Батрова Т.А. Судебные правовые позиции относительно отдельных актов деятельности ОВД. Ч. 4

лее длительного, чем несколько часов. ЕСПЧ, например, устанавливал наруше-

ние ст. 3 Конвенции в деле, в котором заявитель содержался в течение 22 часов в камере для административно задержанных лиц при том, что в соответствии со ст. 3 Конвенции государство должно обеспечить, чтобы заключенный содер-

жался под стражей в условиях, совместимых с уважением человеческого досто-

инства, и чтобы формы и методы исполнения этой меры не причиняли ему страдания и трудности, превышающие неизбежный уровень страданий, прису-

щий заключению.

Подобная позиция обусловила формирование соответствующей практики российских судов, которые непосредственно ссылаются на позиции ЕСПЧ в обоснование принимаемых ими решений15.

Интересной с точки зрения квалификации обращения с гражданами как бесчеловечного является трактовка ЕСПЧ правомерности проведения медицин-

ских процедур вопреки воле подозреваемого с целью получения доказательств совершенного им преступления даже когда это не обусловлено медицинской необходимостью. Как правило ЕСПЧ признает, что отбор образцов крови или слюны вопреки воле подозреваемого для целей расследования преступления не нарушает требования ст. 3 Конвенции в обстоятельствах рассмотренных ими дел.

Сложнее решается вопрос в случаях принудительного кормления лиц,

объявивших голодовку и применения рвотного средства для извлечения нарко-

тических веществ из желудка. С одной стороны, любая терапевтическая мера,

необходимая с точки зрения установленных медицинских принципов, не может расцениваться как бесчеловечная или унизительная. С другой, в спорных слу-

чаях ЕСПЧ считает нужным удостоверяться в том, что существование меди-

цинской необходимости основано на убедительных доказательствах, а также

15 См., например: Решение Юрлинского районного суда (Пермский край) № 2- 116/2017 2-116/2017~М-105/2017 М-105/2017 от 13 июля 2017 г. по делу № 2-116/2017; Решение Пятигорского городского суда (Ставропольский край) № 2-5355/2016 2-5355/2016~М- 5625/2016 М-5625/2016 от 30 ноября 2016 г. по делу № 2-5355/2016; Решение Центрального районного суда г. Барнаула (Алтайский край) № 2-4978/2015 2-4978/2015~М-4445/2015 М- 4445/2015 от 22 июля 2015 г. по делу № 2-4978/2015

11

убеждаться в наличии и соблюдении процессуальных гарантий при принятии решения, например, о принудительном кормлении. Их несоблюдение наряду с характером применяемых средств и способов достижения соответствующей це-

ли дает основание квалифицировать применяемые меры как пытку16. ЕСПЧ об-

ращает внимание на то, что любое обращение к принудительному медицинско-

му вмешательству с целью обнаружения доказательств совершения преступле-

ния должно быть убедительно обосновано фактическими обстоятельствами каждого конкретного дела. Данное утверждение имеет особое значение в слу-

чае, когда процедура направлена на изъятие из человеческого тела реальных доказательств преступления, в совершении которого он подозревается. Крайне насильственный характер подобного вмешательства требует критического рас-

смотрения всех сопутствующих обстоятельств. В этом отношении должное внимание необходимо уделять тяжести рассматриваемого преступления. Вла-

сти также должны продемонстрировать, что они приняли во внимание альтер-

нативные методы обнаружения доказательств. Кроме того, подобная процедура не должна нести в себе угрозы причинения длительного вреда здоровью подо-

зреваемого. Более того, как и в случае с процедурами терапевтической направ-

ленности, способ, посредством которого заявитель подвергается принудитель-

ным медицинским процедурам для изъятия доказательств из его тела, не дол-

жен превышать минимальный уровень жестокости, установленный прецедент-

ной практикой ЕСПЧ по ст. 3 Конвенции. В частности, следует принимать во внимание:

1) испытывало ли соответствующее лицо сильную физическую боль или страдание в результате принудительного вмешательства медицинского харак-

тер;

16 См.: Постановление ЕСПЧ по делу «Невмержицкий (Nevmerzhitsky) против Украины» (жалоба N 54825/00) от 05 апреля 2005 г. // Бюллетень Европейского Суда по правам че-

ловека. 2005. N 9

12

2) назначалась ли и выполнялась ли принудительная медицинская про-

цедура врачами и находился ли при этом заявитель под постоянным наблюде-

нием врачей;

3)привело ли принудительное вмешательство медицинского характера

кухудшению его или ее состояния здоровья и имело ли оно долгосрочные по-

следствия для его или ее здоровья.

Соответственно установив, что после отказа принять медицинские препа-

раты добровольно заявитель удерживался четырьмя полицейскими для обеспе-

чения введения ему через нос трубки, ведущей в желудок и гарантирующей по-

ступление в организм медицинского препарата, ЕСПЧ пришел к выводу, что оспариваемые меры достигли минимального уровня жестокости, который поз-

воляет отнести их к сфере действия ст. 3. По его мнению, власти допустили се-

рьезное вмешательство в физическую и моральную неприкосновенность заяви-

теля вопреки его воле. Они вызвали у заявителя рвотный рефлекс не по меди-

цинским показаниям, а в целях получения вещественного доказательства, кото-

рое они могли достать с помощью менее насильственных методов. Способ ис-

полнения данной оспариваемой меры вполне мог вызвать у заявителя страх,

боль и чувство неполноценности, которые могли его унизить. Кроме того, опи-

санная процедура представляла риск для здоровья заявителя, особенно ввиду отсутствия подробностей его истории болезни. Несмотря на отсутствие цели причинения заявителю физической боли и душевных страданий, меры были ис-

полнены таким способом, который причинил ему такую боль и страдания. Из этого был сделан вывод о том, что заявитель подвергся бесчеловечному и уни-

жающему достоинство обращению17.

Следует учитывать, что ЕСПЧ довольно широко трактует категорию же-

стокого обращения, при определенных обстоятельствах распространяя действие ст. 3 Конвенции на родственников задержанных. Так, судьи единогласно при-

знали нарушение требований ст. 3 Конвенции по результатам оценки полицей-

17 См.: Постановление ЕСПЧ по делу «Яллох против Германии» (жалоба 54810/00) от 11 июля 2006 г. //Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2007. № 2. С. 21 - 24

13

ской операции, заключавшейся заключались в задержании, обыске и изъятии вещей, хотя четыре члена семьи не получили никаких физических травм. Вход-

ная дверь дома была принудительно открыта специальным подразделением, и

Г. был обездвижен вооруженными сотрудниками в масках, уложен на пол, и к нему были применены наручники. Г. был известным политиком и председате-

лем муниципального совета. Не имелось данных о его склонности к насилию и о том, что он может представлять угрозу для сотрудников полиции. Наличие оружия в доме заявителей само по себе не оправдывало привлечения специаль-

ного подразделения или того вида силы, которая была применена. Все это ука-

зывает на избыточность средств, примененных для задержания Г. Возможное присутствие членов семьи при задержании, по мнению Суда, являлось факто-

ром, который также следовало принять во внимание при планировании и про-

ведении этого вида операции. Правоохранительные органы не рассматривали альтернативных способов проведения операции в доме заявителей, таких как проведение ее в более позднее время или привлечение других сотрудников.

Учет законных интересов жены Г. и ее дочерей был особенно необходим, по-

скольку она не подозревалась в причастности к преступлениям, в которых по-

дозревался муж, а ее дочери были психологически уязвимы из-за своего возрас-

та (пять и семь лет). По мнению ЕСПЧ, жена Г. и ее дочери были серьезно за-

тронуты происшествием. Тот факт, что полицейская операция проводилась ра-

но утром и с привлечением специальных агентов в масках, должен был усилить чувства страха и беспокойства, испытываемые тремя заявительницами, до сте-

пени, при которой обращение, которому они подверглись, преодолело порог суровости, требуемый для применения ст. 3 Конвенции. Таким образом, они подверглись унижающему достоинство обращению. Особенности задержания вызвали у Г. сильные чувства страха, беспокойства и беспомощности, способ-

ные унизить и оскорбить его в собственных глазах и в глазах семьи. Соответ-

ственно, по мнению ЕСПЧ, он также подвергся унижающему достоинство об-

ращению18.

18 См.: Постановление ЕСПЧ по делу «Гуцановы (Gutsanovi) против Болгарии» от

14

Следует обратить внимание и на решения, связанные с признанием факта жестокого обращения с родственниками лиц, к исчезновению которых, по мне-

нию заявителей, были причастны органы власти (задержание лицами в военной форме в Северокавказском регионе). Дело в том, что ЕСПЧ устанавливал от-

ветственность российских государственных органов за внесудебные казни или исчезновения гражданских лиц в Чеченской Республике в конце 1990-х годов и начале 2000-х годов даже в отсутствие окончательного решения внутригосу-

дарственного расследования19. Это было сделано с учетом времени, в течение которого заявители не имели известий о своих родственниках, на основании свидетельских показаний и других документов, подтверждающих присутствие военных или представителей специальных служб в районах происшествий в периоды, относящиеся к обстоятельствам дел. Он учитывал сообщения о воен-

ной технике и оборудовании, свидетельские показания, информацию о специ-

альных операциях и неоспариваемый эффективный контроль рассматриваемых районов российскими военными. На этом основании он заключал, что данные территории находились под «полным контролем представителей государства» с

учетом проведения военных или специальных операций и присутствия военно-

служащих.

ЕСПЧ отмечает, что вопрос о том, является ли член семьи таких лиц жертвой обращения, нарушающего ст. 3 Конвенции, зависит от наличия особых факторов, придающих страданиям заявителей особый аспект и характер, отлич-

ные от эмоционального расстройства, которое можно считать неизбежно при-

сущим родственникам жертвы серьезного нарушения прав человека. Имеют значение такие элементы, как степень родственной связи, конкретные обстоя-

15.10.2013 (жалоба N 34529/10) // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2014. № 2.

19 См.: Постановление ЕСПЧ по делу «Хашиев и Акаева против Российской Федерации» (Khashiyev and Akayeva v. Russia) от 24 февраля 2005 г. (жалобы N 57942/00 и 57945/00), Постановление ЕСПЧ по делу «Лулуев и другие против Российской Федерации» (Luluyev and Others v. Russia), жалоба N 69480/01, Постановление ЕСПЧ по делу «Эстамиров и другие против Российской Федерации» (Estamirov and Others v. Russia) от 12 октября 2006 г. (жалоба N 60272/00), Постановление ЕСПЧ по делу «Байсаева против Российской Федерации» (Baysayeva v. Russia) от 5 апреля 2007 г. (жалоба N 74237/01).

15

тельства семейных отношений, степень участия члена семьи в случившемся,

участие члена семьи в попытках получить информацию об исчезнувшем лице и то, как реагировали власти на эти запросы.

ЕСПЧ подчеркивает, что существование подобного нарушения в боль-

шей степени относится не к факту «исчезновения» члена семьи, а к реакции государственных органов и их позиции к ситуации, на которую было обращено их внимание. Именно в силу последнего обстоятельства родственник может утверждать, что сам является жертвой поведения властей. Это особенно важно

вотношении последнего в том, что родственник может прямо заявить, что он является жертвой поведения государственных органов20. ЕСПЧ, установив, что

втечение нескольких лет родственники исчезнувших лиц обращались в раз-

личные органы власти, наводя справки о своих родственниках в письменной форме и на личном приеме, не получая удовлетворительных объяснений или информации о том, что произошло с их членами семей после похищения, при-

шел к выводу, что игнорирование властями жалоб членов семьи исчезнувших лиц, которые вследствие исчезновения и невозможности получения сведений об их судьбе испытали страдания и тоску, должно рассматриваться как бесче-

ловечное обращение, несовместимое со ст. 3 Конвенции. Реакция властей в ви-

де ответов, в большинстве случаев отрицавших, что государство несет ответ-

ственность за задержание, или информировавших о продолжении расследова-

ния была признана неудовлетворительной.

В тех случаях, когда обращение с гражданами не достигает минималь-

ного уровня жестокости, установленного прецедентной практикой ЕСПЧ по ст. 3 Конвенции, соответствующие аспекты взаимоотношений полиции и граждан не становятся предметом разбирательства ввиду неприемлемости подобных жалоб. Соответственно, возможные проблемы, возникающие в этой сфере, яв-

ляются предметом разбирательств национальных судов. Практика показывает,

20 См.: Постановление ЕСПЧ по делу «Имакаева (Imakayeva) против Российской Федерации» от 09.11.2006 (жалоба N 7615/02). § 164 // Российская хроника Европейского суда. Приложение к "Бюллетеню Европейского суда по правам человека". Специальный выпуск. 2008. N 2. С. 19 - 47.

16

что в подобных малозначительных случаях ссылка граждан на нарушение установленного порядка обращения с ними используется для оправдания собственного противоправного поведения. Так, А., обжалуя привлечение к ответственности за несоблюдение административных ограничений и невыполнение обязанностей, устанавливаемых при административном надзоре, пояснил, что был дома, в дверь стучались, но никто из стучащих сотрудником полиции не представлялся, как этого требует действующее законодательство, вследствие чего он сделал вывод, что это пришли друзья для распития спиртного, он этого не хотел, поэтому промолчал и затаился. Суд оценивая данный аргумент обратил внимание на то, что согласно п. 227 Устава патрульно-постовой службы полиции, утвержденного приказом МВД России № 80 от 29.01.2008 года, полицейский при обращении к гражданину обязан назвать свои должность, звание, фамилию, предъявить по требованию гражданина служебное удостоверение, после чего сообщить причину и цель обращения, сделав вывод о том, что обязанность представиться у сотрудника полиции возникает лишь при обращении к конкретному гражданину21.

По другому делу суд пришел в к выводу о том, что даже если сотрудники ППСП в нарушение ст. 227 Устава патрульно-постовой службы полиции, а также требований Федерального закона «О полиции» не представились и не предъявили по требованию гражданина свое удостоверение, это не снимает с гражданина его обязанности по предъявлению документов, удостоверяющих его личность, учитывая, что он не лишен права подать соответствующую жалобу на сотрудников ППСП в порядке подчиненности или в суд22.

21Решение Пуровского районного суда (Ямало-Ненецкий автономный округ) № 12370/2017 от 30 марта 2017 г. по делу № 12-370/2017

22Решение Октябрьского районного суда г. Мурманска (Мурманская область) № 2А2502/2017 2А-2502/2017~М-1868/2017 М-1868/2017 от 1 июня 2017 г. по делу № 2А2502/2017

17

Требование эффективности расследования в контексте защиты от

пыток, бесчеловечного жестокого и унижающего человеческое до-

стоинство обращения

Если лицо выступает с доказуемой жалобой на серьезное жестокое обра-

щение в нарушение ст. 3 Конвенции, это во взаимосвязи с общим обязатель-

ством государства по ст. 1 Конвенции «обеспечивать каждому, находящемуся в его юрисдикции, права и свободы, определенные в... Конвенции» косвенно подразумевает требование о проведении эффективного официального рассле-

дования, которое трактуется как как обязанность применить необходимые средства установления истины, то есть обязательство расследовать – это «не обязательство получить результат, а обязательство принять меры»23. ЕСПЧ рас-

сматривает его как позитивное обязательство произвести эффективное рас-

следование. Соответственно, отказ властей возбудить уголовное дело и прове-

сти уголовное расследование по жалобе заявителя на жестокое обращение, по мнению ЕСПЧ, само по себе составляет отсутствие эффективного расследова-

ния24. При этом оговаривается, что не каждое расследование обязательно долж-

но быть успешным или привести к результатам, подтверждающим изложение фактов заявителем. Однако оно должно в принципе быть способным привести к выяснению фактических обстоятельств, а в случае подтверждения утверждений заявителя – к установлению и наказанию виновных25. В противном случае об-

щий правовой запрет пыток и бесчеловечного и унижающего достоинство об-

ращения был бы, несмотря на свою фундаментальную важность, неэффектив-

23См.: Постановление ЕСПЧ по делу Бунтов (Buntov) против Российской Федерации от 05.06.2012 (жалоба N 27026/10), § 120 // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2013. № 6.

24См.: Постановление ЕСПЧ по делу «Фартушин (Fartushin) против Российской Федерации» от 08.10.2015 (жалоба N 38887/09) § 45 // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. Российское издание. 2016. № 7(169).

25См. Постановление ЕСПЧ по делу «Махмут Кайа против Турции (Mahmut Kaya v. Turkey)» (жалоба N 22535/93), § 124; Постановление ЕСПЧ по делу «Пол и Одри Эдвардс против Соединенного Королевства Paul and Audrey Edwards v. United Kingdom» (жалоба N 46477/99), § 71.

18

ным на практике, и представители государства могли бы в некоторых случаях фактически безнаказанно нарушать права лиц, находящихся под их контролем26.

ЕСПЧ признает, что объем процессуального обязательства государства в соответствии со ст. 3 Конвенции, а также конкретная форма расследования мо-

гут изменяться в зависимости от ситуации, породившей его. Кроме того, пере-

чень факторов, которые могут влиять на «эффективность» национального рас-

следования, не является исчерпывающим. Тем не менее можно выделить не-

сколько основных критериев, применяемых ЕСПЧ в этом контексте.

Во-первых, расследование серьезных обвинений в жестоком обращении должно быть тщательным. Это означает, что власти должны всегда предпринимать серьезные попытки установить, что произошло на самом деле, и не должны со ссылкой на поспешные или необоснованные выводы прекращать расследование либо принимать какие-либо решения. Они должны принимать все доступные им разумные меры для того, чтобы обеспечить доказательства по делу, включая показания очевидцев, заключения судебно-медицинской экспертизы. Так, по одному из дел ЕСПЧ отметил, что постановления помощника прокурора не включали показаний свидетелей, которые не являлись сотрудниками милиции. Хотя следственные органы могли не располагать именами лиц, которые могли видеть заявителя в отделении милиции или наблюдать предполагаемые побои, от них следовало ожидать принятия мер по установлению возможных очевидцев по собственной инициативе. Кроме того, представляется, что следователь не принял значимых мер по осмотру помещения, в котором заявитель предположительно подвергся жестокому обращению. Европейский Суд, следовательно, находит, что уклонение следственных органов от сбора до-

26 См.: Постановление ЕСПЧ по делу «Александра Дмитриева (Aleksandra Dmitriyeva) против Российской Федерации» (жалоба N 9390/05) // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2013. № 7.

19

казательств и их пристрастное отношение к сотрудникам милиции должны рассматриваться как особо серьезный недостаток расследования27.

Любой недостаток расследования, который умаляет возможность уста-

новления причин травм или личности виновных, может привести к нарушению этого стандарта эффективного расследования. Одним из обязательных требова-

ний к эффективному и тщательному расследованию является необходимость проведения своевременного медицинского обследования, которое должно быть выполнено достаточно квалифицированным медиком, а в медицинском заклю-

чении должно содержаться не только подробное перечисление всех телесных повреждений, но и указаны объяснения пациента относительно причин их воз-

никновения, а также мнение врача о соответствии телесных повреждений этим объяснениям. Формулируя свое мнение о таком соответствии, врач должен учитывать ряд других факторов, а именно возможность происхождения травм при иных обстоятельствах, чем жестокое обращение, самотравмирование или последствия болезни (См.: Постановление ЕСПЧ по делу «Давитидзе против Российской Федерации» (Davitidze v. Russia) от 30 мая 2013 г. (жалоба N 8810/05), § 115; Постановление ЕСПЧ по делу «Барабанщиков против Россий-

ской Федерации» (Barabanshchikov v. Russia) от 8 января 2009 г. (жалоба N 36220/02), § 59). С учетом психологических последствий, которые обычно вле-

чет физическое насилие, ЕСПЧ полагает, что наличие психологических симп-

томов или травм также могло быть задокументировано и оценено. Сочетание физических и психологических доказательств могло, соответственно, быть ис-

пользовано для подкрепления или опровержения утверждений заявителя.

Расследование должно быть безотлагательным. По делам, рассматривае-

мым в контексте ст. 3 Конвенции, в которой предметом является эффектив-

ность официального расследования, ЕСПЧ часто оценивал, достаточно ли опе-

ративно реагировали власти на эти жалобы, принимая во внимание дату начала

27 См.: Постановление ЕСПЧ по делу «Барабанщиков (Barabanshchikov) против Российской Федерации» от 08.01.2009 (жалоба N 36220/02) // Российская хроника Европейского Суда. 2010. № 4.

20