osnovy_vedeniia_zhurnalistskogo_rassledovaniia

Свое мнение о Wal-Mart он выразил очень ясно: это великая компания, и сотрудничать с ней - большая честь. "Польза, которую Wal-Mart принесла Америке, в тысячу раз превосходит ущерб, - утверждает

Мариотти. - Они очень высоко подняли планку, и подняли ее для всех".

Мариотти привел один случай из отношений Wal-Mart и Huffy, проиллюстрировав то, что его восхищает в этой розничной сети. "Они требуют, чтобы ты выполнял все, что обещаешь". Но одновременно это классический пример тупика, в который загоняет поставщика давление со стороны Wal-Mart. В 80-х годах Huffy где тогда работал Мариотти, поставляла Wal-Mart велосипеды, примерно 20 моделей различных ценовых категорий и уровней прибыльности. Компания в то время была одним из ведущих производителей велосипедов в Соединенных Штатах.

В какой-то момент Huffy взялась разработать для Wal-Mart модель начального уровня, почти не приносящую прибыли, и произвести ее в требуемых объемах. И вот новый велосипед поступил в продажу. "Я проснулся утром 1-го мая, в разгар производственного планирования на лето, - вспоминает Мариотти, - и понял, что мне нужно 900 000 велосипедов. Но мои заводы могли произвести только 450 000". Так случилось, что тем летом в Wal-Mart и других магазинах прекрасно продавались и более дорогие, более прибыльные модели Huffy. Компания оказалась в тупике.

Будь это другой розничный торговец, Мариотти мог бы сесть за стол переговоров и найти какой-то выход. Но не с Wal-Mart. "Я уже получил аванс, - рассказывает он, - и знал, насколько важна сделка. Я просто обязан был выполнить обязательства перед клиентом". И он сделал нечто небывалое. Чтобы высвободить производственные мощности и изготовить нужное количество дешевых велосипедов, он передал описания четырех своих более дорогих моделей конкурентам. "Из-за недостатка мощностей мне пришлось подарить часть бизнеса нашим соперникам" , -говорит Мариотти. Huffy не просто пошла на уменьшение прибыли, чтобы сохранить отношения с розничным гигантом. Она подарила эту прибыль своим конкурентам. "Wal-Mart не диктовала мне, как поступать. Но этого и не требовалось. Эта компания ведет себя крайне жестко, но она дает тебе возможность бороться. А если ты слишком слаб, это твои проблемы".

С тех пор как Мариотти покинул Huffy, ее отношения с Wal-Mart оставались такими же тесными (хотя за последние пять лет компания трижды заканчивала год с убытками). Сегодня она - третий по величине производитель велосипедов в США. A Wal-Mart - первый по величине продавец велосипедов. Но вот что примечательно: примерно 98 процентов всех велосипедов импортируются из таких стран, как Китай, Тайвань и Мексика. В США последний велосипед Huffy произвела в 1999 году.

Как сказал Мариотти, Wal-Mart ведет себя крайне жестко. Но не каждый производитель согласен с тем, что жесткость сопровождается благородством. Компания Lovable была основана в 1926 году дедом Фрэнка Гарсона. Lovable стала сотрудничать с Wal-Mart, как только Сэм Уолтон открыл свой первый магазин в Бен-тонвилле, Арканзас. Компания, производившая нижнее белье, также работала и с другими розничными сетями, в том числе Sears и Victoria's Secret. В какой-то момент Lovable вышла на шестое место в США среди производителей нижнего белья, у нее было 700 сотрудников в своей стране и еще 2000 - на восьми фабриках в Центральной Америке.

Постепенно Wal-Mart стал крупнейшим клиентом компании. "У них фантастический размах, - говорит Гарсон. - У них такая ошеломляющая покупательная мощь, что они сами

51

назначают цену. Если им не нравится ваше предложение, они создадут собственное производство или найдут того, кто выполнит их требования".

Именно так, по словам Гарсона, Wal-Mart и поступила летом 1995 года. "Они предложили нам новый контракт, настолько резко изменив условия, что это сильно походило на предательство, - жалуется Гарсон, однако деталей не разглашает, поскольку судебное разбирательство еще не завершилось. - Но когда от вас уходит клиент такого размера, потерю восполнить невозможно".

Бремя затрат уже довлело над Lovable. Меньше чем через три года после того, как WalMart разорвала договор, 72-летняя Lovable закрылась. "Их отношение к людям оставляет желать много лучшего, -говорит Гарсон. - Они в порошок растирают своих партнеров, хотя в этом нет необходимости. Wal-Mart прожевала нас и выплюнула".

Хотите верьте, хотите нет, но нечто подобное в американском бизнесе уже случалось. В 20-х-ЗО-х годах компания The Great Atlantic & Pacific Tea Co, сеть продуктовых магазинов, подмяла под себя американский рынок. На пике развития у А&Р было в пять раз больше магазинов, чем сегодня у Wal-Mart (хотя и гораздо меньшего размера), и в какой-то момент ей принадлежало 80 процентов совокупного оборота всех супермаркетов. Некоторые из сегодняшних ценовых законов были приняты в ответ на попытки А&Р прижать к ногтю своих поставщиков.

Влияние Wal-Mart на положение ее поставщиков изучалось - как учеными, так и аналитиками - очень мало, а в последнее десятилетие, когда компания выросла в пять раз, - и вовсе никак. За это время отрасль розничной торговли стала намного более концентрированной. Вот почему теперь почти невозможно получить достоверные данные о взаимодействии Wal-Mart с другими компаниями. Требуется добровольная помощь партнеров Wal-Mart или самой Wal-Mart, а то и обеих сторон разом - но никто из них не заинтересован в разглашении подробностей своих отношений.

Bain & Co, глобальная консультационная компания, осуществляет сейчас проект, призванный ответить на вопрос: как наладить взаимовыгодные отношения с Wal-Mart? Как сохранить самостоятельность и возможность влиять на ситуацию? Первые выводы Bain вполне очевидны. "Если в новом сезоне продукт не изменился, - рассказывает партнер Bain Кэри, - то Wal-Mart говорит поставщику: вот цена, которую вы запросили в прошлом году. Вот что предлагает нам ваш конкурент. Вот во что обойдется организация собственного производства. Либо вы снизите цену или модернизируете продукт, либо мы найдем лучшее применение месту на наших полках".

Друг Кэри, владелец компании по производству зонтов, убедился в этом лично. У него возросли затраты, и он попросил Wal-Mart повысить цену на 5 процентов. Но оказалось, что Wal-Mart сама собралась потребовать 5-процентного снижения. Ему предложили поднапрячься. Тогда он попросил увеличить цену хотя бы на 2 процента. "В таком случае мы будем работать с китайским производителем" , - ответили ему, и он оказался за бортом.

Давление со стороны Wal-Mart вынуждает поставщиков так же тщательно и бескомпромиссно планировать свои расходы. По сути дела, им надо стать подобием WalMart. "Wal-Mart нет нужды просить их перестроить свою систему распространения, - поясняет Кэри. - Но если компания не сделает этого, то просто не сможет сохранять маржу и одновременно расти".

52

По мнению Кэри, только с помощью инноваций компания может избежать попадания в порочный круг наращивания оборота и снижения прибыли. "Надо предложить Wal-Mart новые продукты - продукты, нужные потребителям. Их не с чем сравнивать, и вас не смогут принудить к снижению цены. Нет ни статистики, ни конкурентов, его нельзя выпустить под собственной маркой. Вот как вы можете удерживать высокие цены и высокую маржу".

Совет разумный, но далеко не универсальный. Например, зубная щетка и зубная паста постоянно совершенствуются в последние пять лет, а как усовершенствовать маринованный огурец?

Другое важное открытие Bain состоит в том, что потребители больше привержены компании-производителю, чем магазину. Они так привыкают к определенной марке - той же зубной пасты или порошка для стирки, - что Wal-Mart трудно повлиять на их пристрастие. Отказавшись от популярного брэнда, розничный торговец сам себя накажет: продажи упадут, а ему вряд ли захочется с этим мириться.

Но чем богаче и влиятельнее становится Wal-Mart, тем сложнее сопротивляться даже самым знаменитым брэндам. В июле прошлого года, словно двое истомившихся влюбленных, Levi Strauss и Wal-Mart бросились в объятия друг к другу, и легендарные джинсы оказались в каждом из 2864 магазинов розничного гиганта. Желая расширить продажи одежды за счет более модных брэндов, Wal-Mart провела рекламную кампанию в своих магазинах - по телевизионной сети, а также с помощью наклеенных на двери плакатов.

Levi заключила договор с Wal-Mart в то самое лето, когда производитель одежды отпраздновала свой 150-летний юбилей. Полтора века одна из самых известных марок одежды в Соединенных Штатах обходилась без помощи Wal-Mart. Но в октябре 2002 года, когда было объявлено о "помолвке" , Levi скорыми темпами сворачивала производство. Ее упадок начался еще 25 лет назад - Wal-Mart была тогда вполне ординарной компанией. С 1981 по 1990 Levi закрыла 58 американских фабрик и перевела 25 процентов пошивочных мощностей за рубеж.

В1996 году объем продаж Levi достиг рекордных для компании 7,1 миллиарда долларов. Но за последующие шесть лет он упал до 4,1 миллиарда, а за первые шесть месяцев 2003 года снизился еще на 3 процента. Однако появление такого клиента, как Wal-Mart, могло практически моментально вернуть Levi к жизни.

Впрошлом году Wal-Mart продала больше одежды, чем любая другая компания розничной торговли в США. В том числе и джинсов. Ежегодный объем продаж собственной марки джинсов Wal-Mart - Faded Glory - оценивается в 3 миллиарда долларов и лишь немногим уступает показателю Levi Strauss. Вот самая, пожалуй, показательная из стратегических ошибок Levi: в 2002 году половина всех джинсов, купленных в Соединенных Штатах, обходилась потребителям менее чем 20 долларов за пару. В том же году самые дешевые джинсы Levi стоили 30 долларов.

Все последнее десятилетие Levi не подходила в партнеры Wal-Mart. Ее компьютерные системы нуждались в модернизации, доставки производились с большими задержками (по признанию компании, лишь около 65 процентов продукции поставлялось вовремя). Когда было объявлено о сделке с Wal-Mart, кто-то из аналитиков предсказал, что Levi простонапросто не успеет довезти джинсы до магазинов.

53

Но Levi обратилась к Wal-Mart столь же истово, как неверующий к Богу перед лицом смерти. Менеджеры компании охотно рассказали о том, как они готовятся к сотрудничеству с Wal-Mart. Сто человек в штаб-квартире Levi занимаются исключительно вопросами работы с новым клиентом; еще двенадцать обосновались в бентонвильском офисе, неподалеку от штаб-квартиры - на помощь им компания пригласила опытнейшего сотрудника отдела продаж Wal-Mart.

Подготовка Levi к партнерству с Wal-Mart чем-то напоминает диету Аткинса. Она оздоровила буквально все: усилила ориентацию на потребителя, усовершенствовала управление складами, повысила скорость выхода продукции на рынок. Она даже принесла пользу другим магазинам, работающим с Levi, поскольку Wal-Mart заставила компанию пополнять запасы каждые два дня вместо обычных пяти.

Словом, Wal-Mart по всем статьям выручила Levi. Осталось лишь одно затруднение.

По существу, Levi нечего было продавать в Wal-Mart. Ее джинсы были слишком дороги. Пришлось разработать новую линию для массовых продавцов -Levi Strauss Signature с нашлепкой Levi Strauss сзади.

Прошло два месяца, Levi наслаждалась прелестями "семейной жизни". Общий объем продаж, падавший первые шесть месяцев 2003 года, поднялся на 6 процентов в третьем квартале; прибыль за летние месяцы возросла почти вдвое. И все, по словам СЕО Levi,

благодаря Signature.

Но ведь Levi не имеет веса в низкой ценовой категории, да особо никогда и не интересовалась этим бизнесом. К тому же здесь Levi поджидали опытные, ловкие конкуренты вроде VF и Faded Glory. Перестройка может серьезно оздоровить отношения Levi с остальными клиентами, и это упрочит традиционный бизнес компании. Столь же вероятно и то, что все выгоды будут нивелированы давлением со стороны конкурентов, которое уже подрывает дорогие брэнды Levi, а также "убийством" собственных продаж. "Шансов, что сделка с Wal-Mart укрепит позиции Levi в высоком ценовом сегменте, мало, - говорит Пол Фаррис, профессор Школы делового администрирования Дарден при Университете Виргинии. - Намного вероятнее, что она подорвет положение компании".

Если одежда Levi станет лидером продаж в Wal-Mart, то это и впрямь может спасти компанию. Но что именно будет спасено? Линия Signature - куда входит одежда для мальчиков и девочек, мужчин и женщин - весьма необычная продукция для компании, чей брэнд долгое время был американской легендой. Некоторые из новых джинсов сохраняют вид более дорогих марок Levi и так же приятны на ощупь. Но по большей части джинсы выглядят и носятся так, как и должны, учитывая их цену (примерно 23 доллара за пару джинсов для взрослых) - дешево. И особенно разочаровывает то, что на этой дешевке стоит ярлык Levi Strauss. А за пять дней до бодрых сообщений о прибыли Levi сделала еще одно объявление: она закрыла две последние фабрики в США и уволила более 2500 рабочих, или 21 процент всей своей рабочей силы. Компания, которая еще 22 года назад владела 60 пошивочными предприятиями в Соединенных Штатах - а также считалась одной из наиболее внимательных к своим сотрудникам корпораций на планете, - отныне больше не будет производить одежду. Она будет ее импортировать.

Как известно, подлинная власть сосредоточена в руках покупателей, то есть у нас, и именно мы наделили ею Wal-Mart. В большой степени влияние этой компании, ее достижения и ее высокомерие обусловлены тем, что она претендует на защиту интересов американских потребителей.

54

3.2. ОБРАЗЕЦ ЖУРНАЛИСТСКОГО РАССЛЕДОВАНИЯ: РОССИЯ

ВРЕМЯ УБИВАТЬ

Почему погиб Зураб Жвания – грузинский премьер, покровительствовавший российскому бизнесу

Леонид ВЕЛЕХОВ

Когда этот номер газеты выйдет в свет, со дня загадочной кончины Зураба Жвании пройдет уже месяц. И к тому времени в Грузии, мне кажется, не останется ни одного человека, который верил бы в официальную версию его гибели в результате несчастного случая. Поначалу, конечно, многие поверили, но дальнейшие события, странные противоречия и неувязки в высказываниях должностных лиц заставили сильно усомниться в том, что власть говорит правду. Во всяком случае, когда я побывал на прошлой неделе в Тбилиси, людей, верящих власти, я почти не встретил.

Лишь несколько совсем уж официальных лиц повторяли официальную же версию – и то как-то без особого воодушевления. А если и начинали с традиционным темпераментом доказывать, что премьер действительно насмерть угорел от неисправного калорифера, в подтверждение приводя примеры из собственной жизни, получалось даже нелепо. Так, председатель парламентского международного комитета Константин Габашвили – политик, что называется, на все времена (прежде тбилисский мэр, затем в течение десяти лет посол в Германии – самой важной для Эдуарда Шеварднадзе страны в Европе, – теперь вот один из ключевых деятелей послешеварднадзевской Грузии) – вспомнил, как сам едва не пал жертвой коварного обогревателя. Сперва, говорит, четырехлетней внучке стало плохо, заплакала, что у нее головка разболелась, и сознание потеряла, тут все остальные, взрослые, которые в это время телевизор смотрели, и спохватились. Ну, так в том-то и дело, что спохватились и что не угорают несколько человек разом, как якобы это произошло в случае со Жванией. Этого я, конечно, батоно Котэ не сказал: ну что мы будем спорить о том, как угорают или не угорают...

А уж для скептиков в официальной версии недоразумений – на каждом шагу. Но чтобы понятно было, что они критикуют и насколько убедительны их аргументы, необходимо, наверное, напомнить, как развивались события в тот трагический день 3 февраля.

Угорел на работе Утром 3 февраля грузинские власти сообщили о том, что премьер-министр страны Зураб

Жвания трагически погиб в результате несчастного случая. По словам министра внутренних дел Грузии Вано Мерабишвили – именно он первым озвучил официальную информацию, – около полуночи Зураб Жвания приехал на съемную конспиративную квартиру по адресу: Сабурталинская улица, 53-а, где его ждал близкий друг, заместитель губернатора края Квемо Картли Рауль Юсупов. Охрану Жвания оставил на улице. Между четырьмя и пятью часами утра охранники забеспокоились, поскольку мобильный телефон Жвании не отвечал. Разбив окно, они проникли в квартиру, где нашли трупы Жвании и

56

Юсупова. По предварительным данным, оба скончались в результате отравления угарным газом из-за неисправного газового обогревателя кустарного иранского производства «Никала».

Первое удивительное обстоятельство: происшедшее сразу было квалифицировано как несчастный случай. Хотя, по сложившейся мировой практике, когда погибает человек такого ранга, как Зураб Жвания, и в обстоятельствах его кончины есть малейшая неясность, версия насильственной смерти непременно берется в разработку. Криминалист Майя Николаешвили, в недавнем прошлом возглавлявшая центр экспертиз при министерстве юстиции Грузии, а теперь выступающая в качестве независимого эксперта, в нашем разговоре назвала такое поведение следствия «несерьезным».

Как эксперт, она по полочкам раскладывает ту информацию, которой следствие уже поделилось с обществом. Так, сперва было сказано, что в крови Жвании обнаружено 20 процентов связанного с гемоглобином угарного газа (CO), что, по словам экспертов, представляет собой летальную концентрацию. Несколькими часами позже в новом заявлении объединенного национального бюро судебной экспертизы появилась цифра 40 процентов. А вечером того же дня сама Майя, выступая в прямом телеэфире, сказала, что летальная концентрация СО в крови (о чем написано в любом учебнике по криминалистике) – от 60 до 80 процентов, никак не сорок и уж тем более не двадцать. На следующий день в заявлении руководителя национального бюро судебной экспертизы министерства юстиции Грузии Левана Самхараули появились новые цифры – 60,9 процента у Жвании и 73 – у Юсупова.

Майя Николаешвили обращает внимание на другие противоречия. До сих пор не восстановлена картина, которую застали охранники Жвании и прибывшие вслед за ними криминалисты. По одним данным, Жвания сидел в кресле, по другим – лежал на ковре. В протоколе зафиксировано «окоченение жевательных мышц» и тут же сказано, что один из охранников делал покойнику искусственное дыхание: в этом случае они бы не успели окоченеть до приезда криминалистов. Крайне смазанная картина и с трупными пятнами, расположение которых, по наблюдениям независимого эксперта, противоречит описанию, данному в протоколе. Все это, говорит Майя, «судебно-медицинские хитрости, дающие большую информацию». Она, видимо, опасается, что я сочту «хитрости» за не стоящие внимания мелочи. Но я и сам в юности знал Конан-Дойля наизусть и метод дедукции – от частных наблюдений к общим выводам – очень уважаю. Поэтому все, сказанное экспертом, мотаю на ус.

Не была восстановлена точная временная картина происшедшего, которая делается на основе исследования трупов. Она могла бы дать ценную информацию, особенно если учесть, что газ, утечка которого якобы убила Жванию и его товарища, на протяжении той ночи отключался на долгое время по всему району. Вскрытие трупов прошло в обстановке строгой секретности – такого независимый эксперт вообще не припомнит за всю свою практику. Похороны были организованы так быстро, чтобы не сказать поспешно, что с усопшим не успели проститься все желающие. В Грузии такие проводы занимают неделю, а тут все свернули в три дня.

Майя Николаешвили подчеркивает: она анализирует лишь те факты, которые зафиксированы в документах. И не касается странностей, связанных с так называемой клинической картиной происшедшего. Вроде того: каким образом двое мужчин разного возраста и различной физической конституции одновременно потеряли сознание; почему они не сделали попытки разбить окно, позвать на помощь, когда почувствовали признаки отравления, – в конце концов, угарный газ не цианистый калий, убивает не мгновенно...

Таких вопросов, говорит независимый эксперт, можно задать и больше, но сегодня на них нет ответов, потому что пресловутая клиническая картина – то ли по недостатку профессионализма, то ли умышленно – не была добросовестно зафиксирована.

57

Главный вопрос, на взгляд Майи Николаешвили, иной: была ли квартира на Сабурталинской местом происшествия, или все случилось где-то в другом месте, а на Сабурталинскую были подброшены уже трупы?

Удивительным называет Майя поведение агентов ФБР, прибывших для помощи в расследовании. Она не понаслышке знает работу американских криминалистов: те никогда не делают публичных выводов на основе первых впечатлений, ждут результатов всесторонних лабораторных исследований. Здесь же все было наоборот: уже по итогам второго дня своей работы американские криминалисты заявили, что «в основном» поддерживают версию коллег из грузинской генпрокуратуры.

А позиция президента Саакашвили, который заявил, что ему неинтересно, от чего умер Жвания, все равно человека не воскресишь? Как, недоумевает моя собеседница, ведь от того, что это было на самом деле – несчастный случай или его инсценировка, – во многом зависит завтрашний день Грузии.

Возможна ли повторная, независимая экспертиза, для которой потребуется эксгумация трупов? Эксгумация уже ничего не даст, отвечает Майя Николаешвили, в силу специфических особенностей, связанных с отравлением как таковым. Но вместе с тем она уверена: есть люди, которым известна вся правда. Она откроется, если случится очередная революция, когда это понадобится политикам, которые придут на смену нынешним.

Черный «бумер» Майя Николаешвили – профессионал. Но криминалистами-любителями в эти дни стали в

стране очень многие. Все мало-мальски мыслящие люди проводят свои независимые расследования в духе Николая Николаева.

В уме, разумеется.

Я тоже не удержался и съездил на печально теперь знаменитую Сабурталинскую улицу, чтобы составить в воображении собственную картину событий. Паломничество сюда уже прекратилось, в пустом дворе, прямо под окном первого этажа, где и произошла (по официальной версии) трагедия, стоял знававший лучшие времена черный «бумер», за рулем дремал водитель. Я принялся фотографировать, водитель не сразу проснулся, вылез из машины и оказался сотрудником госбезопасности. После недолгого выяснения фотографировать он разрешил «только издалека» – метров с трех. Изумительная предосторожность, если учесть особенности современной фототехники.

Обшарпанный дом, темный, узкий двор. Поражает воображение труба дымохода, торчащая из стены прямо под окном «конспиративной квартиры» и словно манящая любого – уличного ли озорника, террориста ли – сунуть туда какую-нибудь гадость или, что еще хуже, заткнуть ее тряпкой. Видимо, для подсказки озорникам и террористам сейчас на трубу натянут полиэтиленовый пакет. М-да, ну и квартирку нашел для тайных рабочих встреч премьер-министр... Тбилиси, конечно, пришел в состояние полного упадка и нищеты за годы независимости и бесконечных революций, в результате которых одни коррупционеры свергали других, но все же можно было и в нем сыскать чего-нибудь поприличнее и, главное, побезопаснее.

Позднее в разговоре со мной один грузинский политик, хорошо знавший Жванию, сказал: «У нас с ним бывали конспиративные встречи, и я хорошо помню, как он их организовывал. Он бы никогда не вошел в квартиру без занавесок. Он был очень осторожный человек».

Надо сказать, что и я хорошо помню, каким осторожным человеком был Зураб Жвания. Мы встречались с ним – не на конспиративных квартирах, правда, – и когда он был при Шеварднадзе, во власти, и когда перешел в оппозицию, и когда снова во власть вернулся, вторым в ней человеком. Любимый в 90-е годы политический сын Белого Лиса, как звали Шеварднадзе в Грузии, он был лисом еще почище своего «отца». Что и доказал, его свергнув. И совершенно не был похож на Гаруна аль-Рашида, любившего, как известно, в поисках приключений в чужом платье прогуливаться по улицам ночного Багдада. На эту Сабурталинскую, думаю, и Гарун аль-Рашид не сунулся бы, не то что Жвания –

58

рассудительный человек, похожий на кабинетного ученого, в неизменной фуфайке под пиджаком в любую погоду (тоже, между прочим, у Шеви, кажется, подцепил эту моду). В общем, побывав здесь, насквозь уже проникаешься сомнениями людей, не верящих в «правду» о несчастном случае и выискивающих все новые проколы в версии следствия. Проколов столько, и таких курьезных, что поневоле начинаешь их коллекционировать. Елена Товдарадзе, председатель парламентского комитета по правам человека, абсолютно лояльный представитель правящего большинства, рассказала, что первый заданный ею следователям вопрос был о пепельнице и сигаретах – были ли они на месте происшествия. Как и она сама, Жвания был заядлым курильщиком и сигарету из рук не выпускал. К ее изумлению, ни того, ни другого, по словам следователей, в комнате не было. Но когда через несколько дней по телевидению показали видеосъемку места происшествия, сигареты и пепельница на столе оказались. Были там и нарды, в которые ни Жвания, ни Юсупов, по свидетельству близких, никогда не играли. И бутылка коньяка. Правда, рюмок не было, хотя покойный в привычке пить из горлышка замечен не был. Колбаски «Охотничьи» (помните такие по советским временам?) дополняли этот странный натюрморт, так не вяжущийся со вкусом грузин к хорошему застолью. Тем более грузин столь высокопоставленных.

«Как кто убил?» Такого рода деталями еще долго можно усыпать повествование. Однако пора сделать в

нашем журналистском расследовании следующий шаг. И, приняв как вполне возможную версию о том, что грузинский премьер-министр был убит, а несчастный случай по вине неисправного обогревателя не более чем инсценировка, к тому же плохо поставленная, – попытаться понять... Нет, не кто это сделал, это уж точно не входит в компетенцию журналиста, а кому мог быть выгоден и нужен уход Жвании со сцены. Шалва Нателашвили, лидер одной из самых старых грузинских оппозиционных партий, Лейбористской, знает ответ на этот вопрос. Когда я заикаюсь насчет «загадки смерти Жвании», Шалва, человек темпераментный, лютой ненавистью ненавидящий новую власть, которая, как он утверждает (впрочем, не он один), крупно обсчитала его партию на последних выборах и не дала ей пройти в парламент, громогласно восклицает с классическим грузинским акцентом, взрываясь на звуке «к»:

–К-х-какая загадка? Это было классическое политическое убийство!

–А кто же убил?

–Как кто убил? Саакашвили и убил!

–Но они же были друзьями...

–К-х-какими друзьями?! Спали и видели, как друг друга задушить! Там шла беспощадная борьба за выживание между мафиозными группировками Саакашвили и Жвании на всех уровнях власти. Кто-то из них должен был уйти, и другой развязки быть не могло. Вот Жвания и «ушел»...

Прямолинейный, несмотря на то что закончил московскую Дипакадемию, Шалва Нателашвили считает, что два отца грузинской «революции роз» окончательно рассорились в последнее время на почве политической ревности. Оба, по его выражению, были ставленниками Соединенных Штатов, но в последнее время госдеп явно начал отдавать предпочтение спокойному, рациональному Жвании перед импульсивным, амбициозным Саакашвили. Совсем незадолго до смерти Жвания был в США, получил там престижную премию Гарримана (инициатива его награждения принадлежала бывшему госсекретарю Мадлен Олбрайт). И это, если верить предводителю местных лейбористов, переполнило чашу терпения грузинского президента, который не выносит рядом с собой соперников и конкурентов и мирился с существованием Жвании лишь до тех пор, пока тот оставался в тени.

Версия Нателашвили не нова и популярна среди противников нынешней власти. Они считают, что полтора года назад два «выкормыша Шеварднадзе» украли у них победу над прогнившим, коррумпированным режимом, и потому ненавидят Жванию и Саакашвили

59

всеми фибрами души. Все, конечно, возможно. Но оснований для этой версии в области реальной логики немного. Саакашвили пока слишком слаб как политик, неопытен, одинок, чтобы разбрасываться такими кадрами, как Жвания. Конечно, почти в каждом политике дремлет до поры параноик – выходцы из Грузии Иосиф Сталин и Звиад Гамсахурдиа тому яркие примеры, – но в молодом грузинском президенте он все-таки до сих пор, кажется, не проснулся.

Однако то, что на своем извилистом политическом пути Жвания не мог не нажить множество врагов, – факт. Как факт и то, что никакой дружбы между ним и Михаилом Саакашвили давно уже быть не могло. Политики умеют дружить только против кого-то – так и сдружились Жвания с Саакашвили против Шеварднадзе. А когда добились его падения – мотивации для дружбы не осталось.

Директор театра Зураб Жвания был классическим серым кардиналом, закулисным режиссером грузинской

политики на протяжении как минимум последних десяти лет. Он появился на сцене раньше нынешнего президента, стал заметной фигурой, как я уже сказал, благодаря Эдуарду Шеварднадзе, который в начале 90-х обратил внимание на ничем внешне не примечательного депутата от партии зеленых, сделал его спикером парламента и считал своим преемником.

Но Жвания вовремя понял, что от этого преемничества он получит куда больше терниев, чем лавров: к концу 90-х Шеварднадзе стал абсолютно непопулярной фигурой, его окружение погрязло в коррупции, а страна – в разрухе и нищете, с зарплатами на уровне 10–15 долларов. Организовав в качестве последнего «прости» победу Шеварднадзе и его партии на парламентских и президентских выборах соответственно в 1999 и 2000 году (Жвания был главой избирательного штаба Шеварднадзе, выборы прошли с нарушениями и фальсификациями, которые Запад «в интересах стабильности» предпочел не заметить), Зураб Жвания сделал бывшему шефу ручкой и перешел в оппозицию. Собственно, перевыборы Шеварднадзе он организовывал вовсе не из нежных к нему чувств, а потому, что у самого не было еще никакого запасного аэродрома и в его планы вовсе не входило, чтобы к власти пришли какие-нибудь лейбористы или звиадисты.

Сам он, фигура нехаризматическая, был достаточно трезвым человеком, чтобы понимать: ему никогда не быть – грузины голосуют сердцем. Поэтому он привез из Америки молодого юриста-выпускника Колумбийского университета Саакашвили, «раскрутил» его сначала в парламенте, ввел к Шеварднадзе, «партию поддержки» которого Саакашвили возглавил, затем продвинул на пост министра юстиции. Проектом Жвании была и нынешний председатель парламента Нино Бурджанадзе – эффектная, образованная женщина, дочь одного из партийно-хозяйственных руководителей президентом советской Грузии, близкого друга Шеварднадзе.

Эту «пятую колонну» Жвания подготовил умело и тонко, тем более что и Саакашвили и Бурджанадзе были близки и симпатичны самому Шеварднадзе. Нино, что называется, он качал на коленях, а Михаил Саакашвили даже сына назвал Эдуардом. Теперь, правда, утверждает, что в честь какого-то далекого предка. Но сохранились кадры телехроники, на которых старик Шеварднадзе обращается к новорожденному Саакашвили-младшему со словами вроде: «Вот он, будущий президент Грузии...» Однако столько времени президенту Шеварднадзе ни судьба, ни Жвания с Саакашвили

отпускать не собирались. Уже в 2001 году вместе с единомышленниками они ушли в глухую оппозицию к существующей власти и двумя годами позже, в ноябре позапрошлого года, без большого видимого труда ее одолели. Обошлось, в отличие от недавней украинской революции, без отравлений и прочих средневековых штучек. Шеварднадзе сдался без боя, и до сих пор «вечные оппозиционеры», вроде уже цитированного мной Шалвы Нателашвили или бывшего лидера Националдемократической партии Ирины Чантурия-Саришвили, утверждают, что он договорился с хитрым Жванией и попросту «слил» власть в обмен на гарантии неприкосновенности.

60