4)Конфл.В религии
В христианстве отношение к конфликтам противоречиво, а в некоторых аспектах вовсе неразрешимо. Противоречивое отношение к насилию содержат книги Ветхого и Нового заветов. С одной стороны проповедуется ненасилие (подставь вторую щеку), с другой в книге "Исход" мы встречаем определение Бога как "мужа брани". Воззвание же к богу приносит победу в сражениях. Контент-анализ текста Библии, проведенный Анцуповым, Калаевым и Шипиловым, показал, что из 12407 понятий и категорий 1909 отражают проблему насилия (15.39%). Наиболее часто употребляемая в группе "насилие" категория - это категория "наказание" и производные от нее (25.9%). Призывы убить, убивать составляют 20.8% группы, "насилие", ненависть и злоба - 13.3%.
Среди категорий группы "мир и согласие" наиболее часто употребляется группа слов со значением "помощь, поддержка" - 26%. Негативное отношение христианства к войнам - достаточно современное образование. Лишь в нашем веке официальная католическая церковь обратилась к идее отрицательного отношения к насилию, а в самое последнее время то же наблюдается и в православии. Причина такого противоречия кроется, очевидно, в истории этого религиозного учения. Первоначально оно сформировалось как религия рабов и должна была защищаться, лишь позднее из гонимой властями секты она перешла в государственную религию Римской империи. Необходимость агрессии исчезла, но отголоски ее, выразившиеся в идее экспансии христианства, долго еще были слышны в Европе. Достаточно вспомнить крестовые походы ХI-ХIV вв. Кроме того, не стоит забывать, что не все христиане поддерживают позиции официальной церкви. Существует множество организаций (различные братства, секты), которые подчас далеко не так миролюбивы, как мы привыкли себе представлять.
Позиция Ислама в вопросе о конфликтах также противоречива. С одной стороны, ненасилие проповедуется как идеал социальной жизни. С другой - приветствуется борьба за расширение геостратегического пространства ислама и даже борьба между единоверцами. В Коране читаем: "А если пожелал твой Господь, то Он сделал бы людей народом единым. А они не перестают разноголосить." Причина таких противоречий кроется в изначальной многовариантности, которая обусловлена волей Аллаха. Буддизм и индуизм в этом смысле более последовательны. Они не приемлют насилие. В классическом буддизме нет даже такого понятия - зло (Сатана). Только в последнее время многочисленные войны побудили приверженцев буддизма заговорить о насилии. Однако в своих оценках они по-прежнему категоричны: необходимо жить в любви к ближнему, ибо "никогда в этом мире ненависть не прекращается ненавистью, но с отсутствием ненависти прекращается она".
5)Современные концепции конфликта
Однако только в 50—60-е годы двадцатого столетия появились современные концепции социального конфликта. Наибольшую известность среди них получили концепции Л. Козера, Р. Дарендорфа и К. Боулдинга.
Американский исследователь Л. Козер в 1956 г. опубликовал книгу «Функции социального конфликта». В ней он утверждал, что не существует социальных групп без конфликтных отношений и что конфликты имеют позитивное значение для функционирования общественных систем и их смены. Если структурный функционализм видел в социальных конфликтах некоторую социальную аномалию или признак «расстройства» общества, то Козер стремился обосновать позитивную роль конфликта в обеспечении общественного порядка и устойчивости определенной социальной системы. Стабильность всего общества, по его мнению, зависит от количества существующих в нем конфликтных отношений и типа связей между ними. Чем больше различных конфликтов пересекается в обществе, тем более сложным является его деление на группы, тем труднее разделить членов общества на два лагеря. Значит, чем больше независимых друг от друга конфликтов, тем лучше для единства общества.
Козер классифицирует различные типы конфликтов в соответствии со степенью их нормативной регуляции. На одном конце модели можно поместить полностью индустриализированные конфликты (типа дуэли), тогда как на его противоположном конце окажутся абсолютные конфликты, цель которых состоит не во взаимном урегулировании спора, а в тотальном истреблении противника. В конфликтах второго типа возможность достижения согласия сторон сведена к минимуму, борьба прекращается только в случае полного уничтожения одного или обоих соперников.
Значителен вклад в развитие концепции конфликта немецкого социолога Р. Дарендорфа, активного сторонника и пропагандиста концепции «посткапиталистического» и «индустриального общества», опубликовавшего в 1965 г. в Германии работу под названием «Классовая структура и классовый конфликт». Его концепция «конфликтной модели общества» строилась на «антиутопическом» образе мира — мира власти, конфликта и динамики. Если Козер как бы достраивал равновесную теорию общества до признания позитивной роли конфликтов в упрочении социального единства, то Дарендорф считал конфликт перманентным состоянием социального организма. «Не наличие, а отсутствие конфликта, — утверждал Дарендорф, — является чем-то удивительным и ненормальным. Повод к подозрительности возникает тогда, когда обнаруживается общество или организация, в которых не видно проявлений конфликта». Для него в каждом обществе всегда присутствует дезинтеграция и конфликт. «Вся общественная жизнь является конфликтом, поскольку она изменчива. В человеческих обществах не существует постоянства, поскольку нет в них ничего устойчивого. Поэтому именно в конфликте находится творческое ядро всяких сообществ и возможность свободы, а также вызов рациональному овладению и контролю над социальными проблемами».
В другой своей книге «Социальный конфликт в современности» Дарендорф в центр анализа общественного конфликта ставит структурную гипотезу о том, что ныне поле конфликта совпадает с проблемой права каждого гражданина на доступ к благам и с моделью отторжения от этого права. После того как были исчерпаны причины для соперничества «по вертикали», ликвидированы ресурсы классовой борьбы, современность предлагает новую схему конфликта вокруг самого статуса гражданина, который из предварительного условия и движущей силы «старого» классового конфликта (за право обладать вещами и благами) становится «новым» орудием политического удара и социального отторжения от определенных обществом возможностей доступа к вещам и благам. Происходит изменение соотношения между равным правом на обладание благами и неравной возможностью доступа к ним.
Критики такой точки зрения (В. Джаконини, Италия) считают, что, таким образом, социальный конфликт у Дарендорфа не совпадает с внутренней динамикой социальной сферы, а выявляется через феномены «исключения», «разделения», «маргинализации».
Иллюзия, что капитализм гарантирует благосостояние для всех, рушится, и географическая дистанция между «нами» и остальным миром становится все менее обнадеживающей. Возник новый источник конфликта: между «нами», т.е. большинством, устремленным в будущее, пользующимся все более изощренными товарами и благами, и «не нами», т.е. меньшинством (которому тем не менее суждено постоянно увеличиваться), все громче (хотя и не всегда внятно) заявляющем о приоритетной для себя проблеме обладания хоть какими-то товарами и благами, о том, что он нуждается в «помощи посреди изобилия».
Динамика социального конфликта оказалась как бы в определенной степени перевернутой: сейчас стало важным не столько «обогнать других», сколько «не оказаться сзади», «не быть отброшенным на периферию». Не случайно, что «почти» насильственные (а иногда и действительно насильственные) конфликты происходят между теми, кто «включен», и теми, кто «исключен», причем эти конфликты протекают в соответствии с традиционной схемой «войн между бедняками».
К. Боулдинг, американский социолог и экономист, в своей работе «Конфликт и защита. Общая теория» (1963) отмечал, что «все конфликты имеют общие элементы и общие образцы развития и именно изучение этих общих элементов может представить феномен конфликта в любом его специфическом проявлении». Это положение несет основную методологическую нагрузку как в «общей теории конфликта», так и в правовой по интерпретации.
Еще более усилилась ориентация на позитивное исследование конфликта в 70-е годы, когда кризисные события предшествующего десятилетия поставили под сомнение идею о равновесном состоянии общества. Особенно резкой критике в это время подверг идеи бесконфликтного состояния общественного развития американский социолог, виднейший представитель так называемой альтернативной социологии А. Гоулднер (1920—1980). С его точки зрения, основная задача социологии заключается в выяснении причин конфликтного состояния общества и в поиске путей преодоления кризисных ситуаций в общественном развитии. Глубинные основы кризиса западного общества А. Гоулднер видел в деперсонализации человека, в разрушении целостного взгляда на мир, в противоречивом отношении между знанием и властью.
Критикуя все существующие социологические подходы, в том числе и марксистский, за идеологичность, Гоулднер пытался освободиться от идеологии с помощью своей «критически-рефлексной» концепции. В социальной структуре современного западного общества он выделял три класса: старую буржуазию, или денежный класс капиталистов, пролетариат и, наконец, появившийся новый класс интеллигенции. Особое внимание именно к этому классу составляет основное содержание его концепции. Обладание культурным капиталом и культура критического дискурса (некая специфическая речевая общность) делают новый класс единственной надеждой социального прогресса. Гоулднер подразделял новый класс на две социальные группы: научно-техническую интеллигенцию и интеллектуалов (гуманитарную интеллигенцию). Именно на интеллектуалов он возлагал надежды, связанные с будущим общественного развития.
Что касается третьего этапа — современных исследований конфликта, то в западных странах наиболее отчетливо проявляются два основных направления. Первое связано с деятельностью институтов, изучающих в основном сами конфликты, и широко распространено в Западной Европе (Франция, Голландия, Италия, Испания), второе — с деятельностью институтов исследований мира, получивших широкое признание в США. В принципе цели этих институтов аналогичны, но достигаются они с помощью различных методологических подходов. В одних исследованиях первенствуют соображения о путях достижения победы (последователи Г. Бутуля считают, что более соответствует научному духу его высказывание: «Если хочешь мира, изучай войну»). Специалисты из институтов исследований мира придают первостепенное значение проблемам мира и согласия. В качестве примера можно назвать книгу Р. Фишера и У. Юри «Путь к согласию или переговоры без поражения», вышедшую в 1990 г. на русском языке.
Но особенно ярко новые тенденции в исследовании конфликта проявились в новом институционализме. В последнее время исследователи в области конфликтов обратили пристальное внимание на проблемы создания и функционирования локальных социальных образований, именуемых полями, аренами или играми.
Объяснение конфликта «классическими» теориями стало считаться неадекватным и слишком абстрактным. Новые институционалисты (Бурдье, Гидденс, Скотт, Флигстайн) пришли к выводу, что конфликт объясняется соперничеством старых институтов с претендентами на отдельных полях, их переходом в смежные поля, следствием чего является изменение позиций. Конфликты в этих условиях ориентированы на достижение того или иного конкретного результата.
Теория нового институционализма, таким образом, означает пересмотр традиционной концепции «конфликта субъектов» с упором на то, как участники конфликта ориентируют свои действия относительно друг друга. Конфликтующие субъекты учитывают наличие многих действующих лиц, интерпретируют намерения последних, моделируют собственные действия и убеждают окружающих действовать с ними заодно.
Правила взаимодействия на полях, принятые участниками конфликта, определяют границу возможного, позволяют уточнить свои интересы, установить, что делают остальные, и выработать собственную стратегию. Поле — это игра, которая зависит от культуры участников, их возможностей использовать социальные технологии, «читать» намерения соперников и уметь убеждать союзников в необходимости содействия. Словом, для участия в такой игре требуется «социальный талант» (Н. Флигстайн), т.е. способность активных участников добиваться соучастия, содействия, иногда манипулируя стремлением других удовлетворять собственные интересы. «Социально одаренные» люди — это люди, наделенные способностью понимать членов своей группы, их интересы и стремления, а также то, что думают по конкретному поводу представители других групп.
Когда группы видят перспективы, тогда и открываются новые поля. Кризис новых полей означает, что не установились стабильные правила взаимодействия и группам угрожает ликвидация. Действующие лица, наделенные социальным талантом, будут строить свои действия в целях стабилизации положения своей группы и ее отношений с прочими группами. Тут-то активные, социально одаренные участники, т.е. те, кого именуют «предпринимателями», могут предложить оригинальные культурные концепции и придумать «новые» институты. Они в состоянии образовать политические коалиции на основе достаточно узких коллективных интересов других участников с целью создания новых институтов.
Если поле устоялось, то те же самые «предприниматели» правила и двойственный характер взаимодействия используют либо для воспроизводства своего привилегированного положения, либо, если они «претенденты», для борьбы с доминирующими группами.
Если искусные «стратеги» занимают властные позиции в доминирующих группах, их энергия будет направлена на активное участие в игре. «Социально одаренные» участники строят свои действия так, чтобы удержать или улучшить позиции своей группы на поле.
Поля могут претерпевать кризисы в силу воздействия внешних факторов, в том числе в результате влияния других полей. Кризисы могут иметь место в результате умышленных или случайных действий политических сил либо вторжения на данное поле посторонних групп. В таких обстоятельствах доминирующие группы стремятся усилить свое положение, чтобы сохранить статус-кво. Периферийные группы могут взять сторону «претендентов» или вступить в коалицию с правительством с целью перестройки поля. Социальная текучесть ситуации допускает возможность сделок и новых соглашений. Но их инициаторами скорее всего будут представители периферийных групп или «претенденты», поскольку ни те ни другие не имеют обязательств перед существующим порядком.
Такой подход к государству и обществу помогает понять динамику современной реальности. Доминирующие участники социального процесса стремятся воспроизвести себя и дезорганизовать тех, кто бросает им вызов. Но они могут оказаться жертвами кризиса, спровоцированного зависимостью государства от других полей или вторжением представителей соседних полей. Новые институциональные проекты рождаются как внутри одного общества, так и в нескольких обществах сразу. Социально одаренные активисты, пользующиеся системами координат, позаимствованными у одного поля, могут попробовать создать другое поле. Такие возможности возникают как следствие умышленных или случайных действий правительства. Социально одаренные участники поля могут мигрировать туда, где увидят новые перспективы. Это означает, что в кризисные моменты поля находятся в состоянии трансформации.
События 80—90-х годов в России и Восточной Европе также привели к значительным изменениям в теоретических подходах к конфликтам. Ряд исследователей в этих странах призвали к принятию принципа теоретического плюрализма. В частности, подчеркивалось, что необходимо использовать все положительные элементы различных теорий: идей Маркса и Вебера, структурного функционализма, концепций Дарендорфа и Козера, взглядов Парето и Моска (Муча, Михальский, Польша). Другие исследователи (М. Яничиевич, Югославия) считают, что в первую очередь необходимо изучать закономерности «переходного периода» («транзиции»), поскольку именно они дают объяснение специфике конфликтов в постсоциалистических странах.
Что касается российских исследователей, то внимание к новому осмыслению существующих реалий был обусловлен двумя причинами. Во-первых, следуя марксисткой традиции и оперируя такими понятиями, как революция, классовая борьба, войны и т.д., ученые не могли объяснить все многообразие явлений и процессов, происходящих в окружающем мире. Во-вторых, Россия (СССР) вступили на чрезвычайно динамичный, противоречивый и во многом парадоксальный путь, который породил массу новых общественных (этнических, социальных, политических и духовных) феноменов, в свою очередь потребовавших их осмысления на основе, адекватной происходящим изменениям.
Анализ общественных процессов в России потребовал прямого внимания к элементам, обеспечивающим динамику изменений. Силы, которые уклоняются и сопротивляются принятым образцам и балансу власти и интересов, могут считаться предвестниками возникновения новых или альтернативных образцов появляющихся структур. В этих условиях конфликты предотвращают окостенение социальных систем, оказывая давление на рычаги возникновения инноваций. Столкновение ценностей и интересов и напряжение между тем, что есть на самом деле, и тем, что некоторые группы и индивиды чувствуют, есть конфликт между указанными интересами групп и требованиями новых групп своей доли богатства, власти и статуса.
40)Карл Густав Юнг (1875 - 1961) - швейцарский врач-психотерапевт, по рекомендации Фрейда возглавивший международное психоаналитическое движение. В 1913 г. он разошелся с основателем психоанализа на идейной почве и создал собственное учение, получившее название аналитической психологии. Его основные работы: "Метаморфозы и символы либидо" (1912), "Психологические типы" (1921), "Проблема души современного человека" (1928), "Об архетипах коллективного бессознательного" (1934), "Йога и Запад" (1936), "Психология и религия" (1938), "Психология и алхимия" (1944) и др.
Не отрицая роли сексуальности в жизнедеятельности индивида, Юнг тем не менее рассматривал ее как важное, но не единственное выражение психической цельности человека. В отличие от Фрейда он стремился исследовать духовную сторону сексуальности, ее нуминозный (языческий, демонический, мифологический) смысл, выходящий за пределы биологической функции либидо (сексуальная энергия).
Сознание и бессознательное, по Юнгу, имеют не противоположный друг другу, а компенсаторный характер. Нет оснований предполагать, что бессознательное следует иным законам, нежели сознание. Сновидения, способствующие изучению бессознательного, являются не искажением и маскировкой тайных желаний человека, а естественной реакцией саморегулирующейся психической системы.
Юнг исходил из того, что наряду с индивидуальным (личностным) бессознательным, являющимся главным объектом исследования классического психоанализа, имеется коллективное бессознательное, представляющее собой характерный для всех рас и народностей общечеловеческий опыт. Коллективное бессознательное содержит в себе скрытые следы памяти прошлого человечества и является духовным наследием, возрожденным в индивидуальной структуре мозга. Если индивидуальное бессознательное состоит по большей части из комплексов (первичных форм инстинктов, психических фрагментов, выделившихся в самостоятельно функционирующие образы и идеи), то коллективное бессознательное в основном представлено архетипами (бессознательными праформами, принадлежащими унаследованной психической структуре, формальными образцами поведения, символическими бессодержательными схемами).
Как некие прообразы, врожденные возможности представлений всего человеческого рода архетипы в своем символическом виде могут выступать в роли различных фигур, имеющих важное психологическое значение для человека. "Персона", "Тень", "Анима", "Анимус", "Самость" - вот только некоторые из них, с которыми приходится сталкиваться человеку, осуществляющему разбор со своим бессознательным.
"Персона" - маска коллективной психики, компромисс между индивидом и социальностью, дающий возможность, с одной стороны, производить определенное впечатление на людей, а с другой - скрывать свою истинную природу. "Тень" - негативная сторона человека, символизирующая примитивные агрессивные и разрушительные тенденции, таящиеся в глубинах психики. "Анима" и "Анимус" - коллективные образы в бессознательном мужчины и женщины, с помощью которых они постигают природу противоположного пола. "Самость" - психическая тотальность, Атман, Дао или сосуд для милости Божией, компенсация за конфликт между внутренним и внешним, цель жизни человека.
Юнг полагал, что невроз проистекает из фрагментарного состояния человеческого сознания, когда комплексы ("маленькие дьяволята") образуют автономные группы представлений и ассоциаций, имеющих тенденцию самостоятельно перемещаться и жить собственной жизнью, независимо от намерений человека. Личность страдает от духовного расщепления. Человек утрачивает ценностные ориентиры в жизни, лишается внутренних символов, воплощенных в образе Бога, переживает своеобразный духовный вакуум.
Современный человек находится как бы в поиске души. Поэтому цель лечения, по убеждению Юнга, заключается в оказании помощи человеку обрести целостность, душевное равновесие. Аналитическая психология способствует выявлению подлинно духовных символов, смысла и цели жизни индивида, самореализации его творческих задатков и дарований. Речь идет об индивидуации (процесс становления личности), обретении человеком своей Самости, которую Юнг называет "Богом внутри нас".
В соответствии с этими идеями, Юнг подверг критике представления Фрейда о религии. Для него архетип - психическая предпосылка религиозных воззрений, религия - врожденное инстинктивное стремление человека к сохранению психического равновесия. Бог не статистическая истина, а внутренний опыт. Глупо доказывать бытие Бога или пытаться его опровергнуть. В нетрадиционном для религиозных учений понимании Юнг рассматривает Бога в качестве "личного Бога", той судьбоносной силы, которая проявляется в человеке в образе совести.