собственные органы государственной власти, законодательство, свою территорию, представительство в СФ ФС РФ и др. (ч. 2 ст. 5, ст. 66).

2. Если ч. 1 комментируемой статьи устанавливает общность между всеми частями единого и неделимого федеративного государства, то ч. 2 фиксирует основные особенности различных конституционно-правовых форм субъектов РФ. Так, в частности, устанавливается, что основной закон республик носит наименование "конституция", а основные законы краев, областей, городов федерального значения, автономной области и автономных округов носят наименование "устав". Конституции и уставы субъектов РФ, в отличие от иных нормативных правовых актов субъектов РФ, находятся в особой связи с Конституцией РФ и имеют особый правовой характер.

Конституция (устав) субъекта РФ - это единый акт, имеющий высшую юридическую силу в системе правовых актов субъекта. Конституции и уставы субъектов РФ определяют организацию субъектов и образуют основу законодательства и иного правотворчества по вопросам их исключительного ведения (ст. 73). Что касается совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов (ст. 72), то конституции и уставы субъектов РФ служат основой их законодательства по этим вопросам наряду с федеральными законами без ущерба для верховенства последних.

Об особом правовом характере конституций и уставов субъектов РФ свидетельствует порядок их принятия: в ряде субъектов конституции принимаются в отличие от других нормативных правовых актов, в том числе законов, на референдуме или специально создаваемым для этой цели органом, если же конституция или устав принимаются законодательным (представительным) органом субъекта, то они считаются принятыми, когда за них проголосовало квалифицированное большинство депутатов. Усложненным по сравнению с обычными законами является и порядок внесения изменений и дополнений в конституции (уставы) субъектов РФ, чем обеспечивается, в частности, их повышенная стабильность по сравнению с действующим законодательством. Кроме того, как следует из ст. 27 Закона о судебной системе РФ, субъекты РФ могут предусматривать специальный порядок проверки принимаемых ими нормативных правовых актов на предмет их соответствия своим конституциям (уставам). Установленная Законом о Конституционном Суде РФ процедура проверки соответствия конституций (уставов) субъектов РФ Конституции РФ также свидетельствует об их особой правовой природе: такие дела разрешаются КС РФ исключительно в заседаниях.

В ч. 2 ст. 5 применительно к республикам употребляется (правда, в скобках) наименование "государство". Последнее обстоятельство стало причиной довольно устойчивых представлений о том, что в Конституции якобы признается государственный суверенитет республик, которые к тому же обладают "более высоким" конституционным статусом по сравнению с остальными субъектами РФ. Необходимые разъяснения были даны КС РФ, который указал, что использование в ч. 2 комментируемой статьи Конституции применительно к установленному ею федеративному устройству понятия "республика (государство)" не означает - в отличие от Федеративного договора - признание государственного суверенитета этих субъектов РФ, а лишь отражает определенные особенности их конституционно-правового статуса, связанные с факторами исторического, национального и иного характера.

По смыслу преамбулы, ст. ст. 3 - 5, ч. 1 ст. 15, ч. 1 ст. 65, ст. 66 и п. "б" ст. 71 Конституции в их взаимосвязи республики, как субъекты РФ, не имеют статуса суверенного государства, и решить этот вопрос иначе в своих конституциях они не могут, а потому не вправе самостоятельно наделить себя свойствами суверенного государства - даже при условии, что их суверенитет признавался бы ограниченным. Конституция, определяя в ч. ч. 1 и 4 ст. 5 статус перечисленных в ч. 1 ст. 65 республик как субъектов РФ, исходит из относящегося к основам конституционного строя Российской Федерации и, следовательно, к основам конституционного строя республик принципа равноправия всех субъектов РФ, в том числе в их взаимоотношениях с федеральными органами государственной власти. Признание за республиками суверенитета, при том что все другие субъекты РФ им не обладают, нарушило бы конституционное равноправие субъектов, сделало бы невозможным его осуществление в принципе, поскольку субъект РФ, не обладающий суверенитетом, по своему статусу не может быть равноправным с суверенным государством (см. Определение КС РФ от 27 июня 2000 г. N 92-О <1>; Постановление КС РФ от 7 июня 2000 г. N 10-П <2>).

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2000. N 29. Ст. 3117.

<2> СЗ РФ. 2000. N 25. Ст. 2728.

Названные в рассматриваемой части атрибуты государственности субъектов РФ не являются исчерпывающими. К ним кроме издания собственных законов (по вопросам, находящимся в ведении субъектов РФ или входящим в сферу совместного ведения с Российской Федерацией) относятся также своя территория и население, право образовывать органы государственной власти, иметь свою столицу и символы - герб, флаг, гимн.

3. В ч. 3 комментируемой статьи говорится о принципах, основах федеративного устройства Российской Федерации. Понятие "федеративное устройство" не употреблялось в ранее действовавших российских конституциях. Конституция РСФСР 1937 г. использовала понятие "государственное устройство", а Конституция РСФСР 1978 г. - "национально-государственное устройство".

Важнейшим принципом федеративного устройства Российской Федерации является ее государственная целостность. Это означает, что Россия не является простым соединением образующих ее частей, а представляет собой единое государство, в котором обеспечивается целостность и неприкосновенность его территории, включающей в себя территории субъектов РФ (ч. 1 ст. 67); гарантируется единство экономического пространства, не допускающее установления таможенных границ, пошлин, сборов и каких-либо препятствий для свободного перемещения товаров, услуг и финансовых средств; используется единая денежная единица - рубль; устанавливается верховенство Конституции и федеральных законов на всей территории РФ; действуют федеральные органы государственной власти и провозглашается единство систем государственной власти; все субъекты РФ рассматриваются как находящиеся в составе Российской Федерации; вопросы федеративного устройства отнесены к исключительному ведению Российской Федерации; у субъектов РФ отсутствует право выхода из состава Федерации или иного изменения своего статуса без согласия Российской Федерации, поскольку одностороннее решение такого рода вопросов представляет угрозу для государственной целостности страны и единства системы государственной власти (см. ст. ст. 4, 8, 11, 15, 65, 67, 71, 75 и др.).

Государственная целостность Российской Федерации обеспечивается в том числе существованием единого и равного гражданства Российской Федерации, а также тем, что каждый гражданин РФ обладает на территории РФ всеми правами и свободами и несет равные обязанности, предусмотренные Конституцией (ч. ч. 1 и 2 ст. 6). Принцип единства системы государственной власти является логическим следствием положения ч. 1 ст. 3 Конституции, согласно которому носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ. Этот принцип гарантирует целостность России и ее суверенитет, обеспечивает слаженное функционирование государственного механизма по осуществлению функций Российского государства во всей их полноте и многообразии.

Единство системы государственной власти в Российской Федерации выражается в наличии единой системы органов, совокупная компетенция которых охватывает все полномочия, необходимые для осуществления функций государства. В единую систему государственной власти входят Президент РФ, Федеральное Собрание, Правительство РФ, суды, а также государственные органы всех субъектов РФ (ч. ч. 1 и 2 ст. 11). Это единство обеспечивает: особое построение законодательного (представительного) органа РФ - Федерального Собрания, где одна из палат (СФ ФС РФ) формируется из представителей от каждого субъекта РФ - по одному от представительного и исполнительного органов государственной власти (ст. 95); верховенство Конституции и федеральных законов (ч. 2 ст. 4); издание федеральных правовых актов, устанавливающих общие принципы организации и деятельности представительных и исполнительных органов государственной власти субъектов РФ (ч. 1 ст. 77); деятельность Президента как гаранта Конституции (ч. 2 ст. 80); осуществление федеральными органами государственной власти координационных полномочий; судебный контроль (ст. ст. 46, 125); прокурорский надзор.

Согласно ч. 2 ст. 77 Конституции в пределах ведения Российской Федерации и ее полномочий по предметам совместного ведения федеральные органы исполнительной власти и органы исполнительной власти субъектов РФ образуют единую систему исполнительной власти в Российской Федерации. В отношении органов исполнительной власти Президент РФ наделяется правом приостанавливать действие актов органов исполнительной власти субъектов РФ в случае их противоречия Конституции, федеральным законам, международным обязательствам Российской Федерации или нарушения прав и свобод человека и гражданина до решения этого вопроса соответствующим судом (ч. 2 ст. 85 Конституции).

Единство системы государственной власти означает, что органы государственной власти в субъектах РФ формируются на тех же принципах, что и федеральные. Согласно разъяснению КС РФ государственная власть в субъектах РФ, как и на федеральном уровне, должна опираться на принципы демократического федеративного правового государства с республиканской формой правления (ч. 1 ст. 1 Конституции), единства системы государственной власти (ч. 3 ст. 5 Конституции), а также осуществления государственной власти на основе разделения законодательной, исполнительной и судебной властей и вытекающей из этого самостоятельности их органов (ст. 10 Конституции) (см. Постановление КС РФ от 18 января 1996 г. N 2-П <1>).

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1996. N 4. Ст. 409.

Федеративное устройство Российской Федерации основано на разграничении предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов РФ. В этом заключается принцип разделения властей по вертикали, последовательная реализация которого гарантирует необходимую самостоятельность и полновластие государственных органов в установленных границах, недопустимость произвола в их деятельности и уважительное отношение к решениям, принятым ими в пределах своей компетенции.

Разграничение предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и ее субъектов осуществляется Конституцией, Федеративным и иными договорами о разграничении предметов ведения и полномочий (ч. 3 ст. 11 Конституции). Кроме того, в системе исполнительной власти разграничение полномочий может осуществляться с помощью соглашений между федеральными органами исполнительной власти и органами исполнительной власти субъектов РФ о передаче осуществления части своих полномочий (ч. ч. 2 и 3 ст. 78 Конституции). Положение о возможности разграничения предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и ее субъектов Конституцией, Федеративным и иными договорами не изменяет существующей природы Федерации. Современная Россия имеет конституционную природу, и только в рамках федеральной Конституции могут обсуждаться вопросы статуса территорий, изменения административных границ или объема полномочий субъектов РФ.

Конституционный Суд РФ неоднократно подчеркивал, что приоритет положений Конституции имеет место при определении как статуса субъектов РФ, так и предметов ведения и полномочий органов государственной власти Российской Федерации и ее субъектов (см., например, Постановление КС РФ от 7 июня 2000 г. N 10-П). Из этого следует, что договоры о разграничении предметов ведения и полномочий при всей их важности имеют по отношению к Конституции подчиненный характер и потому не могут толковаться как какое-либо изменение установленного Конституцией правового статуса Российской Федерации и ее субъектов.

Как показывает опыт развития и функционирования современных федеративных и псевдофедеративных правовых систем, каждая из них имеет свои особенности в принципах и формах разграничения полномочий между уровнями власти, но ни одна не является бесконфликтной. Однако наличие эффективных правовых и политических механизмов гармонизации отношений между центром и регионами, готовность властей к диалогу и поискам согласия способны превратить потенциал спора или конфликта в энергию для развития и совершенствования федеративных отношений.

Одной из важнейших основ федеративного устройства Российской Федерации является принцип равноправия и самоопределения ее народов.

Независимо от численности каждый народ Российской Федерации имеет право на использование земли и других природных ресурсов как основы жизни и деятельности, сохранение родного языка, свободный выбор языка общения, воспитания, обучения и творчества, создание условий для его изучения и развития, получение поддержки со стороны Федерации в области национального развития России. Обеспечивая права народов, государство создает предпосылки для реального осуществления индивидуальных прав и свобод человека и гражданина, в частности связанных с правом каждого пользоваться родным языком, свободно выбирать язык общения, воспитания, обучения и творчества, исповедовать любую религию, быть защищенным от дискриминации по национальному признаку (ст. ст. 9, 17, 26, 28, 29, 45, 68, 69 и др. Конституции) <1>.

--------------------------------

<1> См.: также: Декларация о правах лиц, принадлежащих к национальным или этническим, религиозным и языковым меньшинствам // Московский журнал международного права. 1993. N 2. С. 170 - 173.

Признание равноправия народов не исключает учета их разнообразия и особого внимания со стороны государства к определенным их группам. Например, крупные национальные общности, являющиеся так называемым титульным народом республик, входящих в состав Российской Федерации, получили право устанавливать свои государственные языки, которые употребляются наряду с государственным языком Российской Федерации в органах государственной власти, органах местного самоуправления и государственных учреждениях республик (ч. 2 ст. 68 Конституции). В то же время народам, которые в силу разных причин оказались менее защищенными и легко уязвимыми (национальные меньшинства, малочисленные этнические общности и коренные малочисленные народы), в соответствии с Конституцией (ст. 69) обеспечивается специальное внимание государства, особые права и гарантии сохранения их существования, что согласуется с международно-правовыми нормами <1> и создает предпосылки для социального равенства.

--------------------------------

<1> См., например: Конвенция N 169 МОТ "О коренных народах и народах, ведущих племенной образ жизни, в независимых странах" // Международная организация труда. Конвенции и рекомендации. 1957 - 1990. Т. 2; Рамочная Конвенция о защите национальных меньшинств (Страсбург, 1995) // СЗ РФ. 1999. N 11. Ст. 1256; и др.

Как уже отмечалось, право народов на самоопределение в пределах России может осуществляться в самых различных формах - от создания условий для свободного национально-культурного развития народов, их языка, традиций, религий и т.д. до образования новых субъектов РФ. Однако при этом важно помнить, что субъекты Федерации не наделены правом выхода из ее состава. Это полностью соответствует принципам, установленным в нормах международного права, и является одной из важнейших гарантий государственной целостности России.

Так, согласно Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН, 1970 г. <1> возможными формами самоопределения народов являются: создание суверенного независимого государства; свободное присоединение к независимому государству или объединение с ним; установление любого другого политического статуса. Однако выбор одной из этих форм самоопределения не может вести к разрушению государственного единства и ущемлению прав человека. В Декларации подчеркивается недопустимость использования ссылок на самоопределение для подрыва государственного и национального единства, поскольку ничто в самоопределении народов "не должно толковаться как санкционирующее или поощряющее любые действия, которые вели бы к расчленению или к частичному или полному нарушению территориальной целостности или политического единства суверенных и независимых государств, действующих с соблюдением принципа равноправия и самоопределения народов, как этот принцип изложен выше, и вследствие этого имеющих правительства, представляющие весь народ, принадлежащий данной территории без различий расы, вероисповедания и цвета кожи. Каждое государство должно воздерживаться от любых действий, направленных на частичное или полное нарушение национального единства и территориальной целостности любого другого государства или страны" <2>.

--------------------------------

<1> Организация Объединенных Наций: Сб. док. М., 1981. С. 460 - 469.

<2> Аналогичные положения содержатся в Хельсинкском заключительном акте 1975 г., итоговом документе Венской встречи 1989 г., в материалах Конференции по человеческому измерению СБСЕ 1990 г. и других международно-правовых документах.

4. Последняя часть комментируемой статьи конкретизирует положение ее ч. 1 о равноправии субъектов РФ. Из названной нормы следует, что все субъекты РФ независимо от их конституционно-правовой формы без каких-либо изъятий обладают равными правами во взаимоотношениях с федеральными органами государственной власти в государственно-правовой, бюджетной и других сферах. При этом каждый из субъектов РФ вступает в эти отношения непосредственно, что имеет особое значение для автономной области, находящейся в составе края, и автономных округов, находящихся в составе края или области. Конституционный принцип равноправия субъектов РФ выражается также в единообразии конституционного подхода к распределению предметов ведения и полномочий между Российской Федерацией и ее субъектами и диктует установление федеральным законодателем единых правил взаимоотношений федеральных органов государственной власти со всеми субъектами РФ.

Необходимо особо отметить, что Конституция принципиально не использует понятие "равенство" в отношении субъектов РФ. Очевидно, что они не тождественны в экономическом, географическом, демографическом, национальном и иных отношениях. Но это не означает их неравноправия или асимметрии конституционного статуса. Закрепленное в Конституции равноправие субъектов РФ предполагает их политико-правовую равноценность. Подобно тому, как предусмотренные Основным Законом равные права и свободы человека и гражданина равноценны для каждой личности, так и конституционное право равнозначно для всех субъектов РФ.

Как установил КС РФ, федеральные органы государственной власти при разработке и осуществлении федеральной и региональной политики обязаны "исходить из того, что правовое равенство субъектов Российской Федерации не означает равенства их потенциалов и уровня социально-экономического развития, во многом зависящих от территории, географического положения, численности населения, исторически сложившейся структуры народного хозяйства и т.д. Учет региональных особенностей является необходимым условием соблюдения баланса интересов и внедрения общегосударственных стандартов во всех сферах жизнедеятельности субъектов Российской Федерации" (см. Постановление КС РФ от 15 июля 1996 г. N 16-П <1>).

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1996. N 29. Ст. 3543.

Статья 6

Комментарий к статье 6

1. Гражданство Российской Федерации представляет собой устойчивую правовую связь лица с Российской Федерацией, выражающуюся в совокупности их взаимных прав и обязанностей. Устойчивость отношений гражданства определяется их постоянным характером: они длятся обычно от рождения до смерти гражданина; для них установлен особый порядок прекращения, не допускающий расторжения их гражданином в одностороннем порядке; по инициативе государства в настоящее время они вообще не могут быть расторгнуты; их прекращение по ходатайству гражданина требует согласия государства.

Правовой характер связи лица с государством, образующей отношения гражданства, выражается в юридическом оформлении этой связи. Гражданство - правовое, а не просто фактическое состояние. Оно представляет собой один из важнейших элементов правового статуса личности. От него зависит напрямую объем прав, свобод и обязанностей того или иного лица.

Конституция относит законодательство о гражданстве к ведению Российской Федерации. На основании комментируемой статьи должен разрабатываться федеральный закон.

28 ноября 1991 г. был принят Закон РФ N 1948-1 "О гражданстве РСФСР" <1> (далее - Закон о гражданстве 1991 г.), в преамбуле которого указывалось, что он призван обеспечить осуществление норм и принципов международного права и Конституции РСФСР, относящихся к гражданству и правам человека, создание наиболее благоприятных правовых условий для каждого гражданина РСФСР, защиту и покровительство РСФСР гражданам РСФСР, находящимся за ее пределами.

--------------------------------

<1> Ведомости РФ. 1992. N 6. Ст. 243.

Закон о гражданстве 1991 г. устанавливал прежде всего те общие основы, которые определяли сущностные черты отношений гражданства. В нем устанавливалось (ст. 2), что российское гражданство является равным независимо от оснований его приобретения. Он не выделял никаких особенностей в правовом статусе лиц, ставших гражданами России по различным основаниям: по рождению, в связи с принятием в гражданство и т.д. Не имело правового значения и время приобретения гражданства. Отныне российское гражданство носило открытый и свободный характер. Это выражалось в том, что согласно указанному Закону в Российской Федерации каждый человек имеет право на гражданство, а также право изменить свое гражданство, которого никто не может быть лишен (ст. 1). Содержащийся в нем запрет на лишение человека гражданства вытекал из права человека на гражданство, двустороннего характера связи между человеком и государством, что предполагает расторжение этой связи как той, так и другой стороной только по взаимному согласию.

Законом о гражданстве 1991 г. предусматривалось (ст. 3), что приобретение гражданства РСФСР иностранными гражданами допускается при условии их отказа от прежнего гражданства, если иное не предусмотрено международным договором РСФСР. Однако в нем устанавливалось, что гражданину РСФСР может быть разрешено по его ходатайству иметь одновременно гражданство другого государства, с которым есть соответствующий договор РСФСР.

Законодатель исходил из принципа сохранения российского гражданства лицами, проживающими за пределами страны (ст. 4). Закон гарантировал гражданам РСФСР защиту и покровительство за пределами республики (ст. 5). В нем устанавливалось, что гражданин РСФСР не может быть выдан другому государству иначе как на основании закона или международного договора РСФСР (ст. 1).

Подписанный 31 марта 1992 г. Федеративный договор "О разграничении предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти Российской Федерации и органами власти суверенных республик в составе Российской Федерации" <1> отнес к ведению федеральных органов государственной власти Российской Федерации гражданство Российской Федерации. Таким образом, решение вопросов гражданства республик в составе Российской Федерации оставалось в ведении органов власти республик. В Законе о гражданстве 1991 г. ничего не говорилось о едином гражданстве, однако этот важнейший принцип гражданства в условиях федеративного устройства закреплялся посредством признания того, что граждане РСФСР, постоянно проживающие на территории республики в составе РСФСР, являются одновременно гражданами этой республики (ст. 2).

--------------------------------

<1> Федеративный договор: документы. Комментарий. М., 1994.

За время своего действия Закон о гражданстве 1991 г. подвергался изменениям и дополнениям. 17 июня 1993 г. Верховный Совет РСФСР внес в него некоторые изменения и дополнения <1>. В связи с изменением наименования государства в Законе слова "Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика" было решено заменить словами "Российская Федерация". Отменено положение Закона, предусматривавшее необходимость отказа от прежнего гражданства при желании приобрести российское гражданство, расширен круг бывших граждан СССР, имеющих права на приобретение гражданства в порядке регистрации, а также восстанавливаемых в гражданстве Российской Федерации, и т.д.

--------------------------------

<1> Ведомости РФ. 1993. N 29. Ст. 1112.

В Законе о гражданстве 1991 г. говорилось о том, что в порядке регистрации гражданство РСФСР приобретают граждане СССР, постоянно проживающие на территории других республик, непосредственно входивших в состав бывшего СССР по состоянию на 1 сентября 1991 г., если они не являются гражданами этих республик и в течение трех лет со дня вступления в силу данного Закона заявляют о своем желании приобрести гражданство РСФСР. Федеральный закон от 6 февраля 1995 г. N 13-ФЗ "О внесении изменения в Закон Российской Федерации "О гражданстве Российской Федерации" <1> слова "в течение трех лет со дня вступления в силу" Закона о гражданстве 1991 г. заменил словами "до 31 декабря 2000 года".

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1995. N 7. Ст. 496.

Конституционный Суд РФ Постановлением от 16 мая 1996 г. N 12-П <1> признал не соответствующим Конституции п. "г" ст. 18 Закона о гражданстве 1991 г. в части, распространяющей правило о приобретении гражданства Российской Федерации в порядке регистрации на лиц, которые: родились на территории, входившей на момент их рождения в состав территории Российской Федерации; являлись гражданами бывшего СССР; не изъявили свободно своего желания прекратить принадлежность к гражданству Российской Федерации; выехали ранее на постоянное жительство за пределы Российской Федерации, но в пределах бывшего СССР; не являются гражданами других государств (входивших в состав бывшего СССР) и впоследствии вернулись на постоянное жительство в пределы Российской Федерации.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1996. N 21. Ст. 2579.

12 декабря 1993 г. в Российской Федерации была принята новая Конституция, которая внесла существенные изменения в институт российского гражданства. В ней получил дальнейшее развитие принцип единого гражданства. Закрепив гражданство Российской Федерации в качестве одной из основ конституционного строя, Конституция определила, что оно является единым и равным независимо от основания приобретения. В ней нет упоминания о федеративном характере гражданства, а сами принципы Федерации и гражданства изложены в разных статьях Конституции и составляют самостоятельные основы конституционного строя. Более того, закрепляя перечень субъектов РФ и устанавливая важнейшие критерии их правосубъектности (ст. 5), Конституция не упоминает собственное гражданство среди атрибутов государственности республик в составе Российской Федерации, не говоря уже о других субъектах. Таким образом, с момента принятия Конституции 1993 г. в Российской Федерации устанавливалось только одно гражданство - гражданство Российской Федерации, а решение всех вопросов, связанных с гражданством в Российской Федерации, было отнесено к исключительному ведению Российской Федерации (п. "в" ст. 71).

Однако все эти новеллы не нашли отражения ни в действующем законодательстве Российской Федерации и ее субъектов, ни в практике работы как федеральных, так и региональных органов государственной власти. Никаких существенных изменений в законодательство, вытекающих из действующей Конституции, не вносилось. Более того, органы государственной власти Российской Федерации и ее субъектов вели себя в вопросах гражданства таким образом, как будто этой Конституции вообще не существует.

Таким образом, в Российской Федерации в области гражданства сложилось совершенно ненормальное положение, при котором практика деятельности как федеральных, так и региональных органов находилась в явном противоречии с Конституцией. В значительной мере это объяснялось тем, что сам действующий Закон о гражданстве 1991 г. устарел и многие его положения не соответствовали ни Конституции, ни реалиям российского общества.

4 мая 1997 г. Президент РФ внес в ГД ФС РФ проект федерального закона "О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации "О гражданстве Российской Федерации", предусматривающий 25 различных изменений и дополнений, направленных на упорядочение решения вопросов российского гражданства, основанное на опыте его реализации. Однако законопроект не был принят ГД ФС РФ.

Надо сказать, что в нашей стране на выработку политики в сфере законодательства о гражданстве и на развитие самого законодательства о гражданстве существенное влияние оказывала политическая борьба. Свидетельством тому стал принятый ГД ФС РФ Федеральный закон от 24 мая 1999 г. N 99-ФЗ "О государственной политике Российской Федерации в отношении соотечественников за рубежом" <1>. В этих условиях возникла острая необходимость в подготовке нового федерального закона о гражданстве Российской Федерации, направленного на укрепление российской государственности, создание единого правового пространства, последовательное отражение интересов государства и личности при решении вопросов гражданства. Дополнительным стимулом к подготовке нового законодательства стало также подписание Россией в 1997 г. Европейской конвенции о гражданстве <2>.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1999. N 22. Ст. 2670.

<2> Документ опубликован не был.

Новый закон - Федеральный закон от 31 мая 2002 г. N 62-ФЗ "О гражданстве Российской Федерации" <1> (далее - Закон о гражданстве 2002 г.) вступил в силу 1 июля 2002 г. В нем содержатся принципы гражданства Российской Федерации и правила, регулирующие отношения, связанные с гражданством Российской Федерации, определены основания, условия и порядок приобретения и прекращения гражданства Российской Федерации. В соответствии с этим Законом (ст. 2) вопросы гражданства Российской Федерации регулируются Конституцией, международными договорами Российской Федерации, названным Законом, а также принимаемыми в соответствии с ним другими нормативными правовыми актами Российской Федерации.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2002. N 22. Ст. 2031.

Закон исходит из того, что гражданство Российской Федерации является единым и равным независимо от основания его приобретения. Этот принцип базируется на мировой практике федерализма, которая основана на отказе от возможности существования суверенного государства в составе другого суверенного государства. Отказ от конституционного закрепления суверенитета республики в составе Российской Федерации является одной из наиболее важных гарантий государственной целостности России.

В Законе о гражданстве 2002 г. устанавливается, что проживание гражданина Российской Федерации за ее пределами не прекращает его гражданства Российской Федерации (п. 3 ст. 4). Этот принцип вытекает из естественного права человека избирать место своего жительства, свободно выезжать за пределы Российской Федерации и беспрепятственно возвращаться. Таким образом, ни само по себе проживание за пределами Российской Федерации, ни его длительность не могут быть основанием для прекращения гражданства Российской Федерации. Таким основанием может быть лишь волеизъявление самого гражданина. Согласно указанному Закону (п. 4 ст. 4) гражданин РФ не может быть лишен гражданства Российской Федерации или права изменить его. В соответствии с Конституцией (ч. 1 ст. 61) данный Закон закрепляет принцип, согласно которому гражданин РФ не может быть выслан за пределы Российской Федерации или выдан иностранному государству. Тем самым устанавливаются важные гарантии защиты интересов российских граждан.

Согласно ч. 6 ст. 4 Закона о гражданстве 2002 г. Российская Федерация поощряет приобретение гражданства Российской Федерации лицами без гражданства, проживающими на территории РФ. Тем самым констатируется приверженность России международному принципу сокращения безгражданства в отношении лиц, проживающих на ее территории, что согласуется, в частности, с п. "b" ст. 4 Европейской конвенции о гражданстве. Закон о гражданстве 2002 г. закрепляет принцип двойного гражданства (ст. 5). Приобретение гражданином РФ иного гражданства не влечет за собой прекращения гражданства Российской Федерации.

В соответствии со ст. 8 Закона о гражданстве 2002 г. заключение или расторжение брака между гражданином РФ и лицом, не имеющим гражданства Российской Федерации, изменение гражданства одним из супругов не влечет за собой изменения гражданства указанных лиц, а расторжение брака не влечет за собой изменения гражданства родившихся в этом браке или усыновленных (удочеренных) супругами детей.

Закон о гражданстве 2002 г. признает гражданами РФ лиц, имевших гражданство Российской Федерации на день вступления его в силу, т.е. на 1 июля 2002 г., а также лиц, которые приобрели гражданство Российской Федерации в соответствии с этим Законом. Закон устанавливает условия, при которых лица сохраняют свое гражданство. Повторяя в основном норму Закона о гражданстве 1991 г., Закон о гражданстве 2002 г. (ст. 8) внес в нее лишь некоторые редакционные изменения. Сохранение гражданства лицами, проживающими за пределами страны, направлено на поддержание связей между нашей страной и ее гражданами, проживающими за рубежом. Оно ликвидирует складывающиеся годами представления о том, что проживание граждан за границей, не связанное с исполнением ими служебного долга, заслуживает осуждения.

Закон о гражданстве 2002 г. установил новое правило, согласно которому ребенок, родившийся на территории РФ от состоящих в браке родителей, имеющих различное гражданство, приобретает гражданство Российской Федерации по рождению без необходимости согласия родителей. Ребенок же, родившийся в таком браке за границей, приобретает гражданство Российской Федерации в порядке приема по заявлению родителей (ст. 14).

Закон о гражданстве 2002 г. внес существенные изменения в порядок приема в гражданство Российской Федерации. Он устанавливает общий порядок приема в гражданство Российской Федерации (ст. 13), а также основные требования к тем, кто обращается с заявлением о приеме в гражданство. Одним из таких требований является отказ от иного гражданства при приобретении российского гражданства. Вместе с тем этот Закон предусматривает обстоятельства, облегчающие прием в гражданство.

Закон о гражданстве 2002 г. отказался от регистрации как способа приобретения российского гражданства. Однако он предусматривает упрощенный порядок приема в гражданство, т.е. порядок рассмотрения вопросов гражданства и принятия решений по этим вопросам в отношении лиц, на которых распространяются льготные условия, установленные им. Прием в гражданство Российской Федерации в упрощенном порядке основывается на принципах почвы и крови и отвечает интересам лиц, желающих сохранить связь с Россией как со своей исторической родиной.

Кроме того, названный Закон предусматривает ряд оснований отклонения заявлений о приеме в гражданство Российской Федерации, независимо от того, идет ли речь об общем или упрощенном порядке приема в гражданство (ст. 16). При этом законодателем учтены многолетняя практика, интересы государства и общества. По сравнению с ранее действовавшим Законом о гражданстве 1991 г. основания для отклонения заявлений о приеме в гражданство Российской Федерации существенно расширены, конкретизированы и полностью соответствуют Европейской конвенции о гражданстве.

Закон о гражданстве 2002 г. рассматривает восстановление в гражданстве в качестве одного из оснований приобретения гражданства Российской Федерации. В нем указывается (ст. 15), что иностранные граждане, лица без гражданства, ранее имевшие гражданство Российской Федерации, могут быть восстановлены в гражданстве Российской Федерации в порядке, аналогичном общему порядку приема в гражданство Российской Федерации. При этом срок их проживания на территории РФ сокращается до трех лет. Следует отметить, что под иностранными гражданами и лицами без гражданства, ранее имевшими гражданство Российской Федерации, понимаются не бывшие граждане РСФСР, а бывшие граждане именно Российской Федерации. Закон устанавливает также основания, по которым отклоняются заявления о восстановлении в гражданстве Российской Федерации (ст. 16).

Согласно Закону о гражданстве 2002 г. приобретение российского гражданства возможно также по основаниям, предусмотренным международными договорами России. Одним из таких оснований является оптация, т.е. выбор гражданства при изменении Государственной границы РФ.

В отличие от Закона о гражданстве 1991 г. в Законе о гражданстве 2002 г. не предусмотрен институт почетного гражданства, хотя в регионах России он продолжает использоваться.

Законом о гражданстве 1991 г. предусматривались два способа выхода из гражданства: общий - по ходатайству гражданина и упрощенный - в порядке регистрации, которым могли воспользоваться лица, заявившие о намерении выйти из гражданства Российской Федерации, у которых хотя бы один из родителей, супруг или ребенок имели иное гражданство либо сами они выехали на постоянное место жительства в другое государство.

Закон о гражданстве 2002 г. (ст. 19) устанавливает, что непременным условием выхода из гражданства Российской Федерации является добровольное волеизъявление лица. Предусматриваются две процедуры выхода из гражданства: общий порядок - для лиц, проживающих на территории России, и упрощенный - для лиц, проживающих за ее пределами. Более конкретно, чем в Законе о гражданстве 1991 г., решается в Законе о гражданстве 2002 г. вопрос об оптации как основании выхода из гражданства. Как гласит его ст. 21, при территориальных преобразованиях в результате изменения в соответствии с международным договором Российской Федерации Государственной границы РФ граждане РФ, проживающие на территории, которая подверглась указанному преобразованию, вправе сохранить или изменить свое гражданство согласно условиям данного международного договора.

Как и Закон о гражданстве 1991 г., Закон о гражданстве 2002 г. содержит норму (ст. 26), имеющую цель предусмотреть возможные варианты решения вопросов гражданства детей при их усыновлении гражданами РФ и иностранными гражданами и во многом сходную с аналогичной нормой прежнего Закона. Однако она отличается и некоторыми особенностями. В Законе о гражданстве 2002 г. предусмотрено несколько вариантов решения вопроса о гражданстве детей при их усыновлении (удочерении). Данный Закон впервые в истории отечественного законодательства о гражданстве детально регулирует вопросы гражданства детей, над которыми установлены опека и попечительство. В его ст. 27 содержатся общепринятые и оправдавшие себя на практике нормы регулирования гражданства детей, которые соответствуют положениям СК. Законом о гражданстве 2002 г. более подробно регламентируются вопросы о гражданстве недееспособных лиц (ст. 27).

Закон о гражданстве 2002 г. сохраняет институт двойного гражданства. В нем содержится понятие двойного гражданства (ст. 3), которое определяется как "наличие у гражданина Российской Федерации гражданства (подданства) иностранного государства". В него также включена статья (ст. 6), посвященная двойному гражданству, которая базируется на конституционной норме, допускающей наличие у гражданина РФ иного гражданства в соответствии с международными договорами Российской Федерации или федеральным законом. Положение Закона о гражданстве 2002 г. о двойном гражданстве полностью согласуется с наиболее распространенной законодательной и правоприменительной практикой иностранных государств и со ст. ст. 7, 14 и 15 Европейской конвенции о гражданстве.

Закон о гражданстве 2002 г. сохранил основные положения Закона 1991 г., касающиеся лиц без гражданства, внеся в них ряд редакционных уточнений. Так, внесено изменение в определение лица без гражданства, под которым понимается лицо, не являющееся гражданином РФ и не имеющее доказательства наличия гражданства иностранного государства, а сокращение безгражданства отнесено к числу основных принципов гражданства Российской Федерации. По-новому сформулирован сам этот принцип: "Российская Федерация поощряет приобретение гражданства Российской Федерации лицами без гражданства, проживающими на территории Российской Федерации" (ч. 6 ст. 4).

После принятия Закона о гражданстве 2002 г. в процессе проводимого в стране обмена паспортов СССР образца 1974 г. на новые российские паспорта обнаружилось, что более 1 млн. человек, приехавших в Россию после распада Советского Союза и до принятия Закона о гражданстве 2002 г., оказались в сложнейшей жизненной ситуации. Эти люди приехали в Россию, жили и работали, участвовали в ее политической жизни. Многие из них служили в российской армии. Однако, не приобретя после переезда в Россию российского гражданства, они оказались лицами без гражданства. Сложившаяся ситуация нуждалась в принятии ряда мер по ее разрешению, включая и внесение соответствующих корректив в Закон о гражданстве 2002 г., которые также способствовали проведению нашей страной эффективной иммиграционной политики. Такие коррективы были внесены Федеральным законом от 11 ноября 2003 г. N 151-ФЗ "О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон "О гражданстве Российской Федерации" <1>.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2003. N 46. Ч. II. Ст. 4447.

Закон о гражданстве 2002 г. в редакции указанного Федерального закона установил следующее:

- упрощенный порядок приема в гражданство распространяется на иностранных граждан и лиц без гражданства, достигших 18 лет и обладающих дееспособностью, которые: а) имеют хотя бы одного родителя, имеющего гражданство Российской Федерации; б) имели гражданство СССР, проживали и проживают в государствах, входивших в состав СССР, не получили гражданство этих государств и остаются в результате лицами без гражданства. К этим положениям, содержащимся и в Законе о гражданстве 2002 г., он также добавил, что иностранные граждане и лица без гражданства, проживающие на территории РФ, вправе обращаться с заявлением о приеме в гражданство Российской Федерации в упрощенном порядке без соблюдения условия о сроке проживания, установленного Законом о гражданстве 2002 г., если указанные граждане и лица: а) родились на территории РСФСР и имели гражданство бывшего СССР; б) состоят в браке с гражданами РФ не менее трех лет; в) являются нетрудоспособными и имеют дееспособных сына или дочь, достигших возраста 18 лет и являющихся гражданами РФ;

- нетрудоспособные иностранные граждане и лица без гражданства, прибывшие в Российскую Федерацию из государств, входивших в состав СССР, и зарегистрированные по месту жительства в Российской Федерации по состоянию на 1 июля 2002 г., вправе обращаться с заявлением о приеме в гражданство Российской Федерации в упрощенном порядке без соблюдения условия о сроке проживания на территории РФ, установленного Законом о гражданстве 2002 г., и без представления вида на жительство;

- иностранные граждане и лица без гражданства, имевшие гражданство СССР, зарегистрированные по месту жительства в Российской Федерации по состоянию на 1 июля 2002 г. либо получившие разрешение на временное проживание в Российской Федерации, принимаются в гражданство Российской Федерации в упрощенном порядке без соблюдения условий, предусмотренных Законом, и без представления вида на жительство, если они до 1 июня 2006 г. <1> заявят о своем желании приобрести гражданство Российской Федерации;

--------------------------------

<1> Федеральным законом от 3 января 2006 г. N 5-ФЗ "О внесении изменения в статью 14 Федерального закона "О гражданстве Российской Федерации" (СЗ РФ. 2006. N 2. Ст. 170) этот срок был продлен до 1 января 2008 г., а Федеральным законом от 1 декабря 2007 г. N 296-ФЗ "О внесении изменения в статью 14 Федерального закона "О гражданстве Российской Федерации" (СЗ РФ. 2007. N 49. Ст. 6057) - до 1 июля 2009 г.

- в гражданство Российской Федерации принимаются в упрощенном порядке без соблюдения условий, предусмотренных Законом о гражданстве 2002 г., и без представления вида на жительство ветераны Великой Отечественной войны, имевшие гражданство бывшего СССР и проживающие на территории РФ. Что же касается детей и недееспособных лиц, являющихся иностранными гражданами или лицами без гражданства, то для них упрощенный порядок приема в гражданство предусматривает снятие требования проживать на территории РФ и иметь законный источник средств к существованию, владеть русским языком, обязательство соблюдать Конституцию и законодательство Российской Федерации, а также требования об отказе от иного гражданства;

- граждане государств, входивших в состав СССР, проходящие не менее трех лет военную службу по контракту в Вооруженных Силах РФ, других войсках или воинских формированиях, вправе обращаться с заявлением о приеме в гражданство Российской Федерации без соблюдения условий, предусмотренных Законом о гражданстве 2002 г., и без представления вида на жительство.

Федеральным законом от 18 июля 2006 г. N 121-ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросу совершенствования государственного управления в сфере миграции" <1> в Закон о гражданстве 2002 г. были внесены изменения, связанные с наименованием органов, уполномоченных на осуществление функции по контролю и надзору в сфере миграции. Отдельным редакционным изменениям Закон о гражданстве 2002 г. подвергся и в соответствии с Федеральным законом от 4 декабря 2007 г. N 328-ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросу прохождения военной службы иностранными гражданами и лицами, имеющими двойное гражданство" <2>.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2006. N 31. Ч. I. Ст. 3420.

<2> СЗ РФ. 2007. N 50. Ст. 6241.

Конституционность отдельных положений Закона о гражданстве 2002 г. неоднозначно оценивалась КС РФ. Так, Суд определил, что оспариваемые положения п. "а" ч. 1 ст. 12 Закона о приобретении ребенком гражданства Российской Федерации по рождению не препятствуют лицу, оба родителя которого или единственный его родитель признаны гражданами РФ по рождению, независимо от места рождения данного лица на территории бывшего СССР, в оформлении признания гражданства Российской Федерации по рождению, если только это лицо не утратило гражданства Российской Федерации по собственному свободному волеизъявлению (см. Определение КС РФ от 21 апреля 2005 г. N 118-О <1>).

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2005. N 22. Ст. 2196.

Конституционный Суд РФ рассмотрел также жалобу на нарушение конституционных прав граждан ч. 1 ст. 13 Закона о гражданстве 1991 г. и ч. 1 ст. 12 Закона о гражданстве 2002 г. (Определение КС РФ от 24 мая 2005 г. N 235-О <1>). Суд пришел к выводу, что оспариваемые положения, рассматриваемые во взаимосвязи с другими положениями данных законов, по своему содержанию не направлены на лишение граждан возможности признания их гражданами РФ по рождению, в связи с чем не могут рассматриваться как нарушающие конституционные права.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2005. N 30. Ч. II. Ст. 3202.

2. Гражданство является первоосновой взаимоотношений человека и государства. Это выражается в том, что объем прав, свобод и обязанностей того или иного лица напрямую зависит от гражданства. Во всей полноте они принадлежат лишь гражданам соответствующего государства. Поэтому каждый гражданин РФ обладает на ее территории всеми правами и свободами и несет равные обязанности, предусмотренные Конституцией. В Законе о гражданстве 2002 г. (ст. 4) указывается, что принципы гражданства Российской Федерации и правила, регулирующие вопросы гражданства Российской Федерации, не могут содержать положения, ограничивающие права граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности.

3. Одним из важнейших принципов гражданства Российской Федерации является запрет лишения гражданства Российской Федерации или лишения права изменить его.

В советский период лишение гражданства было наиболее распространенным основанием прекращения гражданства по инициативе государства. Оно являлось обязательным атрибутом советского законодательства о гражданстве, что предоставляло властям свободу чинить незаконные репрессии. Широкое использование советскими властями лишения гражданства для защиты своеобразно понимаемых ими интересов государства давно уже вызывает справедливую критику. При этом институт лишения гражданства часто рассматривался как атрибут тоталитаризма, совершенно неприемлемый в демократическом обществе.

Однако сам институт лишения гражданства здесь ни при чем. Достаточно сказать, что он используется в законодательстве многих зарубежных государств отнюдь не тоталитарного толка. Кроме того, не исключает возможности его использования в интересах государства и международное право. Тем не менее, не будучи изначально институтом тоталитаризма, институт лишения гражданства был настолько дискредитирован советскими властями, использовавшими его в целях политической борьбы и для расправ с инакомыслящими, что дальнейшее его применение в российском постсоветском законодательстве стало просто невозможным.

Статья 7

Комментарий к статье 7

1. Российская Федерация является социальным государством. Главная задача социального государства - достижение такого общественного развития, которое основывается на закрепленных правом принципах социальной справедливости, всеобщей солидарности и взаимной ответственности. Социальное государство призвано помогать слабым, влиять на распределение экономических благ, чтобы обеспечить каждому достойное человека существование.

Следует отметить, что объявление России социальным государством не означает возвращение страны к тоталитарному государству, обещавшему своим гражданам всеобщее благосостояние за счет создания экономической системы, полностью управляемой и организуемой им. Социальное государство в том понимании, которое вкладывает в него Конституция, должно стремиться лишь к максимально возможному в условиях демократической страны равномерному содействию благу всех граждан и к максимально возможному равномерному распределению жизненных тягот.

Социальное государство стремится обеспечить каждому своему гражданину достойный человека прожиточный минимум. При этом оно исходит из того, что каждый взрослый должен иметь возможность зарабатывать на себя и на содержание своей семьи. Вмешательство государства осуществляется лишь тогда, когда такая возможность по разным причинам не может быть реализована и потребности человека не могут быть удовлетворены надлежащим образом.

Возможность человека зарабатывать, естественно, предполагает прежде всего наличие работы. В социальном государстве, как правило, закрепляется в связи с этим право на труд. В Конституции содержится лишь право (ст. 37) "свободно распоряжаться своими способностями к труду, выбирать род деятельности и профессию". Разумеется, такое положение в полной мере обеспечивает свободу труда, однако оно ставит под сомнение важнейшее требование социального государства, согласно которому каждый человек должен заботиться о получении трудового дохода для удовлетворения своих потребностей. Правда, ситуация несколько облегчается наличием в Конституции права на защиту от безработицы (ст. 37).

Личная ответственность каждого за его собственное благополучие неразрывно связана с семьей. Семья является одним из устоев общества. Она важнейший компонент общества, связывающий его с государством. Семья всегда была и остается одним из главных факторов совершенствования общества, полноценного воспитания новых поколений граждан. Повышение социального потенциала семьи, ее активности во всех сферах жизни общества, укрепление брачно-семейных отношений - все это имеет непосредственное отношение к социальному развитию страны, к полному использованию ее возможностей.

Провозглашенные в Конституции цели политики Российской Федерации как социального государства (ч. 1 ст. 7) предопределяют обязанность государства заботиться о благополучии своих граждан, их социальной защищенности, и, если в силу возраста, состояния здоровья, по другим независящим от него причинам человек трудиться не может и не имеет дохода для обеспечения прожиточного минимума себе и своей семье, он вправе рассчитывать на получение соответствующей помощи, материальной поддержки со стороны государства и общества. Поэтому Конституция связывает обязанности социального государства не только с охраной труда и здоровья людей, установлением государственного минимального размера оплаты труда, но и с обеспечением государственной поддержки семьи, материнства, отцовства и детства, инвалидов и пожилых граждан, развитием системы социальных служб, установлением государственных пенсий, пособий и иных гарантий социальной защиты. Следовательно, развитие системы социального обеспечения как составной части социальной защиты населения является необходимым условием осуществления социального государства (см. Постановление КС РФ от 16 декабря 1997 г. N 20-П <1>).

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1997. N 51. Ст. 5878.

Социальный потенциал семьи - это ее возможный вклад в жизнедеятельность и развитие общества, ее роль в решении стоящих перед ним задач. Социальный потенциал выражается в хозяйственно-экономических и духовно-психологических функциях семьи.

Семья одинаково важна и для общества, и для государства. Значит, семья, материнство, отцовство и детство должны находиться под охраной и общества, и государства как в правовом, так и в социальном плане. Именно поэтому социальное государство в тех случаях, когда работающие в семье не могут заработать для удовлетворения ее определенных потребностей, несет особую ответственность за доступность для таких семей жизненно важных благ, включающих продовольствие, жилье и т.д.

Для обеспечения государственной поддержки семьи, материнства, отцовства и детства законодатель вправе, в том числе посредством закрепления соответствующих мер социальной защиты, предусмотреть определенные гарантии и льготы для работников, которые вследствие необходимости особого ухода за детьми-инвалидами или инвалидами с детства не могут в полном объеме наравне с другими выполнять предписанные общими нормами обязанности в трудовых отношениях (см. Постановление КС РФ от 24 января 2002 г. N 3-П <1>).

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2002. N 7. Ст. 745.

Следует отметить, что в условиях демократии социальное государство предоставляет широкий простор любым общественным силам, которые желают оказывать помощь социально необеспеченным. Например, в Конституции (ст. 39) указывается, что в стране поощряются "создание дополнительных форм социального обеспечения и благотворительность" (см., например, Федеральный закон от 7 мая 1998 г. N 75-ФЗ "О негосударственных пенсионных фондах" <1>).

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1998. N 19. Ст. 2071.

Одной из важнейших целей социального государства является сглаживание социального неравенства, преодоление его крайних форм. Способы, применяемые государством для достижения этой цели, различны. Ими могут быть социальные коррективы, вносимые в правовые отношения (например, с помощью трудового права); государственное вмешательство в общественные отношения (охрана труда, надзор за воспитанием и т.п.); обеспечение общедоступности наиболее важных благ и услуг (регулирование цен, развитие систем государственного здравоохранения, образования и т.д.); улучшение социального положения путем государственных выплат (например, социальные пособия); сглаживание имущественного неравенства за счет средств, мобилизуемых государством (налоги, пошлины и т.д.); смягчение экономического неравенства путем обобществления некоторых экономических ценностей или их перераспределения (например, путем земельной реформы); устранение социального неравенства методами правового характера (например, уравнивание женщин и мужчин в оплате труда) и др.

Одна из разновидностей социального неравенства - неравенство, связанное с утратой дохода или средств к существованию из-за болезни, инвалидности, старости, потери кормильца, безработицы и т.п., а также с особого рода расходами (похороны, утрата имущества в результате пожара и других стихийных бедствий). Средством, которое использует социальное государство, чтобы противостоять этим превратностям судьбы, является социальное обеспечение.

Социальное обеспечение зависит не только от того, насколько оно необходимо, но и от того, может ли государство осуществлять такое обеспечение. Переход социального общества от первичной цели - предоставления человеку минимума средств к существованию - к более высоким целям - избавлению человека от нужды или поддержанию его обычного жизненного стандарта - во многом зависит и от того, в какой мере само общество может производить средства для социального обеспечения, которые могли бы дополнить средства, выделенные для этого государством.

В отличие от тоталитарного государства, которое полностью управляет экономикой и организует ее и которое способно предложить своим гражданам лишь равенство в бедности, демократическое социальное государство стремится к сглаживанию неравенства на основе роста благосостояния. Оптимальная стратегия повышения благосостояния обеспечивается социальным рыночным хозяйством в сочетании с производством и распределением благ самим социальным государством в некоторых сферах (например, в сфере воспитания и образования, в сфере транспортных услуг и других благ, обеспечиваемых инфраструктурой, в сфере социальной помощи). Кроме того, поскольку производство и распределение благ организуются по принципам рыночной экономики, государство в различных формах несет ответственность за их эффективность.

Наиболее характерные черты социального государства отражаются в его социальной политике, которая в соответствии с Конституцией направлена "на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека" (ст. 7).

Социальная политика представляет собой часть общей политики государства, которая касается отношений между социальными группами, между обществом в целом и его членами, связанных с изменениями в социальной структуре, ростом благосостояния граждан, улучшением их жизни, удовлетворением материальных и духовных потребностей, совершенствованием образа жизни.

Выделение социальной сферы не означает, что она полностью отграничена от других сфер общественной жизни. Все они так переплетены, что во многих случаях можно с полным основанием говорить не столько о социальных, сколько о социально-экономических, социально-политических и иных подобных явлениях и процессах.

Демократическое преобразование российского общества заключается в переустройстве условий и образа жизни людей и в коренном изменении социальной структуры, в ходе которых должно быть преодолено резкое имущественное расслоение общества. Этим и определяется содержание социальной политики Российской Федерации на всех этапах ее осуществления.

Разумеется, в ходе демократических преобразований в России содержание социальной политики претерпевает существенные изменения. Те или иные конкретные задачи решаются или утрачивают свое значение, появляются новые задачи, новые направления социальной политики, обогащающие ее содержание. Однако главные задачи, главные цели социальной политики всегда неизменны.

Ряд важных вопросов, связанных с содержанием и осуществлением социальной политики России, решается Конституцией, которая создала правовую основу для проведения этой политики.

2. Главной задачей социальной политики Российской Федерации является достижение благосостояния человека и общества, обеспечение равных и справедливых возможностей для развития личности. Эта задача социальной политики Российского государства должна решаться в тесном единстве с его экономической политикой.

Главная задача социального развития российского общества определяет основные направления социальной политики, реализация которых на практике приведет к созданию важнейших элементов социального государства в Российской Федерации. В их число входят: охрана труда и здоровья людей; установление гарантированного минимального размера оплаты труда (см. комментарий к ст. 37); обеспечение государственной поддержки семьи, материнства, отцовства и детства, инвалидов и пожилых граждан; развитие системы социального обслуживания; установление государственных пенсий, пособий и иных гарантий социальной защиты (см. комментарии к ст. ст. 38 и 39).

Следует сказать, что в любом демократическом государстве между конституционным требованием защиты личной свободы и требованием идеи социального государства существует известное противоречие. Оно порождено неизбежным вмешательством социального государства в личную жизнь граждан. Поэтому в такой ситуации любое решение государства в пользу личной свободы возможно лишь в той мере, в какой оно не противоречит сущности социального государства.

Российская Федерация ставит перед собой цель построения социального государства, но в настоящее время она находится только в самом начале пути к достижению этой цели. Задачи проводимой в стране экономической реформы состоят в том, чтобы создать механизмы рыночного хозяйства и, опираясь на них, найти новые формы социальной защиты граждан в изменившихся условиях. Однако обе эти задачи решаются медленно и во многих отношениях неудовлетворительно.

В результате медленно снижается острота проблемы бедности, которая все больше перерастает в проблему нищеты. Число лиц, оказавшихся за чертой бедности, неуклонно растет. В стране последовательно усиливается расслоение населения по доходам и материальному обеспечению. Оно носит к тому же стихийный характер, поскольку воздействие на него со стороны государства малозаметно. Структурная перестройка, конверсия оборонных производств, банкротства обостряют и без того сложную ситуацию с занятостью населения.

Из-за почти полного отсутствия социальной ориентации экономической реформы сложилась ситуация, когда цены на товары приблизились к мировым, а труд оценивается намного ниже мирового уровня. Длительное время заработная плата и пенсии выплачивались несвоевременно, что грубо нарушало неотъемлемые права граждан. Постоянно снижается эффективность социального обеспечения населения.

В этих условиях возможность говорить сколько-нибудь реально о социальном государстве появится только тогда, когда Российская Федерация добьется фактического продвижения по всем рассмотренным направлениям, когда будут реализованы конституционные нормы, определяющие социально-экономические права человека в России.

Важную роль в становлении социального государства играет КС РФ. В его практике вопрос о нормативном содержании принципа социального государства, развития социального законодательства решается в процессе непрерывного правового развития и лишь постольку, поскольку это необходимо при решении конкретных дел. Это, однако, не препятствует Суду в процессе проверки конституционности попадающих в орбиту его внимания законов активно опираться на норму ст. 7 Конституции в ее сочетании с иными положениями Основного Закона, тщательно обосновывая принципы развития социального законодательства и обеспечивая поддержку доверия граждан к этому законодательству и действиям государства в социальной сфере.

Статья 8

Комментарий к статье 8

1. Содержащиеся в данной статье конституционные принципы формируют основы конституционного экономического строя. Эти принципы лежат в основе большой совокупности конституционных норм, объединенных логико-правовыми связями и в силу этого представляющих собой определенное единство, подсистему норм, построенную с использованием концепции "экономической конституции". Усилиями экономистов и юристов Германии, Франции, Испании, Италии, США, Португалии создана теоретическая конструкция, встроенная в систему конституционного права, с помощью которой сделана попытка объяснить, как конституция регулирует экономические отношения <1>. Она позволила связать в единое целое такие разнородные и противоречивые явления, как свобода экономической деятельности и интервенция государства в сферу экономики. Будучи сопряженной с концепцией социального государства, экономическая конституция превращается в конституционно-правовую основу социально ориентированной рыночной экономики.

--------------------------------

<1> См.: Андреева Г.Н. Экономическая конституция в зарубежных странах. М., 2006. С. 3.

Как подсистема конституционно-правовых норм экономическая конституция охватывает:

1) принципы основ конституционного строя о свободе экономической деятельности, едином экономическом пространстве, многообразии и равноправии различных форм собственности, защите конкуренции (ст. 8), о социальном характере государства (ст. 7);

2) конституционные нормы об основных экономических правах и свободах и основных правах, имеющих хозяйственно-конституционное значение, а также о конституционных гарантиях предпринимательства (ст. 7, ч. 2 ст. 34, ч. 1 ст. 74, ч. 2 ст. 75); о значении общепризнанных норм и принципов международного права и норм, содержащихся в международных договорах Российской Федерации (ст. 15);

3) нормы, устанавливающие конституционный экономический публичный порядок: а) конституционные принципы государственного регулирования экономической деятельности; б) нормы о возможности ограничения основных экономических прав; в) нормы о полномочиях федеральных и региональных органов государственной власти в сфере правового регулирования предпринимательства.

Общей тематикой объединены положения Конституции, касающиеся финансов и налогов. Конституционное финансовое право является самостоятельной частью экономической конституции.

Принцип единства экономического пространства приобретает особое значение в федеративных государствах, субъекты которых имеют свое законодательство (ст. 5 Конституции). Он также связан с категорией "государственное единство", использованной в преамбуле Конституции. Ряд конституционных положений в гл. 3 "Федеративное устройство" Конституции устанавливает гарантии экономической целостности федеративного государства.

Конституционный Суд РФ применил принцип единства экономического пространства для обоснования налоговой централизации в Российской Федерации. В Постановлении КС РФ от 21 марта 1997 г. N 5-П <1>, касавшемся положений Закона РФ от 27 декабря 1991 г. N 2118-1 "Об основах налоговой системы в Российской Федерации" <2> (документ утратил силу), содержится важная правовая позиция, в соответствии с которой принципы налогообложения и сборов в части, непосредственно предопределяемой положениями Конституции, в соответствии с ее п. "а" ст. 71 находятся в ведении Российской Федерации. К ним относятся: обеспечение единой финансовой политики, включающей в себя единую налоговую политику, единство налоговой системы, равное налоговое бремя и установление налоговых изъятий только на основании закона.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1997. N 13. Ст. 1602.

<2> Ведомости РФ. 1992. N 11. Ст. 527.

Принцип единой финансовой политики закреплен в ряде статей Конституции, прежде всего в п. "б" ч. 1 ст. 114, согласно которой Правительство РФ обеспечивает проведение единой финансовой, кредитной и денежной политики.

Эти положения развивают одну из основ конституционного строя - принцип единства экономического пространства (ч. 1 ст. 8), означающий в том числе, что на территории РФ не допускается установление таможенных границ, пошлин, сборов и каких-либо иных препятствий для свободного перемещения товаров, услуг и финансовых средств (ч. 1 ст. 74), а ограничения перемещения товаров и услуг могут вводиться в соответствии с федеральным законом, если это необходимо для обеспечения безопасности, защиты жизни и здоровья людей, охраны природы и культурных ценностей (ч. 2 ст. 74).

Из приведенных конституционных норм следует, в частности, что не допускается установление налогов, нарушающее единство экономического пространства России. С этой точки зрения недопустимо введение таких региональных налогов, которые могут прямо или косвенно ограничивать свободное перемещение товаров, услуг, финансовых средств в пределах единого экономического пространства и которые позволяют формировать бюджеты одних территорий за счет налоговых доходов других территорий либо переносить уплату налогов на налогоплательщиков других регионов.

Единство экономического пространства и, следовательно, единство налоговой системы обеспечиваются единой системой федеральных налоговых органов. Налоговые органы как относящиеся к федеральным экономическим службам в соответствии с Конституцией находятся в ведении Российской Федерации (п. "ж" ст. 71); налоговые органы в субъектах РФ являются территориальными органами федеральных органов исполнительной власти (ч. 1 ст. 78), а не органами субъектов РФ.

В указанном выше Постановлении КС РФ отметил, что выявление конституционного смысла гарантированного Конституцией органам государственной власти субъектов РФ права устанавливать налоги возможно только с учетом основных прав человека и гражданина, закрепленных в ст. ст. 34 и 35 Конституции, а также конституционного принципа единства экономического пространства. Исходя из необходимости достижения равновесия между указанными конституционными ценностями, налоговая политика стремится к унификации налоговых изъятий. Этой цели служит и такой общий принцип налогообложения и сборов, как исчерпывающий по своему характеру перечень региональных налогов, которые могут устанавливаться органами государственной власти субъектов РФ, и вытекающие из него ограничения по введению дополнительных налогов и налоговых платежей.

Обоснованный конституционным принципом единства экономического пространства и сформулированный Судом принцип налоговой централизации, в силу которого субъекты РФ не вправе устанавливать дополнительные налоги, лежит в основе НК (ст. ст. 12 - 14). В Определении от 5 февраля 1998 г. N 22-О <1> КС РФ указал, что на основе правовой позиции, выработанной в Постановлении от 21 марта 1997 г. N 5-П, органы местного самоуправления также не вправе устанавливать дополнительные налоги и сборы, не предусмотренные федеральным законом. Иное понимание смысла содержащегося в ч. 1 ст. 132 Конституции понятия "установление местных налогов и сборов" противоречило бы действительному содержанию Конституции (см. Постановление КС РФ от 17 июня 2004 г. N 12-П <2>).

--------------------------------

<1> ВКС РФ. 1998. N 3.

<2> СЗ РФ. 2004. N 27. Ст. 2803.

Принцип единства экономического пространства использовался КС РФ для обоснования требований единства финансовой политики: "Из Конституции Российской Федерации, а именно из закрепленных в ней требований единства финансовой политики и финансового регулирования, установления правовых основ единого рынка, единства экономического пространства, получивших развитие в федеральных законах, вытекает, что функционирование бюджетной системы Российской Федерации имеет целью гарантирование основ конституционного строя, финансовое обеспечение прав и свобод человека и гражданина, что, в свою очередь, предопределяет конституционные требования к надлежащей регламентации бюджетно-правового статуса субъектов Российской Федерации и муниципальных образований как участников бюджетных отношений, в том числе - по обслуживанию счетов бюджетов" <1>. Исходя из принципа единства экономического пространства, Суд пришел к выводу, что субъекты РФ не лишены полномочий по установлению административной ответственности, в том числе в определенных сферах финансового и кредитного регулирования (Определение от 8 апреля 2004 г. N 137-О <2>). В Постановлении КС РФ от 10 декабря 1997 г. N 19-П <3> со ссылкой на п. "ж" ст. 71 Конституции отмечается, что закрепленный ею принцип единства экономического пространства (ч. 1 ст. 8) предопределяет проведение единой финансовой политики и, соответственно, наличие единой финансовой системы, включая бюджетную и налоговую; при этом органы государственной власти субъектов РФ участвуют в финансовых, валютных и кредитных отношениях, имеющих общефедеральное значение, в той мере и постольку, в какой и поскольку это предусмотрено и допускается федеральными законами, иными правовыми актами федеральных органов государственной власти; отнесение финансового, валютного, кредитного регулирования к ведению Российской Федерации не препятствует органам государственной власти субъекта РФ в пределах своих полномочий осуществлять меры по мобилизации и расходованию собственных финансовых ресурсов.

--------------------------------

<1> ВКС РФ. 1998. N 3.

<2> ВКС РФ. 2004. N 6.

<3> СЗ РФ. 1997. N 51. Ст. 5877.

Конституционный Суд РФ разъяснял также, что, конкретизируя обязанность государства по гарантированию единства экономического пространства, Конституция (п. "ж" ст. 71) относит установление правовых основ единого рынка к ведению Российской Федерации, поскольку без обеспечения приоритетного, прямого действия законов, закрепляющих эти правовые основы (ГК, законы в области антимонопольной политики и защиты конкуренции, ценообразования, финансового, валютного, кредитного, таможенного регулирования и т.п.), на территории всего государства свобода экономической деятельности не может быть реализована (см. Постановление КС РФ от 4 марта 1997 г. N 4-П <1>).

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1997. N 11. Ст. 1372.

Конституционный принцип свободного перемещения товаров, услуг и финансовых средств в его интерпретации КС РФ лежит в основе особого конституционно-правового режима стабильности экономического оборота, который базируется на принципе поддержания доверия к закону.

Абзацем 2 ч. 1 ст. 9 Федерального закона от 14 июня 1995 г. N 88-ФЗ "О государственной поддержке малого предпринимательства в Российской Федерации" <1> (документ утратил силу) предусматривалось, что если в результате изменения налогового законодательства будут созданы менее благоприятные условия для субъектов малого предпринимательства по сравнению с ранее действовавшими условиями, то в течение первых четырех лет своей деятельности указанные субъекты подлежат налогообложению в том же порядке, который действовал на момент их государственной регистрации.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1995. N 25. Ст. 2343.

Положение Федерального закона от 31 июля 1998 г. N 148-ФЗ "О едином налоге на вмененный доход для определенных видов деятельности" <1> (документ утратил силу), касавшееся недопустимости применения в дальнейшем абз. 2 ч. 1 ст. 9 Федерального закона "О государственной поддержке малого предпринимательства в Российской Федерации", не может иметь обратную силу и не применяется к длящимся правоотношениям, возникшим до дня официального опубликования нового регулирования, включая соответствующий нормативный акт законодательного (представительного) органа субъекта РФ о введении на его территории единого налога. Подобное истолкование указанного положения обусловлено конституционно-правовым режимом стабильности условий хозяйствования, выводимым из ч. 1 ст. 8, ч. 1 ст. 34 и ст. 57 Конституции, отметил КС РФ в своем Определении от 1 июля 1999 г. N 111-О <2>.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1998. N 31. Ст. 3826.

<2> СЗ РФ. 1999. N 31. Ст. 4039.

Постановление КС РФ от 23 февраля 1999 г. N 4-П <1> позволяет углубить представления о содержании конституционного принципа стабильности экономического оборота, выводимые из принципа свободного перемещения товаров, денег и финансовых средств (ч. 1 ст. 8 Конституции).

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1999. N 10. Ст. 1254.

В силу этого принципа государство обязано обеспечивать условия для стабильного гражданского оборота и использовать для этого правовое регулирование. Государственное регулирование рыночных отношений выражается в установлении порядка создания и деятельности их участников.

Правовое регулирование рынка не должно нарушать основные принципы рыночной экономики: равенство участников оборота, свобода принятия экономических решений и самостоятельная ответственность за их результаты, ответственность за причиненный вред.

Отношения между вкладчиками и банком составляют часть гражданского оборота. Стабильность этих отношений, по мнению Суда, должна обеспечиваться путем создания публично-правовых, императивных норм, ограничивающих формальную свободу договора.

В качестве самостоятельного правового явления может быть рассмотрен принцип свободного перемещения финансовых средств. Правоведы обращают внимание на его двойственную сущность: как гарантии (условия) перемещения товаров и услуг, поскольку их рыночный оборот возможен только при одновременном денежном обращении, и как самостоятельного принципа правового регулирования отношений, возникающих при обращении финансовых средств вне оборота товаров и услуг.

Данный конституционный принцип лежит в основе правового регулирования такого сегмента единого рынка, каким является финансовый рынок, включающий и рынок эмиссионных ценных бумаг.

Гарантируемая государством поддержка конкуренции представляет собой конституционно-правовой инструмент создания благоприятной экономической среды. В этих целях оправданна интервенция государства в сферу экономических отношений. Исходя из положения ч. 2 ст. 34 Конституции о недопустимости экономической деятельности, направленной на монополизацию и недобросовестную конкуренцию, государство должно посредством принятия законов о конкуренции обеспечивать поддержку именно добросовестной конкуренции между субъектами предпринимательства, установив необходимые ограничения (пределы) свободы экономической деятельности. Тем самым конституционный принцип поддержки конкуренции выполняет роль содержащихся в самой Конституции ограничений указанной свободы.

Экономическая свобода, по смыслу Конституции, предполагает прежде всего свободу предпринимательства. Свобода предпринимательской деятельности представляет собой универсальный (интегрированный) принцип конституционного права, объединяющий несколько относительно самостоятельных принципов правового регулирования отношений в сфере предпринимательской деятельности (принцип свободы договора, общедозволительный принцип, принцип свободы конкуренции и др.).

На принципе экономической свободы строится российская конституционно-правовая модель взаимоотношений публичной власти и бизнеса. Она основывается на признании объективно существующих пределов регулирования публичной властью предпринимательской деятельности.

На конституционный принцип свободы экономической деятельности, закрепленный в основах конституционного строя (ст. 8 Конституции), опираются нормы гл. 2 Конституции, закрепляющие права, имманентно присущие обществу, в котором функционирует экономика рыночного типа. Их можно обозначить как основные экономические права. К ним относятся:

- право выбирать род деятельности или занятий - означает свободу экономического выбора: быть либо предпринимателем-работодателем, либо работником (ст. 37);

- право свободно передвигаться, выбирать место пребывания и жительства - означает свободу рынка труда (ст. 27);

- право на объединение - предполагает соответствующее право для совместной экономической деятельности, а следовательно, свободу выбора организационно-правовых форм предпринимательской деятельности и образования в уведомительном порядке различных предпринимательских структур (ч. 1 ст. 30);

- право иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и совместно с другими лицами (ч. 2 ст. 35), свобода владеть, пользоваться и распоряжаться землей и другими природными ресурсами (ч. 2 ст. 36), использовать имущество для целей предпринимательской деятельности (ч. 1 ст. 34) - означает свободу формирования имущественной базы предпринимательства, использования имущества, свободу реализации на рынке произведенного товара, включая право на свободу договора;

- право на защиту от монополизма и недобросовестной конкуренции (ст. 34) - предполагает свободу конкуренции.

В нормативное содержание свободы экономической деятельности как конституционного принципа входит, как свидетельствует практика КС РФ, прежде всего свободное от какого-либо воздействия принятие хозяйственных решений.

Конституционный принцип свободы экономической деятельности послужил основанием при вынесении КС РФ Постановления от 23 декабря 1997 г. N 21-П <1>.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1997. N 52. Ст. 5930.

Пунктом 2 ст. 855 ГК была установлена очередность, позднее измененная, списания денежных средств со счета клиента банка при недостаточности таких средств для удовлетворения всех предъявленных к нему требований.

Суть принятого решения сводится к обеспечению свободы клиента банка распоряжаться своей собственностью, т.е. денежными средствами, хранящимися во вкладах. Собственник сам вправе определять, что ему платить в первоочередном порядке - заработную плату или налоги. Таким образом, КС РФ встал на защиту свободы экономической деятельности и частной собственности, поскольку новая редакция п. 2 ст. 855 ГК на деле оказалась грубым и неправомерным вмешательством государства в хозяйственные процессы. Эта новелла навязывала предприятиям обязанность выплачивать заработную плату, и тем самым они получали право не выполнять свои договорные обязательства перед контрагентами и коммерческими банками, создавая в результате цепочку неплатежей.

Принцип свободы экономической деятельности также лежит в основе концепции конституционно-правовых основ деятельности хозяйственных обществ и товариществ. Ее "несущими конструкциями" являются следующие положения:

- гарантируется свобода экономической деятельности (ч. 1 ст. 8 Конституции);

- частная по своей природе экономическая деятельность корпораций не может развиваться в противоречии с публично значимыми целями, осуществление ее не должно нарушать права и свободы других лиц (ч. 3 ст. 17 Конституции);

- государство устанавливает правовые основы единого рынка (п. "ж" ст. 71 Конституции);

- в процессе установления правовых основ единого рынка государство может вводить ограничения свободы экономической деятельности корпораций (ч. 3 ст. 55 Конституции), которые должны носить строго соразмерный характер (принцип пропорциональности) и осуществляться в форме федерального закона (оговорка о законе).

Основные начала указанной концепции выработаны КС РФ в его решениях, касающихся акционерных обществ, обществ с ограниченной ответственностью и товариществ.

Так является ли свобода предпринимательства только функцией публичного интереса, как его формулирует законодатель, или она должна пониматься как конституционно неприкосновенная зона самых важных правомочий, таких, без обладания которыми осуществление предпринимательской деятельности объективно невозможно?

Возможность ответить на этот вопрос КС РФ получил, рассматривая дело о проверке конституционности положений ст. ст. 74 и 77 Федерального закона "Об акционерных обществах", регулирующих порядок консолидации размещенных акций акционерного общества и выкупа образующихся при этом долей акций (названных в Законе не очень точно дробными акциями).

В Постановлении по данному делу от 24 февраля 2004 г. N 3-П <1> Суд отметил, что свобода экономической деятельности - это прежде всего свобода принятия стратегических экономических решений общим собранием акционеров и советом директоров. Таковы решения о необходимости консолидации акций. Суды, осуществляя контроль по жалобам акционеров и обладателей дробных акций за решениями органов управления акционерных обществ, не оценивают экономическую целесообразность предложенного варианта консолидации акций, поскольку в силу рискового характера предпринимательской деятельности существуют объективные пределы в возможности судов оценивать наличие деловых просчетов в их деятельности. Кроме того, судебный контроль за деятельностью совета директоров и общего собрания акционеров при проведении консолидации, влекущей перераспределение акционерной собственности, осуществляется post factum, что объективно затрудняет оценку побудительных мотивов, которыми руководствовались органы управления акционерного общества, обладающие самостоятельностью и широкой дискрецией при принятии решений в сфере бизнеса.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2004. N 9. Ст. 830.

Из данной правовой позиции, основанной на выявлении нормативного содержания конституционного принципа экономической свободы, первоначально касавшейся только сферы корпоративных отношений, в последующем исходил КС РФ при осуществлении судебного конституционного контроля в сфере налоговых отношений (см. Определения КС РФ от 4 июня 2007 г. N 320-О-П и N 366-О-П <1>, от 16 декабря 2008 г. N 1072-О-О <2>).

--------------------------------

<1> ВКС РФ. 2007. N 6.

<2> Архив КС РФ. 2008.

Основанные на конституционных принципах выводы КС РФ об объективных пределах в возможностях публичной власти в лице судов оценивать стратегические экономические решения имеют более общий характер. По прошествии ряда лет трудно установить контекст принятия этих решений. По истечении времени возникает сложная динамика правоотношений; собственность переходит от одних лиц к другим, которые добросовестно предполагали, что приобретают ее у безупречного юридического собственника. Принцип правовой определенности, который столь часто используется в решениях ЕСПЧ, требует учета законных интересов добросовестных приобретателей и обеспечения стабильности гражданского оборота. Данный вывод КС РФ, по существу, является ответом на вопрос о том, допустим ли пересмотр итогов приватизации с позиции конституционного права и общеевропейских правовых принципов.

В развитие положений ч. 1 ст. 8, ч. 1 ст. 34, ч. 2 ст. 35 Конституции и на основе общеправовых принципов юридического равенства, неприкосновенности собственности и свободы договора ГК в качестве основных начал гражданского законодательства закрепляет равенство, автономию воли и имущественную самостоятельность участников гражданско-правовых отношений, недопустимость произвольного вмешательства кого-либо в частные дела (п. 1 ст. 1).

В Постановлении КС РФ от 30 января 2009 г. N 1-П <1>, отмечается, что основные начала, перечисленные в п. 1 ст. 1 ГК, имеют конституционное значение, т.е. являются конституционно значимыми принципами, которые в силу этого могут рассматриваться в качестве критериев при осуществлении судебно-конституционного контроля.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2009. N 7. Ст. 889.

Права владения, пользования и распоряжения имуществом, а также свобода предпринимательской деятельности и свобода договоров могут быть ограничены федеральным законом, но только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства (ч. 3 ст. 55 Конституции), что корреспондирует положениям ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. Поэтому, регулируя посредством гражданского законодательства предпринимательскую деятельность коммерческих организаций, в том числе акционерных обществ, федеральный законодатель в соответствии с п. п. "в" и "о" ст. 71 Конституции обязан учитывать, что по смыслу положений ч. 3 ст. 55 Конституции во взаимосвязи с ее ст. ст. 8, 17, 34 и 35 возможные ограничения федеральным законом прав владения, пользования и распоряжения имуществом, а также свободы предпринимательской деятельности и свободы договоров, исходя из общих принципов права, должны отвечать требованиям справедливости, быть адекватными, пропорциональными, соразмерными и необходимыми для защиты конституционно значимых ценностей, в том числе прав и законных интересов других лиц.

В Постановлении КС РФ от 23 февраля 1999 г. N 4-П разъясняется, что из смысла указанных конституционных норм о свободе в экономической сфере (ст. ст. 9, 34 и 35) вытекает конституционное признание свободы договора как одной из гарантируемых государством свобод человека и гражданина, которая ГК провозглашается в числе основных начал гражданского законодательства (п. 1 ст. 1). При этом конституционная свобода договора не является абсолютной, не должна приводить к отрицанию или умалению других общепризнанных прав и свобод (ч. 1 ст. 55 Конституции) и может быть ограничена федеральным законом, однако лишь в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, прав и законных интересов других лиц (ч. 3 ст. 55 Конституции).

2. Охрана различных форм собственности является одной из основных функций государства. Ее содержание меняется в зависимости от того, какой характер имеет экономическая система. В советский период приоритетной конституционной ценностью являлся общественный тип собственности, в связи с чем общенародная собственность защищалась государством в приоритетном порядке. Действующая Конституция не рассматривает какую-либо форму собственности в качестве основной и, как следствие, признает и равным образом защищает различные формы собственности. Многообразие форм собственности характеризует основы экономической системы как рыночной.

Государство должно разрабатывать экономическую политику, воплощать ее в законодательстве исходя из недопустимости создания неоправданных преимуществ для каких-либо организационно-правовых форм предпринимательской деятельности. В сфере уголовного законодательства рассматриваемый конституционный принцип нашел проявление в единой уголовно-правовой охране всех форм собственности, заменив ранее существовавшую в прежнем уголовном законодательстве охрану государственной собственности.

Под прямым воздействием конституционного принципа признания и защиты равным образом разных форм собственности находится система правовых норм, определяющих участие Российской Федерации, ее субъектов и муниципальных образований в отношениях, регулируемых гражданским законодательством (гл. 5 ГК), а также административно-правовые по своей природе отношения, связанные с предоставлением государственных субсидий неэффективным предприятиям.

Рассматриваемый конституционный принцип призван корректировать отношения между органами власти и бизнесом. В соответствии с этим принципом на власть, государство налагаются дополнительные ограничения. Власть должна быть равноудалена от различных предпринимательских структур и сообществ, в противном случае возникают недопустимые модели взаимоотношений власти и бизнеса, чреватые конфликтом интересов, недобросовестной конкуренцией, неравной защитой различных организационно-правовых форм предпринимательской деятельности. Нарушением принципа равной защиты являются случаи использования административных рычагов с целью создания льготных условий для ведения предпринимательской деятельности аффилированными с государственной властью бизнес-структурами. Кроме того, этот принцип вводит для государства определенные ограничения степени интенсивности "дирижирования" частными предприятиями.

Рассматриваемый принцип был положен в основу ряда решений КС РФ, в частности Определения от 8 февраля 2001 г. N 33-О <1> по жалобам нескольких ОАО, в которых оспаривалась конституционность положения п. 8 ч. 1 ст. 33 КЗоТ, включенного в Кодекс еще в доконституционный период. Согласно этому положению трудовой договор (контракт), заключенный на неопределенный срок, а также срочный трудовой договор (контракт) до истечения срока его действия могли быть расторгнуты по инициативе администрации предприятия, учреждения, организации в случае совершения работником по месту работы хищения (в том числе мелкого) государственного или общественного имущества, установленного вступившим в законную силу приговором суда или постановлением органа, в компетенцию которого входит наложение административного взыскания или применение мер общественного воздействия.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2003. N 27. Ч. 1. Ст. 2709.

Конституционный Суд РФ пришел к выводу, что на все закрепленные Конституцией виды собственности принцип равной защиты должен распространяться в той же мере, в какой он распространялся на государственную и общественную собственность до вступления в силу Конституции. Иное означало бы, что право работодателя на расторжение трудового договора с работником поставлено в зависимость от того, к какой форме собственности относится похищенное имущество предприятия, что не согласуется с предписаниями Конституции.

Динамика правового регулирования отношений публичной собственности в последние годы во многом оказалась обусловленной новыми представлениями о конституционном принципе признания и защиты равным образом всех форм собственности. Новое "прочтение" законодателем данного принципа означает, что государственная собственность стала рассматриваться в единстве федеральной собственности и собственности субъектов РФ. Она стала трактоваться законодателем как единый имущественный комплекс федеративного государства в целом, как материальная основа российского государства, что должно, по замыслу авторов новой интерпретации, отвечать государственной целостности Российской Федерации и подкреплять единство системы государственной власти. С нашей точки зрения, авторство на эту интерпретацию конституционного принципа принадлежит разработчикам БК и законодательства о разграничении полномочий. По их мнению, конституционный принцип, закрепленный в ч. 2 ст. 8, должен предопределять и специфику правового регулирования публичной собственности, а также определять пределы прав субъектов РФ и муниципальных образований как публичных собственников. В частности, защита собственности субъектов РФ не может быть рассмотрена вне учета требований Конституции и федерального законодательства, в которых выражена и закреплена в виде общих предписаний общая воля государства в отношении функционирования и защиты государственной собственности.

Права собственности на средства региональных и местных бюджетов в соответствии с этими воззрениями не могут означать полную свободу экономической деятельности соответствующих органов власти субъектов РФ, осуществляющих от имени публичных собственников их полномочия.

На наш взгляд, эти якобы новые воззрения являются реминисценцией существовавших у нас ранее представлений о едином фонде государственной собственности.

Новая интерпретация конституционного принципа ч. 2 комментируемой статьи, воспринятая федеральным законодателем, привела к искажению в непрофильных законах базовых правовых принципов, лежащих в основе правового регулирования отношений собственности и закрепленных в ГК. Федеральный закон от 4 июля 2003 г. N 95-ФЗ "О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" <1> предельно четко определил имущество (его виды), которое может находиться в собственности субъектов РФ. Из содержания ст. 26.11 изменяемого Закона следует, что в собственности субъектов РФ может находиться лишь то имущество, которое необходимо для осуществления органами государственной власти регионального уровня своих полномочий. По смыслу указанной статьи любое другое имущество не может находиться в собственности субъектов РФ и подлежит отчуждению в порядке и сроки, установленные законодательством о приватизации. В отношении муниципальной собственности избран точно такой же подход. Закон о местном самоуправлении закрепил исчерпывающий перечень имущества, которое может находиться в собственности муниципальных образований. Возможность иметь имущество в муниципальной собственности обусловлена вопросами местного значения, для решения которых оно используется, отдельными государственными полномочиями, для осуществления которых оно передано, и полномочиями, осуществление которых предусмотрено федеральными законами.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2003. N 27. Ч. I. Ст. 2709.

Насколько избранный законодателем подход соответствует конституционному принципу равенства всех форм собственности? Не ставят ли указанные нормы двух федеральных законов частную собственность в доминирующее положение по отношению к публичной собственности, поскольку они исключают право публичных собственников иметь в собственности любое имущество, не изъятое из гражданского оборота и не ограниченное в обороте? Насколько реально и, главное, целесообразно иметь перечни видов имущества, необходимых для осуществления полномочий, указанных в п. 17 ст. 1 Федерального закона N 95-ФЗ, которые должны были быть установлены законами субъектов РФ не позднее 1 января 2005 г.?

Новый подход, в соответствии с которым в публичной собственности субъектов РФ и муниципальных образований может находиться не любое имущество, а лишь то, которое непосредственно служит в качестве материальной базы их полномочий, означает закрепление в непрофильном законе, не являющемся частью гражданского законодательства, принципа строго целевого характера государственного имущества, т.е. невозможность для публичных собственников быть собственниками некоторых видов имущества, которое при этом не является изъятым из оборота. Этот принцип неизвестен действующему гражданскому законодательству, которое содержит нормы об "особенностях приобретения и прекращения права собственности на имущество, владения, пользования и распоряжения им" в зависимости от того, находится ли оно в частной или в публичной собственности (п. 2 ст. 212, п. 1 ст. 214 ГК), т.е. об особенностях порядка осуществления права собственности, но не о возможностях ограничения объектного состава имущества, принадлежащего собственникам.

В п. 4 ст. 212 ГК закреплена норма, вытекающая из конституционного принципа, в соответствии с которой "права всех собственников защищаются равным образом". Полагаем, что эта норма входит в нормативное содержание конституционного принципа неприкосновенности собственности, которое, к сожалению, пока в полной мере не выявлено ни наукой, ни практикой.

Возникает вопрос о том, в какой мере принцип неприкосновенности собственности должен форматировать правовое регулирование отношений публичной собственности. С нашей точки зрения, из этого конституционного принципа вытекают закрепленные в ГК положения, в соответствии с которыми существует одно единое право собственности, предполагающее, что у всех субъектов права, признаваемых собственниками, имеются одинаковые полномочия, и государство должно обеспечивать равную защиту прав всех собственников, в том числе путем отказа от неоправданных ограничений объектного состава имущества, которое может принадлежать публичным собственникам.

Субъекты РФ и муниципальные образования являются полноправными собственниками. Между такими правовыми субъектами могут возникать только имущественные отношения, основанные на равноправии. В противном случае, когда федеральным законом допускается "перераспределение" собственности субъектов РФ в связи с проводимым разграничением полномочий в федеративной системе, имеет место нарушение требований, императивов, запретов, образующих содержание конституционного принципа неприкосновенности собственности.

В Определении КС РФ от 2 ноября 2006 г. N 540-О <1> содержится важная правовая позиция, основанная на интерпретации ч. 2 ст. 8 Конституции, в соответствии с которой ст. 50 Федерального закона N 131-ФЗ, в которой закреплен перечень имущества, не препятствует муниципальным образованиям использовать установленные законом способы привлечения денежных средств для формирования доходов местных бюджетов, в том числе иметь имущественные права и получать дотации из иных бюджетов, для решения вопросов местного значения, а также получать субвенции на осуществление органами местного самоуправления отдельных государственных полномочий, а потому не может рассматриваться как формирующая закрытый перечень видов муниципального имущества, не допускающая наличия в муниципальной собственности иного имущества, имеющего такое же целевое предназначение.

--------------------------------

<1> ВКС РФ. 2007. N 2.

Статья 9

Комментарий к статье 9

1. С учетом включения положений комментируемой статьи в гл. 1 "Основы конституционного строя" Конституции они прежде всего должны рассматриваться как основополагающие юридические принципы, пронизывающие всю совокупность правовых отношений, возникающих при использовании и охране в Российской Федерации земли и других природных ресурсов, являющихся основой жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующей территории. Эти принципы обязательны как для федерального, так и для регионального законодателя; вопросы владения, пользования и распоряжения землей, недрами, водными и другими природными ресурсами, земельное, водное, лесное законодательство, законодательство о недрах, об охране окружающей среды находятся в совместном ведении Российской Федерации и ее субъектов (п. п. "е" и "к" ст. 72).

Часть 1 комментируемой статьи на уровне конституционного принципа закладывает основы конституционно-правового режима земли и других природных ресурсов. Сам по себе этот режим определяется с помощью большого количества конституционных положений, образующих подсистему конституционных норм. Частью указанного конституционно-правового режима является определение субъекта, достоянием которого Конституция объявляет землю и другие природные ресурсы. Это весь многонациональный российский народ. Следовательно, субъект РФ не вправе объявить своим достоянием (собственностью) природные ресурсы на своей территории и осуществлять такое регулирование отношений собственности на природные ресурсы, которое ограничивает их использование в интересах всех народов Российской Федерации, поскольку этим нарушается суверенитет Российской Федерации.

В настоящее время есть основания утверждать, что появился новый субъект конституционно-правовых отношений - будущие поколения россиян. В преамбуле Конституции подчеркивается ответственность народа России за свою Родину перед будущими поколениями. А в сфере бюджетных отношений появились такие понятия, как "стабилизационный фонд", "фонд будущих поколений". Соответственно появляется новая публичная цель - защита экономических интересов будущих поколений россиян.

В соответствии с ч. 1 комментируемой статьи земля и другие природные ресурсы используются и охраняются в Российской Федерации как основа жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующей территории. Из этой нормы следует, что народам, проживающим на территории того или иного субъекта РФ, должны быть гарантированы охрана и использование земли и других природных ресурсов как естественного богатства, ценности (достояния) всенародного значения. Поэтому с Российской Федерации и ее субъектов не снимается вытекающая из ст. 9 во взаимосвязи со ст. ст. 71 и 72 Конституции обязанность по охране и обеспечению использования земли и других природных ресурсов как основы жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующих территориях (см. Постановление КС РФ от 7 июня 2000 г. N 10-П <1>).

--------------------------------

<1> ВКС РФ. 2000. N 5.

Часть 1 ст. 72 Конституции относит вопросы владения, пользования и распоряжения землей, недрами, водными и другими природными ресурсами (п. "в"), разграничение государственной собственности (п. "г"), природопользование (п. "д"), лесное законодательство (п. "к") к совместному ведению Российской Федерации и ее субъектов.

Федеральный закон как нормативный правовой акт общего действия, регулирующий те или иные вопросы (предметы) совместного ведения, определяет права и обязанности участников правоотношений, в том числе полномочия органов государственной власти, и тем самым осуществляет разграничение этих полномочий. Из ч. 1 ст. 11, п. п. "в" - "д" и "к" ч. 1 ст. 72, ч. ч. 2 и 5 ст. 76 и ст. 94 Конституции следует, что Федеральное Собрание вправе осуществлять законодательное регулирование вопросов, относящихся к данным предметам совместного ведения, определять соответствующие конкретные полномочия и компетенцию органов государственной власти Российской Федерации и субъектов РФ. При этом, однако, должны быть соблюдены требования Конституции, в том числе ее ст. ст. 9 и 36, относящиеся к праву собственности на природные ресурсы и к их использованию.

Допуская возможность нахождения природных ресурсов в различных формах собственности, Конституция вместе с тем не обязывает к тому, чтобы лесной фонд как особая часть лесных природных ресурсов находился в этих различных формах собственности. Из конституционных положений (ст. ст. 9, 36) также не следует, что право собственности на лесной фонд принадлежит субъектам РФ. Конституция не предопределяет и обязательной передачи лесного фонда в собственность субъектов РФ (см. Постановление КС РФ от 9 января 1998 г. N 1-П <1>).

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1998. N 3. Ст. 429.

В Конституции (ч. 3 ст. 36) содержится обращенное к законодателю требование принять федеральный закон, на основе которого должны определяться условия и порядок пользования землей. Из данного положения вытекает, что для регулирования земельных отношений приоритетное значение имеет именно этот закон, принимаемый в соответствии с гл. 2 "Права и свободы человека и гражданина" Конституции, который должен обеспечить защиту конституционных прав граждан на землю.

Вместе с тем Конституция содержит и нормы прямого действия. В сфере рассматриваемых отношений такой нормой является положение ч. 2 комментируемой статьи, согласно которому "земля и другие природные ресурсы могут находиться в частной, государственной, муниципальной и иных формах собственности". Данная норма применяется непосредственно, кроме случаев, когда ее реализация связана с законом, предусмотренным ч. 3 ст. 36 Конституции (см. Определение КС РФ от 4 ноября 1996 г. N 109-О <1>).

--------------------------------

<1> Архив КС РФ. 1996.

Конституционный принцип, содержащийся в ч. 1 комментируемой статьи, преломляется в принципы, определяющие экологические основы регулирования земельных отношений, предусмотренные в ст. 1 ЗК. В качестве первого принципа (подп. 1 п. 1 ст. 1) предусмотрены учет значения земли как основы жизни и деятельности человека, согласно которому регулирование отношений по использованию и охране земли осуществляется исходя из представлений о земле как о природном объекте, охраняемом в качестве важнейшей составной части природы, природном ресурсе, используемом в качестве средства производства в сельском хозяйстве и основы осуществления хозяйственной и иной деятельности на территории РФ.

С этой точки зрения земля рассматривается в ЗК прежде всего как природный объект, т.е. как часть природы. Другими природными объектами являются недра, вода, леса, растительный и животный мир, атмосферный воздух. Все эти объекты находятся между собой в состоянии естественной связи. Земля как природный объект не может принадлежать кому бы то ни было на каком бы то ни было праве.

В литературе отмечается, что включение в ст. 1 ЗК рассматриваемого принципа в качестве первого означает экологизацию земельного законодательства, т.е. придание ему в большей степени черт публично-правовой отрасли.

Понимание земли как природного ресурса означает, что она является компонентом природной сферы, который может быть использован при осуществлении хозяйственной и иной деятельности (см. ст. 1 Закона об охране окружающей среды).

2. Положение ч. 2 комментируемой статьи в системной связи с нормами ст. 36 Конституции определяет основы гражданско-правового режима земли как недвижимого имущества.

Согласно п. 1 ст. 130 ГК земельные участки относятся к недвижимым вещам (недвижимому имуществу, недвижимости). Земельный кодекс РФ, закрепляя принципы земельного законодательства (п. 1 ст. 1), исходит из представления о земле как о природном объекте и как об объекте права собственности и иных прав на землю. Развивая "экологическое начало", новое земельное законодательство в качестве одного из принципов закрепляет приоритет охраны земли как важнейшего компонента окружающей среды и средства производства в сельском и лесном хозяйстве перед использованием земли в качестве недвижимого имущества, согласно которому владение, пользование и распоряжение землей осуществляется собственниками земельных участков свободно, если это не наносит ущерб окружающей среде (подп. 2 п. 1 ст. 1 ЗК).

Для разграничения гражданского и земельного права в регулировании имущественных отношений по поводу земли важнейшее значение имеет положение ч. 1 комментируемой статьи о том, что земля и другие природные ресурсы используются и охраняются в Российской Федерации как основа жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующей территории. Опираясь на эту конституционную норму, земельное законодательство должно развиваться как совокупность прежде всего публично-правовых норм, предусматривающих рациональное использование и охрану земель, государственный контроль за совершением сделок по поводу земли, обеспечивающих недопустимость парцелляризации (дробления) земли при ее переходе по наследству и т.п. Данные публично-правовые нормы земельного законодательства, отражающие важные общественные интересы, действительно должны носить приоритетный характер. Это вытекает не только из Конституции, но и из ГК.

Однако в регулировании имущественных отношений, возникающих по поводу собственности на землю, сделок с землей, необходимо исходить из того, что земля - это недвижимость, объект гражданского права, вещь, находящаяся в обороте. Земельное законодательство не может устанавливать ограничение форм собственности на землю или определять право субъектов РФ самостоятельно избирать те или иные формы собственности, поскольку это не допускается не только ГК, но и Конституцией <1>.

--------------------------------

<1> См.: Гаджиев Г.А. О некоторых проблемах развития земельного законодательства на современном этапе // Государство и право. 1997. N 3. С. 36.

Характерно, что данный подход в целом воплощен в нормах ЗК. Согласно п. 1 ст. 3 ЗК к земельным отнесены лишь отношения по использованию и охране земель как основы жизни и деятельности народов, т.е. отношения, подлежащие регулированию нормами публичного права. Имущественные отношения по владению, пользованию и распоряжению земельными участками, а также по совершению сделок с ними вынесены за скобки земельных и, по общему правилу, должны регулироваться гражданским законодательством (п. 3 ст. 3 ЗК) <1>.

--------------------------------

<1> См.: Чубаров В.В. Проблемы правового регулирования недвижимости. М., 2006. С. 96.

Представление о земле как о природном объекте и как об объекте права собственности, о недвижимости учтено КС РФ в Постановлении от 12 июля 2007 г. N 10-П <1>.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2007. N 30. Ст. 3988.

В Постановлении КС РФ от 23 апреля 2004 г. N 8-П <1> изложена правовая позиция, в соответствии с которой земельный участок как объект гражданских прав не затрагивает суверенитет РФ и ее территориальную целостность:

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2004. N 18. Ст. 1833.

"Исходя из предписаний статей 9 и 36 Конституции Российской Федерации, федеральное законодательство в области регулирования земельных отношений определяет, что земля и другие природные ресурсы, не находящиеся в собственности граждан, юридических лиц либо муниципальных образований, являются государственной собственностью и что земля и другие природные ресурсы могут отчуждаться или переходить от одного лица к другому иными способами в той мере, в какой их оборот допускается соответствующими законами.

При этом, по смыслу конкретизирующих указанные конституционные предписания статей 260 и 261 Гражданского кодекса Российской Федерации и статьи 15 Земельного кодекса Российской Федерации, объектом права собственности на землю являются земельные участки, представляющие собой часть поверхности земли в границах территории Российской Федерации. При предоставлении земли в частную собственность приобретателю передается не часть государственной территории, а лишь земельный участок как объект гражданских прав, что не затрагивает суверенитет Российской Федерации и ее территориальную целостность".

В данном Постановлении Суд пришел к выводу, что сама по себе возможность предоставления иностранным гражданам, лицам без гражданства и иностранным юридическим лицам права на определенных условиях приобретать в собственность и в определенных пределах владеть, пользоваться и распоряжаться земельными участками - постольку, поскольку соответствующие земли на основании закона не исключены из оборота или не ограничены в обороте (п. 1 ст. 260 ГК) - не противоречит конституционно-правовому статусу земли как публичного достояния многонационального народа России и вытекает из ч. 2 ст. 9 и ч. ч. 1 и 2 ст. 35 Конституции во взаимосвязи с ч. 3 ее ст. 62.

Осуществляя соответствующее регулирование (условия и порядок пользования землей), федеральный законодатель в силу ч. 3 ст. 55 Конституции обязан обеспечивать защиту конституционно значимых ценностей и соблюдать баланс конституционных прав, закрепленных, с одной стороны, в указанных выше статьях Конституции, а с другой - в ч. 1 комментируемой статьи и в ч. 1 ст. 36, согласно которой право иметь в частной собственности землю принадлежит гражданам и их объединениям. При этом, однако, он должен исходить из вытекающего из ст. ст. 9 и 36 Конституции приоритета права российских граждан иметь в собственности землю, обеспечивая рациональное и эффективное использование земли и ее охрану, защиту экономического суверенитета Российской Федерации, целостность и неприкосновенность ее территории (ч. ч. 1 и 3 ст. 4 Конституции).

Реализуя свою конституционную обязанность, федеральный законодатель ввел ряд ограничений для иностранных граждан, лиц без гражданства и иностранных юридических лиц в осуществлении права землепользования, тем самым установив изъятия из национального режима регулирования права частной собственности на землю (ст. 15, п. 5 ст. 28 ЗК). Кроме того, действующим законодательством для иностранных граждан, лиц без гражданства и иностранных юридических лиц предусмотрены определенные ограничения в отношении права собственности на земельные участки некоторых категорий (ст. 8 Федерального закона от 25 октября 2001 г. N 137-ФЗ "О введении в действие Земельного кодекса Российской Федерации" <1>, ст. 3 Федерального закона от 24 июля 2002 г. N 101-ФЗ "Об обороте земель сельскохозяйственного назначения" <2>, Федеральным законом от 30 ноября 1995 г. N 187-ФЗ "О континентальном шельфе Российской Федерации" <3> и Законом РФ от 21 февраля 1992 г. N 2395-1 "О недрах" <4>).

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2001. N 44. Ст. 4148.

<2> СЗ РФ. 2002. N 30. Ст. 3018.

<3> СЗ РФ. 1995. N 49. Ст. 4694.

<4> СЗ РФ. 1995. N 10. Ст. 823.

Указанное правовое регулирование имеет целью обеспечить суверенные права Российской Федерации на все ее природные богатства и ресурсы, защитить интересы российской экономики в переходный период, гарантировать российским гражданам и юридическим лицам относительно равные условия конкуренции с иностранным капиталом и тем самым - реализацию ими конституционного права на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности (см. Постановление КС РФ от 23 апреля 2004 г. N 8-П).

Положение ч. 2 комментируемой статьи в системной связи с нормой ч. 1 ст. 36 Конституции применялось КС РФ при оценке в Определении от 12 мая 2005 г. N 187-О <1> конституционности п. 6 ст. 36 ЗК, в соответствии с которым исполнительный орган государственной власти или орган местного самоуправления, предусмотренные ст. 29 ЗК, в двухнедельный срок со дня поступления указанного в п. 5 ст. 36 заявления принимает решение о предоставлении земельного участка в собственность бесплатно в соответствии с п. 2 ст. 28 ЗК, а в случаях, указанных в п. 1 ст. 20 ЗК, на праве постоянного (бессрочного) пользования либо готовит проект договора купли-продажи или аренды земельного участка и направляет его заявителю с предложением о заключении соответствующего договора.

--------------------------------

<1> ВКС РФ. 2005. N 6.

Комментируемая статья наряду с положениями ст. ст. 36, 42, 58, п. "д" ч. 1 ст. 72, п. "в" ч. 1 ст. 114 Конституции образует конституционные основы экологического права в России. Данная конституционная норма закрепляет важнейший принцип правового регулирования отношений охраны окружающей среды - приоритет публичных интересов в сфере окружающей среды <1>.

--------------------------------

<1> См.: Крассов О.И. Экологическое право. М., 2008. С. 59.

Статья 10

Комментарий к статье 10

Принцип разделения властей был воспринят конституционным правом России в 1992 г. в связи с внесением изменений и дополнений в Конституцию РСФСР 1978 г. С учетом практики жесткого противостояния законодательной и исполнительной власти, приведшего к событиям 3 - 4 октября 1993 г. и роспуску Съезда народных депутатов и Верховного Совета, Конституционное совещание иначе, чем это традиционно истолковывалось конституционно-правовой доктриной или закреплялось в ранее действовавшей Конституции, сформулировало содержание этого принципа. В частности, речь идет теперь не о параллельно существующих и абсолютно независимо друг от друга развивающихся властях, а об их взаимодействии и сотрудничестве и даже единстве, в рамках которого сохраняются и конституционно обеспечиваются различие и самостоятельность органов, осуществляющих законодательную деятельность, управление и правосудие. Такое видение разделения властей согласуется с тем, что единственным источником, из которого проистекают все ветви власти, и носителем воплощаемого ими суверенитета является многонациональный народ России, как это провозглашено в преамбуле и структурировано в ст. 3 Конституции (см. Постановление КС РФ от 11 декабря 1998 г. N 28-П <1>).

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1998. N 52. Ст. 6447.

Иными словами, в отечественной конституционной практике понятие разделения властей равнозначно понятию организационного обособления властей. Законодательную власть в России осуществляет Федеральное Собрание РФ - парламент, исполнительную - Правительство РФ, судебную - суды Российской Федерации. При этом согласно комментируемой статье государственная власть едина, но функции ее - законодательство, управление и правосудие - осуществляются различными органами, каждый из которых может выполнять, и в практике российского конституционализма и конституционной практике иных государств действительно выполняет, отдельные полномочия, с точки зрения классических представлений о разделении властей входящие в компетенцию других органов.

В связи с этим следует учитывать трансформацию содержания разделения властей в процессе исторического развития этой доктрины и практики ее конституционного воплощения, а также особенности ее отражения в конституционном законодательстве различных государств. В частности, Президент РФ, являясь главой государства, не входит непосредственно ни в одну из ветвей власти. Напротив, именно он согласно Конституции (см. комментарий к ст. 80) олицетворяет единство государственной власти и выполняет в силу занимаемого им в иерархии государственной власти места координационную и интеграционную функции, обеспечивает согласованное функционирование и взаимодействие органов государственной власти. Одновременно, и в этом диалектика конституционно-правового статуса Президента РФ, он фактически и юридически "присутствует" во всех властях. Глава государства издает нормативные указы (см. комментарий к ст. 90), которые в отдельных случаях выполняют роль первичных правовых регуляторов, контролирует Правительство РФ (см. комментарии к ст. ст. 83, 111, 113, 115 - 117), выполняет отдельные квазисудебные функции (см. комментарий к ст. 85). Принцип разделения властей, как он закреплен в Конституции, не препятствует существованию так называемой избирательной власти, осуществляемой ЦИК РФ и иными избирательными комиссиями, а также прокуратурой (см. комментарий к ст. 129), наделенной довольно широкими полномочиями.

Таким образом, принцип разделения властей нельзя абсолютизировать. Нигде в мире эта теория в том виде, в каком она была сформулирована Ш.Л. Монтескье, не нашла абсолютно последовательного закрепления в действовавших в прошлом или действующих в настоящее время конституциях. Абстрактная формула разделения властей немедленно подвергалась ревизии всякий раз, как только она соприкасалась со стратегическими интересами различных социальных и политических сил, уровнем правовой культуры народа и его политическим менталитетом, традициями общества и его готовностью противостоять авторитаризму, мерой демократизма политиков и другими обстоятельствами, т.е. с реальной действительностью, далеко не всегда укладывающейся в теоретические построения, даже если они соответствуют самой строгой логике.

При этом следует учитывать, что разделение властей относится к числу общих принципов демократического правового федеративного государства; закрепленное в Конституции в качестве одной из основ конституционного строя для Российской Федерации в целом, оно обязательно не только для федерального уровня, но и для организации государственной власти в субъектах РФ (см. Постановление КС РФ от 18 января 1996 г. N 2-П <1>).

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1996. N 4. Ст. 409.

Ведущее место в системе разделения властей принадлежит народному представительству. Статусы исполнительной и судебной властей отличаются тем, что они юридически устанавливаются властью законодательной. Доминирующее положение законодательной власти обусловливается тем, что органы исполнительной и судебной власти, будучи самостоятельными в осуществлении своей компетенции, могут функционировать лишь в пределах Конституции и действующего права, их деятельность является подзаконной; при этом, однако, сам закон, поскольку он адекватен требованиям принципа разделения властей, должен установить такое распределение властных полномочий между органами различных ветвей государственной власти, которое взаимно уравновешивало бы их и обеспечивало самостоятельность в осуществлении возложенных на них функций. Данный принцип не допускает сосредоточения функций различных ветвей власти в одном органе.

Сказанное означает, что законодатель сам не свободен от соблюдения собственных законов. Его деятельность также подчинена Конституции и законам, однако он вправе с соблюдением установленных в Конституции правил и процедур и в пределах предусмотренной ею дискреции вносить в них изменения, по-новому урегулировать те или иные общественные отношения, расширить или, напротив, сузить сферу правового регулирования, направив тем самым деятельность исполнительной и судебной власти в новое русло.

Таким образом, закон обязателен не только для подвластных, но и для самого государства в лице его органов законодательной, исполнительной и судебной власти и их должностных лиц. Односторонние обязательства абсолютного государства, возлагаемые на подвластных, в условиях конституционного государства и разделения властей трансформируются в нормы, содержащие не только взаимные обязательства, но и права. Индивид не только является обязанной стороной, но и обладает правами, которым соответствуют обязанности государства в лице его органов и должностных лиц.

Иными словами, разделение властей означает в политических и правовых условиях Российской Федерации разграничение государственных функций, реализация которых не сливается в одном лице или органе; напротив, эти функции осуществляются вполне самостоятельными органами, действующими в соответствии с предписаниями закона, а не по личному усмотрению или произволу и связанными юридическими обязательствами по отношению к индивидам в виде неотъемлемых прав человека и гражданина.

В различных государствах конституционное регулирование принципа разделения властей отличается существенным своеобразием. Например, законодательные органы Российской Федерации осуществляют не только функцию законодательства, но и в соответствии с Конституцией некоторые задачи управления и даже правосудия. В частности, речь идет о ратификации и денонсации международных договоров, принятии решений по вопросам национально-государственного устройства, об отрешении от должности Президента. Располагая некоторыми полномочиями по проверке результатов выборов, законодательная власть и в целом вся представительная система затрагивает сферу правосудия.

Исполнительная власть, в свою очередь, осуществляет некоторые функции законодательства в виде полномочий по изданию актов, имеющих нормативное значение, а также по заключению международных договоров, вступающих, однако, в силу после их ратификации парламентом, поскольку это установлено Конституцией и развивающим ее положения в данной части Законом о международных договорах РФ. Охрана и защита прав граждан, осуществляемая исполнительными органами при разрешении поступающих в эти органы жалоб на нарушение конституционных и иных прав граждан, близка к правосудию.

Наконец, судебная власть также в состоянии оказывать влияние на законодательство, в частности в процессе осуществления КС РФ, ВС РФ и ВАС РФ принадлежащей им в пределах их ведения законодательной инициативы. Конституционный Суд РФ, признавая законодательные акты или их отдельные положения неконституционными, что влечет утрату ими юридической силы (см. комментарий к ст. 125), тем самым выступает в качестве "негативного законодателя". Судебные органы (суды) осуществляют также некоторые исполнительные функции, в частности при осуществлении надзора за деятельностью нижестоящих судов, в организации учета и проч.

Иными словами, конституционный принцип разделения властей в том виде, в каком он закреплен в Конституции, не препятствует распределению некоторых прав, в силу их юридической природы присущих одной из властей, между органами другой власти. Подобное распределение служит гарантией от разрыва между властями, способствует формированию действительного равновесия, баланса властей, является частью механизма их взаимодействия.

Данный принцип имеет определяющее значение при установлении компетенции органов законодательной, исполнительной и судебной власти Российской Федерации. Он препятствует такому истолкованию полномочий того или иного органа государственной власти, которое может привести к утверждению самодовлеющего характера одной из частей единой государственной власти.

Нормативное содержание закрепленного в комментируемой статье положения многозначно: по внутреннему смыслу Конституция исходит из единства государственной власти в Российской Федерации (см. комментарий к ст. 3); рассматриваемая норма фиксирует разграничение властных полномочий между различными органами власти, устанавливает самостоятельность этих органов в осуществлении возложенных на них полномочий и недопустимость их вторжения в сферу ведения и компетенцию друг друга.

Таким образом, ст. 10 Конституции закрепляет функциональный ("государственная власть осуществляется...") и организационный ("государственная власть осуществляется на основе...", "органы законодательной, исполнительной и судебной власти самостоятельны") аспекты разделения государственной власти. Кроме того, в комментируемой статье установлено, что данный принцип распространяется на всю систему государственной власти в Российской Федерации как на федеральном уровне, так и на уровне субъектов РФ, которые нередко модифицируют его с учетом исторических, национальных и иных особенностей. Однако такая модификация никогда не может простираться за пределы основ конституционного строя Российской Федерации и общих принципов организации представительных и исполнительных органов государственной власти, установленных Законом об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов РФ.

В частности, в Постановлении от 18 января 1996 г. N 2-П КС РФ, подчеркнув значение принципа разделения властей для организации государственной власти в субъектах РФ, отметил, что разделение единой государственной власти на законодательную, исполнительную и судебную предполагает установление такой системы правовых гарантий сдержек и противовесов, которая исключает возможность концентрации власти у одной из них, обеспечивает самостоятельное функционирование всех ветвей власти и одновременно их взаимодействие.

Органы законодательной и исполнительной власти в пределах своей компетенции действуют независимо друг от друга, каждая власть формируется как самостоятельная, а полномочия одной власти по прекращению деятельности другой допустимы только при условии сбалансированности таких полномочий, обеспечиваемой на основе законодательных решений.

Недопустимо также устанавливать нормы, ставящие исполнительную власть в подчиненное по отношению к представительному органу положение. К нарушению баланса властей в сфере законотворчества приводят принятие и промульгация (подписание и обнародование) законов одним и тем же органом. Право главы администрации подписать и обнародовать закон, а также его право вето в отношении принятого закона может уравновесить закрепление порядка преодоления вето главы администрации законодательным органом.

В силу этого положения учредительного акта субъекта РФ, согласно которым законы, принятые законодательным органом, подписываются его председателем, обнародуются законодательным органом, если глава администрации в установленный срок не обнародует и не отклонит закон, что исключает необходимость подписания законов главой администрации, не соответствуют Конституции, содержащимся в ней принципам единства государственной власти (ч. 3 ст. 5) и разделения властей (ст. 10).

Само по себе право законодателя на участие в формировании исполнительного органа власти как один из элементов системы сдержек и противовесов, дающий законодателю возможность влиять на исполнительную власть, не противоречит основам конституционного строя. В то же время положение устава об освобождении от должности заместителей главы и руководителей органов администрации лишает ее возможности действовать в качестве самостоятельного исполнительного органа государственной власти в условиях разделения властей.

Вместе с тем сопряжение закрепленного в комментируемой статье принципа конституционного строя Российской Федерации с организацией и функционированием именно государственной власти, рассматриваемое сквозь призму ст. 12 Конституции (см. комментарий к ст. 12), означает, что он не распространяется на местное самоуправление, органы которого не входят в систему органов государственной власти.

Принцип разделения государственной власти на законодательную, исполнительную и судебную конкретизируется в последующих главах и статьях Конституции, определяющих полномочия и характер взаимодействия Президента РФ, Федерального Собрания РФ и его палат, Правительства РФ и судов Российской Федерации, а также разграничение предметов ведения и полномочий Российской Федерации и ее субъектов в федеральных конституционных и федеральных законах, законах субъектов РФ.

В связи с этим правоприменители должны основывать свои решения не на абстрактной формуле разделения властей, выработанной конституционно-правовой доктриной, а на том видении этого принципа, которое выражено в действующей Конституции, как это установлено более чем в 200 решениях КС РФ, в которых он опирался на комментируемую статью Основного Закона. Иными словами, закрепленный в ст. 10 Конституции принцип не может быть истолкован в отрыве от положений, содержащихся в последующих главах и статьях Конституции; в свою очередь, последующие положения Конституции не могут быть истолкованы и применены в отрыве от принципа разделения государственной власти и иных принципов конституционного строя, закрепленных в гл. 1 Конституции.

Нарушение принципа разделения государственной власти, вторжение органов государственной власти в компетенцию друг друга - основа конституционных споров, разрешаемых КС РФ. Закон о Конституционном Суде РФ обязывает этот орган рассматривать споры между органами государственной власти (см. комментарии к ст. ст. 85 и 125) о компетенции исключительно с точки зрения установленного Конституцией разделения государственной власти на законодательную, исполнительную и судебную и разграничения компетенции между федеральными органами государственной власти, а также с точки зрения разграничения предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти и органами государственной власти субъектов РФ, между высшими государственными органами субъектов РФ.

Кроме того, КС РФ, рассматривая дела о соответствии Конституции нормативных актов органов государственной власти и договоров между ними, не вступивших в силу международных договоров, всегда устанавливает соответствие этих актов Конституции с точки зрения установленного Конституцией разделения государственной власти на законодательную, исполнительную и судебную, а также разграничения компетенции между органами государственной власти.

Федеративное устройство России предопределяет еще один аспект принципа разделения властей, выводимый из его взаимосвязи с принципом федерализма: раздельное осуществление функций государственной власти на двух уровнях отечественной федеративной системы. Иными словами, принцип разделения государственной власти на законодательную, исполнительную и судебную предопределяет в этом смысле не только организацию государственной власти в субъектах РФ, но и взаимодействие двух уровней единой федеративной системы - Федерации и ее субъектов в лице соответствующих органов. Речь при этом идет не только о разграничении предметов ведения и полномочий Федерации и ее субъектов (см. комментарии к ст. ст. 71 - 73) и об обязанности субъектов РФ при определении организации государственной власти и ее функционирования исходить из указанного принципа, но и о системном единстве государственной власти в Российской Федерации, из которого, если такое единство не сводить к соподчинению образующих указанную систему органов, вытекает признание единства системы народного представительства, единства исполнительной власти и единой судебной системы.

Однако такое единство в силу принципа федерализма никогда не может (не должно) простираться до тождества. Разделение властей по вертикали, поскольку оно предполагает наличие наряду с властью Российской Федерации власти субъектов РФ, действующих в отнесенных к их ведению сферах независимо и самостоятельно, является немаловажной гарантией принципа демократического правового федеративного государства с республиканской формой правления, которым связаны все ветви власти.

Статья 11

Комментарий к статье 11

1. Государственная власть в Российской Федерации реализуется перечисленными в комментируемой статье федеральными органами государственной власти. Это: Президент РФ - глава государства (гл. 4 Конституции); Федеральное Собрание - представительный и законодательный орган власти, состоящий из двух палат - СФ ФС РФ и ГД ФС РФ (гл. 5 Конституции); Правительство РФ - исполнительный орган власти (гл. 6 Конституции); суды Российской Федерации (КС РФ, ВС РФ, ВАС РФ и иные федеральные суды) - органы судебной власти (гл. 7 Конституции).

Комментируемая статья конкретизирует положения Конституции (ст. ст. 10, 12) о разделении властей в России. В ч. 1 перечислены федеральные органы государственной власти, в ч. ч. 2 и 3 сформулирована идея разделения властей и разграничения предметов ведения и полномочий между двумя их уровнями - федеральным и уровнем субъектов РФ. Устанавливая перечень федеральных органов государственной власти в гл. 1 "Основы конституционного строя", изменение которой возможно только в усложненном порядке, предусмотренном ст. 135, законодатель тем самым обеспечил конституционные гарантии стабильности организации государственной власти в Российской Федерации. Положения гл. 4 - 7 Конституции конкретизируют статус, состав и полномочия федеральных органов государственной власти и не могут противоречить положениям комментируемой статьи, а также основам конституционного строя Российской Федерации в целом. В ч. 1 комментируемой статьи отражена принципиально иная, чем это было до принятия Конституции 1993 г., конституционная система государственной власти.

Президент РФ - глава государства, не входит прямо ни в одну из ветвей государственной власти согласно принципу разделения властей (см. комментарий к ст. 80). Особенности положения Президента в системе разделения властей связаны прежде всего с его статусом главы государства и гаранта Конституции, призванного обеспечивать согласованное взаимодействие органов государственной власти, а также с его деятельностью, определяемой ст. 80 Конституции.

Федеральное Собрание - представительный и законодательный орган Российской Федерации, состоит из двух палат - СФ ФС РФ и ГД ФС РФ. Названия палат российского парламента указывают на их определенную самостоятельность и различия в функциях палат. Это находит отражение как в процедурах формирования СФ ФС РФ и ГД ФС РФ, так и в конституционном разграничении их компетенции (см. комментарии к ст. ст. 102 и 103).

Правительство РФ - федеральный орган исполнительной власти. Основы его статуса, порядок формирования, состав и важнейшие полномочия определяются ст. ст. 110 - 117 Конституции.

Часть 1 ст. 11 не конкретизирует понятие суды Российской Федерации. Наиболее важные принципы устройства судебной системы названы в гл. 7 Конституции, где устанавливается, что судебная власть в России осуществляется посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства (ч. 2 ст. 118), закрепляются гарантии независимости (ст. 120), несменяемости (ст. 121) и неприкосновенности (ст. 122) судей, а также определяются статус, порядок формирования, состав и полномочия КС РФ (ст. 125), ВС РФ (ст. 126) и ВАС РФ (ст. 127). Для более детального определения принципов устройства и функционирования судебной системы Конституцией предусмотрено принятие федерального конституционного закона (ч. 3 ст. 118). В ч. ч. 2 и 3 ст. 4 Закона о судебной системе РФ закреплена общая структура судебной системы в России.

2. Часть 2 комментируемой статьи закрепляет самостоятельность субъектов РФ в образовании системы их органов государственной власти, структуры, правомочий, порядка их формирования и наименования. Установление собственной системы органов государственной власти и самостоятельное осуществление государственной власти соответствуют конституционному принципу федеративного устройства России, требованию единства системы государственной власти (см. комментарии к ст. ст. 5 и 77).

Государственное строительство в субъектах РФ демонстрирует многообразие систем государственной власти. Единство данной системы зиждется на соответствии основам конституционного строя: республиканской форме правления, социальному и светскому характеру Российского государства. Субъекты РФ, самостоятельно устанавливая систему органов государственной власти, обязаны действовать в соответствии с основами конституционного строя Российской Федерации и общими принципами организации представительных и исполнительных органов государственной власти, закрепленными федеральным законом (ч. 1 ст. 77). Данное правомочие не может осуществляться субъектами РФ в ущерб единству системы государственной власти в Российской Федерации (ч. 3 ст. 5, ч. 2 ст. 77, ч. 2 ст. 78) и должно реализовываться в тех правовых границах, которые определены Конституцией и принятыми на ее основе федеральными законами.

3. Разграничение компетенции между федеральными органами государственной власти и органами государственной власти субъектов РФ является ключевой и самой сложной проблемой федерализма. Правовые основы разграничения предметов ведения и полномочий между Российской Федерацией и ее субъектами заложены Конституцией. Уже в гл. 1 "Основы конституционного строя" устанавливается, что разграничение предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и ее субъектов является одной из основ федеративного устройства страны (ч. 3 ст. 5). В ч. 3 комментируемой статьи закреплены различные правовые механизмы разграничения предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и ее субъектов: установлено, что такое разграничение осуществляется Конституцией, Федеративным и иными договорами.

Конституционное разграничение компетенции федерального центра и субъектов РФ играет определяющую роль: в ст. ст. 71 и 72 установлены соответственно перечни предметов исключительного ведения Российской Федерации и совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов, а ст. 73 определяет, что по остальным предметам ведения субъекты РФ обладают всей полнотой государственной власти.

Упоминаемый в ч. 3 комментируемой статьи Федеративный договор <1> был подписан 31 марта 1992 г. и с некоторыми изменениями включен в Конституцию 1993 г. - в те ее разделы, которые касаются разграничения предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и ее субъектов. В результате большая часть положений Федеративного договора утратила свое самостоятельное значение. Не вошедшие в Конституцию положения Федеративного договора продолжают действовать, но лишь постольку, поскольку это не противоречит Конституции (п. 1 раздела второго "Заключительные и переходные положения").

--------------------------------

<1> Федеративный договор: документы. Комментарий. М., 1994.

Единообразие конституционного подхода к распределению предметов ведения и полномочий между Федерацией и ее субъектами требует установления федеральным законодателем единых правил взаимоотношений федеральных органов государственной власти со всеми субъектами РФ. Однако правовое равенство субъектов не означает равенства их потенциалов и уровней социально-экономического развития, во многом зависящих от территории, географического положения, численности населения, исторически сложившейся структуры народного хозяйства. Учет региональных особенностей является необходимым условием соблюдения баланса интересов Федерации и ее субъектов, и здесь важную роль сыграли договоры о разграничении предметов ведения и полномочий и соглашения о взаимном делегировании осуществления части полномочий. Поскольку в Конституции приводится лишь перечень предметов совместного ведения, органы государственной власти - федеральные и региональные - ведут процесс разграничения своих полномочий по конкретным предметам совместного ведения (закрепляют юридически значимым документом конкретный объем полномочий и ответственность органов власти различных уровней по вопросам предметов совместного ведения).

Разграничение предметов ведения и полномочий между Российской Федерацией и ее субъектами является динамичным процессом, который основывается также на ч. ч. 4 и 5 ст. 66, ст. 76, ч. ч. 2 и 3 ст. 78, ч. 1 ст. 85, ч. 3 ст. 125 Конституции. Эти конституционные нормы, в частности, определяют: порядок правового регулирования конституционно установленных предметов ведения; особенности отношений между "сложносоставными" субъектами РФ; принципы взаимного делегирования осуществления части полномочий федеральных и региональных органов исполнительной власти; порядок разрешения споров о компетенции, а также разногласий между федеральными органами государственной власти и органами государственной власти субъектов РФ.

Положение о возможности разграничения Конституцией, Федеративным и иными договорами предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и ее субъектов не изменяет существующей природы Федерации. Современная Россия имеет конституционную природу, и только в рамках федеральной Конституции могут обсуждаться вопросы объема полномочий субъектов. Конституционный Суд РФ неоднократно подчеркивал, что приоритет положений Конституции имеет место при определении как статуса субъектов РФ, так и предметов ведения и полномочий органов государственной власти Российской Федерации и ее субъектов (см., например, Постановление от 7 июня 2000 г. N 10-П <1>). Из этого следует, что договоры о разграничении предметов ведения и полномочий носят по отношению к Конституции подчиненный характер, должны ей соответствовать и не могут толковаться как какое-либо изменение установленного Конституцией правового статуса Российской Федерации и ее субъектов. В договорах исключается любое ограничение либо разделение суверенитета Российской Федерации (см., например, Определение КС РФ от 27 июня 2000 г. N 92-О <2>).

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2000. N 25. Ст. 2728.

<2> СЗ РФ. 2000. N 29. Ст. 3117.

Заключение договора всегда предполагает согласование действий и их координацию. Путем заключения договоров решается комплекс вопросов, направленных на гармонизацию взаимоотношений Федерации и ее субъектов. Взаимная передача осуществления части своих полномочий органами исполнительной власти Российской Федерации и ее субъектов осуществляется посредством соглашений, которые заключаются органами исполнительной власти, поэтому предметами этих соглашений не могут быть сферы, отнесенные в соответствии с принципом разделения властей к ведению законодательной власти.

Практика заключения договоров о разграничении предметов ведения и полномочий активно развивалась в России в 1992 - 1999 гг. В настоящее время большинство договоров прекратили свое действие по различным основаниям (принятие федеральных законов, регулирующих отношения между федеральными и региональными органами государственной власти по тем вопросам, которые ранее были урегулированы в рамках договоров; выполнение задач, для реализации которых заключались договоры; истечение сроков действия договоров и др.).

Первоначально порядок работы по разграничению предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти и органами государственной власти субъектов РФ и по взаимной передаче осуществления части своих полномочий федеральными органами исполнительной власти и органами исполнительной власти субъектов РФ был определен Указом Президента РФ от 12 марта 1996 г. N 370 <1> (документ утратил силу), который устанавливал четкие правовые рамки договорного процесса. В частности, не допускалось изъятие или перераспределение предметов ведения Российской Федерации, установленных в ст. ст. 71 и 72 Конституции, запрещалось изменение статуса субъекта РФ, устанавливались другие ограничения.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1996. N 12. Ст. 1058.

Процедуры подготовки и подписания соглашений между федеральными органами исполнительной власти и органами исполнительной власти субъектов РФ регулировались также Законом о Правительстве РФ, Регламентом Правительства РФ, утвержденным Постановлением Правительства РФ от 18 июня 1998 г. N 604 <1> (документ утратил силу), и Постановлением Правительства РФ от 2 февраля 1998 г. N 129 "Об утверждении Положения об обеспечении контроля за соблюдением соглашений о разграничении предметов ведения и полномочий между федеральными органами исполнительной власти и органами исполнительной власти субъектов Российской Федерации" <2>. Затем единые условия и порядок подготовки проектов договоров и соглашений были закреплены Федеральным законом от 24 июня 1999 г. N 119-ФЗ "О принципах и порядке разграничения предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации" <3>, действие которого было отменено Федеральным законом от 4 июля 2003 г. N 95-ФЗ.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1998. N 27. Ст. 3176.

<2> СЗ РФ. 1998. N 6. Ст. 753.

<3> СЗ РФ. 1999. N 26. Ст. 3176.

В настоящее время порядок принятия федеральных законов по предметам совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов, а также основные принципы и порядок разграничения предметов ведения и полномочий при заключении договоров и соглашений регулируются Законом об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов РФ.

В соответствии с процедурой, установленной этим Законом, был, в частности, утвержден новый Договор о разграничении предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и Республики Татарстан <1>.

--------------------------------

<1> См.: Федеральный закон от 24 июля 2007 г. N 199-ФЗ "Об утверждении Договора о разграничении предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти Республики Татарстан" // СЗ РФ. 2007. N 31. Ст. 3996.

Конституционный Суд РФ в некоторых случаях рекомендовал использовать договорную практику также в качестве эффективного инструмента достижения согласия в конфликтных ситуациях, связанных с разграничением предметов ведения и полномочий между органами государственной власти. Например, решая вопрос о принципах разграничения компетенции между органами власти субъектов РФ, входящих в так называемые сложносоставные субъекты РФ, Суд указал, что "на основе Конституции Российской Федерации и в рамках действующего законодательства автономный округ, край, область могут конкретизировать с помощью договора условия и порядок формирования органов государственной власти. Однако указанный договор не может содержать положений, ограничивающих избирательные права граждан автономного округа, края, области. При отсутствии такого договора должны применяться федеральное законодательство и соответствующие законы края, области" (Постановление КС РФ от 14 июля 1997 г. N 12-П <1>).

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1997. N 29. Ст. 3581.

Как показывает сложившаяся практика федеративного строительства, правовое регулирование разграничения предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти и органами государственной власти субъектов РФ наряду с Конституцией и договорами о разграничении предметов ведения и полномочий может осуществляться также: федеральными законами, соглашениями о разграничении полномочий между органами исполнительной власти по конкретным предметам совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов (являлись составной частью договоров о разграничении предметов ведения и полномочий в соответствии с нормативными актами Президента и сложившейся договорной практикой); соглашениями о взаимном делегировании осуществления части полномочий между федеральными органами исполнительной власти и органами исполнительной власти субъектов РФ (ч. ч. 2 и 3 ст. 78), решениями КС РФ.

Федеральные законы непосредственно не указаны в ч. 3 ст. 11 в качестве правового инструмента разграничения предметов ведения и полномочий. Однако по смыслу ст. 72 и ч. 2 ст. 76, рассматриваемых системно, "федеральный закон как нормативный правовой акт общего действия, регулирующий те или иные вопросы (предметы) совместного ведения, определяет права и обязанности участников правоотношений, в том числе полномочия органов государственной власти, и тем самым осуществляет разграничение этих полномочий" (см., например, Постановление КС РФ от 9 января 1998 г. N 1-П <1>).

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1998. N 3. Ст. 429.

Возникшая в начале 1990-х гг. практика заключения соглашений о взаимном делегировании осуществления части полномочий между федеральными органами исполнительной власти и органами исполнительной власти субъектов РФ (на основании ч. ч. 2 и 3 ст. 78) стала эффективным инструментом государственного управления и продолжает активно развиваться в настоящее время. Например, только МЧС России за период с 2004 по 2007 г. было заключено около 100 соглашений с государственными органами исполнительной власти субъектов РФ о передаче друг другу части своих полномочий.

Конституционный Суд РФ также играет важную роль в процессе практического разграничения полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и ее субъектов, поскольку разрешает дела о соответствии Конституции РФ конституций (уставов), законов и иных нормативных актов субъектов РФ, решает споры о компетенции между органами государственной власти Российской Федерации и ее субъектов, дает толкование Основного Закона и тем самым юридически устанавливает права и обязанности органов государственной власти Российской Федерации и субъектов РФ как участников правоотношений.

Одним из инструментов разграничения предметов ведения и полномочий являются согласительные процедуры, которые Президент РФ использует для разрешения разногласий между органами государственной власти Российской Федерации и ее субъектов, а также между органами государственной власти субъектов РФ (ч. 1 ст. 85). Как показывает практика, разногласия наиболее часто возникают именно в сфере разграничения предметов ведения и полномочий федеральных и региональных органов власти. В согласительных процедурах принимают участие представители федеральных органов государственной власти и органов государственной власти субъектов РФ. По итогам работы принимается согласованное решение, которое оформляется протоколом или договором (соглашением).

Поскольку процесс разграничения предметов ведения и полномочий объективно является конкурентным и потенциально конфликтным, неоднократно возникали идеи о необходимости решить его "раз и навсегда", полностью разделив предметы ведения между Российской Федерацией и ее субъектами. Данная точка зрения является не только ошибочной, но и опасной, так как исчезновение сферы конкурирующей компетенции ведет к ослаблению связей, скрепляющих Федерацию, поскольку тем самым уничтожается предмет для постоянного (пусть и небесконфликтного) диалога и взаимодействия между Федерацией и ее субъектами. Полное разграничение предметов совместного ведения и полномочий провоцирует изоляцию регионов, особенно экономически сильных. Вдумчивое и деликатное использование разнообразных форм и методов разграничения предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и ее субъектов позволяет обеспечить высокую эффективность государственного управления с учетом различия в уровнях социально-экономического развития российских регионов, способствует согласованию интересов федерального центра и регионов, помогает создать равные стандарты защищенности прав граждан на всей территории страны.

Статья 12

Комментарий к статье 12

То, что данная статья находится в гл. 1 Конституции, положения которой составляют основы конституционного строя России (ч. 1 ст. 16), ориентирует на определение социально-политической и конституционно-правовой природы местного самоуправления исходя из получившей реализацию в Конституции внутренней логики конституционного регулирования соответствующей сферы общественных отношений, что предполагает, в частности, необходимость системного анализа положений Конституции о месте и роли местного самоуправления в Российской Федерации как демократическом федеративном правовом государстве с республиканской формой правления (ч. 1 ст. 1). Это означает следующее.

Во-первых, получившие отражение в гл. 1 Конституции основополагающие конституционно-правовые характеристики местного самоуправления, вытекающие из комментируемой статьи в ее нормативном единстве с ч. 1 ст. 1, ч. ч. 1 и 2 ст. 3, ст. 4, ч. 3 ст. 5, ст. 7, ч. 2 ст. 8, ч. 2 ст. 9, ч. ч. 2 и 4 ст. 15, должны рассматриваться в общей системе демократических институтов российской государственности как неотъемлемый ее элемент и одновременно одна из конституционных основ, своего рода фундамент демократической российской государственности. Это, в свою очередь, во многом предопределяет основополагающие начала конституционно-правовой модели местного самоуправления и его взаимоотношения с государственной властью.

Во-вторых, положения ст. 12 обладают высшей юридической силой не только с точки зрения их прямого "внешнего" конституционного воздействия на всю систему муниципального законодательства и их применения на всей территории РФ (ч. 1 ст. 15), но и в силу того, что, находясь в нормативном единстве с ч. 2 ст. 16 Конституции, они задают параметры "внутренней" иерархической структуры норм Основного Закона в части, касающейся регулирования отношений местного самоуправления: как содержание, так и толкование всех других норм Конституции о местном самоуправлении, включая гл. 8, не могут противоречить требованиям комментируемой статьи.

Соответственно, вытекающая из нормативного единства с ч. 1 ст. 16 Конституции особая юридическая природа комментируемых положений о местном самоуправлении, невозможность их преодоления не только текущим федеральным законодательством, но и путем конституционных поправок (ч. 1 ст. 135) предопределяют повышенное значение уяснения нормативного содержания ст. 12.

Положение о том, что в Российской Федерации признается и гарантируется местное самоуправление, имеет не просто констатирующее, но нормативное и доктринальное значение. Это определяется следующим.

Во-первых, Российская Федерация признает в качестве обязательных для себя международно-правовые стандарты в области местного самоуправления, вытекающие из общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров РФ (ч. 4 ст. 15). В этом плане довольно мягкие формулировки Европейской хартии местного самоуправления 1985 г. <1> (ратифицирована Федеральным законом от 11 апреля 1998 г. N 55-ФЗ <2>) о том, что "органы местного самоуправления являются одной из главных основ любого демократического строя" (преамбула), а сам "принцип местного самоуправления должен быть признан во внутреннем законодательстве и, по возможности, в Конституции государства" (ст. 2), получают порой более энергичное подтверждение и развитие в конституционном и текущем правовом регулировании местного самоуправления в России.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1998. N 36. Ст. 4466.

<2> СЗ РФ. 1998. N 15. Ст. 1695.

В связи с этим важное значение имеет сделанный КС РФ в Постановлении от 30 ноября 2000 г. N 15-П <1> вывод при оценке ст. 89 Устава Курской области, которая, в частности, предусматривала возможность государственного контроля за деятельностью органов местного самоуправления с точки зрения ее целесообразности, а не только законности: "На оценку конституционности оспариваемых норм не влияет и то, что отдельные положения пунктов 3 и 4 статьи 89 Устава (Основного Закона) Курской области, по существу, воспроизводят положения пунктов 2 и 3 статьи 8 Европейской хартии местного самоуправления, устанавливающей минимальные гарантии самостоятельности местного самоуправления. Конституция РФ и федеральные законы закрепляют более высокий, чем это предусмотрено международными обязательствами России, уровень гарантий самостоятельности местного самоуправления, который субъекты РФ не вправе занижать или ограничивать" (п. 7 мотивировочной части Постановления КС РФ).

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2000. N 50. Ст. 4943.

Таким образом, общий принцип приоритета международно-правовых стандартов о местном самоуправлении перед нормами национального законодательства не должен вести к снижению уровня демократических гарантий, получивших закрепление в соответствующих институтах муниципального права России на уровне Конституции или федеральных законов. Вместе с тем данная правовая позиция КС РФ ни в коей мере не может рассматриваться как ставящая под сомнение положения ч. 4 ст. 15 Конституции. В указанном Постановлении речь шла не о соотношении общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации с национальными нормами, а о конституционной оценке конкретных норм проверяемого закона субъекта РФ, которые произвольно расширяли пределы государственного контроля за деятельностью органов местного самоуправления.

Во-вторых, положение о признании и гарантировании местного самоуправления в России представляет собой весьма емкую конституционную формулу отношения государства к местному самоуправлению. Это означает прежде всего то, что, как следует из ст. 12 в нормативном единстве с ч. 2 ст. 3 Конституции (см. комментарий к ст. 3), местное самоуправление признается государством как развивающаяся на принципах самоорганизации населения по месту жительства форма осуществления народом своей власти. В связи с этим важно обратить внимание на то, что формула "признание и гарантирование" используется в Конституции не только в комментируемой статье применительно к местному самоуправлению, но и в ст. 17, которой открывается гл. 2 "Права и свободы человека и гражданина". Однако нормативное содержание соответствующих положений ст. 12, с одной стороны, и ст. 17 - с другой, различно. Так, если в ст. 12 речь идет о сфере властеотношений, т.е. признании и гарантировании Россией местного самоуправления как особой (муниципальной) формы публичной власти, находящейся в единой системе народовластия (см. ч. 2 ст. 3), то ч. 1 ст. 17 имеет предметом регулирования права и свободы человека и гражданина. Данное положение ч. 1 ст. 17 (в нормативном единстве с ч. 2 этой же статьи) представляет собой, по существу, конституционно-правовую формулу признания Россией естественно-правовой природы прав и свобод человека и необходимости их государственного гарантирования. Однако механическое перенесение естественноправовой теории прав человека на местное самоуправление, ее распространение на муниципальный уровень властеотношений, в частности, в виде признания исторически известной теории свободной общины ("естественных прав общины" <1>), недопустимо в силу природы местного самоуправления, получающей закрепление в Конституции.

--------------------------------

<1> Об основных исторических теориях местного самоуправления см., например: Муниципальное право России: Учебник / Отв. ред. С.А. Авакьян. М., 2009. С. 53 - 62; Васильев В.И. Муниципальное право России. М., 2008.

В-третьих, положение о признании и гарантировании местного самоуправления является конституционной фиксацией недопустимости лишения местного самоуправления его собственных сущностно-содержательных характеристик как особой формы публичной власти, огосударствления местного самоуправления, в том числе под предлогом его признания в качестве института государственности. Как одна из основ конституционного строя местное самоуправление должно сохранять статусную самостоятельность (что, кстати, подкрепляется последующим положением ст. 12 о соотношении органов местного самоуправления с органами государственной власти). Кроме того, его публично-властная природа в силу присущих ему конституционно-правовых характеристик не может сводиться лишь к определенной степени децентрализации государственной власти на местном уровне управления. Правда, абстрактная конституционная формула ст. 12 о характере взаимоотношений государства с местным самоуправлением допускает весьма широкую дискрецию федерального законодателя с точки зрения "меры" государственно-властного влияния на муниципальную сферу, что на практике может приводить (и приводит) к высокой степени ее огосударствления. В то же время высокий уровень нормативного обобщения конституционного положения о признании и гарантировании местного самоуправления в России позволяет квалифицировать его также в качестве ценностного императива, направленного против неоправданного вмешательства государства в местное самоуправление. Одновременно это положение имеет важное значение для последующего толкования норм Конституции и выявления муниципально-правовой природы не только публично-властных, но и субъективно-личностных институтов местного самоуправления (ст. ст. 32, 130, 131 и др. Основного Закона).

Признавая местное самоуправление и его органы неотъемлемым звеном общей системы осуществления народом своей власти наряду с органами государственной власти (ч. 2 ст. 3), Конституция указывает (в частности, посредством комментируемых положений ст. 12) на необходимость учета специфических публично-властных начал местного самоуправления, которые, с одной стороны, являются важным элементом российской государственности, а с другой - вторгаются определенной своей стороной (самоуправленческой) в систему институтов гражданского общества <1>.

--------------------------------

<1> См., например: Тимофеев Н.С. Местное самоуправление в системе общественных отношений. История и современность. Опыт России. М., 2005.

На этой конституционной основе становится возможным преодолеть противоположные по своей сути подходы к оценке природы местного самоуправления, основанные на противопоставлении государства и местного самоуправления, провозглашении полной автономии и независимости (по отношению к государству и его органам) местных сообществ и, соответственно, местного самоуправления или же на оценке местного самоуправления лишь как одной из форм децентрализации государственного управления на местном уровне его реализации. Местное самоуправление, признаваемое и гарантируемое Российской Федерацией как воплощение единства муниципальной власти и полноты прав местного сообщества по решению вопросов местного значения, основано в конечном счете на сочетании муниципально-общественных (самоуправленческих) и государственно-властных начал. В этом проявляется дуализм местного самоуправления и механизмов его гарантирования. С одной стороны, его негосударственная природа, основанная на автономии местных сообществ, предопределяет важное гарантирующее значение для местного самоуправления институтов гражданского общества, одним из которых является и само местное самоуправление. С другой стороны, публично-властная сущность базируется на отношениях власти-подчинения, возможности властного принуждения, публичности власти местного самоуправления и, соответственно, необходимости ее гарантирования с помощью государственно-властных действий и предписаний.

Данный подход имеет не только теоретико-концептуальное, но и практико-прикладное значение, в частности с точки зрения поиска баланса между началом должного (общественный элемент) и сущего (государственный элемент) в организации местного самоуправления в Российской Федерации <1>. Это находит подтверждение в конечном счете и в правовых позициях КС РФ, касающихся, с одной стороны, концепции муниципальной власти как наиболее приближенной к населению (см. абз. 1 п. 3 мотивировочной части Постановления КС РФ от 2 апреля 2002 г. N 7-П <2>; абз. 2 п. 4 мотивировочной части Постановления КС РФ от 15 мая 2006 г. N 5-П <3>, абз. 2 п. 2 мотивировочной части Постановления КС РФ от 18 мая 2011 г. N 9-П <4>, абз. 2 п. 2.1 и п. 2.2 мотивировочной части Постановления КС РФ от 20 декабря 2010 г. N 22-П <5>), с другой стороны, конкретных характеристик местного самоуправления, в частности с точки зрения возможности сочетания в нем государственных и общественных начал и развития на этой основе муниципальной демократии <6>. Так, в Определении КС РФ от 2 ноября 2000 г. N 236-О <7> сделан вывод о том, что в Кабардино-Балкарской Республике местное самоуправление реализуется на основе сочетания государственных и общественных начал и это не изменяет природу местного самоуправления и не затрагивает права граждан на самостоятельное решение вопросов местного значения.

--------------------------------

<1> Подобную оценку общественных и государственных начал местного самоуправления см., например: Чиркин В.Е. Система государственного и муниципального управления. М., 2009. С. 356.

<2> СЗ РФ. 2002. N 14. Ст. 1374.

<3> СЗ РФ. 2006. N 22. Ст. 2375.

<4> СЗ РФ. 2011. N 22. Ст. 3239.

<5> СЗ РФ. 2011. N 1. Ст. 264.

<6> См.: Бондарь Н.С. Местное самоуправление и конституционное правосудие: конституционализация муниципальной демократии в России. М., 2008.

<7> СЗ РФ. 2001. N 2. Ст. 214.

При этом местное самоуправление как институт конституционного строя содержит начала обязательности, императивности, вытекающие из прямого действия ст. 12 Конституции, равно как и ее конкретизации в Федеральном законе N 131-ФЗ и других актах федерального и регионального законодательства о местном самоуправлении. Императивность адресована как гражданам, населению, так и (в первую очередь) государству.

Применительно к государству имеется в виду, что Россия, являясь демократическим государством, обязана:

- признавать местное самоуправление как развивающуюся по инициативе самого населения и под свою ответственность демократическую форму самоорганизации его публичной жизни исходя из исторических и иных местных традиций. Конституционная формула "признание" означает, что государство не может выступать "творцом" местного самоуправления, не предоставляет заранее определенный и тем более исчерпывающий набор форм осуществления и самих прав населения на местное самоуправление;

- гарантировать местное самоуправление. В данном положении отражается тот факт, что на высшем правовом уровне закрепляется понятие гарантирования местного самоуправления, которое с учетом особенностей его конституционного оформления приобретает не просто терминологическое, но категориальное значение. Речь идет о закреплении конституционной категории "гарантирование местного самоуправления" в сложноструктурной системе находящихся в нормативном единстве положений ст. ст. 12 и 130 - 133 Конституции. В этом смысле анализируемая конституционная категория воплощает систему государственно-правовых институтов и средств, призванных обеспечивать реальные возможности осуществления местного самоуправления. Одновременно это своеобразный императив ограничения (включая самоограничение) государственной власти, которая всегда стремится к усилению своего влияния на местном уровне, в сфере местного самоуправления.

Гарантии местного самоуправления представляют собой сложную систему общих и специальных гарантий. Общие гарантии включают экономические, политические, социальные, духовно-культурные. Специальные гарантии представляют собой совокупность правовых институтов и норм, обеспечивающих возможность эффективной реализации прав местного самоуправления и закрепляющих судебные и иные правовые возможности защиты местного самоуправления. Кроме того, имеют место более конкретные подсистемы специальных (юридических) средств гарантирования местного самоуправления: организационное, финансово-экономическое гарантирование местного самоуправления и т.д.

Широкая система конституционного гарантирования местного самоуправления получает подтверждение в решениях КС РФ. Так, в п. 2 мотивировочной части Определения от 7 декабря 2006 г. N 542-О <1> указано, что содержащиеся в ст. 12, ч. 1 ст. 130, ч. 1 ст. 132, ст. 133 Конституции "конституционные гарантии местного самоуправления являются основой реализации народом своей власти через органы местного самоуправления" (ч. 2 ст. 3 Конституции) <2>. Это означает, что Конституция ориентирует государство на создание системы гарантий местного самоуправления не просто как одного из организационно-правовых институтов публичной власти, но как демократической формы самоорганизации населения, института народовластия, в котором воплощается единство властных начал (как функции местного сообщества по налаживанию совместной деятельности людей) с индивидуальными и коллективными возможностями граждан решать вопросы местного значения, участвовать в управлении делами государства (ч. ч. 1 и 2 ст. 32, ст. 130).

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2007. N 10. Ст. 1260.

<2> См.: также: Определение КС РФ от 11 июня 1999 г. N 104-О // ВКС РФ. 1999. N 5.

Императивность конституционного положения о признании и гарантировании местного самоуправления в России имеет адресатом также граждан, население, что сопряжено не только с признанием на основе Конституции полноты прав граждан РФ на осуществление местного самоуправления (ст. 3 Федерального закона N 131-ФЗ), но и с вопросом о возможности "самоограничения местного самоуправления" путем добровольного отказа граждан от осуществления местного самоуправления на определенной территории. Речь идет не о переводе местного самоуправления на более высокий или низкий уровень территориальной организации населения (что во многом связано с толкованием ч. 2 ст. 132 Конституции, и КС РФ неоднократно выражал свою правовую позицию по этим вопросам (см. Постановления от 24 января 1997 г. N 1-П, от 16 октября 1997 г. N 14-П, от 3 ноября 1997 г. N 15-П, от 15 января 1998 г. N 3-П <1>; Определения от 10 июля 2003 г. N 289-О, от 3 апреля 2007 г. N 171-О-П <2>), а о ситуации, когда на определенной территории местное самоуправление не должно осуществляться вообще.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1997. N 5. Ст. 708; N 42. Ст. 4902; 1997. N 45. Ст. 5241; 1998. N 4. Ст. 532.

<2> ВКС РФ. 2003. N 6; СЗ РФ. 2007. N 21. Ст. 2561.

Может ли население отказаться от осуществления местного самоуправления, возложив на органы государственной власти субъектов РФ обязанность по осуществлению соответствующих полномочий? Федеральное законодательство не дает четкого ответа на данный вопрос. В связи с этим потребовалась оценка КС РФ положений ст. 81 Устава (Основного Закона) Курской области, которые были признаны не соответствующими Конституции, ее ч. 2 ст. 3, ст. 12, ч. 2 ст. 32, ст. ст. 130, 131 и 133 как предусматривающие возможность для населения муниципального образования через референдум большинством голосов отказаться от реализации права на организацию местного самоуправления, поскольку тем самым допускается прекращение осуществления местного самоуправления на части территории субъекта РФ (п. 3 резолютивной части Постановления от 30 ноября 2000 г. N 15-П).

В основе вывода КС РФ о неконституционности "самоликвидации" местного самоуправления на определенной территории лежит понимание сложной природы местного самоуправления, к конституционной характеристике которой нельзя подходить упрощенно, по принципу "или-или": если осуществление местного самоуправления есть право членов местного сообщества, то они могут отказаться от его осуществления; если же от местного самоуправления отказаться невозможно, то это не право, а обязанность. В частности, для уяснения конституционных механизмов взаимоотношений государства с местным самоуправлением важно понимание его не только как одной из возможных форм организации публичной власти (в решениях КС РФ данная форма публичной власти получила обоснование в качестве особой, муниципальной власти, которая является наиболее приближенной к населению, функционирует наряду с государственной властью и находится с последней в единой системе народовластия <1>), но и как института прав и свобод граждан (в основе которых - права граждан на осуществление местного самоуправления, на решение вопросов местного значения), а также института гражданского общества, который характеризует реально достигнутый уровень самоорганизации населения по месту жительства. Не случайно ч. 1 ст. 3 Европейской хартии местного самоуправления под местным самоуправлением понимает право и реальную способность населения в лице органов местного самоуправления регламентировать значительную часть публичных дел и управлять ими.

--------------------------------

<1> См.: Постановление КС РФ от 11 ноября 2003 г. N 16-П // СЗ РФ. 2003. N 46. Ч. II. Ст. 4509; Определение КС РФ от 2 ноября 2006 г. N 540-О // ВКС РФ. 2007. N 2.

Вместе с тем анализ комментируемого положения ст. 12 в системном единстве с другими нормами Конституции позволяет сделать вывод, что наличие в конституционном институте местного самоуправления характеристик не только особой формы публичной власти, но и института гражданского общества не ведет к признанию чисто общественной природы местного самоуправления, которое было бы отделено в этом случае от государства, лишено государственных начал. Это находит подтверждение и в последующих положениях ст. 12 Конституции.

Из конституционной природы местного самоуправления вытекает принцип его самостоятельности. Анализ комментируемого положения свидетельствует, что ст. 12 закрепляет самостоятельность местного самоуправления относительно государственной власти. С учетом этого обстоятельства необходимо решать вопрос о субъекте самостоятельности в контексте рассматриваемой статьи. В данном случае речь идет не о самостоятельности какого-либо органа местного самоуправления (компетенционной или иной), а о фундаментальных основах взаимоотношений муниципальной власти, представленной системой местного самоуправления, с государственной властью. Поэтому в отличие от ст. 130, которая называет в качестве субъекта самостоятельности население, и ст. 132, закрепляющей самостоятельность органов местного самоуправления, ст. 12 Конституции определяет наиболее широкую, интегральную основу самостоятельности в соответствующей сфере отношений - это самостоятельность местного самоуправления как одной из форм осуществления власти народа и одновременно публично-правового института самоорганизации населения по месту жительства, что предопределяет глубинные начала самостоятельности местного самоуправления.

Самостоятельность местного самоуправления (в том виде, в каком это закреплено в Основном Законе и получило конституционно-доктринальное обоснование в решениях КС РФ) должна пониматься не в негативно-охранительном плане (как самостоятельность от чего-то), а в позитивно-предоставительном аспекте, характеризующем природу местного самоуправления и уполномочивающем его на активную деятельность по осуществлению принадлежащих ему как институту российской государственности публично-правовых функций. Не случайно ст. 12 закрепляет самостоятельность местного самоуправления в связи с признанием его как института основ конституционного строя. Кроме того, данный принцип провозглашается в органическом единстве с полномочиями местного самоуправления в различных сферах реализации муниципальной власти, что также ориентирует на позитивно-предоставительные начала самостоятельности.

Вместе с тем получающие отражение в Конституции соответствующие критерии самостоятельности местного самоуправления свидетельствуют, что самостоятельность не имеет абсолютного характера. Соответственно, Конституция, включая анализируемую статью, содержит довольно определенные ориентиры (критерии) самостоятельности местного самоуправления, причем не только формально-юридические, но и материальные. В частности, имеется в виду то обстоятельство, что Основной Закон весьма широко, во многом уникально (в сопоставлении с зарубежным конституционным регулированием местного самоуправления) отражает основные сферы реализации функций муниципальной власти: политической (ч. 2 ст. 3, ч. ч. 1 и 2 ст. 32, ч. 2 ст. 130), экономической (ч. 2 ст. 8, ч. 2 ст. 9, ч. 1 ст. 130, ч. 1 ст. 132), социальной (ст. 7, ч. 2 ст. 40, ч. 2 ст. 41, ч. ч. 2 и 3 ст. 43, ч. 1 ст. 130, ч. 1 ст. 132).

В этом плане материальные критерии самостоятельности местного самоуправления определяются набором полномочий, получающих законодательное закрепление за местным самоуправлением. Анализ ст. 12 в нормативном единстве с указанными выше положениями Конституции позволяет сделать вывод, что полномочия местного самоуправления представляют собой разновидность публично-властных правомочий (прав и обязанностей), необходимых для решения вопросов местного значения, при этом понятие "вопросов местного значения" также имеет конституционное содержание (ч. 1 ст. 130). Конституционное обоснование самостоятельности местного самоуправления кругом его собственных полномочий по вопросам местного значения определяется, с одной стороны, "внутренней" муниципально-правовой природой полномочий местного самоуправления, их публично-властным характером, а с другой стороны, "внешними", государственными средствами их гарантирования. Поэтому конституционный принцип государственного гарантирования местного самоуправления в полной мере распространяется не только на деятельность органов местного самоуправления, но и на сферу реализации всей системы муниципально-правовых норм независимо от того, имеют они источником нормативные правовые акты органов государственной власти или органов местного самоуправления.

Эти подходы получают развитие в текущем законодательстве (прежде всего в Федеральном законе N 131-ФЗ) посредством закрепления за местным самоуправлением вопросов местного значения (ст. ст. 14 - 16 названного Закона), определения полномочий органов местного самоуправления по решению вопросов местного значения (ст. 17) и т.п. В них заложено позитивное содержание самостоятельности местного самоуправления, проявляющееся в возложении на федеральные и региональные органы государственной власти обязанностей по обеспечению реальных возможностей (финансово-бюджетных, экономических, социально-политических, юридических) муниципальным образованиям самостоятельно, в пределах своих полномочий решать вопросы местного значения.

При этом практика развития муниципального законодательства (как на федеральном, так и на региональном уровнях) пошла по пути рассредоточения компетенционных норм муниципального права по многочисленным законодательным актам различной отраслевой принадлежности и тематической направленности (см., например, ч. 2 ст. 1 Федерального закона от 29 декабря 2006 г. N 256-ФЗ "О дополнительных мерах государственной поддержки семей, имеющих детей" <1>; ч. 2 ст. 12 Закона РФ от 15 января 1993 г. N 4301-1 "О статусе Героев Советского Союза, Героев Российской Федерации и полных кавалеров ордена Славы" <2>; ст. 26 Закона РФ от 15 мая 1991 г. N 1244-1 "О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС" <3>; ст. ст. 4, 11 Закона РФ от 9 июня 1993 г. N 5142-1 "О донорстве крови и ее компонентов" <4>; ч. 2 ст. 17 Федерального закона от 25 апреля 2002 г. N 40-ФЗ "Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств" <5>; ст. 7.2 Закона РФ от 19 апреля 1991 г. N 1032-1 "О занятости населения в Российской Федерации" <6>; п. 10 ст. 12 Федерального закона от 2 августа 1995 г. N 122-ФЗ "О социальном обслуживании граждан пожилого возраста и инвалидов" <7> и др.).

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2007. N 1. Ч. I. Ст. 19.

<2> РГ. 1993. 10 февр.

<3> Ведомости РСФСР. 1991. N 21. Ст. 699.

<4> Ведомости РСФСР. 1993. N 28. Ст. 1064.

<5> СЗ РФ. 2002. N 18. Ст. 1720.

<6> СЗ РФ. 1996. N 17. Ст. 1915.

<7> СЗ РФ. 1995. N 32. Ст. 3198.

Вместе с тем нельзя недооценивать и негативный аспект содержащегося в ст. 12 принципа самостоятельности местного самоуправления. Речь идет о степени невмешательства в сферу местного самоуправления государственной власти на всех уровнях ее реализации. В федеративных государствах, как об этом свидетельствует не только национальный, но и зарубежный опыт, особое значение имеют гарантии самостоятельности местного самоуправления относительно органов государственной власти субъектов РФ, которые напрямую соприкасаются в своей деятельности с органами муниципальной власти. Проявляющиеся между ними отношения компетенционной конкуренции порой ориентируют федерального законодателя на весьма своеобразные и в конечном счете небесспорные способы решения данной проблемы, как то: сужение полномочий, в том числе законотворческих, субъектов РФ в области местного самоуправления за счет расширения соответствующих полномочий федеральных органов государственной власти. Яркое подтверждение этого - Федеральный закон N 131-ФЗ.

Конституционное требование самостоятельности местного самоуправления получило обоснование в решениях КС РФ, позволяющих выделить два ключевых аспекта данного принципа.

Во-первых, недопустимо ограничение самостоятельности местного самоуправления законами субъектов РФ. Данный срез принципа самостоятельности местного самоуправления получил весьма широкое обоснование в практике федерального конституционного правосудия. И это не случайно, если иметь в виду, что первая базовая редакция Федерального закона от 28 августа 1995 г. N 154-ФЗ "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации" <1> - как ориентированная на точное, буквальное следование смыслу положений п. "н" ч. 1 ст. 72 Конституции - устанавливала, по существу, лишь основные начала организации и функционирования муниципальных институтов в России, оставляя широкую свободу усмотрения в регулировании конкретных вопросов в области местного самоуправления субъектам РФ и самим муниципальным образованиям. Именно поэтому основной массив правового регулирования местного самоуправления был сосредоточен на региональном уровне. При этом на начальном этапе (впрочем, как и в современных условиях) развития местного самоуправления в России не сложились четкие подходы к пониманию сущности и значения институтов местного самоуправления, их места в системе институтов российской государственности, а также (что более важно в практическом плане) соотношению местного самоуправления и государственной власти, административно-территориального деления и территориальной основы местного самоуправления и т.д. Немаловажно и то, что вопросы организации местного самоуправления тесно соприкасаются с проблемами межбюджетных отношений, в том числе на уровне взаимоотношений субъектов РФ и муниципальных образований. В такой ситуации именно законодательные акты субъектов РФ порой объективно несут угрозу самостоятельности местного самоуправления.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1995. N 35. Ст. 3506.

Правовые позиции о недопустимости ограничения (именно ограничения, а не только нарушения) самостоятельности местного самоуправления законами субъектов РФ неоднократно формировались КС РФ применительно к различным вопросам местного самоуправления как общего, так и частного характера, касающимся, например, исключения институтов местного самоуправления из системы организации публичной власти на территории субъекта РФ или правомерности участия органов государственной власти субъектов РФ в механизме формирования органов местного самоуправления. Общим направлением данных решений Суда является отстаивание идеи недопустимости вмешательства региональных властей в сферу самостоятельности местного самоуправления. Так, Определением от 11 июня 1999 г. N 105-О <1> КС РФ констатировал нарушение Конституции, включая принцип самостоятельности местного самоуправления, наделением главы Республики Коми полномочием вносить в совет муниципального образования (представительный орган местного самоуправления) кандидатуру для избрания на должность главы администрации муниципального образования. Перечень подобных решений КС РФ (о недопустимости вмешательства органов государственной власти в формирование органов местного самоуправления) можно было бы дополнить (см., например, Определения от 8 октября 1999 г. N 138-О, от 15 мая 2001 г. N 98-О, от 14 января 2003 г. N 21-О <2>). Сформулированные в них правовые позиции имеют принципиально важное правозащитное значение для обеспечения самостоятельности местного самоуправления.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1999. N 31. Ст. 4037.

<2> СЗ РФ. 1999. N 46. Ст. 5611; 2001. N 27. Ст. 2803; ВКС РФ. 2003. N 3.

Во-вторых, недопустимо нарушение самостоятельности местного самоуправления федеральным законодательством. В практике КС РФ отсутствуют конкретные решения, связанные с прямым признанием положений федерального законодательства противоречащими Основному Закону на том основании, что они нарушают принцип самостоятельности местного самоуправления. Вместе с тем, признавая названный принцип в качестве безусловно значимого конституционного требования, адресуемого в том числе федеральному законодателю, и используя ссылки на соответствующее положение ст. 12 Конституции в большинстве решений, касающихся вопросов местного самоуправления, КС РФ не исключает возможности ограничения федеральным законодателем пределов самостоятельности местного самоуправления. Такой подход был сформулирован на основе конституционных оценок как прежнего Федерального закона "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации", так и нового законодательства, включая Федеральный закон N 131-ФЗ. Так, федеральная конституционно-судебная практика знает примеры, когда КС РФ в рамках мотивировочной части решения в качестве общего конституционного правила указывал на недопустимость нарушения Российской Федерацией рассматриваемого конституционного принципа. Это имело место, например, в Постановлении от 10 июня 1998 г. N 17-П <1>, в Определении от 15 июня 1999 г. N 64-О <2>.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1998. N 25. Ст. 3002.

<2> СЗ РФ. 1999. N 25. Ст. 3169.

Следует также учитывать решения КС РФ, которые, не дисквалифицируя норму федерального закона, дают ей конституционное истолкование, принципиально иное по сравнению с тем, которое сложилось в правоприменительной практике, гарантируя тем самым недопустимость нарушения самостоятельности местного самоуправления соответствующей нормой федерального закона. Ярким примером в этом плане являются решения КС РФ о недопустимости: законодательного установления исчерпывающего перечня объектов муниципальной собственности (см. Определение от 2 ноября 2006 г. N 540-О <1>); передачи муниципального имущества в государственную собственность либо, наоборот, передачи государственного имущества в муниципальную собственность без волеизъявления местного самоуправления при перераспределении полномочий между уровнями публичной власти в рамках осуществляемой административной реформы (см. Постановление от 30 июня 2006 г. N 8-П <2>; Определения от 7 декабря 2006 г. N 542-О, от 4 декабря 2007 г. N 828-О-П <3>). Суд не стал признавать оспариваемые положения федеральных законов неконституционными, выявив в то же время их конституционно-правовой смысл, который существенно отличается от интерпретации, сложившейся в правоприменительной практике с точки зрения понимания уровня самостоятельности местного самоуправления при решении соответствующих вопросов. Правовые позиции КС РФ, вытекающие из конституционного требования самостоятельности местного самоуправления в пределах своих полномочий, находят подтверждение в общеюрисдикционной и арбитражной судебной практике.

--------------------------------

<1> ВКС РФ. 2007. N 2.

<2> СЗ РФ. 2006. N 28. Ст. 3117.

<3> СЗ РФ. 2007. N 10. Ст. 1260; 2008. N 2. Ст. 129.

Нормативное содержание принципа самостоятельности местного самоуправления определяется также положением ст. 12 Конституции, устанавливающим, что "органы местного самоуправления не входят в систему органов государственной власти".

Понимание данного положения в том смысле, что местное самоуправление отделено от государства (едва ли не аналогично взаимоотношениям государства и религиозных организаций), не соответствует ни систематическому, ни телеологическому толкованию этой статьи. Находясь в нормативном единстве с иными положениями как анализируемой, так и других статей Конституции, в особенности с учетом всей системы основ конституционного строя России как демократического федеративного правового государства (ч. 1 ст. 1), суверенитет которого распространяется на всю его территорию (ч. 1 ст. 4) и которое основано на государственной целостности (ч. 3 ст. 5), данное положение должно рассматриваться как устанавливающее, во-первых, особенности организационных форм взаимоотношений местного самоуправления с государственной властью, во-вторых, недопустимость подмены местного самоуправления, осуществляемого его органами, деятельностью органов государственной власти, в-третьих, недопустимость включения органов местного самоуправления в единую государственную "вертикаль" публичных органов власти и установления их административной подотчетности, подконтрольности органам государственной власти.

Эти выводы подкрепляются, в частности, тем, что, как свидетельствует систематический анализ норм Основного Закона, он последовательно (и неоднократно) использует в качестве сопряженных, но относительно самостоятельных понятия "органы местного самоуправления" и "органы государственной власти", придавая им нормативно-обособленное значение в общей системе осуществления народом своей власти (ч. 2 ст. 3) и при признании Конституцией (в рамках комментируемого положения ст. 12) организационного обособления местного самоуправления и установлении на этой основе своего рода разделения единой системы публичной власти "по вертикали" (в дополнение к закрепленному в ст. 10 Конституции принципу разделения властей "по горизонтали"). Это предполагает, в свою очередь, выделение функциональных, компетенционных, организационно-структурных, иных критериев обособления органов местного самоуправления и конституирование данных органов в качестве особых органов публичной (муниципальной) власти, которые решают вопросы местного значения самостоятельно и несут ответственность прежде всего перед населением, а не перед органами государственной власти.

Понимание органов местного самоуправления как относительно самостоятельной, особой организационной формы осуществления публичной власти на местном уровне находит подтверждение в правовых позициях КС РФ, прежде всего в Постановлениях от 15 января 1998 г. N 3-П, от 30 ноября 2000 г. N 15-П и (в особенности) от 2 апреля 2002 г. N 7-П. Так, в упомянутом Постановлении N 3-П Суду пришлось, в частности, исследовать вопрос о том, какими органами - государственной власти или местного самоуправления - являются представительные и исполнительные органы, которые назывались в это время в Конституции Республики Коми в качестве местных органов. Для решения этого вопроса важно было установить критерии, которые позволили бы отнести соответствующие органы к муниципальным или государственным и в конечном счете не допустить нарушения требования ст. 12 Основного Закона РФ о том, что органы местного самоуправления не должны входить в систему органов государственной власти. Решение вопроса об отнесении представительных и исполнительных органов, указанных в Конституции Республики Коми, к органам государственной власти или органам местного самоуправления потребовало преодоления формально-юридических оценок самого по себе местного самоуправления: необходим был анализ прежде всего сущностной природы местной власти, а уже на этой основе - их юридических характеристик. Определяющее значение здесь имели не формальные, а фактические, прежде всего компетенционные, критерии отнесения местных органов власти Республики к органам местного самоуправления в сочетании с оценкой реальных возможностей граждан самостоятельно решать посредством этих органов вопросы местного значения.

Вместе с тем следует учитывать, что органы местного самоуправления и органы государственной власти входят в конечном счете в единую систему органов публичной власти в государстве, с помощью которой народ осуществляет свою власть (ч. 2 ст. 3 Конституции). Будучи организационно обособленными публично-властными структурами, они находятся в сложной системе взаимосвязей, характеризующихся конституционно ориентированным социально-целевым единством их предназначения. Нормативное содержание таких взаимосвязей в принципиальном плане определяется положениями ст. ст. 1 - 3, 7, 17 и 18 Конституции, по смыслу которых государство в целом в лице всех своих конституционно обусловленных публично-властных структур, выступая сложной организационно-правовой формой управления публичными делами (общенационального, регионального, местного уровней), обеспечивает выполнение своих функций, гарантирует реализацию прав и свобод человека и гражданина на всей территории независимо от места жительства.

Своеобразное взаимопереплетение государственно-властных и муниципально-самоуправленческих (общественных) начал в сфере местного самоуправления признает и ЕСПЧ, причем не в абстрактно-доктринальной форме, а применительно к российской конституционной модели местного самоуправления. Соответствующий подход был сформулирован им при решении вопроса о приемлемости жалобы Г.П. Герасимовой против Российской Федерации <1>.

--------------------------------

<1> См.: Окончательное решение ЕСПЧ от 16 сентября 2004 г. // Журнал российского права. 2005. N 1. С. 115 - 119.

Основанием для данной жалобы послужил судебный спор между заявительницей и Управлением социальной защиты населения города Чапаевска по поводу выплаты ей денежных средств. Обосновывая недопустимость принятия обращения к рассмотрению, власти России утверждали, в частности, что Управление социальной защиты населения города Чапаевска является муниципальным учреждением администрации города. Последняя представляет собой орган местного самоуправления, который согласно ст. 132 Конституции и ст. 31 БК обладает свободой в формировании, утверждении и исполнении местного бюджета. Европейский суд, не согласившись с приведенными аргументами, указал следующее. В соответствии с прецедентной практикой конвенционных органов органы местного самоуправления, несомненно, являются государственными органами в том смысле, что они действуют на основании публичного права и осуществляют государственные функции, переданные им на основании конституции и иных законов (см. решения Европейской комиссии по делу "Ротентурм Коммюн против Швейцарии" ("Rothenthurm Commune v. Switzerland") от 14 декабря 1988 г., жалоба N 13252/87, и по делу "Аюнтамьенто де Х. против Испании" ("Ayuntamiento de X. v. Spain") от 7 января 1991 г., жалоба N 15090/89 <1>). Далее ЕСПЧ указал, что в международном праве термин "государственная организация" не сводится только к центральным органам власти. В тех случаях, когда государственная власть децентрализована, указанное понятие распространяется на любой национальный орган власти, осуществляющий публичные функции. Исходя из этого ЕСПЧ счел, что Управление социальной защиты населения города Чапаевска, несомненно, является государственной организацией, что подтверждается ч. 2 ст. 132 Конституции. Суд пришел к выводу, что должником в соответствии с решением Арбитражного суда Самарской области от 4 сентября 1995 г. являются органы государственной власти.

--------------------------------

<1> Decisions and Reports (DR) 59. P. 251.

Конституционные подходы к соотношению местного самоуправления и государственной власти конкретизированы в Федеральном законе N 131-ФЗ, который, в отличие от прежнего правового регулирования, закрепил ряд институтов взаимодействия государственной и муниципальной управленческих подсистем. Речь идет, в частности, об институтах выравнивания бюджетной обеспеченности муниципальных образований, взаимном делегировании полномочий органов государственной власти субъектов РФ и органов местного самоуправления, участии органов государственной власти субъекта РФ в процедуре назначения на должность по контракту главы местной администрации и контроля за его деятельностью по реализации переданных государственных полномочий.

Взаимодействие государственной власти и местного самоуправления обусловливается принципиальной общностью вопросов местного значения и предметов ведения органов государственной власти субъектов РФ, что предопределяет и необходимость координации деятельности по осуществлению полномочий в соответствующих сферах. Тот факт, что многие вопросы, связанные с реализацией публичных функций государства, особенно в социальной сфере, имеют как местное, так и общегосударственное значение, а потому должны решаться совместно государственными органами и органами местного самоуправления, неоднократно получал подтверждение в решениях КС РФ (см., например, Определения от 9 апреля 2003 г. N 132-О, от 12 мая 2003 г. N 167-О, от 18 декабря 2003 г. N 470-О, от 8 июля 2004 г. N 303-О <1>).

--------------------------------

<1> ВКС РФ. 2003. N 5; Архив КС РФ. 2003; ВКС РФ. 2005. N 1.

Таким образом, признание и гарантирование Конституцией местного самоуправления в качестве одной из основ конституционного строя, необходимого института государственности, а также закрепление требований самостоятельности местного самоуправления относятся к основополагающим характеристикам конституционной модели местного самоуправления в России.

Статья 13

Комментарий к статье 13

1. Конституция провозглашает Российскую Федерацию демократическим федеративным правовым государством с республиканской формой правления (ч. 1 ст. 1). Согласно ст. 13 Конституции, закрепляющей как одну из основ конституционного строя России демократию в рамках правового государства, в России признается идеологическое многообразие, никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной, признаются политическое многообразие и многопартийность. Тем самым Конституция закрепляет идеологический и политический плюрализм как основу развития общества и одну из содержательных характеристик демократии.

Общество неоднородно, поскольку в силу различных обстоятельств экономического, социального, политического характера, в зависимости от пола, возраста, направленности личных интересов и других факторов делится на различные классы, слои и группы населения, объединенные по интересам их членов и осознанно или неосознанно преследующие общие цели. Именно множественность составных элементов общества образует основу идеологического и политического плюрализма. Монистическое видение общества и реализация этого видения в форме установления той или иной идеологии в качестве государственной или обязательной либо в его политической системе изначально несут в себе семена отрицания и будущего разрушения, поскольку требуют наличия внешнего по отношению к самому обществу регулятора, способного работать без ошибок и сбоев. Многообразной действительности больше соответствует плюрализм, составляющий часть внутреннего механизма саморегуляции и саморазвития общества, что в свою очередь является условием эволюционного развития общества и определяет пределы государственного руководства обществом.

Признание идеологического многообразия (наряду с признанием политического многообразия и многопартийности) в качестве одной из основ конституционного строя Российской Федерации есть рефлекс на насаждавшийся десятилетиями идеологический монизм, закреплявшийся в советских Конституциях и поддерживавшийся всеми институтами государственной власти. Оно означает существенное сужение пределов государственной власти, поскольку из-под контроля государства выводится сфера идеологии, под которой обычно понимается система политических, правовых, нравственных, религиозных, эстетических и философских взглядов и идей, в которых осознаются и оцениваются отношения людей к действительности.

Одновременно такая конституционализация, поскольку она реализована в социальной практике, выступает гарантией демократии, основанной на свободной циркуляции политических взглядов и обсуждении разнообразных политических программ, поскольку именно политические партии играют существенную роль в обеспечении плюрализма и успешного функционирования демократических институтов. В частности, ЕСПЧ в решении от 25 мая 1998 г. по делу "Социалистическая партия и другие против Турции" отметил: "Сущность демократии в том, чтобы позволить выдвигать и обсуждать разнообразные политические программы, даже те, которые подвергают сомнению тот порядок, согласно которому организовано в настоящее время государство, при условии, что они не наносят ущерба самому государству" <1>.

--------------------------------

<1> Европейский суд по правам человека. Избранные решения: В 2 т. М., 2000. Т. 2. С. 504.

Отсюда проистекает запрет для государства, его органов и должностных лиц в своей официальной деятельности по осуществлению государственно-властных функций и полномочий руководствоваться не Конституцией, законом, иными нормативными актами, а той или иной идеологией, включая идеологию либерализма, социал-демократизма, марксизма-ленинизма и проч. В этом отношении государство "выше идеологии".

Кроме того, из такого признания вытекают некоторые индивидуальные и коллективные права граждан и их объединений на разработку и развитие воззрений и теорий идеологического характера, их распространение в непротиворечащих закону формах и в установленном им порядке, практическое осуществление способами, соответствующими конституционному строю Российской Федерации, и т.п.

2. Из признания в Российской Федерации идеологического многообразия органично вытекает положение, согласно которому никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. По существу, это означает запрет, адресованный органам государственной власти, включая главу государства, законодателей и исполнительную власть, иные органы государства и их должностных лиц, на установление той или иной идеологии в качестве государственной. Тем самым устанавливаются определенные пределы деятельности государства и его органов.

Одновременно этот запрет адресован иным субъектам права, включая, например, общественные объединения, церковь, и означает признание антиконституционности провозглашения той или иной идеологии в качестве обязательной в сфере образования, художественного творчества и иных сферах коллективной жизнедеятельности людей.

3. Признание идеологического многообразия сопровождается признанием политического многообразия и многопартийности, последняя из которых является структурированным выражением идеологического многообразия, его оформлением в виде различных политических партий, объединяющих граждан в зависимости от их социальной и политической ориентации.

Отсюда в том числе следует, что политические партии являются институтом, необходимым для функционирования демократии в рамках правового государства и в формах, установленных Конституцией. Поскольку коллективное участие граждан, в своей совокупности составляющих многонациональный народ России - носитель суверенитета и единственный источник власти в стране, в осуществлении власти в Российской Федерации, провозглашенное в преамбуле Конституции и структурированное в ее ст. 3 и ряде иных положений, предполагает формирование политической воли народа, определяющей деятельность публичной власти, то по смыслу ст. 13 Конституции именно политические партии содействуют процессу волеобразования народа в условиях открытости такого процесса и свободы создания и деятельности самих политических партий, отвечающих критериям демократии в рамках федеративного правового государства с республиканской формой правления.

Закон о политических партиях предусматривает принципы образования, регистрации и деятельности политических партий и их региональных отделений, государственную поддержку и государственное финансирование политических партий (в зависимости от числа полученных на выборах голосов), формы их участия в выборах, гарантии их деятельности и механизмы контроля за соблюдением ими Конституции и законодательства. При этом согласно п. 1 ст. 3 данного Закона политическая партия - это общественное объединение, созданное в целях участия граждан РФ в политической жизни общества посредством формирования и выражения их политической воли, участия в общественных и политических акциях, в выборах и референдумах, а также в целях представления интересов граждан в органах государственной власти и органах местного самоуправления.

Политическая партия является автономным от государственных институтов образованием, т.е. самоуправляемым общественным объединением, создаваемым по инициативе граждан и в своей деятельности, поскольку она осуществляется в непротиворечии с законом, независимым от государства. При этом политическая партия представляет собой особый вид общественного объединения, для которого характерны определенная целевая ориентация, соответствующая идеологическая база, постоянная организационная структура, фиксированное индивидуальное членство.

Одновременно политическая партия - элемент политической системы общества, ее назначение - участие в политической жизни общества, а в условиях сложившейся многопартийности и соответствующей ей избирательной системы - институционализация государственной власти в установленных Конституцией пределах и формах. Конституция, однако, провозглашая политическое многообразие и многопартийность, гарантируя равенство политических партий перед законом независимо от изложенных в их учредительных и программных документах идеологии, целей и задач и возлагая на государство обязанность обеспечивать соблюдение прав и законных интересов политических партий, непосредственно не определяет особенности создания, деятельности, реорганизации и ликвидации политических партий, как не устанавливает условия и порядок реализации гражданами РФ права на объединение в политические партии.

Для Конституции безразлично количество политических партий, их численный и социальный состав, идеология и проч. Она ограничивается установлением организационных и функциональных параметров существования общественных объединений. Речь идет о том, что, с одной стороны, принципы организации общественного объединения не должны противоречить требованиям демократии и прав человека в том виде, в каком они выражены в Конституции, а с другой стороны, цели и деятельность общественных объединений должны быть тождественны конституционному строю. В связи с этим КС РФ в Постановлении от 15 декабря 2004 г. N 18-П <1> подчеркнул, что законодатель вправе урегулировать правовой статус политических партий, в том числе условия и порядок их создания, принципы деятельности, права и обязанности, установить необходимые ограничения, касающиеся осуществления права на объединение в политические партии, а также основания и порядок государственной регистрации политической партии в качестве юридического лица. При этом осуществляемое законодателем регулирование - в силу ч. 1 ст. 17 Конституции, устанавливающей, что в Российской Федерации гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией, - не должно искажать само существо права на объединение в политические партии, а вводимые им ограничения - создавать необоснованные препятствия для реализации конституционного права каждого на объединение и свободы создания и деятельности политических партий как общественных объединений, т.е. такие ограничения должны быть необходимыми и соразмерными конституционно значимым целям.

Отсюда можно сделать по меньшей мере четыре существенных вывода: во-первых, федеральный законодатель вправе и обязан урегулировать условия и порядок создания и деятельности политических партий; во-вторых, допустимо установление федеральным законом требований, предъявляемых к созданию и деятельности политических партий; в-третьих, пределы дискреции федерального законодателя предопределяются прежде всего признанием в Российской Федерации идеологического и политического многообразия и многопартийности и установлением их конституционных характеристик, из чего проистекает необходимость поэтапного формирования устойчивой многопартийной системы, способной гарантировать политическое волеобразование многонационального народа России в рамках той или иной избирательной системы, особенностями которой во многом диктуются предъявляемые на соответствующем этапе развития Российской Федерации как демократического правового федеративного государства с республиканской формой правления требования к созданию и деятельности политических партий; в-четвертых, эти пределы предопределяются также конституционными правами и свободами, в том числе правом каждого на объединение, гарантии которого, как многократно отмечалось в решениях КС РФ и подтверждалось прецедентной практикой ЕСПЧ, распространяются и на политические партии, а также свободой мысли и слова, правом каждого искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом (ст. ст. 28 - 30 Конституции), поскольку объединение лиц, имеющих те же убеждения или интересы или разделяющих общие идеи, является одной из форм коллективной реализации свободы мысли и слова. Указанным положениям корреспондируют международно-правовые обязательства России, принятые ею на себя, в частности, в соответствии со ст. 22 Международного пакта о гражданских и политических правах и ст. 11 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (см. Постановление КС РФ от 12 июля 2007 г. N 10-П <1>).

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2007. N 30. Ст. 3988.

Принцип многопартийности означает также законность политической оппозиции. Конституция легализует мирное, ненасильственное соперничество политических партий за участие в осуществлении государственной власти и ее институционализацию в установленных Конституцией парламентских и иных формах. Практическое значение для развития многопартийности, в том числе с точки зрения интересов политической оппозиции, имеет предложение Президента РФ Д.А. Медведева, высказанное в его Послании Федеральному Собранию от 5 ноября 2008 г., о том, что поэтапно должно быть снижено минимальное число членов организации, требуемых для регистрации новой политической партии.

В связи с комментируемой статьей существенное значение приобретает институт регистрации политических партий. В частности, согласно п. 1 ст. 15 Закона о политических партиях политическая партия и ее региональные отделения подлежат государственной регистрации в соответствии с Федеральным законом от 8 августа 2001 г. N 129-ФЗ "О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей" <1> с учетом установленного в нем специального порядка регистрации политической партии и ее регионального отделения. При этом политическая партия и ее региональное отделение осуществляют свою деятельность в полном объеме, в том числе как юридические лица, с момента государственной регистрации.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2001. N 33. Ч. I. Ст. 3431.

Данное положение находится в системной взаимосвязи с подп. "ж" п. 1 ст. 18 Закона о политических партиях, в соответствии с которым для государственной регистрации регионального отделения политической партии в уполномоченный территориальный орган в числе прочих документов предоставляется список членов регионального отделения политической партии, что, в свою очередь взаимосвязано с требованиями названного Закона о необходимом минимуме численности членов политической партии и ее региональных отделений (абз. 3 п. 2 ст. 3), правом граждан быть членом только одной политической партии и состоять только в одном региональном отделении данной политической партии - по месту постоянного или преимущественного проживания (п. 6 ст. 23), а также с правомочием уполномоченных государственных органов знакомиться с документами политических партий и их региональных отделений, подтверждающими наличие региональных отделений, число членов политических партий и число членов каждого регионального отделения политической партии (подп. "а" п. 1 ст. 38).

По смыслу указанных положений регистрация политической партии и ее регионального отделения есть акт уполномоченного федерального органа исполнительной власти, осуществляемый посредством внесения в государственный реестр сведений о создании политической партии, отвечающей требованиям названного Закона. Этим не затрагивается существо права на создание политической партии, поскольку посредством государственной регистрации, имеющей нормативно-явочный, а не разрешительный характер, осуществляется фиксация уполномоченным на то государственным органом факта соответствия политической партии установленным Законом о политических партиях требованиям, что не только влечет за собой признание политической партии юридическим лицом, как это предусмотрено ГК (ст. ст. 48, 51), но также обусловливает возложение на нее особой публичной функции, проистекающей из признания политической партии единственным коллективным субъектом избирательного процесса (п. 1 ст. 36 Закона о политических партиях, п. п. 1 и 2 ст. 7 Закона о выборах депутатов ГД ФС РФ). Этим предопределяется также возложение на государство установленных федеральным законодательством обязанностей по отношению к политической партии и ее членам.

Такому пониманию корреспондирует позиция ЕСПЧ, который в решении от 10 июля 1998 г. по делу "Сидиропулос и другие против Греции", указав, что право создать ассоциацию является неотъемлемой составной частью права, провозглашенного ст. 11 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, "хотя в своем тексте она ограничивалась упоминанием лишь о праве создавать профсоюзы", отметил: "Возможность для граждан создать юридическое лицо, чтобы совместно действовать в сфере своих интересов, является наиболее важным аспектом права на свободу общественных объединений, без которого это право лишается своего смысла. Способ, каким национальное законодательство закрепляет эту свободу, и его применение в практической деятельности властей - это показатель демократии в стране, о которой идет речь. Разумеется, государства обладают правом следить за соответствием целей и деятельности объединения нормам законодательства, но они должны использовать это право способом, не противоречащим их обязательствам по Конвенции".

В частности, Закон о политических партиях, вводя требование представлять для государственной регистрации регионального отделения политической партии список членов регионального отделения политической партии, одновременно устанавливает, что эта информация предназначена для сведения данного органа и относится к информации с ограниченным доступом, разглашение которой без согласия соответствующих членов политической партии влечет за собой ответственность, установленную законодательством Российской Федерации (п. 6 ст. 19).

В связи с этим КС РФ Постановлением от 16 июля 2007 г. N 11-П <1> признал положение подп. "ж" п. 1 ст. 18 Закона о политических партиях, предусматривающее представление уполномоченному территориальному органу в числе документов, необходимых для государственной регистрации регионального отделения политической партии, списка членов регионального отделения политической партии, которое находится во взаимосвязи с иными положениями указанного Закона (абз. 3 п. 2 ст. 3, п. 6 ст. 23, подп. "а" п. 1 ст. 38), не противоречащим Конституции постольку, поскольку данная информация служит исключительно целям реализации установленных законом полномочий государственных органов по регистрации региональных отделений политических партий и осуществлению в установленных Конституцией и Законом о политических партиях пределах контроля за их деятельностью и не может быть использована в иных целях, в том числе для ограничения прав и свобод членов политической партии, реализуемых ими индивидуально или в коллективной форме, или предоставления им каких-либо преимуществ, а также поскольку указанная информация относится к информации с ограниченным доступом, разглашение которой без согласия соответствующих членов политической партии влечет за собой ответственность, установленную законодательством Российской Федерации.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2007. N 30. Ст. 3989.

4. Равенство общественных объединений перед законом выражается, во-первых, в равенстве их прав и обязанностей в общественной и хозяйственной деятельности, закрепленных в Конституции, Законе об общественных объединениях и других нормативных правовых актах; во-вторых, в равенстве общественных объединений в их отношениях с государством и его органами.

Конституционное закрепление равенства общественных объединений перед законом выступает в качестве гарантии политического плюрализма и недопущения утверждения в обществе однопартийной системы, подчиняющей себе государство, иные политические и социальные институты. Одновременно это положение означает запрет, адресованный государству, его органам и должностным лицам, создавать более благоприятные условия существования и деятельности одних объединений и, напротив, препятствовать существованию и деятельности других объединений, если их цели и действия не противоречат Конституции и федеральным законам.

5. Политический плюрализм не безграничен, он опирается на юридические основы, определяющие внешние рамки деятельности общественных объединений. Главное - в сопряжении их целей с конституционным строем. Именно для охраны Конституции, т.е. сохранения идентичности закрепляемой ею демократии в рамках правового федеративного государства с республиканской формой правления, Основной Закон предусматривает возможность запрета (недопущения создания и деятельности) общественных объединений, цели или действия которых направлены на насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации, подрыв безопасности государства, создание вооруженных формирований, разжигание социальной, национальной и религиозной розни.

Содержащаяся в ст. 13 Конституции формула о цели объединения, наличие которой делает его неконституционным, свидетельствует о предупредительном характере института недопущения создания и деятельности общественного объединения в Российской Федерации. Запрет возможен, если имеется реальная угроза конституционному строю государства. Основанием для запрета являются не отдельные нарушения конституционных норм. Таковые, если для этого есть основания, влекут установленную уголовным, гражданским, административным законодательством ответственность физических лиц. Речь идет о наличии таких целей объединения, осуществление которых лишало бы его "идентичности" с конституционным строем государства. Причем упомянутую "идентичность" нельзя истолковывать как ограничение плюралистической демократии, свободы политической деятельности, в том числе по реформированию самого конституционного строя в соответствии с установленными Конституцией процедурами и в предусмотренных ею формах, которое, однако, никогда не может простираться до отказа от его фундаментальных принципов.

Проблема конституционности может и должна рассматриваться не только с точки зрения взаимоотношений объединения с другими участниками политического процесса, но и с точки зрения его внутренней организации, основных принципов организационного построения и функционирования. Однако в этом последнем случае для запрета объединения нарушение демократических принципов организации и деятельности должно носить характер принципиально антидемократической позиции, выражающейся в отказе или грубом нарушении в широких масштабах прав человека, суверенности государственной власти, воспрепятствовании функционированию в установленном Конституцией порядке государственных институтов и проч. Соответствующие оценки, влекущие за собой обязательные юридические последствия, может давать только суд. Причем антидемократическая позиция объединения должна быть подтверждена в суде совокупностью фактов, свидетельствующих о реальной угрозе существования и деятельности такого объединения конституционному строю, безопасности личности, общества и государства.

Объектами конституционной охраны, а при необходимости и защиты уполномоченными на то органами являются конституционный строй России, ее целостность и безопасность, а также социальное, национальное и религиозное согласие.

Соответствующие цели в документах объединения могут не провозглашаться вообще, но именно к этим результатам в конечном счете может привести деятельность партии, общественной организации или массового движения, если она не будет пресечена в порядке, установленном Конституцией и Законом об общественных объединениях. Достаточно наличия хотя бы одного из указанных в Конституции критериев, чтобы соответствующее объединение могло быть признано неконституционным.

Из Конституции следует, что неконституционны любые партии, организации, общественные объединения, имеющие целью насильственное изменение конституционного строя. Следовательно, любые призывы или требования изменения конституционного строя России в соответствии с установленными Конституцией и законами процедурами не могут признаваться неконституционными; таковыми являются только такие действия (или пропаганда таких действий), которые носят антиконституционный характер и несовместимы с Конституцией.

Нельзя излишне широко толковать и понятие насилия. Как представляется, речь должна идти не о психологическом воздействии или экономическом и политическом давлении (забастовки, стачки и проч.), а о насильственном лишении конституционных органов законодательной, исполнительной и судебной власти возможности осуществлять свои функции и полномочия. Формы такого воспрепятствования могут быть различными, но для признания их антиконституционными необходимо реальное использование насилия для изменения конституционного строя Российской Федерации.

В ч. 5 комментируемой статьи говорится, что "запрещается создание и деятельность...", т.е. речь идет не только об организационном (создание), но и о функциональном (деятельность) аспекте общественного объединения. Следовательно, объектом оценки должны быть не только устав и программа (такая оценка осуществляется и на этапе регистрации объединения Минюстом России и его органами) (см. комментарий к ст. 30), но и деятельность общественного объединения, то, в какой мере выраженные в учредительных актах цели проявляются в его практической деятельности. При этом достаточно провозглашения в учредительных актах указанных целей, особенно если такое объединение многочисленно, сплоченно и нацелено на антиконституционное действие, а обстоятельства и факты свидетельствуют, что соответствующие действия могут произойти. Однако в качестве доказательств не могут приниматься доктринальные посылки о революции, сломе или отмирании государства и проч.

В качестве критерия неконституционности общественного объединения Основной Закон называет также наличие у соответствующего объединения цели насильственного нарушения целостности Российской Федерации. Под целостностью государства следует понимать его территориальную целостность. Таким образом, для признания объединения неконституционным необходимо провозглашение в его учредительных актах цели насильственного отторжения территории государства либо установление направленности его практической, политической или иной деятельности именно на насильственное отторжение территории государства или инициирование действий по насильственному отторжению государственной территории. Эта деятельность может также выражаться в сепаратистских устремлениях с использованием насилия либо в поощрении или оказании помощи иностранному государству или международной организации в насильственном отторжении части территории РФ.

Подрыв безопасности государства - один из главных критериев неконституционности любого общественного объединения. Конституция не раскрывает содержание и юридическую природу такого понятия; это было сделано в Законе РФ от 5 марта 1992 г. N 2446-1 "О безопасности" (документ утратил силу) <1>. Безопасность государства - это состояние защищенности его жизненно важных интересов от внутренних и внешних угроз. В свою очередь, под жизненно важными интересами понимается совокупность потребностей, удовлетворение которых надежно обеспечивает существование государства и возможности его прогрессивного развития. Таким образом, понятие "подрыв безопасности государства" носит обобщающий характер и включает насильственное изменение конституционного строя и территориальной целостности государства. В понятие безопасности государства указанный Закон включает его суверенитет. Общественное объединение, коль скоро оно развивается в конституционном пространстве, не должно ставить под угрозу безопасность государства - его конституционный строй, суверенитет и территориальную целостность. Само существование объединения и его деятельность не должны подрывать состояние защищенности жизненно важных интересов государства, ставить их под угрозу внутри государства или извне.

--------------------------------

<1> Ведомости РФ. 1992. N 15. Ст. 769.

Самостоятельное место в ряду критериев неконституционности политической партии, общественной организации и массового движения занимает разжигание социальной, национальной и религиозной розни. В связи с этим следует прежде всего предостеречь от смешения конституционного и уголовно-правового аспектов этой проблемы. Уголовное право касается ее лишь в контексте уголовной ответственности физических лиц за конкретные действия, которые признаются преступными и влекут установленное УК наказание.

Конституционное право рассматривает эту проблему в значительно более широком социальном плане - в смысле государственно-правовой организации взаимоотношений между различными классами и социальными слоями, нациями и этническими группами, конфессиями и религиозными объединениями. И в этом смысле Конституция закрепляет в качестве основы: социальных отношений - социальную солидарность; межнациональных отношений - национальное равноправие, сотрудничество между нациями и народами, национальный суверенитет; отношения к религии - веротерпимость, отделение церкви от государства (светское государство), свободу культов и равное участие граждан в осуществлении государственной властью управления независимо от своего отношения к религии и церкви.

Термин "разжигание", если исходить из этимологии этого слова, предполагает активную деятельность объединения или его членов, действующих в соответствии с учредительными актами объединения или по его поручению, направленную на достижение соответствующих целей. Эта деятельность может выражаться в форме агитации или пропаганды, массовых мероприятий, включая митинги, собрания, демонстрации и проч. Цель такой деятельности заключается в возбуждении классовой ненависти или нетерпимости, подрыве доверия и уважения к той или иной национальности, доказывании превосходства одной нации над другой, воспитании неприязни к национальным обычаям, быту и образу жизни, а также в возбуждении недоверия и неприязни к той или иной религии и ее сторонникам, ущемлении законных интересов и прав определенных конфессий и групп верующих.

Речь при этом идет не об отдельных фактах, сколь бы значимыми они ни были (эти деяния могут повлечь уголовную, административную, гражданскую ответственность), а о политике объединения, его деятельности, направленной на достижение противостояния между классами и социальными слоями общества, нациями и этническими группами, различными конфессиями. Иными словами, в качестве разжигания социальной розни не могут квалифицироваться констатация наличия в обществе классовой борьбы или утверждение о необходимости так называемого классового подхода к оценке и объяснению явлений социальной действительности; не об абстрактных принципах социальной и национальной организации общества и взаимоотношений государства и церкви, церквей между собой, а о пропаганде насилия как принципа и способа действия, направленного на разжигание социальной, национальной и религиозной розни, на насильственное разрешение существующих социальных, национальных или религиозных противоречий. Данные основания ликвидации политических партий (и иных общественных объединений) конкретизированы в Федеральном законе от 25 июля 2002 г. N 114-ФЗ "О противодействии экстремистской деятельности" <1>.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2002. N 30. Ст. 3031.

Особо оговаривается недопустимость создания общественными объединениями вооруженных формирований. Запрещается создание таких объединений, которые хотя бы косвенно преследуют политические и иные цели посредством организаций военизированного характера, причем данный запрет имеет общее значение и распространяется на все общественные объединения.

При решении вопроса о критериях конституционности общественных объединений нельзя абстрагироваться и от международных обязательств Российской Федерации, в частности предусмотренных Международной конвенцией о ликвидации всех форм расовой дискриминации 1965 г. <1> Ее ст. 4 устанавливает, что государства-участники осуждают всякую пропаганду и все организации, основанные на идеях или теориях превосходства одной расы или группы лиц определенного цвета кожи или этнического происхождения или пытающиеся оправдать либо поощряющие расовую ненависть и дискриминацию в какой бы то ни было форме, и обязываются принять немедленные и позитивные меры, направленные на искоренение всякого подстрекательства к такой дискриминации или актов дискриминации, и с этой целью "объявляют противозаконными и запрещают организации, а также организованную и всякую другую пропагандистскую деятельность, которые поощряют расовую дискриминацию и подстрекают к ней, и признают участие в таких организациях или в такой деятельности преступлением, караемым законом". Выражение "расовая дискриминация", используемое в указанной Конвенции, означает "любое различие, исключение, ограничение или предпочтение, основанное на признаках расы, цвета кожи, родового, национального или этнического происхождения, имеющие целью или следствием уничтожение или умаление признания, использования или осуществления на равных началах прав человека и основных свобод в политической, экономической, социальной, культурной или любых других областях общественной жизни".

--------------------------------

<1> Действующее международное право: В 2 т. М., 1997. Т. 2. С. 72 - 84.

Из приведенных положений Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации вытекают по меньшей мере три основных вывода, имеющих большое значение для правильного понимания существа вопроса: во-первых, подлежат объявлению противозаконными и запрещению как организации, ведущие соответствующую пропаганду, так и организации, хотя и не ведущие такую пропаганду или деятельность, но основанные на идеях или теориях превосходства одной расы либо группы лиц определенного цвета кожи или этнического происхождения; во-вторых, участие в таких организациях признается преступлением, караемым законом; в-третьих, критерием законности организации является ее отношение к правам человека без различия расы, цвета кожи, национальности или этнического происхождения (см. также комментарий к ст. 19).

Согласно Закону об общественных объединениях общественные объединения, в том числе не зарегистрированные в органах юстиции, в случае нарушения законодательства Российской Федерации несут ответственность в соответствии с указанным Законом и другими законами. В случае нарушения законодательства Российской Федерации общественными объединениями, не зарегистрированными в органах юстиции, ответственность за данные нарушения несут лица, входящие в состав руководящих органов этих объединений. При совершении общественными объединениями, в том числе не зарегистрированными в органах юстиции, деяний, наказуемых в уголовном порядке, лица, входящие в руководящие органы этих объединений, при доказательстве их вины за организацию указанных деяний могут по решению суда нести ответственность как руководители преступных сообществ. Другие члены и участники таких объединений несут ответственность за те преступные деяния, в подготовке или совершении которых они участвовали.

Закон об общественных объединениях и Закон о политических партиях устанавливают, что деятельность общественных объединений может быть приостановлена в случае нарушения Конституции, конституций (уставов) субъектов РФ, законодательства Российской Федерации по решению суда в порядке, предусмотренном этими законами и другими федеральными законами. При наличии соответствующих оснований Генеральный прокурор РФ или подчиненный ему соответствующий прокурор вносит в руководящие органы объединений представление об указанных нарушениях и устанавливает срок для их устранения. Если в установленный срок эти нарушения не устраняются, деятельность общественных объединений приостанавливается на срок до шести месяцев решением органа или должностного лица, внесшего представление. Если в течение установленного срока приостановления деятельности общественного объединения оно устраняет нарушение, послужившее основанием для приостановления его деятельности, то после окончания указанного срока общественное объединение возобновляет свою деятельность. В случае же неустранения указанного нарушения орган, принявший решение о приостановлении деятельности данного объединения, вносит в суд заявление о его ликвидации.

Ликвидация общественного объединения по решению суда согласно Закону об общественных объединениях означает запрет на его деятельность независимо от факта его государственной регистрации. При этом, однако, чрезвычайно важно различать запрет общественного объединения как санкцию, меру ответственности ассоциации, цели или действия которой антиконституционны, от его ликвидации, таковой не являющейся. В частности, КС РФ в Постановлении от 16 июля 2007 г. N 11-П указал, что согласно абз. 2 п. 2 ст. 3 Закона о политических партиях политическая партия, не отвечающая требованиям, установленным абз. 3 п. 2 ст. 3 (в ред. от 20 декабря 2004 г.), была обязана до 1 января 2007 г. преобразоваться в общественное объединение иной организационно-правовой формы в соответствии с Законом об общественных объединениях либо ликвидироваться. В случае невыполнения указанных требований политические партии подлежали ликвидации в соответствии с законодательством Российской Федерации.

Данное положение конкретизировано подп. "г" и "д" п. 3 ст. 41 Закона о политических партиях, согласно которым политическая партия может быть ликвидирована по решению ВС РФ в случае отсутствия региональных отделений политической партии численностью не менее 500 членов более чем в половине субъектов РФ и при отсутствии необходимого числа членов политической партии (не менее 50 тыс.), предусмотренного п. 2 ст. 3 названного Закона.

Вопрос о ликвидации юридических лиц, в частности религиозных объединений и акционерных обществ, неоднократно был предметом рассмотрения КС РФ (Постановления от 23 ноября 1999 г. N 16-П, от 18 июля 2003 г. N 14-П; Определения от 13 апреля 2000 г. N 46-О, от 7 февраля 2002 г. N 7-О), и выработанные им в отношении религиозных объединений или акционерных обществ правовые позиции, сохраняющие свою силу, подлежат применению с учетом занимаемого политическими партиями в системе демократии места и роли в ее функционировании, а также возлагаемых на них публичных функций и проистекающих из них прав, связанных в том числе с участием в избирательном процессе в качестве его единственных коллективных субъектов.

Эти положения нормативно связаны с установленными Законом о политических партиях требованиями, предъявляемыми к численности членов политической партии и ее региональных отделений (абз. 3 п. 2 ст. 3). Несоответствие общественного политического объединения установленным требованиям по смыслу названного Закона означает, что оно утрачивает статус политической партии, а государство освобождается от обязанностей по отношению к такой политической партии, возложенных на него Конституцией и указанным Законом.

При этом политическая партия может быть преобразована в общественное объединение иной организационно-правовой формы или ликвидирована по решению ее высшего руководящего органа - съезда. Ликвидация политической партии по решению ВС РФ, принимаемому по заявлению федерального уполномоченного органа и только в случаях, исчерпывающим образом установленных в п. 3 ст. 41 Закона о политических партиях, является альтернативным способом констатации факта утраты политической партией соответствующего статуса. Причем основания ликвидации политической партии, закрепленные положениями ст. 41 данного Закона, сформулированы законодателем уже, чем это сделано в абз. 2 п. 2 ст. 3.

Прекращение деятельности политической партии влечет за собой исключение соответствующей записи из Единого государственного реестра юридических лиц. Такое исключение, однако, означает не только утрату соответствующим объединением статуса юридического лица, но и утрату права на коллективное участие в избирательном процессе, в том числе путем выдвижения списков кандидатов в депутаты, которым изначально в силу собственной природы не обладают любые иные объединения граждан, включая религиозные и др.

При этом ликвидация политической партии по основаниям, предусмотренным подп. "г" и "д" п. 3 ст. 41 Закона о политических партиях, не означает запрета такой партии в смысле ч. 5 ст. 13 Конституции, которая возможностью применения указанной санкции (основания и порядок ее применения конкретизированы Законами "Об общественных объединениях", "О политических партиях", "О противодействии экстремистской деятельности") гарантирует идентичность целей или действий политической партии демократии в рамках федеративного правового государства с республиканской формой правления, как она провозглашена в ч. 1 ст. 1 Конституции и раскрывается в ее последующих положениях. Такая ликвидация, влекущая утрату политической партией статуса юридического лица и коллективного участника избирательного процесса, не означает ее запрета, в силу чего не препятствует ее бывшим членам создать новую политическую партию, иное общественное объединение либо стать членами других политических партий.

При этом, однако, применение данной меры в части, касающейся утраты политической партией статуса юридического лица, представляется проблематичным, если к моменту рассмотрения заявления федерального уполномоченного органа о ликвидации политической партии ВС РФ придет к выводу, что она соответствует установленным Законом о политических партиях требованиям к численности политической партии в целом и ее региональных отделений. Иное противоречило бы конституционно-правовому смыслу института ликвидации политических партий и его назначению, а роль суда, вопреки требованиям Конституции (ст. 10, ч. ч. 1 и 2 ст. 46, ч. ч. 1 и 2 ст. 118), была бы низведена до установления формальных условий применения данного института.

Статья 14

Комментарий к статье 14

1. Светским считается такое государство, в котором не существует официальной, государственной религии и ни одно из вероучений не признается обязательным или предпочтительным. В таком государстве религия, ее каноны и догматы, а также религиозные объединения, действующие в нем, не вправе оказывать влияние на государственный строй, на деятельность государственных органов и их должностных лиц, на систему государственного образования и другие сферы деятельности государства. Светский характер государства обеспечивается, как правило, отделением церкви (религиозных объединений) от государства и светским характером государственного образования (отделением школы от церкви). Такая форма взаимоотношений государства и церкви с той или иной степенью последовательности установлена в ряде стран (США, Франция, Польша и др.).

В современном мире есть государства, где узаконена официальная религия, называемая государственной, господствующей или национальной (Англия, Израиль и др.). Есть государства, где провозглашено равенство всех религий (ФРГ, Италия, Япония и др.), однако в таких государствах одна из наиболее традиционных религий, как правило, пользуется определенными привилегиями, оказывает известное влияние на их жизнь.

Противоположностью светскому государству является теократическое, в котором государственная власть принадлежит церковной иерархии. Такое государство сегодня - Ватикан.

В мире имеется также ряд клерикальных государств. Клерикальное государство с церковью не слито, однако церковь через институты, установленные в законодательстве, оказывает определяющее влияние на государственную политику, а школьное образование в обязательном порядке включает изучение церковных догматов. Таким государством является, например, Иран.

2. Как светское государство Российская Федерация характеризуется тем, что в ней религиозные объединения отделены от государства и никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. Содержание этого положения раскрывает ст. 4 Закона о свободе совести и о религиозных объединениях, где сказано, что религиозные объединения равны перед законом.

Отделение религиозных объединений от государства означает, что государство не вмешивается в определение гражданином своего отношения к религии и религиозной принадлежности, в воспитание детей родителями или лицами, их заменяющими, в соответствии со своими убеждениями и с учетом права ребенка на свободу совести и свободу вероисповедания. Государство не возлагает на религиозные объединения выполнение функций органов государственной власти, других государственных органов, государственных учреждений и органов местного самоуправления; не вмешивается в деятельность религиозных объединений, если она не противоречит законодательству; обеспечивает светский характер образования в государственных и муниципальных образовательных учреждениях. Деятельность органов государственной власти и органов местного самоуправления не может сопровождаться публичными религиозными обрядами и церемониями. Должностные лица органов государственной власти, других государственных органов и органов местного самоуправления, а также военнослужащие не вправе использовать свое служебное положение для формирования того или иного отношения к религии.

В то же время государство охраняет законную деятельность религиозных объединений. Оно регулирует предоставление религиозным организациям налоговых и иных льгот, оказывает финансовую, материальную и иную помощь религиозным организациям в реставрации, содержании и охране зданий и объектов, являющихся памятниками истории и культуры, а также в обеспечении преподавания общеобразовательных дисциплин в образовательных учреждениях, созданных религиозными организациями в соответствии с законодательством Российской Федерации об образовании.

В соответствии с конституционным принципом отделения религиозных объединений от государства религиозное объединение создается и осуществляет свою деятельность в соответствии с собственной иерархической и институционной структурой, выбирает, назначает и заменяет свой персонал согласно собственным установлениям. Оно не выполняет функций органов государственной власти, других государственных органов, государственных учреждений и органов местного самоуправления, не участвует в выборах в органы государственной власти и органы местного самоуправления, не участвует в деятельности политических партий и политических движений, не оказывает им материальную и иную помощь. В Российской Федерации как демократическом и светском государстве религиозное объединение не может подменить политическую партию, оно надпартийно и неполитично. Но это не означает, что духовенство вообще не может избираться в органы государственной власти и органы местного самоуправления. Однако священнослужители избираются в эти органы не от религиозных объединений и не в качестве представителей соответствующей церкви.

Принцип светского государства в понимании, сложившемся в странах с моноконфессиональным и мононациональным устройством общества и с развитыми традициями религиозной терпимости и плюрализма, позволяет допустить в некоторых странах политические партии, основанные на идеологии христианской демократии, поскольку понятие "христианский" в данном случае выходит за конфессиональные рамки и обозначает принадлежность к европейской системе ценностей и культуре.

В многонациональной и многоконфессиональной России такие понятия, как "православный", "мусульманин", "русский", "башкирский" и т.д., ассоциируются в общественном сознании скорее с конкретными конфессиями и отдельными нациями, чем с системой ценностей российского народа в целом. Поэтому конституционный принцип демократического и светского государства применительно к конституционно-историческим реалиям, сложившимся в России, не допускает создание политических партий по признакам национальной или религиозной принадлежности. Такой запрет соответствует аутентичному смыслу ст. ст. 13 и 14 Конституции во взаимосвязи с ее ч. ч. 1 и 2 ст. 19, ст. ст. 28 и 29 (см. комментарии к ст. ст. 13, 14, 19, 28 и 29) и является конкретизацией содержащихся в них положений (см. Постановление КС РФ от 15 декабря 2004 г. N 18-П <2>).

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2004. N 51. Ст. 5260.

Отделение религиозных объединений от государства не влечет за собой ограничение прав членов указанных объединений участвовать наравне с другими гражданами в управлении делами государства, в выборах в органы государственной власти и в органы местного самоуправления, в деятельности политических партий, политических движений и других общественных объединений.

Религиозные объединения в Российской Федерации действуют на основе их собственных правил при условии соблюдения закона. Таким законом, регулирующим эти вопросы, является Закон о свободе совести и о религиозных объединениях. Согласно этому Закону религиозным объединением в Российской Федерации признается добровольное объединение граждан РФ, иных лиц, постоянно и на законных основаниях проживающих на территории РФ, образованное в целях совместного вероисповедания и распространения веры и обладающее соответствующими этой цели признаками: вероисповедание; совершение богослужений, других религиозных обрядов и церемоний; обучение религии и религиозное воспитание своих последователей. Религиозные объединения могут создаваться в форме религиозных групп и религиозных организаций.

Религиозной группой признается добровольное объединение граждан, образованное в целях совместного исповедания и распространения веры, осуществляющее деятельность без государственной регистрации и приобретения правоспособности юридического лица. Помещение и необходимое для деятельности религиозной группы имущество предоставляются в пользование группы ее участниками. Религиозные группы имеют право совершать богослужения, другие религиозные обряды и церемонии, а также осуществлять обучение религии и религиозное воспитание своих последователей.

Религиозной организацией признается добровольное объединение граждан РФ или иных лиц, постоянно и на законных основаниях проживающих на территории РФ, образованное в целях совместного исповедания и распространения веры, в установленном законом порядке зарегистрированное в качестве юридического лица.

Религиозные организации в зависимости от территориальной сферы своей деятельности подразделяются на местные и централизованные. Местной религиозной организацией признается религиозная организация, состоящая не менее чем из 10 участников, достигших возраста 18 лет и постоянно проживающих в одной местности либо в одном городском или сельском поселении. Централизованной религиозной организацией признается религиозная организация, состоящая в соответствии со своим уставом не менее чем из трех местных религиозных организаций.

Государственная регистрация религиозных организаций осуществляется федеральным органом юстиции или его территориальным органом в порядке, установленном действующим законодательством. Перерегистрация религиозных организаций не может проводиться вопреки условиям, которые в силу п. 1 ст. 9 и п. 5 ст. 11 Закона о свободе совести и о религиозных объединениях необходимы и достаточны для учреждения и регистрации религиозных организаций. Из этих норм следует, что для перерегистрации религиозных организаций, учрежденных до вступления в силу данного Закона, а также местных религиозных организаций, входящих в структуру централизованной религиозной организации, не требуется документ, подтверждающий их существование на соответствующей территории не менее 15 лет; на такие религиозные организации не распространяется требование о ежегодной перерегистрации до наступления указанного 15-летнего срока; они не могут быть ограничены в правоспособности на основании абз. 3 и 4 п. 3 ст. 27 названного Закона (см. Постановление КС РФ от 23 ноября 1999 г. N 16-П <1>). Эта позиция подтверждалась и развивалась в определениях КС РФ (см., например, Определение от 13 апреля 2000 г. N 46-О <2>).

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1999. N 51. Ст. 6363.

<2> СЗ РФ. 2000. N 29. Ст. 2101.

Религиозные организации вправе основывать и содержать культовые здания и сооружения, иные места и объекты, специально предназначенные для богослужений, молитвенных и религиозных собраний, религиозного почитания (паломничества). Богослужения, другие религиозные обряды и церемонии беспрепятственно совершаются в культовых зданиях и сооружениях и на относящихся к ним территориях, в иных местах, предоставленных религиозным организациям для этих целей, в местах паломничества, в учреждениях и на предприятиях религиозных организаций, на кладбищах и в крематориях, а также в жилых помещениях.

Религиозные организации вправе проводить религиозные обряды в лечебно-профилактических и больничных учреждениях, детских домах-интернатах для престарелых и инвалидов, в учреждениях, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы, по просьбам находящихся в них граждан, в помещениях, специально выделяемых администрацией для этих целей. Командование воинских частей с учетом требований воинских уставов не вправе препятствовать участию военнослужащих в богослужениях и других религиозных обрядах и церемониях. В иных случаях публичные богослужения, другие религиозные обряды и церемонии осуществляются в порядке, установленном для проведения митингов, шествий и демонстраций.

По просьбам религиозных организаций соответствующие органы государственной власти в России вправе объявить религиозные праздники нерабочими (праздничными) днями на соответствующих территориях. Такими праздничными днями объявлены, например, Рождество Христово, ряд мусульманских религиозных праздников.

Религиозные организации вправе: производить, приобретать, эксплуатировать, тиражировать и распространять религиозную литературу, печатные, аудио- и видеоматериалы и иные предметы религиозного назначения; осуществлять благотворительную и культурно-просветительную деятельность; создавать учреждения профессионального религиозного образования (духовные образовательные учреждения) для подготовки слушателей и религиозного персонала; осуществлять предпринимательскую деятельность и создавать собственные предприятия в порядке, определенном законодательством Российской Федерации; устанавливать и поддерживать международные связи и контакты, в том числе в целях паломничества, участия в собраниях и других мероприятиях, для получения религиозного образования, а также приглашать для этих целей иностранных граждан.

В собственности религиозных организаций могут находиться здания, земельные участки, объекты производственного, социального, благотворительного, культурно-просветительного и иного назначения, предметы религиозного назначения, денежные средства и иное имущество, необходимое для обеспечения их деятельности, в том числе отнесенное к памятникам истории и культуры. Религиозные организации могут иметь на праве собственности имущество за границей.

Запрещается создание религиозных объединений в органах государственной власти, других государственных органах, государственных учреждениях и органах местного самоуправления, воинских частях, государственных и муниципальных организациях, а также религиозных объединений, цели и действия которых противоречат закону.

Религиозные организации могут быть ликвидированы по решению их учредителей или органа, уполномоченного на то уставом религиозной организации, а также по решению суда в случае неоднократных или грубых нарушений норм Конституции, федеральных законов либо в случае систематического осуществления религиозной организацией деятельности, противоречащей целям ее создания (уставным целям).

Статья 15

Комментарий к статье 15

1. Применительно к комментируемой статье Конституция есть способ закрепления и выражения высших правовых норм, и в этом смысле она сама выступает в качестве так называемой абсолютной нормы, которой не могут противоречить любые правовые акты, действующие в Российской Федерации, как это подчеркивалось более чем в 500 решениях КС РФ, содержащих ссылки на ст. 15 Основного Закона. Отсюда вытекают по крайней мере два взаимосвязанных положения: во-первых, Конституция юридически закрепляет и гарантирует политическое, государственное единство народа независимо от федеративного устройства государства; во-вторых, речь идет о единстве правовой системы Российской Федерации и ее субъектов.

Закрепление высшей юридической силы Конституции охватывает два аспекта: во-первых, в России нет анклавов, свободных от действия федеральной Конституции, и она не нуждается в ратификации или иной форме утверждения субъектами РФ; во-вторых, верховенство Конституции в иерархии законов и иных правовых актов, принимаемых всеми органами и должностными лицами, которые при издании нормативных актов или актов правоприменения связаны ее требованиями.

Провозглашение Конституции законом прямого действия означает ее трансформацию из средства и способа узурпации права относительно небольшим по численности слоем общества в средство и способ легализации права всем обществом и во имя интересов общества и его членов. При этом интеграция конституционной модели организации общественных отношений в социальную практику в тексте Конституции выражается и обозначается различными терминами - "вступление в силу", "введение в действие", "действие", "прямое действие", "непосредственное действие", "осуществление", "применение" и другими, которые несут различную смысловую нагрузку и обозначают нетождественные понятия.

Прямое действие Конституции есть условие и момент ее осуществления, интеграции конституционных установлений в социальную практику, реализации гражданами принадлежащих им от рождения и закрепленных в Конституции прав и свобод. Часть 1 комментируемой статьи содержит указание на содержательную характеристику прямого действия в смысле регулирующего воздействия Конституции на общественные отношения; в этом смысле оно упоминается в одном ряду с высшей юридической силой и обязательностью применения всеми правоприменителями. Прямое действие Конституции и ее норм присуще всем способам правореализационного процесса, в том числе соблюдению, исполнению, использованию и применению. При этом, однако, возможно и необходимо различать непосредственное и опосредованное действие Конституции, которые выступают формами прямого действия. В основе такого разграничения - различные уровни регулирования конституционных отношений, субъектами которых выступают многонациональный народ России, Российская Федерация, ее субъекты, государственные и общественные органы и организации, органы местного самоуправления, должностные лица и граждане и т.д. И если на более высоком уровне конституционного регулирования нередко достаточно конституционных норм, то на другом уровне - в конституционных правоотношениях с участием граждан - часто необходима большая степень формальной определенности при установлении их прав и обязанностей, что обеспечивается посредством отраслевых норм. В последнем случае конституционные нормы, конкретизируясь в нормах соответствующих отраслей права, действуют опосредованно.

Непосредственное действие конституционных норм характерно для всех форм государственной деятельности - законодательной, исполнительной, судебной, а также для процесса осуществления гражданами принадлежащих им прав, свобод и обязанностей. Когда самих конституционных норм бывает недостаточно для реализации постановлений Конституции, они действуют совместно с нормами различных отраслей права - конституционного, административного, гражданского и др. Такой перевод общих конституционных предписаний на язык отраслевого законодательства должен сопровождаться конкретизацией установлений Конституции, детализацией конституционных правомочий носителей конституционных прав и обязанностей, а также выработкой процессуальных форм осуществления ее норм. В процессе такой конкретизации, осуществляемой законодателем, недопустимы отступление от буквы и духа Конституции, заложенных в ней ценностных ориентиров, ограничение круга предусмотренных конституционной нормой правомочий или носителей соответствующих прав и обязанностей. Законодатель в конкретизирующем нормативном акте с необходимой степенью формальной определенности устанавливает и содержание конституционной нормы, и процедуру ее осуществления.

Из прямого действия Конституции вытекает, что конкретизация конституционных норм осуществляется не только законодателем, но и правоприменительными органами, в том числе судами. По существу, речь идет о толковании конституционных норм в процессе их применения.

Применение конституционных норм - императивное веление Конституции, обращенное ко всем без исключения правоприменителям, включая государство, его органы и должностных лиц, а также общественные объединения и их органы. Конституционные нормы применяются на всей территории РФ, а также к отечественным юридическим и физическим лицам, пребывающим за пределами ее территории. При этом применение конституционных норм означает индивидуализацию этих норм в связи с конкретной жизненной ситуацией, требующей разрешения, применительно к конкретному субъекту правоотношений.

Правоприменительные органы организуют осуществление конституционных норм в том случае, если необходима персонификация соответствующей нормы или норм применительно к конкретному субъекту, и с этой целью издают индивидуально-правовые акты - правоконстатирующие или правоприменительные. В частности, в п. 2 Постановления Пленума ВС РФ от 31 октября 1995 г. N 8 "О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия" разъяснено:

"Суд, разрешая дело, применяет непосредственно Конституцию, в частности:

а) когда закрепленные нормой Конституции положения, исходя из ее смысла, не требуют дополнительной регламентации и не содержат указания на возможность ее применения при условии принятия федерального закона, регулирующего права, свободы, обязанности человека и гражданина и другие положения;

б) когда суд придет к выводу, что федеральный закон, действовавший на территории Российской Федерации до вступления в силу Конституции Российской Федерации, противоречит ей;

в) когда суд придет к убеждению, что федеральный закон, принятый после вступления в силу Конституции Российской Федерации, находится в противоречии с соответствующими положениями Конституции;

г) когда закон либо иной нормативный правовой акт, принятый субъектом Российской Федерации по предметам совместного ведения Российской Федерации и субъектов Федерации, противоречит Конституции Российской Федерации, а федеральный закон, который должен регулировать рассматриваемые судом правоотношения, отсутствует.

В случаях когда статья Конституции Российской Федерации является отсылочной, суды при рассмотрении дел должны применять закон, регулирующий возникшие правоотношения" <1>.

--------------------------------

<1> БВС РФ. 1996. N 1.

Отсюда, однако, не следует, что суды общей юрисдикции вправе сами устанавливать противоречие федерального закона или иного нормативного акта Конституции и на этом основании не применять такой акт. Конституционный Суд РФ в Постановлении от 16 июня 1998 г. N 19-П по делу о толковании отдельных положений ст. ст. 125, 126 и 127 Конституции указал:

"1. Предусмотренное статьей 125 Конституции Российской Федерации полномочие по разрешению дел о соответствии Конституции Российской Федерации федеральных законов, нормативных актов Президента Российской Федерации, Совета Федерации, Государственной Думы, Правительства Российской Федерации, конституций республик, уставов, а также законов и иных нормативных актов субъектов Российской Федерации, изданных по вопросам, относящимся к ведению органов государственной власти Российской Федерации и совместному ведению органов государственной власти Российской Федерации и органов государственной власти субъектов Российской Федерации, относится к компетенции только Конституционного Суда Российской Федерации. По смыслу статей 125, 126 и 127 Конституции Российской Федерации, суды общей юрисдикции и арбитражные суды не могут признавать названные в ее статье 125 (пункты "а" и "б" части 2 и часть 4) акты не соответствующими Конституции Российской Федерации и потому утрачивающими юридическую силу.

2. Суд общей юрисдикции или арбитражный суд, придя к выводу о несоответствии Конституции Российской Федерации федерального закона или закона субъекта Российской Федерации, не вправе применить его в конкретном деле и обязан обратиться в Конституционный Суд Российской Федерации с запросом о проверке конституционности этого закона. Обязанность обратиться в Конституционный Суд Российской Федерации с таким запросом, по смыслу частей 2 и 4 статьи 125 Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьями 2, 15, 18, 19, 47, 118 и 120, существует независимо от того, было ли разрешено дело, рассматриваемое судом, отказавшимся от применения неконституционного, по его мнению, закона на основе непосредственно действующих норм Конституции Российской Федерации.

3. Статьи 125, 126 и 127 Конституции Российской Федерации не исключают возможности осуществления судами общей юрисдикции и арбитражными судами вне связи с рассмотрением конкретного дела проверки соответствия перечисленных в статье 125 (пункты "а" и "б" части 2) Конституции Российской Федерации нормативных актов ниже уровня федерального закона иному, имеющему большую юридическую силу акту, кроме Конституции Российской Федерации" <1>.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1998. N 25. Ст. 3004.

Из высшей юридической силы Конституции, ее прямого действия и применения на всей территории РФ естественно вытекает положение о том, что законы и иные правовые акты, принимаемые в Российской Федерации, не должны противоречить Конституции. Данное положение охватывает как федеральные законы, так и законы субъектов РФ, включая и их учредительные акты (конституции и уставы), а также иные правовые акты - как нормативные, так и правоприменительные. В силу этого указанное веление нормы распространяется на законодателя, органы исполнительной власти и суды, органы местного самоуправления, которые связаны верховенством Конституции как в процессе нормотворчества, так и в процессе правоприменения.

При этом обеспечение высшей юридической силы и прямого действия Конституции возложено именно на Федерацию, которая в соответствующих случаях вправе и обязана использовать адекватные меры воздействия. Как было подчеркнуто в Постановлении КС РФ от 4 апреля 2002 г. N 8-П <1>, необходимость адекватных мер федерального воздействия в целях защиты Конституции, обеспечения ее высшей юридической силы, верховенства и прямого действия, а также верховенства основанных на ней федеральных законов на всей территории РФ, что требует от органов государственной власти субъектов РФ соблюдения федеральной Конституции и федеральных законов, вытекает непосредственно из закрепленных Конституцией основ конституционного строя Российской Федерации как демократического федеративного правового государства, обязанного обеспечивать признание, соблюдение и защиту прав и свобод, единство статуса личности на всей территории РФ, а также защиту других конституционных ценностей, таких как суверенитет и государственная целостность Российской Федерации, единство системы государственной власти, разграничение предметов ведения и полномочий между Российской Федерацией и ее субъектами, единство экономического пространства, обеспечение обороны страны и безопасности государства.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2002. N 15. Ст. 1497.

Обращает на себя внимание и то, что в комментируемом положении Конституции используется термин "непротиворечие Конституции Российской Федерации". Между тем в ст. 125 Конституции применен иной термин - "соответствие Конституции Российской Федерации" (см. комментарий к ст. 125). Фактическое и юридическое содержание понятий, обозначаемых этими терминами, не вполне совпадает. Императивные нормы Конституции однозначно определяют вариант поведения их адресатов, и в этом случае Конституция пользуется термином "соответствие" ("несоответствие"). Диспозитивные нормы допускают различные варианты поведения адресатов, и выбор любого из этих вариантов при соблюдении указанных в них условий и обстоятельств не противоречит Конституции.

2. Применительно к ч. 2 комментируемой статьи следует отметить четыре обстоятельства.

Во-первых, закрепляется универсальная для всех субъектов права обязанность соблюдать Конституцию и законы. Она возлагается также на иностранных граждан и лиц без гражданства, находящихся на территории РФ (см. комментарий к ст. 62), на Российское государство как особое учреждение и особую международную личность (см. комментарии к ст. ст. 2, 46, 55, 71).

Во-вторых, требование соблюдения конституционных норм касается не только нормотворческой деятельности государства и его органов, но и всех иных видов их деятельности, в том числе исполнительно-распорядительной и судебной, а также поведения граждан.

В-третьих, понятие "соблюдение", используемое в ст. 15 Конституции, шире сложившегося в юриспруденции понимания соблюдения, которое выражается в том, что субъекты права сообразуют свое поведение с юридическими запретами. Соблюдение в конституционном смысле характеризуется не только пассивным поведением субъекта, несовершением им запрещаемых Конституцией действий. Оно включает также активное поведение субъектов, требуемое конституционной нормой и направленное на достижение ее целей, и в этом смысле совпадает с понятием выполнения конституционных норм.

В-четвертых, в действующей Конституции удельный вес запретов как способов регулирования поведения граждан незначителен. Однако запреты широко используются Конституцией для нормирования деятельности государства (включая его органы и должностных лиц) как субъекта конституционно-правовых отношений. В этом случае запреты обращены не только к законодателю в смысле запрета издавать те или иные законы и иные нормативные правовые акты, противоречащие Конституции, но и к органам исполнительной и судебной власти, любому правоприменителю, обязанному применять закон с соблюдением предусмотренных Конституцией условий и с учетом установленной ею иерархии ценностей.

3. Государство в лице его органов обязано официально публиковать принимаемые законы. Официальное опубликование является непременной предпосылкой применения любого принимаемого в Российской Федерации закона - федерального или субъекта Федерации, поскольку неопубликованные законы не должны применяться. Таким образом, в ч. 3 ст. 15 Конституции содержится, с одной стороны, веление, обращенное к участникам законодательного процесса, официально опубликовать принятый закон, а с другой - запрет, обращенный к любому правоприменителю, не применять неопубликованный закон. Правоприменители, включая органы государства и их должностных лиц, органы местного самоуправления, суды, в силу прямого запрета Конституции не должны применять не опубликованные официально законы (см. Постановление КС РФ от 24 октября 1996 г. N 17-П <1>).

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1996. N 45. Ст. 5202.

Согласно ч. 1 ст. 3 Федерального закона от 14 июня 1994 г. N 5-ФЗ "О порядке опубликования и вступления в силу федеральных конституционных законов, федеральных законов, актов палат Федерального Собрания" <1> федеральные законы подлежат официальному опубликованию в течение семи дней после дня их подписания Президентом. Статья 4 этого Закона устанавливает, что официальным опубликованием федеральных законов считается первая публикация их полного текста в "Парламентской газете", "Российской газете" или "Собрании законодательства Российской Федерации". При этом, что касается "Собрания законодательства Российской Федерации", правоприменителям необходимо иметь в виду не дату подписания издания в печать, обычно указываемую в выходных сведениях, а дату фактического опубликования, в результате которого реально обеспечивается получение информации о содержании закона его адресатами. Законы и акты палат Федерального Собрания могут быть опубликованы и в иных печатных изданиях, а также доведены до всеобщего сведения (обнародованы) по телевидению и радио, разосланы государственным органам, должностным лицам, предприятиям, учреждениям, организациям, переданы по каналам связи, распространены в машиночитаемой форме.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1994. N 8. Ст. 801.

Федеральные конституционные законы и федеральные законы направляются для официального опубликования Президентом РФ. Конституция и упомянутый выше Закон не устанавливают срок, в течение которого глава государства направляет подписанный им закон для официального опубликования. Представляется, что такое направление должно осуществляться незамедлительно после его подписания, поскольку иное было бы воспрепятствованием законодательной деятельности Федерального Собрания.

С учетом распространенной в прошлом практики издания секретных нормативных правовых актов, которыми ограничивались или нарушались в иной форме права и свободы граждан, специально оговаривается, что любые нормативные правовые акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения. Так, в Постановлении КС РФ от 20 декабря 1995 г. N 17-П <1> сформулирован вывод о том, что в силу ч. 3 ст. 15 Конституции уголовная ответственность за выдачу государственной тайны иностранному государству правомерна лишь при условии, что перечень сведений, составляющих государственную тайну, содержится в официально опубликованном для всеобщего сведения федеральном законе. Правоприменительное решение, включая приговор суда, не может основываться на неопубликованном нормативном правовом акте, что вытекает из ч. 3 ст. 15 Конституции.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1996. N 1. Ст. 54.

Содержащаяся в комментируемом положении гарантия распространяется не только на конституционные, но и на иные права, свободы и обязанности граждан и иных физических лиц, постоянно или временно пребывающих на территории РФ, на которых в силу ч. 3 ст. 62 Конституции распространяется национальный режим и которые пользуются правами и несут обязанности наравне с гражданам РФ, кроме случаев, установленных федеральным законом или международным договором Российской Федерации. При этом не имеет значения, осуществляются права, свободы и обязанности человека и гражданина индивидуально или коллективно.

Правоприменителю, к которому обращен данный конституционный запрет, необходимо иметь в виду, что к нормативным правовым актам, затрагивающим права, свободы и обязанности, можно, например, отнести акты, нарушающие права и свободы человека и гражданина, препятствующие осуществлению индивидом своих прав и свобод, возлагающие на гражданина дополнительные обязанности или устанавливающие ответственность за деяния, считавшиеся до этого правомерными, и т.п. (см. Закон об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан).

Указы и распоряжения Президента РФ, постановления и распоряжения Правительства РФ, решения КС РФ также публикуются в "Собрании законодательства Российской Федерации" и "Российской газете". Ведомственные акты публикуются в порядке, установленном Указом Президента РФ от 23 мая 1996 г. N 763 "О порядке опубликования и вступления в силу актов Президента Российской Федерации, Правительства Российской Федерации и нормативных правовых актов федеральных органов исполнительной власти" <1>. В частности, нормативные акты министерств и ведомств, затрагивающие права, свободы и законные интересы граждан, подлежат государственной регистрации в Минюсте России, а затем официально публикуются в "Российской газете". Официальное опубликование ведомственных нормативных актов осуществляется не позднее 10 дней после их государственной регистрации.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1996. N 22. Ст. 2663.

4. Конституция иначе, чем это было в ранее действовавшем законодательстве, решает проблему соотношения правовой системы России и общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации: они являются составной частью правовой системы России.

Конституция, развивая отечественный опыт взаимодействия национального и международного права и учитывая практику конституционного регулирования других государств, преодолела многие препятствия к открытости внутреннего правопорядка для норм международного права. В данном контексте весьма примечательны многие положения преамбулы Конституции, в том числе об осознании многонациональным народом России себя частью мирового сообщества, уважении к общепризнанным принципам равноправия и самоопределения народов, утверждении прав и свобод человека и гражданина как свидетельства ясного понимания объективного характера региональных, континентальных и планетарных интеграционных процессов и ориентации Российского государства на участие в них.

В развитие положений преамбулы ч. 4 ст. 15 Конституции устанавливает, что общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора. Словосочетание "общепризнанные принципы и нормы международного права" содержится также в ст. ст. 17, 63 и 69 Конституции.

Отсюда, однако, не следует, что Конституция воспроизвела так называемую монистическую теорию соотношения отечественного правопорядка и международного права, согласно которой они образуют единую систему. Напротив, в самом тексте ч. 4 комментируемой статьи отчетливо просматривается признание международного и внутригосударственного права двумя различными правовыми системами, что имеет под собой глубокие основания. В частности, международное право отличается от внутригосударственного права по объему регулирования, субъектам, процессам создания и источникам, гарантиям соблюдения и продолжает оставаться в основном межгосударственным правом. Что же касается Конституции, она устанавливает механизм их согласования и взаимодействия. Такое согласование и взаимодействие осуществляются в структуре национального правопорядка, в конституционных и отраслевых правоотношениях, а также в правоприменении, следовательно, функционально возложено не только на законодательную и исполнительную власть, но и на правосудие.

Таким образом, нормативное содержание положений ч. 4 ст. 15 Конституции значительно богаче и не столь линейно, как это нередко интерпретируется. Во-первых, указанные положения представляют собой общую трансформацию общепризнанных принципов и норм международного права в качестве обязательных для субъектов российского права. Эти принципы и нормы в силу их опосредования Конституцией и прямого конституционного веления непосредственно обязывают законодателя, исполнительную власть и правосудие, ориентируют их, определяют пределы дискреции и устанавливают определенные запреты. При этом на федеральном законодателе также лежит обязанность по установлению санкций за нарушение указанных принципов и норм, реципированных Основным Законом, субъектами внутригосударственного права.

Во-вторых, общепризнанные принципы и нормы международного права Основным Законом содержательно сопрягаются с учредительной функцией Конституции, которой учреждена Российская Федерация, легитимируемая не только волей единой государственной гражданской нации России, но и получившими всеобщее признание в современном мире началами организации и функционирования межгосударственной системы (преамбула); составляют интегральную часть правовой системы России (ч. 4 ст. 15); являются критерием, которым руководствуется Российское государство, признавая, т.е. определяя, круг, объем и пределы и гарантируя, т.е. юридически, организационно и материально обеспечивая, права и свободы человека и гражданина (ст. 17); устанавливают пределы усмотрения Российской Федерации при предоставлении убежища политическим эмигрантам (ч. ч. 1 и 2 ст. 63); наконец, составляют основу конституционного статуса коренных малочисленных народов и обязывают Российское государство гарантировать этот статус на уровне не ниже, чем это предусмотрено указанными принципами и нормами (ст. 69).

В-третьих, Конституция раскрывает основные признаки указанных принципов и норм, в том числе императивность содержащихся в них велений как проистекающих из воли народа как конституционного законодателя ("Мы, многонациональный народ Российской Федерации... исходя из общепризнанных принципов"), универсальность в смысле всеобщего признания, что выражается в самом их обозначении в качестве общепризнанных, юридическую обязательность для субъектов российского права, поскольку эти принципы и нормы входят в правовую систему России. С этой точки зрения нет ничего абсурдного в утверждении, что юридически обязательными для России являются только те нормы международного права, в отношении которых она выразила согласие на обязательность их для себя. Именно так, если при этом не игнорировать, одновременно вводя в заблуждение правоприменение, сущность международного права и его согласительную природу. Норма международного права - договорная или обычная - обретает характер общепризнанной лишь при условии согласия государства как суверенного участника международных отношений и основного субъекта международного права с данной нормой и признания ее юридически обязательной для себя.

В-четвертых, Конституция, не устанавливая общий примат международно-правовых принципов и норм над внутригосударственным правопорядком, закрепляет приоритет международного договора Российской Федерации в применении, если и поскольку между ним и нормой национального закона возникла коллизия. Это означает, что нормы закона, предусматривающие иные правила, чем установленные договором, сохраняют свою юридическую силу, но не применяются при разрешении дел, касающихся государства, также участвующего в соответствующем договоре.

В-пятых, Конституция различает понятия действия договора, и в этом случае речь идет об обязывающей силе договора для государства в целом или в лице соответствующих органов, например об обязанности законодателя или иного нормодателя России. Отсюда - разграничение самоисполнимых и несамоисполнимых договоров и пределы приоритета международного договора в применении в случае его коллизии с национальным правопорядком. В частности, Конституция в иерархии правовой системы занимает доминирующее положение и в случае коллизии с нею норм международного договора в силу ч. 1 ст. 15 всегда обладает безусловным верховенством; преимуществом в применении обладают только ратифицированные федеральным законодателем международные договоры, что же касается межправительственных или межведомственных соглашений, то они таким преимуществом по отношению к национальному закону не обладают, что вытекает из взаимосвязанных положений ст. ст. 10, 71, 86, 90, 105 - 107, 113, 114, 125 Конституции.

В-шестых, из системного единства Конституции и права России в целом следует, что общепризнанные принципы и нормы международного права также образуют системное единство, что требует учета их взаимосвязанности. Указанные принципы и нормы в равной мере императивны, и каждый из них должен рассматриваться в контексте всех других принципов, что, в частности, исключает их оценку в качестве противоречащих друг другу или вступающих в противоречие с Основным Законом. Последнее особенно часто наблюдается при сопоставлении принципов самоопределения народов и политического единства и территориальной целостности государств.

В-седьмых, Конституция, различая общепризнанные принципы и общепризнанные нормы международного права, не содержит определения понятия этих принципов и норм, как не называет и их источников. В ней нет также прямых указаний на методы их выявления и способы установления содержания, что само по себе предполагает достаточно широкую дискрецию федерального законодателя, главы государства, правительства, других органов исполнительной власти Российской Федерации. В связи с этим существенно возрастает и роль судов Российской Федерации, особенно высших.

В частности, в Постановлении Пленума ВС РФ от 10 октября 2003 г. N 5 "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации" <1> впервые в отечественной юридической практике дано легальное определение понятия общепризнанных принципов международного права как основополагающих императивных норм международного права, принимаемых и признаваемых международным сообществом государств в целом, отклонение от которых недопустимо. Тем самым ВС РФ указал на главные конститутивные признаки общепризнанных принципов международного права, в числе которых - основополагающий характер, императивность содержащихся в них велений и всеобщность признания в качестве таковых. При этом обращает на себя внимание известное совпадение данного определения с характеристикой императивных норм jus cogens ("неоспоримое право"), которая содержится в ст. 53 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. <2>: jus cogens - это норма общего международного права, которая принимается и признается международным сообществом государств в целом как норма, отклонение от которой недопустимо и которая может быть изменена только последующей нормой общего международного права, носящей такой же характер.

--------------------------------

<1> БВС РФ. 2003. N 12.

<2> Международное публичное право: Сб. док. М., 1996. Т. 1. С. 67 - 87.

В отличие от общепризнанных принципов под общепризнанными нормами международного права ВС РФ понимаются правила поведения, принимаемые и признаваемые международным сообществом государств в целом в качестве юридически обязательных. Верховный Суд РФ не провел, таким образом, между ними грани: общепризнанные принципы международного права суть его нормы; в свою очередь, указанные нормы - договорные или обычные - закрепляют соответствующие принципы, признаваемые государством обязательными для него. Иными словами, общепризнанный принцип - всегда норма, но далеко не всякая норма есть принцип.

В Постановлении по делу о делимитации морской границы в районе залива Мэн ("Канада против США", 1984 г.) Международный суд ООН отметил, что применение в сочетании отчасти совпадающих по значению терминов "норма" и "принцип" передает одну и ту же идею; принципы включают в себя нормы международного права, а употребление термина "принципы" обосновано их более общей и фундаментальной природой.

Несмотря на огромное количество международных договоров и обычаев, число действительно универсальных международно-правовых принципов и норм, получивших всеобщее признание, относительно невелико. Сосредоточенные главным образом в Уставе ООН 1945 г. <1>, они занимают главенствующее положение в иерархии норм международного права. Эти принципы и нормы, в основном покрывающие сферу межгосударственных отношений, не могут быть отменены государствами ни в индивидуальном порядке, ни по взаимному согласию. При этом Устав ООН, закрепляя в ст. 2 комплекс принципов в качестве обязательных для государств - членов ООН, в ее п. 6 особо оговаривает, что ООН "обеспечивает, чтобы государства, которые не являются ее членами, действовали в соответствии с этими принципами, поскольку это может оказаться необходимым для поддержания международного мира и безопасности". Согласно ст. 103 Устава "в том случае, когда обязательства членов Организации по настоящему Уставу окажутся в противоречии с их обязательствами по какому-либо другому международному соглашению, преимущественную силу имеют обязательства по настоящему Уставу".

--------------------------------

<1> Действующее международное право. М., 1996. Т. 1. С. 7 - 33.

Указанные принципы нормативно раскрываются в Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН, 1970 г. <1> и Декларации принципов, которыми государства-участники будут руководствоваться во взаимных отношениях, входящей в Заключительный акт СБСЕ 1975 г. <2>. Содержание указанных принципов может раскрываться также в иных документах ООН и ее специализированных учреждений <3>. Уместно отметить, что в отечественной конституционно-правовой литературе характер тенденции приобретает не имеющее под собой оснований отождествление общепризнанных принципов международного права с упоминаемыми в ст. 38 Статута международного суда ООН <4> наряду с договорами и международными обычаями как "доказательствами всеобщей практики, признанной в качестве правовой нормы" "общими принципами права", которые упоминаются также в ч. 2 ст. 7 Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. <5> и при этом интерпретируются в духе естественно-правовой доктрины. Основания для этого обычно видят в ст. 38 Статута Международного суда ООН, согласно которой источниками общепризнанных принципов и норм международного права являются: международные конвенции - как общие, так и специальные; международный обычай как доказательство всеобщей практики, признанной в качестве правовой нормы; признанные цивилизованными народами общие принципы права. Последние имеют существенное значение и в процессе правоприменения. Научный спор о соотношении закона и права, "общих принципов права, признаваемых цивилизованными народами", перенесенный в практику деятельности правоприменительных органов, способен стать источником многих потрясений, если не учитывать, что "общие принципы права" действительно занимают доминирующее положение и должны учитываться при разрешении конституционных и иных юридических споров, в том числе споров между индивидом и государством в той мере, в какой они получили признание и закрепление в Конституции. Конституция является способом, юридической формой такого признания. Недопустимо, ссылаясь на общие принципы права, обходить Конституцию и закон, поскольку это привело бы к размыванию конституционных функций и лишило бы Конституцию рационализирующего и стабилизирующего воздействия на организацию и функционирование государственно-организованного общества. Отсюда также следует, что признание общепризнанных принципов и норм международного права частью правовой системы Российской Федерации не превращает их в масштаб оценки законов и иных правовых актов, принимаемых в Российской Федерации. Таким масштабом всегда остается Конституция.

--------------------------------

<1> Организация Объединенных Наций: Сб. док. М., 1981. С. 460 - 469.

<2> Международное публичное право: Сб. док. Т. 1. С. 8 - 12.

<3> Напротив, в науке международного права за редким исключением (см.: Корецкий В.М. "Общие принципы права" в международном праве // Корецкий В.М. Избранные труды. Киев, 1989. Кн. 2. С. 165 - 199) под "общими принципами права" в смысле ст. 38 Статута Международного суда ООН понимаются традиционные юридические постулаты, известные еще римскому праву (закон не имеет обратной силы, специальный закон имеет преимущество перед общим законом, договоры должны соблюдаться, право не может возникнуть из правонарушения и т.д.). Они действительно свойственны как международному, так и национальному праву, что, однако, не позволяет интерпретировать указанные принципы как тождественные общепризнанным принципам международного права. См.: Международное право: Учебник для вузов / Под ред. Г.В. Игнатенко. 2-е изд. М., 1995. С. 92; Международное право: Учебник / Отв. ред. В.И. Кузнецов. М., 2001. С. 75; Каламкарян Р.А. Международное право: Учебник. М., 2004. С. 106 - 107.

<4> Действующее международное право. Т. 1. С. 797 - 811.

<5> СЗ РФ. 2001. N 2. Ст. 163.

В науке международного права обычно выделяют следующие общепризнанные принципы международного права: суверенное равенство государств; невмешательство во внутренние дела; равноправие и самоопределение народов; неприменение силы или угрозы силой; мирное урегулирование споров; нерушимость границ; территориальная целостность государств; уважение прав человека и основных свобод; сотрудничество государств; добросовестное выполнение международных обязательств. Причем упомянутая Декларация о принципах международного права особо оговаривает, что указанные принципы взаимно связаны и каждый из них должен рассматриваться в контексте всех других принципов, что, несомненно, важно для их непротиворечивого толкования и применения.

В связи с этим вызывает возражение оторванное от реалий современного этапа развития международного права или прямо игнорирующее их и не столь безобидное, каким оно кажется на первый взгляд, поскольку адресовано в качестве ориентира юридической практике, утверждение, что "перечень общепризнанных принципов международного права не может быть, во-первых, исчерпывающим; во-вторых, только нормативно закрепленным", результатом которого является эклектическое соединение действительно общепризнанных принципов международного права и принципов, составляющих основу национального правопорядка или правосознания. Юридический романтизм столь же опасен, как и юридический нигилизм.

Другое дело, что процесс развития этих принципов нельзя считать завершенным. Они являются тем фундаментом, на котором формируется следующий, более конкретный и формально-определенный с точки зрения прав и обязательств участников международного общения слой международного правопорядка. Однако нельзя забывать, что международное право выросло и развивалось как результат отношений именно между государствами, которые и ныне продолжают оставаться основными субъектами международного права; оно создается путем согласования воли этих субъектов, которые участвуют в межгосударственных отношениях на основе юридического равенства и по собственному волеизъявлению. В связи с этим не следует преувеличивать и значение установленного Конституцией в ч. 3 ст. 46 прямого доступа индивидов в международные органы в целях защиты своих прав. Такой доступ прямо обусловлен согласием Российского государства, которое взяло на себя соответствующие обязательства, гарантируемые правовыми и организационными средствами, носит субсидиарный характер по отношению к внутригосударственным средствам правовой защиты и сам по себе не является свидетельством международной правосубъектности индивидов, во всяком случае в контексте определяемого Конституцией соотношения международного и внутригосударственного права.

К правовой системе Российской Федерации отнесены и международные договоры, а именно те договоры, в отношении которых она выразила согласие на их обязательность и которые вступили для нее в силу, договоры, к которым она присоединилась, а также договоры, в отношении которых она стала продолжателем или правопреемником Союза ССР. При этом международные договоры имеют преимущество перед законами в применении: если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора. Представляется, что термин "закон" в данном случае требует расширительного истолкования: если международный договор обладает преимуществом перед законом, то тем более он обладает преимуществом перед иными нормативными правовыми актами. Речь идет как о федеральных законах, так и о законах субъектов РФ. При этом, однако, федеральные органы государственной власти не должны заключать договоры по вопросам, которые находятся в исключительном ведении субъектов РФ.

Существенное значение для составления адекватной картины конституционно-правового механизма реализации международных обязательств в правовой системе России имеет конституционное разграничение действия и применения международных договоров Российской Федерации. Прямое действие договора еще не означает возможности его непосредственного применения. В частности, согласно ч. 3 ст. 5 Закона о международных договорах РФ положения официально опубликованных международных договоров Российской Федерации, не требующие издания внутригосударственных актов для применения, действуют в Российской Федерации непосредственно. Для осуществления иных положений международных договоров Российской Федерации принимаются соответствующие правовые акты.

Этим предопределяются пределы судебного применения международного договора Российской Федерации: если он был ратифицирован, вступил в силу, официально опубликован и не требует издания дополнительных внутригосударственных нормативных актов, то положения такого договора действуют непосредственно и имеют приоритет в применении по отношению к противоречащим им правилам, содержащимся в законе. Данный вывод ВС РФ, сделанный ранее в Постановлении его Пленума от 31 октября 1995 г. N 8, получил подтверждение в упоминавшемся Постановлении Пленума ВС РФ от 10 октября 2003 г. N 5.

Существенный практический интерес имеет вопрос о том, как должна разрешаться коллизия между международным договором Российской Федерации и Конституцией, если таковая возникает. Представляется, что в этом случае действует правило о высшей юридической силе Конституции, так как международные договоры являются составной частью правовой системы государства, а в рамках этой системы нет актов, которые по своей юридической силе стояли бы выше Конституции. В связи с этим в ст. 22 Закона о международных договорах РФ предусмотрено, что в случае если международный договор содержит правила, требующие изменения отдельных положений Конституции, решение о согласии на его обязательность для Российской Федерации возможно в форме федерального закона только после внесения соответствующих поправок в Конституцию или пересмотра ее положений в установленном порядке. Согласно ст. 15 указанного Закона к числу договоров, подлежащих обязательной ратификации, отнесены международные договоры Российской Федерации, исполнение которых требует изменения действующих или принятия новых федеральных законов, а также устанавливающие иные правила, чем предусмотренные законом.

Исходя из изложенного, можно сделать следующие выводы: государственные органы и их должностные лица не вправе заключать договоры, противоречащие Конституции (если такой договор тем не менее заключен, то действуют конституционные нормы, поскольку иное противоречило бы принципам народовластия и государственного суверенитета); в случае противоречия международного договора федеральному закону такой договор вступает в силу только после его ратификации федеральным парламентом в форме закона; противоречие между международным договором и внутренним законодательным актом не влечет автоматического признания ничтожности последнего. Этот акт лишь не применяется в целом или в части, противоречащей договору, хотя и продолжает действовать. Следовательно, для юридической дисквалификации этого акта или его части необходимо соблюдение обычной конституционной процедуры: нужно отменить этот акт управомоченным на то органом или признать его неконституционным решением КС РФ, что влечет утрату этим актом юридической силы.

Таким образом, из Основного Закона не следует надконституционность общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров, которые в основном покрывают сферу межгосударственных отношений. Но эти принципы и нормы, выражающие общечеловеческие ценности и соответствующие интересам всех народов, не являются чем-то внешним по отношению к Основному Закону, а в силу волеизъявления конституционного законодателя выступают частью российской конституционной системы. Данные принципы "вплетены" в ткань Конституции и составляют ее содержательную характеристику, а нормы Конституции, ориентирующие внешнюю политику государства или закрепляющие конкретные права и свободы человека и гражданина, должны толковаться и применяться согласно этим принципам и нормам и конкретизирующим их актам и не могут вступать с ними в коллизии. Речь идет о принципиальном согласии Российского государства со сложившимися международными стандартами и конституционном восприятии их в качестве масштабов правотворчества и правоприменения. Что же касается международных договоров России, они, будучи равны по статусу федеральному закону, обладают приоритетом в применении. При этом Конституция содержит механизм интеграции в правовую систему России новых принципов и норм (и это не статичная, а развивающаяся система), а также международных договоров Российской Федерации, тем самым опосредуя основные тенденции мирового развития.

Статья 16

Комментарий к статье 16

1. Каждое государство характеризуется определенными чертами, в которых выражается его специфика. Оно может быть демократическим или тоталитарным, республикой или монархией и т.д. Совокупность таких черт позволяет говорить об определенной форме, определенном способе организации государства, или о государственном строе. Этот строй, закрепленный конституцией государства, становится его конституционным строем. Таким образом, конституционный строй - это определенная форма, определенный способ организации государства, закрепленный в его конституции.

Однако есть и другое понятие конституционного строя, заложенное, в частности, в Конституции и относящееся не ко всякому государству, а лишь к такому, форма, способ организации которого имеют строго определенные черты, позволяющие считать его конституционным государством.

Дело в том, что наличие в государстве конституции совсем не означает, что такое государство можно считать конституционным. Конституционное государство характеризуется прежде всего тем, что в нем обеспечено подчинение государства праву.

Известно, что всякое государство, включая и тоталитарное, в той или иной мере подчинено праву, являясь одновременно и субъектом права, и фактором правообразования. Но для того чтобы государство в полной мере подчинялось праву, нужны соответствующие гарантии. В своей совокупности они обеспечивают такой способ (такую форму) организации государства, который может быть назван конституционным строем.

Следовательно, конституционный строй - это форма (способ) организации государства, которая обеспечивает подчинение его праву и характеризует его как конституционное государство.

Поскольку конституционный строй Российской Федерации включает систему складывающихся общественных отношений, в его закреплении участвуют не отдельные правовые нормы и даже не отдельные отрасли права и законодательства, а все отрасли российского права и законодательства. Ведущее место среди правовых норм, регулирующих конституционный строй России, занимают нормы Конституции, поскольку Конституция наделена высшей юридической силой и является базой для текущего законодательства. Среди норм Конституции определяющую роль играют нормы, закрепляющие устои российского конституционного строя, в которых выражается его гуманная сущность, принадлежность России к семье демократических стран. Это нормы об основах конституционного строя, которые характеризуют Российскую Федерацию как конституционное государство.

Иными словами, под основами конституционного строя Российской Федерации понимаются устои государства, его основные принципы, которые призваны обеспечить России характер конституционного государства.

В Конституции содержится специальная глава (гл. 1), посвященная основам конституционного строя, охватывающая довольно широкий круг конституционно регулируемых общественных отношений.

К основам конституционного строя согласно Конституции относятся прежде всего основы, присущие каждому конституционному государству. В их число входят демократизм, выражающийся в народном суверенитете, разделении властей, идеологическом и политическом многообразии, в признании и гарантировании местного самоуправления, а также правовое государство, воплощением которого и является конституционное государство. Основу конституционного государства составляют и признание им человека, его прав и свобод высшей ценностью, а также социальное рыночное хозяйство, в рамках которого главным образом осуществляются производство и распределение товаров и благ.

С этими основами неразрывно связаны и такие основы конституционного строя, как социальное государство, главной задачей которого является претворение в жизнь закрепленных правом принципов социальной справедливости, и светское государство, дополняющее принцип политического многообразия многообразием духовным.

К основам конституционного строя, закрепленным Конституцией, относятся также федерализм, суверенность Российского государства и республиканская форма правления. Включение их в число основ конституционного строя Российской Федерации вызвано стремлением законодателя дать наиболее полную картину основных черт, характеризующих российскую государственность. Однако это не означает, что данные основы никак не связаны с остальными принципами. Наоборот, в условиях Российской Федерации эти основы создают наиболее благоприятную среду для реализации всех принципов российской государственности.

И вообще, каждый конституционный принцип существует не сам по себе. Эти принципы конституируют государство в совокупности и потому должны рассматриваться только во взаимосвязи. Они могут дополнять и конкретизировать друг друга, а следовательно, находятся во взаимосвязи.

В гл. 1 Конституции, закрепляющей основы конституционного строя Российской Федерации, регулируются не все, а наиболее важные общественные отношения, характеризующие российскую государственность. Совокупность правовых норм, регулирующих эти отношения, образует конституционно-правовой институт "основы конституционного строя Российской Федерации", занимающий ведущее место в Конституции.

Основы конституционного строя Российской Федерации могут быть изменены только в особом порядке, специально установленном Конституцией. Это означает, что они не могут быть изменены в рамках действующей Конституции. Их частичный или полный пересмотр возможен только путем принятия Конституционным Собранием новой Конституции или вынесения ее проекта на всенародное голосование (см. комментарий к ст. 135).

2. Закрепление основ конституционного строя в конституционной форме имеет важное значение. Она обеспечивает провозглашение этих основ от имени народов России их государственной волей. Тем самым подчеркиваются особая значимость основ конституционного строя, их верховенство и обязательность для всех субъектов правоотношений, активное воздействие на правовое регулирование всей системы общественных отношений. Поэтому закрепленные в Конституции основы конституционного строя образуют фундамент всего правового регулирования государственной и общественной жизни России, определяют в юридической форме те важнейшие качественные связи, которые свойственны ее организации. Наконец, именно благодаря конституционному закреплению основ конституционного строя в систему их гарантий включаются как материальные, политические, социальные, так и правовые гарантии. В силу этого их реализация должна обеспечиваться Российским государством и никакие другие положения Конституции не могут противоречить основам ее конституционного строя.