2011-01-003-sinyukov-v-n-rossiyskaya-pravovaya-sistema-vvedenie-v-obshuyu-teoriyu-2-e-izd-dop-m-norma-2010-670-s

Десятая глава «Самоуправление на выбор» характеризует богатство альтернатив политического и административного устройства, которым обладает объединенная Европа. Основные институциональные формулы различаются от территории к территории. Из 27 стран – членов ЕС 20 являются республиками, семь – монархиями; 22 – парламентскими режимами, где глава исполнительной власти выбирается парламентом, но в пяти президент непосредственно избирается и обладает значительными полномочиями в сфере исполнительной власти.

В одиннадцатой главе книги автор рассматривает «пример неудавшейся нации-государства» − Испании, историческую эволюцию ее государственности, нынешние противоречия и проблемы «центробежных автономий». В XXI в. строительство политической организации испанского государства на принципах суверенности, монополии на власть и гомогенизации населения является безнадежной затеей, считает автор (с. 87).

Двенадцатая глава посвящена концепции многомерной демократии. Автор отмечает, что создание общих европейских институтов потребовало достижения согласия с рядом демократических принципов. За полвека европейские институты трансформировались от международных отношений до своего рода федеративного устройства. Коломер прослеживает основные этапы этой эволюции.

Важнейшими факторами европейской интеграции стало формирование представительных институтов и политических объединений европейского масштаба. Вывод Коломера таков: в ЕС и союз, и каждое из государств, и какая бы то ни была меньшая единица – могут и должны рассматриваться в качестве «суверенных» участников многоярусного сетевого правления, которое обладает обобщенным суверенитетом, преумножающим суверенные прерогативы каждого участника сетевого правления и тем самым их индивидуальные суверенности.

М.В. Ильин

2011.01.003. СИНЮКОВ В.Н. РОССИЙСКАЯ ПРАВОВАЯ СИСТЕМА: ВВЕДЕНИЕ В ОБЩУЮ ТЕОРИЮ. – 2-е изд., доп. –

М.: Норма, 2010. – 670 с.

В работе исследуются особенности российской правовой системы как целостного культурно-исторического феномена, обра-

зующего на правовой карте мира самостоятельную типологическую общность – российскую правовую цивилизацию. Правовая система России рассматривается в контексте русской юридической традиции и в единстве всех своих основных этапов: от древнерусского до советского и постсоветского. Книга содержит также системный анализ методологических основ национальной правовой доктрины России.

Современная правовая система России, отмечает автор, имеет политико-правовые источники в идеологии реформ 90-х годов, когда единственная надежда на будущее виделась в скорейшем отрешении от прошлого и восприятии либеральных институтов и структур. Именно в тот период была воспроизведена практика ХVIII в. – массированные интервенции «переводного» законодательства, копирование зарубежных институтов – от управленческих до образовательных, непрерывное «разумное» вмешательство государства во все сферы общественных отношений.

Практика насильственной модернизации продолжается и по сей день. Ключевые институты либеральной демократии, не имея корней в национальном юридическом опыте, стали подвергаться системному отторжению. Застойные явления в правовой культуре есть результат углубляющегося кризиса идентичности правовой системы. Преодоление этого кризиса невозможно вне реальной демократии, доступа людей к действительно социальному правовому творчеству.

Все крупные нации обладают спецификой в развитии правовой культуры. Это помогает им, не впадая в изоляционизм, находить свои пути к истинным правовым ценностям – свободе, человеческому достоинству, социальной справедливости. Строить правовое государство вне контекста национальной правовой культуры и демократии означает создавать условия для новой диктатуры. Поэтому раскрытие смысла национальной правовой культуры и обращение к нему – единственный инновационный путь развития экономической, политической и правовой систем, достижения подлинной открытости России современному миру.

Автор выдвигает идею формирования нового, культурноисторического направления отечественной теории права, позволяющего демонтировать некогда искусственно воздвигнутые клас- сово-формационные перегородки (феодальное, буржуазное, социа-

листическое право) и рассматривать отечественную правовую систему как самодостаточную культурную целостность, требующую собственной, а не импортированной идеологии.

Основное, что специфицирует правовые типологические различия, – это нравственно-этические и этнокультурные механизмы воспроизводства национальной правовой ментальности. У России за ее историю сформировалась собственная правовая традиция и самостоятельный стиль правовой культуры, которые создали подлинно демократические и гуманные ценности. Эти ценности нуждаются в изучении и актуализации.

Правовая система России принадлежит к особому типу правовой цивилизации. У нее специфичная система правовой идентификации. Нечто похожее можно наблюдать в правовой культуре Японии и других традиционных стран, не знающих приверженности классическим европейским правовым традициям. В этих странах нет права в европейском смысле этого понятия, но создано вполне европейское законодательство, существуют законность и правопорядок. Там лишь иной механизм идентификации права.

Для русского типа правовой идентификации характерно стремление правосознания вкладывать в явления права собственный социально-этический смысл, стихийно-практический поиск справедливости вне строгой позитивистской юридической формы. Для понимания российского права важны три принципиальные идеи: идея духовного единства людей; идея социальности и соборности всего живого в мире; идея социальной ответственности человека.

Вклад России в правовую культуру состоит в открытии новых измерений правового феномена. Это – придание личному интересу надындивидуального статуса, возвышающего утилитарную юридическую форму до смысла подлинно духовного явления. Кризис правовой системы в своей основе порожден не какими-то структурными и функциональными ее несовершенствами, а распадом чуждой России системы правового жизнеустройства и организации правопорядка.

Правовая система России нуждается в воспроизводстве своей социальной и культурно-национальной тождественности. Базирование правовой культуры лишь на понятии формальной законности, права вообще, личности вообще, т.е. на уровне позитивных продуктов правопорядка, лишает правовую систему культурной

ориентации и источников равновесия, делает ее уязвимой для эрозии по различным политическим поводам, беззащитной от внешней политической экспансии. Нельзя постоянно жить на все новом и новом, исключительно рациональном праве. Новое, «созданное» законодательство, как правило, не обладает необходимыми и достаточными для права качествами, ибо его авангардизм лишает юридические нормы достаточной степени корреляции с глубинными символами и типами правосознания общества.

Российское право загромождено и загрунтовано искажающими его сущность инородными идеологическими и политикоправовыми формами. В этом материале оно, как в гипсе, неподвижно и дистрофично, не способно работать в полную силу своих исходных определений.

Русская правовая идея нуждается в самопознании, выявлении и актуализации в политической культуре российского общества. Это возможно лишь в рамках своеобразной и во многом новой для России консервативной правовой революции, которая, будучи направлена не на разрушение, а исключительно на понимание всего существующего, накопленного Россией на самых различных этапах ее политической истории, должна привести в конечном счете к самораскрытию права как элемента общероссийской культуры. Элиминировать российскую правовую ментальность и правосознание невозможно: они трансцендентальны и надпозитивны.

Иностранная правовая рецепция оказывает двойственное влияние на отечественную правовую культуру. С одной стороны, это благотворное воздействие: растет правовая информированность, интеллектуализируется правосознание. С другой стороны, когда мера рецепции не соблюдается, имеют место структурные перекосы в строительстве государства, правовой системы, коллизии в праве и правосознании, обусловленные отторжением чуждых культурных типов.

В России национальная правовая идея в «чистом» националистическом варианте не работает и не пользуется поддержкой. Ей всегда необходима какая-то социальная цель, космическое, солидаристское измерение. «У меня есть глубокое убеждение, что мы призваны решить большую часть проблем социального порядка, завершить большую часть идей, возникших в старых обществах,

ответить на важнейшие вопросы, какие занимают человечество», – писал П.Я. Чаадаев.

Сохранение культурного и подлинно демократического своеобразия русской государственности и русской правовой идеи есть поэтому общечеловеческая задача развития мировой культуры.

ALEXANDER L., SHERWIN E. Demystifying legal reasoning. – Cambridge etc.: Cambridge univ. press, 2008. – VIII, 253 p. – (Cambridge introductions to philosophy a. law). – Bibliogr.: p. 237–245.

Правовое мышление, значение требований применения права изучались столетиями, отмечают авторы книги – Лэрри Александер, профессор права университета Сан-Диего (Школа права), и Эмили Шервин, профессор права Корнелльской школы права. Однако, по крайней мере с тех пор как сэр Эдвард Кок описал обычное право как «искусственное совершенствование аргументации», правовое мышление окружено атмосферой тайны. Правовое принятие решений часто описывают как «искусство» пользования особыми формами рассуждений, доступное только тем, кто имеет длительный опыт правоприменения. Считается, что опытные судьи и юристы аналогично размышляют от одного судебного дела к другому, открывают и конструируют «правовые принципы», отличающиеся от моральных принципов, которыми они руководствуются при принятии решений в других сферах жизни. Методы принятия правовых решений недоступны тем, кто находится вне юридической профессии. Поэтому итог «судейского ремесла» очень важен для общества.

Считается, что методология права призвана сдерживать судей или обязывать их руководствоваться правовыми нормами. Она предохраняет судей от обращения к их личным взглядам на общество, побуждает следовать духу права в большей степени, чем предписаниям и намерениям законодателей. Следовательно, судьи соединяют общее право и его интерпретацию, поддерживая тем самым мир и процветание, приспосабливаясь к экономическим и социальным переменам, а также к изменениям общественной морали.