1.3. Человек как субъект

ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Следуя предложенной процедуре метода, мы в этом разделе рас­сматриваем такие два компонента структуры акта, как активный субъект профессиональной деятельности и пассивный объект тру­довых усилий специалиста. Почему термин «предмет», обозначен­ный на схеме, заменен понятием «объект», объясняется ниже. В обоих случаях предполагается, что на месте этих компонентов на­ходится человек. Анализируется принцип ограниченности ресур­сов человека — специалиста конкретного труда.

По отношению к профессиям типа «человек—человек» в гума­нистической психологии часто сравниваются между собой два возможных подхода специалиста, скажем, к пациенту, клиенту, уче­нику, подчиненному. Сущность первого подхода обозначается обычно как «субъект-объектное» отношение, а второго — как «субъект-субъектное». Обычно считается, что второй тип взаимо­отношений является более «прогрессивным, гуманным, демокра­тичным». Нам же представляется, что подобного, второго типа в

принципе быть не может. Это ясно хотя бы из нашей схемы — там просто показано наличие только одного субъекта. Поэтому даже чисто формально нет смысла призывать представителей челове-коведческих профессий к подобному отношению к своему пред­мету труда.

Попробуем это доказать содержательно. Например, в связке врач—больной, учитель—ученик, адвокат—клиент, начальник-подчиненный лишь первый член пары является активным субъек­том своей узкопрофессиональной деятельности. Только врач ле­чит, хирург оперирует, учитель учит, адвокат защищает. Только они занимаются активной работой в эти моменты труда, только они являются субъектами деятельности. Их же пациенты, подопечные в эти моменты, в этих актах «взаимосвязанной» деятельности обя­зательно занимают пассивные позиции, играют пассивные роли. Их осматривают, ощупывают, расспрашивают, над ними произво­дят разные манипуляции — ставят уколы, сшивают, стригут, дают указания, направляют их внимание...

Предельная пассивность человека как объекта труда некоторо­го профессионала хорошо иллюстрируется на примере деятельно­сти хирурга. Во время полостных операций больной вынужденно должен быть в состоянии наркоза, когда вообще не приходится говорить о какой-либо его активности.

О субъект-субъектных отношениях можно вести речь только в непрофессиональной, недеятельностной сфере. Например, когда в купе поезда встречаются и ведут разговоры о жизни представи­тели разных профессий. В этих ситуациях никто из них не зани­мается собственно профессиональным трудом. Они могут считать­ся активными субъектами лишь непрофессионального общения, когда каждый из них попеременно активно ведет диалог и затем пассивно слушает собеседника.

Нам кажется это положение принципиальным потому, что в социальной психологии продолжают призывать людей реализовы-вать субъект-субъектный и даже субъект-личностный подходы.

Мы считаем, что в процессе выполнения любой профессиональ­ной деятельности любой специалист выступает только как субъект, но никак не личность. Поэтому профессионала можно рассматривать как личность только тогда, когда он не занимается собственно дея­тельностью, совершает профессионально недеятельностные акты.

Например, если главный хирург клиники просто ходит по тер­ритории больницы, пусть даже в белом халате, мило разговарива-

ет с пациентами и их родными, он в эти моменты своей жизни не является собственно хирургом. Он в эти минуты не оперирует и остается хирургом лишь формально — просто одет в белый халат. Действительно, в этих недеятельностных ситуациях он может от­носиться к больным как к личностям, проявлять свои симпатии и другие личностные качества.

Хирург становится собственно субъектом хирургического тру­да только в операционной палате, когда больной обездвижен и обезличен. В эти секунды ему нельзя проявлять никаких субъект-субъектных или тем более личностных отношений. Сейчас он дол­жен не видеть перед собой целостного человека как духовно бога­тую личность и индивидуальность, а лишь воспринимать неболь­шой участок операционного поля: сосуды, кости, связки, ткани, отдельные органы тела. Он обязан отвлечься от всех остальных свойств больного как гражданина и члена общества и свести все разнообразие человека до ограниченных параметров тканей. Если он хоть секунду затратит на осознание неких фактов биографии больного или его личностных качеств, то, сшивая кровеносные сосуды, совершая тончайшие движения, может допустить непоп­равимую ошибку.

И лишь закончив операцию и выйдя из палаты, хирург волен интересоваться личностью пациента: «Кого я сейчас резал?» Но в эти минуты он перестал быть собственно хирургом по природе сво­их действий. Как несколько иронично самоопределяются сами хирурги: «Мы — лишь портные из материала заказчика». Именно «портняжные» действия составляют сущностную специфику хи­рургического труда.

Отсюда можно сделать важные выводы. Во-первых, в процессе профессионального труда человек является лишь субъектом, прояв­ляет только чисто субъектные свои качества — специальные навыки, умения, знания, — но никак не личностные! В эти минуты он должен становиться «роботом», имеющим нужные способности, строго реализующим конкретную технологию (шунтирования, например) и действующим по жесткой программе.

Подобная резкая формулировка может восприниматься неод­нозначно. Поэтому приведем некоторые дополнительные аргумен­ты в пользу этого тезиса. Нам представляется, что само наличие потенциальной возможности механизации, автоматизации, робо­тизации и компьютеризации все большего числа профессий явля­ется очевидным аргументом в пользу данного положения. Суще-

ствуют уже целые заводы и фабрики, где все рабочие операции выполняют только роботы-автоматы.

Если работу какого-то специалиста может сделать робот-авто­мат, то, следовательно, человек в этом процессе реализовывал себя не как личность, а лишь как субъект со строго ограниченным на­бором своих параметров. Робот, компьютер по определению не являются личностью или индивидуальностью, но они успешно заменяют людей как профессионалов во все больших областях раз­деленного труда. Компьютеры, например, полностью заменили людей как специалистов-вычислителей. Они все чаще выполняют многие сугубо специальные действия и операции — мнемические, интеллектуальные, перцептивные и т. д., которые раньше возлага­лись лишь на узких специалистов.

Если можно профессионала заменить роботом, то и сам чело­век в этих процессах проявляет себя роботом, субъектом деятель­ности, но не личностью или индивидуальностью. Человек может проявлять свои личностные качества только вне пространства про­фессионального труда. Только выйдя из этой сферы, прекратив выполнение актов профессионального труда, прервав исполни­тельские действия, он имеет право личностно отнестись к разным моментам своей деятельности — технологии, нормам, условиям и т. п. В процессах же труда он должен оставаться именно субъектом деятельности. Это ярко видно в работе, например, сборщиков в конвейерном производстве.

Необходимо также разделять понятие «профессионал» по двум важным основаниям — форме и содержанию деятельности. Часто это упускается из виду. Надо учитывать следующий фактор: вне зависимости от занимаемой должности или вида профессиональ­ной деятельности, человек не может проявлять себя как специалист в каждый момент своей жизни или даже в каждую секунду своего рабочего времени. Формально можно продолжать воспринимать человека как носителя определенной профессиональной роли, даже если он просто пассивно находится на служебной террито­рии. Но это лишь формально.

Содержательно же человек в эти моменты может не выполнять своих специфически сущностных профессиональных обязаннос­тей и поэтому не быть субъектом своей специализированной дея­тельности.

Школьный учитель при пассивном пребывании в школе может по инерции восприниматься как носитель этой должностной по-

зиции, но только формально. Содержательно он становится соб­ственно учителем лишь во время урока. И более того, он собствен­но учит, обучает только в отдельные моменты урока. Когда клас­сный руководитель заполняет журнал посещаемости, он занима­ется не обучающей, а какой-то другой деятельностью, например контролерской.

Если солдат в военной форме с погонами, кокардой и петлица­ми убирает на полях картошку, то по форме он продолжает оста­ваться военнослужащим, но содержательно занимается не воинс­кой деятельностью, а крестьянской, полеводческой.

Итак, в области специализированной профессиональной дея­тельности люди могут проявлять себя только двояко — либо как активный субъект труда, либо как пассивный объект трудовых манипуляций определенного специалиста. Поэтому справедливо говорить лишь о возможности реализации во всех видах разделен­ного социального труда в лучшем случае субъект — объектных вза­имодействий.

Человек имеет возможность реализовывать себя как личность и индивидуальность только в околопрофессионально-деятельностных областях. Только выйдя из исполнительской специальной пози­ции, он может личностно выражать мнение о профессии — пере­сматривать, совершенствовать свой труд и т. п.

Подобное резкое разделение целостного родового человека на две ипостаси — субъекта и личность — нам кажется очень важным для понимания сущности профессиональной деформации лично­сти. Только рассмотрев взаимодействие между этими двумя поня­тиями , можно понять влияние профессии на личность. Только раз­делив общее пространство жизнедеятельности человека на область жизни и область деятельности и посчитав, что в деятельности про­являются лишь субъектные качества, а в жизни личностные, можно пытаться искать специфику той или иной профессиональ­ной роли.