Восточная литература на русском языке / Цао Сюэцинь - Сон в красном тереме. Том 3

–Совсем я состарилась, все забываю, все путаю. Спасибо моей Фэнцзе! Она у меня вместо советника. Такое совпадение весьма кстати. Семья дядюшки нашей Фэнцзе пусть устроит праздник для всех, а семья Дайюй отпразднует день ее рождения!

–У бабушки все так складно, как в книге! – заявили все в один голос. – Неудивительно, что судьба даровала ей великое счастье!

В это время вошел Баоюй. Он слышал последние слова матушки Цзя и чуть не запрыгал от радости.

Обедали все вместе у матушки Цзя, было шумно и весело. Но рассказывать об этом мы не будем.

После обеда Цзя Чжэн возвратился из императорского дворца, куда ездил благодарить за милость, пошел поклониться в храм предков, а затем явился к матушке Цзя. Он даже не стал садиться и сразу вышел к гостям.

Во дворец Жунго непрерывным потоком шли родственники, у ворот сгрудились кони и коляски, в доме толпились знатные сановники. Поистине:

…Вот уже и распускаются цветы, Пчел и бабочек шумлива суета.

В полнолунье перед нами вся как есть Предстает небес и моря широта.

Через два дня состоялась церемония поздравлений. С самого утра приехали актеры. Перед гостиной матушки Цзя соорудили помост.

Мужчины в праздничных одеждах прислуживали снаружи у входа. Для родственников, явившихся с поздравлениями, накрыли столов десять, а то и больше, с угощениями и вином. Матушка Цзя выразила желание посмотреть новую интересную пьесу, и для нее поставили стеклянную ширму, отделявшую женскую половину от мужской. За ширмой тоже накрыли столы.

За главным столом сидели тетушка Сюэ с госпожой Ван и Баоцинь, за столом напротив

– матушка Цзя с госпожой Син и Сюянь.

Два стола оставались свободными, и матушка Цзя приказала позвать девушек. Вскоре Фэнцзе с целой толпой служанок привела Дайюй.

Одетая во все новое, она была так прелестна и грациозна, что казалось, сама Чан Э спустилась в мир смертных. С лица ее не сходила застенчивая улыбка. Сянъюнь, Ли Вань и Ли Ци хотели усадить Дайюй на почетное место, но она никак не соглашалась.

–Садись, садись, сегодня можно, – махнула рукой матушка Цзя.

–Разве у барышни Линь Дайюй сегодня тоже радостный день? – спросила тетушка Сюэ, вставая.

–Да, у нее день рождения, – улыбнулась в ответ матушка Цзя.

–Ай-я! Как же это я забыла! – воскликнула тетушка Сюэ и, подойдя к Дайюй, промолвила: – Прости мне мою рассеянность! Как только вернусь домой, пришлю Баоцинь пожелать тебе долголетия.

–Что вы, что вы! – воскликнула смущенная Дайюй.

Наконец все расселись.

Дайюй огляделась по сторонам и увидела, что нет Баочай.

–Как чувствует себя сестра Баочай? – спросила она тетушку Сюэ. – Отчего не пришла?

–Некому за домом присматривать, – ответила тетушка.

–Ведь у вас теперь есть невестка, – робко заметила Дайюй. – Можно было ее оставить. Видимо, сестре Баочай не захотелось идти, потому что здесь очень шумно. А я так по ней соскучилась!

–Спасибо тебе за заботу, – ответила тетушка Сюэ. – Она часто вас всех вспоминает.

Непременно велю ей в самое ближайшее время навестить тебя и сестер!

Пока они вели разговор, девочки-служанки наполнили вином кубки, поднесли закуски. А немного спустя начался спектакль.

Первые два акта были поздравительными. Когда же начался третий, на сцене появились золотой отрок и яшмовая дева6. Отрок размахивал флагом, дева – драгоценным бунчуком. Они ввели под руки молодую женщину в одеянии из перьев всех цветов радуги, с черной повязкой на голове. Женщина пропела несколько тактов и ушла. Никто не знал, что это значит, но кто-то громким голосом объяснил:

– Этот акт называется «Ушедшая в мир иной», он из новой пьесы «Дворец Жуйчжу». Содержание пьесы следующее: Чан Э спускается в мир людей, где должна выйти замуж за простого смертного, но, к счастью, этому помешала богиня Гуаньинь, и Чан Э покинула мир, не успев выйти замуж. В этом акте показано, как она вознеслась на луну. Вы ведь слышали, какую она поет арию:

Средь людей мы всегда помышляем Лишь о ветрах земных вожделений, — Но не вечны осенние луны И цветы при расцвете весеннем!

А дворец Гуаньхань в отдаленье Неподвластен мирскому забвенью.

Четвертый акт назывался «Есть отруби», а пятый «Бодхисаттва с учениками переправляется через реку». Во время этого акта на сцене появились призрачный город и башни, поднялся шум.

В самый разгар веселья из дома Сюэ прибежала запыхавшаяся служанка и сказала Сюэ

Кэ:

–Второй господин, поспешите домой! И госпоже надо ехать! Случилось несчастье!

–Какое несчастье? – встревожился Сюэ Кэ.

–Дома все узнаете! – отвечала служанка.

Не успев попрощаться, Сюэ Кэ помчался домой. Тетушка Сюэ в лице переменилась от испуга и вместе с Баоцинь немедля уехала. Начинался переполох.

–Нужно послать людей следом, пусть разузнают, что там стряслось, – промолвила матушка Цзя. – Может, это и нас касается!

–Вы совершенно правы, – поддакнули остальные.

А теперь оставим на время дворец Жунго и последуем за тетушкой Сюэ. Возвратившись домой, она увидела у ворот служителей ямыня и приказчиков из лавки.

Они закричали:

–Госпожа вернулась!

–Она скажет, что делать!

Увидев почтенных лет женщину в сопровождении целой толпы слуг и служанок, служители ямыня сразу поняли, что это и есть мать Сюэ Паня. Они оробели, встали навытяжку и пропустили тетушку Сюэ в дом.

Войдя в гостиную, тетушка Сюэ услышала вопли и плач Цзиньгуй. Появилась Баочай со следами слез на лице.

– Мама! – вскричала девушка. – Успокойтесь! Сейчас необходимо действовать! Вместе с Баочай тетушка Сюэ прошла во внутреннюю комнату. Узнав дорогой от

служанки, что с сыном произошло несчастье, она никак не могла унять бившую ее дрожь.

– Ну кого же он?.. – сквозь рыдания спрашивала тетушка Сюэ.

6 Золотой отрок и яшмовая дева – по преданию, слуги богини Гуаньинь.

–Ни о чем не спрашивайте, госпожа, – отвечали домашние. – Кого бы он ни убил, наказания ему не избежать! Подумаем лучше, что делать.

–О чем тут думать! – сквозь слезы воскликнула тетушка.

–Первым долгом надо собрать деньги, – посоветовали слуги. – Второй господин Сюэ Кэ повидается со старшим господином Сюэ Панем, а деньги отдаст чиновнику, который ведет дело, и попросит смягчить наказание. Надо также попросить господ из семьи Цзя замолвить за господина словечко перед высшим начальством. Служителям ямыня, которые стоят у ворот, тоже надо дать немного денег и отпустить. А мы тем временем начнем действовать.

–Прежде всего следует щедро вознаградить пострадавших и оплатить расходы на похороны убитого, – сказала тетушка Сюэ. – Если они не подадут в суд, дело можно будет замять.

–Нет, мама, – возразила Баочай. – Швыряться деньгами не нужно. Уж если дать – то немного. Слуги правы.

–И зачем только я родилась на свет? – запричитала тетушка Сюэ. – Хоть бы мне вместе

сним умереть, тогда сразу всему конец!

Баочай принялась ее утешать и, откинув дверную занавеску, крикнула слугам:

–Поезжайте вместе со вторым господином Сюэ Кэ к чиновнику и постарайтесь все уладить! Только живо! Не мешкайте!

Сюэ Кэ собрался уходить, а тетушку Сюэ служанки увели во внутренние покои.

–Непременно сообщай через слуг, как идут дела, – попросила Баочай. – Не обязательно всякий раз ездить домой.

Как только Сюэ Кэ ушел, Баочай вернулась к матери, стараясь хоть как-то ее успокоить.

Между тем Цзиньгуй напустилась на Цюлин:

–Вы вот хвастались, что как-то убили человека и вам с рук сошло, даже в столицу смогли уехать! Что у вас деньги и влиятельная родня. Сюэ Пань наслушался и тоже убил, надеясь на безнаказанность. А сейчас, смотрю, вы трясетесь от страха. Засудят господина Сюэ Паня, вы разбредетесь кто куда, а я страдай…

Она опять заплакала в голос.

Тетушка Сюэ так разгневалась, слыша это, что едва не лишилась рассудка, Баочай от волнения места себе не находила. От госпожи Ван пришла девочка-служанка узнать, что случилось.

Баочай уже считала себя членом семьи Цзя и решила от служанки ничего не скрывать.

–Подробностей мы не знаем, – проговорила она. – Знаем лишь, что брат кого-то убил и его арестовали. Какое будет предъявлено обвинение, сейчас неизвестно. Второй господин Сюэ Кэ поехал разузнать. Мы ждем от него вестей и тогда сообщим вашей госпоже! А пока передай госпоже благодарность за внимание. Может быть, нам придется обратиться к ней за помощью!

После ухода служанки тетушка Сюэ и Баочай не знали, чем заняться, так были растерянны.

Через два дня вернулся слуга, ездивший вместе с Сюэ Кэ, и привез от него письмо, которое девочка-служанка не мешкая передала Баочай.

Вот что писал Сюэ Кэ:

«Старший брат не совершал преднамеренного убийства. Нынче утром я подал прошение, но ответа пока нет. Показания старшего брата не в его пользу. После ответа на мое прошение снова будет суд, и если брату удастся изменить показания, ему, возможно, сохранят жизнь. Пришлите немедля пятьсот лянов серебра на расходы! Пусть матушка ни о чем не беспокоится! Подробности расскажут слуги».

Баочай прочла письмо вслух тетушке Сюэ.

Утирая катившиеся по щекам слезы, тетушка Сюэ сказала:

–Судя по письму, неизвестно, помилуют его или приговорят к казни!

–Не убивайтесь так, мама! – просила Баочай. – Послушаем, что скажет слуга, а потом подумаем, что делать.

Тетушка Сюэ послала служанку за слугой, приехавшим от Сюэ Кэ, и, когда тот явился, велела:

–Расскажи подробно, что случилось с Сюэ Панем!

–Вечером, накануне отъезда, старший господин Сюэ Пань сказал второму господину такое, что вспомнить страшно… – начал слуга.

Если хотите узнать, что рассказал слуга, прочтите следующую главу.

Глава восемьдесят шестая

Продажный чиновник, получив взятку, изменяет содержание судебного постановления; непорочная дева, затаившая нежные чувства, объясняет правила игры на цине

Итак, Баочай прочла матери письмо Сюэ Кэ, после чего тетушка Сюэ вызвала слугу и спросила:

–Можешь ли ты рассказать подробно, как старший господин убил человека?

–Подробностей не знаю, – отвечал слуга. – В день отъезда старший господин сказал второму господину…

Тут слуга огляделся и, убедившись, что поблизости никого нет, продолжал:

–Старший господин сказал, что ему надоели домашние скандалы, и он решил отправиться на юг за товарами с еще одним торговцем, который живет примерно в двухстах ли к югу от нашего города. К этому торговцу и отправился старший господин. По пути он встретил знакомого актера Цзян Юйханя, ехавшего с труппой в тот же город, и они зашли в кабачок выпить вина и закусить. Трактирный слуга все время поглядывал на Цзян Юйханя, что рассердило старшего господина. После отъезда Цзян Юйханя старший господин разыскал нужного ему человека и пригласил в кабачок. Захмелев, старший господин велел трактирному слуге заменить вино, но тот замешкался, и старший господин принялся его ругать. Слуга стал огрызаться; старший господин замахнулся на него чашкой, но тот оказался не робкого десятка и подставил голову, крикнув господину: «Бей!» Старший господин хватил слугу чашкой по голове, хлынула кровь, и слуга упал. Некоторое время он продолжал браниться, а потом умолк.

–Почему же старшего господина никто не удержал?! – вскричала тетушка Сюэ.

–Я не посмел, – отвечал слуга.

–Ладно, иди, – сказала тетушка Сюэ и, когда слуга ушел, отправилась к госпоже Ван попросить ее переговорить с Цзя Чжэном. Цзя Чжэн расспросил об обстоятельствах дела, но ничего определенного не обещал, сказав, что надо дождаться ответа на прошение Сюэ Кэ.

Тетушка Сюэ тем временем отвесила в лавке серебро, вручила слуге и велела немедленно доставить Сюэ Кэ.

Через три дня от Сюэ Кэ прибыло письмо, в котором говорилось: «Деньги получил, раздал служителям ямыня.

Старший брат под стражей, но пыткам не подвергается, поэтому не беспокойтесь. Здешние люди хитры и коварны, родственники убитого и свидетели никаким уговорам

не поддаются, даже друг старшего брата, с которым они вместе ходили в трактир, на их стороне.

В этом незнакомом месте, среди чужих людей нам с Ли Сяном посчастливилось встретить доброго человека, и он дал полезный совет, разумеется за вознаграждение. Необходимо, сказал он, связаться с тем самым У Ляном, с которым старший брат ходил в кабачок, посулить ему денег и попросить взять брата на поруки и уладить дело. Если же тот не согласится, заявить, что Чжан Саня, трактирного слугу, убил он, У Лян, а всю вину свалил на человека, приехавшего из чужих краев. Если он испугается, все будет в порядке.

Яразыскал У Ляна, и он согласился. Подкупил родственников покойного и свидетелей

инаписал новое прошение. На первое прошение пришел ответ. Привожу его полностью, а также само прошение:

«Сие прошение от такого-то.

Обращаюсь по делу старшего брата, несправедливо обвиненного.

Мой старший брат Сюэ Пань, уроженец Нанкина, временно проживающий в Сицзине, такого-то числа, месяца и года отправился из вышеупомянутого места жительства на юг по торговым делам. Не минуло и нескольких дней после его отъезда, как слуга вернулся домой с письмом, в котором говорилось, будто мой старший брат учинил убийство. Я прибыл на место происшествия и здесь узнал, что брат случайно убил некоего Чжан Саня.

Япобывал в тюрьме, где содержится брат, и тот слезно молил о помощи, уверяя, что никогда не был знаком с семьей Чжанов и не питал к ней вражды.

Но случилось так, что старший брат потребовал у трактирного слуги заменить вино, а тот замешкался, и брат в гневе выплеснул вино из своей чашки на пол. Чашка выскользнула из рук, угодила в голову Чжан Саню, который в это время нагнулся, чтобы поднять что-то с полу, и убила оного насмерть.

Удостоившись великой милости предстать пред глазами начальства для допроса, мой брат, убоявшись пыток, признал себя виновным в убийстве, совершенном во время драки.

К счастью, будучи гуманным и великодушным и зная, что брат мой обвинен несправедливо, Вы не вынесли ему поспешного приговора.

Ныне старший брат содержится под стражей, и я, подавая сие прошение, нарушаю закон. Только любовь к брату заставила меня идти на риск, пренебрегая опасностью. Почтительно кланяюсь, умоляя о милосердии, и прошу снова допросить брата и свидетелей и проявить милость, дабы наша семья, испытав на себе Вашу высочайшую гуманность, была вечно и беспредельно счастлива!

С чем и обращаюсь к Вам в сем прошении». Далее следовало решение по делу:

«Тело убитого освидетельствовано, улики не вызывают никаких сомнений. Пытки по отношению к арестованному не применялись. Он сам признался, что во время драки совершил убийство, о чем его собственные показания имеются в деле. Вы прибыли издалека

ине присутствовали при убийстве, как же вы можете по выдуманным показаниям обжаловать наше решение?!

В соответствии с законом вас следовало бы наказать. Но, помня о ваших чувствах к брату, прощаю вас. Прошение отклоняется…»

Тут тетушка Сюэ воскликнула:

– Значит, спасти его невозможно?! Как же быть?

– Тут еще что-то написано, – заметила Баочай и прочла: – «Об одном весьма важном обстоятельстве вы узнаете от посланного мной слуги».

Тетушка Сюэ позвала слугу, и тот сказал:

– В уезде, где сейчас находится ваш сын, хорошо известно о богатстве и могуществе вашей семьи. Необходимо добиться покровительства в столице и преподнести богатые подарки начальнику уезда, тогда дело могут пересмотреть и смягчить приговор. Только медлить нельзя, не то будет поздно.

Тетушка Сюэ отпустила слугу, а сама отправилась во дворец Жунго и рассказала о случившемся госпоже Ван, умоляя еще раз поговорить с Цзя Чжэном.

Ходатайствовать через кого-нибудь перед начальником уезда Цзя Чжэн согласился, а о деньгах и подарках слышать не хотел. Видя, что от Цзя Чжэна толку не добиться, тетушка Сюэ обратилась к Фэнцзе и Цзя Ляню. Истратив несколько тысяч лянов серебра, она наконец подкупила начальника уезда, и Сюэ Кэ получил возможность действовать.

Через некоторое время состоялся суд, на который были вызваны свидетели и родственники убитого.

Привели и Сюэ Паня. Чиновник-делопроизводитель проверил но списку имена

пришедших. Начальник уезда велел старосте сличить прежние показания свидетелей с нынешними, а затем стал допрашивать Чжан Ван, мать убитого, и Чжан Эра – его дядю.

Вот что рассказала мать:

–Мой муж Чжан Да умер восемнадцать лет назад. Старшего и второго сына тоже нет в живых, оставался лишь младший сын – Чжан Сань, еще не женатый. В нынешнем году ему исполнилось двадцать три года. Средств к существованию у нас не было, и сыну пришлось работать в кабачке семьи Ли. Я была вне себя от горя, узнав, что с ним случилось. О, господин, я чуть не умерла! Побежала туда. Смотрю, сын мой лежит на полу, из головы хлещет кровь, вот-вот скончается. Я бросилась к нему, стала спрашивать, кто его так отделал, но он уже не мог ответить. Не помня себя, я вцепилась в убийцу, этого выродка!..

Служители прикрикнули на женщину, чтобы осторожнее выражалась. Чжан Ван стукнулась лбом об пол и продолжала:

–Умоляю вас, светлейший господин, не оставьте преступника безнаказанным! Ведь он отнял у меня единственного сына!

Начальник уезда приказал увести женщину и стал допрашивать слугу из кабачка.

–Чжан Сань был у вас в лавке в работниках?

–Не в работниках, в половых, – отвечал тот.

–В день убийства ты показал, что Чжан Саня убил Сюэ Пань, ударив чашкой по голове, – продолжал начальник уезда. – Ты сам это видел?

–Я в это время был за прилавком, – отвечал Ли Эр, – только слышал, что кто-то в комнате для гостей требует вина, а потом раздался крик: «Он убит!» Я побежал туда и увидел Чжан Саня. Он лежал на полу и не двигался. Я сообщил старосте стодворки и матери пострадавшего. Как все это произошло, не знаю, почтеннейший господин, поэтому прошу вас допросить тех, кто находился в комнате для гостей.

–На следствии ты показал, что видел все собственными глазами! – закричал начальник уезда. – А сейчас говоришь, «ничего не знаю»!

–Это я с перепугу говорил всякие глупости, – отвечал Ли Эр.

Служители ямыня прикрикнули на него, чтобы не болтал лишнего. Затем начальник вызвал У Ляна:

–Ты был в кабачке вместе с обвиняемым? Каким образом Сюэ Пань ударил пострадавшего? Говори правду!

–В тот день господин Сюэ Пань пригласил меня выпить вина, – стал рассказывать У Лян. – Вино ему не понравилось, и он потребовал его заменить, но Чжан Сань не соглашался. Тогда господин Сюэ Пань рассердился и выплеснул ему вино прямо в лицо, но тут выпустил ненароком чашку, и она угодила Чжан Саню в голову. Все это я видел собственными глазами.

–Ерунда! – вскричал начальник уезда. – Сюэ Пань был пойман с поличным и признал себя виноватым. Первый раз ты говорил по-другому!.. Всыпать ему!

Служители схватили У Ляна.

–Я говорю правду. Сюэ Пань не дрался с Чжан Санем! – вскричал У Лян. – У него чашка выскользнула из рук и угодила Чжан Саню в голову. Явите милость, почтенный господин, спросите у Сюэ Паня. Он скажет!

Начальник велел подвести Сюэ Паня и спросил:

–Почему ты обозлился на Чжан Саня? Как убил его? Говори!

–Будьте милосердны, почтенный господин! – взмолился Сюэ Пань. – Я не хотел бить Чжан Саня, только выплеснул вино на пол, потому что он не хотел его заменить. Но чашка выскользнула у меня из рук и попала ему в голову. Я бросился к Чжан Саню, хотел помочь, но тщетно, вскоре он умер от потери крови. А в убийстве я признался лишь потому, что боялся пыток. Прошу вас, почтенный господин, явить снисхождение!

–Ну и глуп же ты! – крикнул начальник уезда. – То говорил, что в гневе ударил его чашкой по голове, теперь утверждаешь, что чашка выскользнула из рук!

Как ни сердился начальник, грозя пытками и побоями, Сюэ Пань стоял на своем.

Начальник приказал следователю огласить результаты обследования трупа.

–При обследовании на теле убитого ран не обнаружено, – доложил следователь. – На темени – рана длиною в один цунь и семь фэней, от удара тяжелым предметом, и трещина на кости в три фэня шириной, что тоже свидетельствует о нанесении удара.

Начальник уезда знал, что в эту бумагу уже внесены изменения, поэтому прекратил допрос и велел свидетелям подписать новые показания.

–Высокочтимый начальник! – вдруг завопила Чжан Ван. – Я слышала, что на теле моего сына обнаружено еще несколько ран! Почему же о них умолчали?

–Эта женщина болтает всякую чушь! – вскричал начальник. – Вот бумага с результатами обследования трупа! Видишь?

Он вызвал Чжан Эра – дядю убитого и спросил:

–Помнишь, сколько было ран на теле твоего племянника?

–Одна рана, на голове, – отвечал Чжан Эр.

–Подойди-ка сюда! – подозвал начальник уезда Чжан Ван. Он приказал писарю показать женщине акт обследования, а старосте стодворки и дяде убитого – разъяснить ей его содержание. После этого начальник велел всем подписать свои показания, а обвиняемого содержать под стражей до получения указаний высшего начальства. На том суд закончился и все разошлись, а Чжан Ван начальник велел выгнать, поскольку она не уходила и продолжала кричать.

–Зачем понапрасну оговаривать человека, если все получилось случайно? – пытался урезонить женщину Чжан Эр. – Господин начальник уезда уже вынес решение, и нечего скандалить!

Сюэ Кэ, дожидавшийся окончания суда снаружи, очень обрадовался, узнав о решении,

ипослал нарочного домой сообщить, что, как только решение по делу будет утверждено, Сюэ Пань сможет откупиться от наказания. А он, Сюэ Кэ, пока будет жить здесь и ждать новостей.

Вдруг Сюэ Кэ заметил, что народ на улице перешептывается:

–Умерла какая-то гуйфэй, и государь на три дня отменил всякие аудиенции.

Город, в котором находился Сюэ Кэ, был расположен неподалеку от императорских усыпальниц, поэтому начальник уезда занялся приведением в порядок дорог. Теперь ему не до Сюэ Паня, – решил Сюэ Кэ, отправился в тюрьму и сказал брату:

– Не беспокойся и ожидай решения! Я съезжу на несколько дней домой и вернусь! Сюэ Пань очень переживал за мать и велел Сюэ Кэ передать ей, что с ним ничего не

случится, надо только сделать щедрые подношения начальнику уезда, и он сможет вернуться домой.

С Сюэ Панем остался Ли Сян, а Сюэ Кэ отправился домой и рассказал матери о том, как начальник уезда из корысти вынес решение на основании ложных показаний.

–Придется дать еще денег родственникам убитого, – заключил Сюэ Кэ, – и раскошелиться на подарки для важных чиновников.

Тетушка Сюэ немного успокоилась и сказала:

–Хорошо, что ты приехал! Столько дел накопилось. Прежде всего надо пойти во дворец Жунго поблагодарить за помощь. В связи с кончиной Чжоу-гуйфэй почти все члены рода Цзя ежедневно ездят ко двору, и мне следовало бы переехать к ним присматривать за домом, но я не могла, ведь и у нас почти никого нет. Так что приехал ты весьма кстати.

–А я приехал только потому, что услышал о кончине Цзя-гуйфэй. Только мне показалось странным, что она ни с того ни с сего умерла.

–В прошлом году она болела, – промолвила тетушка Сюэ, – но потом поправилась и до последнего времени была здорова. Вот только со старой госпожой из дворца Жунго несколько дней назад произошло нечто странное – стоило ей закрыть глаза, как мерещилась Юаньчунь. Что за причина – понять никто не мог. Стали разузнавать, оказалось, с Юаньчунь ничего не случилось. А третьего дня старая госпожа вдруг говорит: «Как это Юаньчунь одна приехала к нам?..» Все подумали, что старая госпожа бредит, и не придали ее словам

значения. А она опять говорит: «Вы вот не верите, а не кто иной, как Юаньчунь мне сказала: „О, как быстро минута расцвета прошла! Вы должны бы себя оградить поскорей от житейского зла!“ Все говорили: „Чувствуя приближение смерти, человек всегда вспоминает о прошлом и задумывается о будущем“. А на следующее утро в доме поднялся переполох, прошел слух, будто наша государыня тяжело больна, и женщинам из семьи Цзя велено прибыть во дворец ее навестить. Все принялись собираться в дорогу, но только вышли за порог, как пришла весть о кончине Чжоу-гуйфэй. Не кажется ли тебе странным, что слухи, о которых ты говоришь, совпали с тем, что у нас происходило?

–Слухи есть слухи! – вмешалась в разговор Баочай. – Даже во дворце Жунго слово «государыня» всех сбило с толку, поднялся переполох, и успокоились, лишь когда выяснилось, что умерла другая гуйфэй. В последнее время из дворца Жунго приходили и молодые и старые служанки и все в один голос уверяли, будто знали, что умрет не наша государыня. Я их спросила: «Откуда же вы это знали?» Они ответили: «Как-то раз из провинции приехал гадатель, чьи предсказания всегда сбываются. Старая госпожа велела написать гороскоп Юаньчунь, положить между другими гороскопами и отправить гадателю. Тот заявил: „По-моему, время рождения барышни, явившейся на свет в первый день первого месяца, указано неверно. А если верно, она не может жить в вашем доме, слишком высоко ее положение“. – „Это не важно, – сказали гадателю, – предскажите судьбу согласно гороскопу“. Тогда гадатель промолвил: „Из циклических знаков „цзя“ и „жэнь“, означающих год рождения, и „бин“ и „инь“, означающих месяц рождения, три знака символизируют „утерю чинов и разорение семьи“. Только знак „шэнь“ толкуют как „достижение высокого положения вдали от дома“; это значит, что барышня в семье проживет недолго и пользы от нее для родных не будет. Что касается дня рождения, то он падает на циклические знаки „и“

и„мао“ и означает дерево в начале весны – оно расцветает и с каждым днем становится краше, чем больше его полируют, тем изящнее из него получается вещь. Первый циклический знак „син“, означающий час ее рождения, относится к стихии „золота“, что предвещает знатность, второй знак „сы“ предсказывает, что высокого положения добьется лишь тот, кто окажется вдали от дома. Такое сочетание знаков истолковывается как „взлет к небу на крылатом коне“. Еще гадатель говорил, что в один прекрасный день барышне улыбнется счастье и она станет знатной. „Небо и луна будут ей покровительствовать, и она удостоится милости стать обитательницей перечных покоев. Если гороскоп этой барышни правилен, быть ей государыней…“ Не значит ли это, что гадатель предсказал все точно? Мы помним, как он сказал: „Жаль, что слава ее и процветание недолговечны! Год со знаком „инь“ и месяц со знаком „мао“ грозят ей гибелью, ибо к тому времени она уподобится дереву с ажурной, очень непрочной резьбой“. Это предсказание, видимо, все забыли и напрасно беспокоились. Мне случайно пришли на память слова гадателя, и я хочу спросить старшую госпожу Ли Вань: разве в обозначение нынешнего года входит циклический знак „инь“, а в обозначение нынешнего месяца – знак «мао“?

Едва Баочай умолкла, как в разговор вмешался Сюэ Кэ.

–Чужие дела нас не касаются, – сказал он. —А вот какая злая звезда принесла старшему брату такое несчастье, хотелось бы знать. Возьму-ка я гороскоп Сюэ Паня, отнесу гадателю, пусть скажет, грозит ли брату опасность.

–Этот гадатель откуда-то приезжал, не знаю, в столице ли он сейчас, – заметила Баочай

ипринялась помогать тетушке Сюэ собираться во дворец Жунго. Там ее первым долгом спросили, как обстоят дела у Сюэ Паня, на что тетушка Сюэ ответила:

–Ожидаем решения высших чиновников. До смертной казни, надеемся, дело не дойдет!

Услышав это, все немного успокоились, а Таньчунь обратилась к тетушке Сюэ:

–В прошлый раз, когда все разъехались, дом оставили на ваше попечение, но сейчас у вас у самих полно забот, и неловко вас просить о таком одолжении. Поэтому госпожа беспокоится.

–Все это время я и в самом деле не могла вам помочь. Сюэ Кэ уехал выручать Сюэ

Паня, от нашей невестки проку никакого, а Баочай одной не управиться. Но сейчас начальник уезда, где находится Сюэ Пань, занят приготовлениями к похоронам Чжоу-гуйфэй

исудебными делами не занимается. Сюэ Кэ вернулся домой, и я смогла навестить вас.

–Поживите у меня несколько дней, тетушка, – попросила Ли Вань. – Я буду рада.

–Мне и самой хочется у вас пожить, – ответила тетушка, – вот только Баочай одной дома тоскливо.

–Взяли бы ее с собой, – произнесла Сичунь.

–Как-то неловко, – ответила тетушка. – Ведь раньше она жила здесь.

–Ничего ты не понимаешь, – вмешалась Ли Вань. – Как она может прийти, если у них в доме такое несчастье?!

Сичунь смутилась и не произнесла больше ни слова.

Пришла матушка Цзя, возвратившаяся из дворца, справилась о здоровье тетушки Сюэ и поинтересовалась, как дела у Сюэ Паня. Тетушка ей все подробно рассказала.

Баоюй, который тоже был здесь, услышав, что тетушка Сюэ упомянула о Цзян Юйхане, подумал: «Если он в столице, почему не навестил меня?» Но расспрашивать не решился.

Заметив, что нет Баочай, Баоюй опечалился, но тут пришла Дайюй, и он сразу повеселел и вместе с сестрами остался ужинать у матушки Цзя.

Тетушка Сюэ согласилась погостить у старой госпожи и расположилась в ее флигеле. Баоюй, возвратившись домой, едва переоделся, как вдруг вспомнил о поясе, некогда

подаренном ему Цзян Юйханем.

–У тебя сохранился красный пояс, который я тебе отдал? – спросил он у Сижэнь.

–Сохранился, – ответила Сижэнь. – Что это ты о нем вспомнил?

–Просто так!

–Говорят, старший господин Сюэ Пань связался с негодяями и совершил убийство! Слышал? – спросила Сижэнь. – Чем думать о всяких глупостях, занимался бы лучше науками! А то беспокоишься о каком-то поясе.

–А я не беспокоюсь, – возразил Баоюй. – Есть он или пропал, мне все равно. Я только спросил, а ты невесть что наговорила!

–Ничего плохого я не сказала, – отвечала Сижэнь. – Кто постигает науки и знает правила поведения, должен неустанно совершенствоваться. Радоваться любимому другу, когда тот приходит, относиться к нему с уважением.

Слова Сижэнь взволновали Баоюя, и он воскликнул:

–Нескладно получилось! Я только что от бабушки, у нее собралось столько народа, что мне не удалось перемолвиться и словечком с сестрицей Дайюй. А она словно не замечала меня и ушла первая. Сейчас сбегаю к ней на минутку!

–Поскорее возвращайся! – крикнула вслед Сижэнь. – Я заговорила о друге, а ты и обрадовался!

Баоюй промолчал и направился к павильону Реки Сяосян. Дайюй он застал за книгой.

–Почему ты так рано домой убежала, сестрица? – с улыбкой спросил Баоюй, подойдя к девушке.

–Ты не обращал на меня внимания, не разговаривал, что же мне оставалось делать? – ответила Дайюй тоже с улыбкой.

–Все так шумели, что я слова не мог сказать, – оправдывался Баоюй. Он старался угадать, что читает Дайюй, но ничего не понимал. Не мог найти ни одного знакомого иероглифа. Все они, правда, что-то напоминали. Один иероглиф, казалось ему, обозначает «гортензию», другой – слово «безбрежный», третий – слово «большой», рядом стоял иероглиф «девять», только с лишней чертой, между иероглифами «большой» и «девять» – иероглиф «пять», затем подряд шли иероглифы «пять», «шесть» и «дерево», а под ними – снова «пять».

Баоюй смотрел и не переставал удивляться. Потом сказал:

–Ты сделала поистине огромные успехи, сестрица. Даже книги по магии выучилась читать!

Дайюй прыснула со смеху.

–Ты что, не видел нот для циня? А еще считаешь себя ученым!

–Это я нот не видел?! – вскричал Баоюй. – Но ведь здесь нет ни одного знакомого иероглифа! А тебе откуда эти знаки известны?

–Не были бы известны – не стала бы читать! – возразила Дайюй.

–Не верю, – произнес Баоюй. – Впервые слышу, что ты умеешь играть на цине. У нас в кабинете их несколько висит. В позапрошлом году к нам приезжал один музыкант, кажется, Цзи Хаогу. Отец попросил его что-нибудь сыграть, но гость, повертев в руках цинь, заявил, что инструмент никуда не годится, и обратился к отцу: «Если вам, почтенный господин, хочется послушать мою игру, я как-нибудь приеду со своим цинем и охотно исполню вашу просьбу». Но он так и не приехал. Видимо, решил, что батюшка не разбирается в музыке. А ты почему вздумала скрывать свои способности?

–Ничего я не скрываю! – воскликнула Дайюй; – Я и в самом деле не умею играть. Просто почувствовала себя лучше и стала просматривать книги. Заметила на полке ноты для циня и заинтересовалась. Объяснения в начале книги к правилам и приемам игры на инструменте оказались понятными. Игрой на цине древние успокаивали душу и воспитывали характер. Когда я была в Янчжоу, то брала уроки музыки, даже научилась играть, но потом все забросила. Верно говорят: «Три дня не поиграешь – пальцы теряют гибкость». Недавно мне попались ноты, но текстов песен при них не было, только указаны названия, поэтому я уловила мелодию лишь после того, как разыскала слова песен. Хорошо исполнять песни –

трудно. В книге говорится, что Ши Куан7 игрой на цине мог вызвать ветер и гром, драконов

и фениксов. Мудрейший Кун-цзы учился играть на цине у Ши Сяна8 и считал, что в игре на этом инструменте его учитель не уступает Вэнь-вану. Когда истинный музыкант встречает человека, способного понять музыку его души…

Ресницы Дайюй дрогнули, она опустила голову.

–Милая сестрица, как все это интересно! – воскликнул Баоюй. – Но прошу тебя, объясни мне хоть несколько из тех знаков, которые перед тобой!

–А что тут объяснять, – промолвила Дайюй, – ты с одного слова все поймешь!

–Я, видимо, туп. Объясни, что значит иероглиф «большой» с крючком и знак «пять» между ними, – попросил Баоюй.

–Ну ладно, смотри, – засмеялась Дайюй. – Иероглиф «большой» со знаком «девять» означает, что во время игры на цине большой палец следует положить на девятый лад. Знак «пять» с крючком – что правой рукой надо ударить по пятой струне; таким образом, это не иероглифы, а условные значки для обозначения определенного музыкального тона. Все очень просто. Что касается слов «протяжно», «мягко», «свободно», «плавно», «бодро», «весело», то они означают, как надо играть, обычно – в каком темпе.

–Милая сестрица, ты так хорошо знаешь правила игры на цине, что можешь научить всех нас играть, – сказал Баоюй.

–Злоупотреблять игрой на цине нельзя, – ответила Дайюй. – Древние брали цинь в руки, чтобы успокоить душу и заглушить низменные страсти. Уходили в самую дальнюю комнату внутренних покоев, в лес, в горы либо на берег реки, где тишина, где дует свежий ветерок и светит луна. Там они, бывало, погружаются в благовонные волны, их не тревожат суетные мысли, плоть и дух пребывают в равновесии, и тогда душою они сливаются с божествами и проникают в сущность самого «дао». Вот почему древние говорили: «Трудно встретить того, кто понял бы музыку души твоей». И они играли в одиночестве под свежим ветром и ясной луной, среди голубых сосен и причудливых скал, среди диких обезьян и старых аистов, чтобы не осквернить цинь. Игра на нем – большое искусство. Прежде чем

7Ши Куан – знаменитый музыкант, живший в княжестве Цзинь в эпоху Чуньцю (722—481 гг. до н.э.).

8Ши Сян – музыкант из княжества Лу, современник Конфуция (551—479 гг. до н.э.).