Глава 18. Внутренняя политика самодержавия в конце XIX — начале XX вв.

На рубеже XIX—XX вв. Россия оставалась единственной круп­ной мировой державой, где сохранялась абсолютная монархия. По-прежнему вся высшая власть в России находилась в руках импера­тора. Он определял всю государственную политику. Характер и направления этой политики зависели от многих, прежде всего объ­ективных факторов и обстоятельств, вместе с тем на нее в гораздо большей степени, чем при других режимах, накладывала отпеча­ток личность главы государства.

В рассматриваемый период, с октября 1894 г. по март 1917 г., российским императором был Николай II. Его царствованием за­кончилось более чем тысячелетнее монархическое правление в Рос­сии и более чем трехсотлетнее пребывание на российском престоле романовской династии. Каким он был последний российский импе­ратор, что представляло собой его ближайшее окружение, которое так или иначе оказывало влияние на него лично и на его политику?

§ 1. Николай II и его ближайшее окружение

Николай II Николай Александрович Романов родился 6 мая 1868 г. в день многострадального Иова. Склонный к мистике и фа­тализму, он своим несчастливым днем рождения пытался порой объяснять те многочисленные невзгоды, которые приходилось ему переживать. Николай Александрович получил обычное для цар­ских детей домашнее воспитание и образование. Воспитанием на­следника престола руководил генерал Г. Г. Данилович, директор военной гимназии, имевший прозвище "иезуит". Черты, свойствен­ные ему — умение владеть собой при любых обстоятельствах, внеш­няя невозмутимость, скрытность, хитрость, лукавство, двуличие — он воспитал и у своего подопечного, бывшего, по ряду свидетельств, от рождения открытым и вспыльчивым ребенком. Николая II его современники называли "византийцем", говорили, что он "не лжет и правды не говорит". Он до сих пор остается в какой-то мере чело­веком-загадкой. Безусловно лишь одно: Николай II не был лично­стью харизматической. Не было у него той "божьей благодати", какого-либо физического, умственного или духовного качества, ко­торое выделяло бы его. Он не обладал даже той величественной внешностью, свойственной царствовавшим до него Романовым. Сред­него роста, хрупкого телосложения, внешне неброский, он произво­дил впечатление человека робкого и застенчивого. Нередко Нико­лая II называют безвольным, полностью зависевшим от своего ок-

ружения, что не совсем верно. Воля у него была, но еще более было у него упрямства, качества, свойственного прежде всего консерва­тивным людям, цепляющимся за старое, не желающим считаться с теми изменениями, которые происходят в реальной жизни. Не был Николай II и глупым человеком, тем более неуместно по отноше­нию к нему определение "умственное ничтожество", нередко встре­чающееся в литературе. Но ум у него был скорее обыденный, чем государственный: он не отличался глубиной и гибкостью. Нико­лай II не обладал способностью видеть и оценивать жизнь во всей ее сложности, противоречивости, улавливать взаимосвязь различ­ных событий, предугадывать возможные варианты и последствия их развития.

По разному оценивается и степень его образованности. Сама система его образования была хорошо продуманной. Среднее обра­зование сочетало дисциплины классической гимназии и реального училища. Большое внимание уделялось изучению живых языков:

английского, французского и немецкого. Первыми двумя языками Николай II владел в совершенстве, последним с некоторыми за­труднениями. Высшее образование велось по смешанной програм­ме курсов Академии Генерального штаба и двух университетских факультетов — юридического и экономического. Наследнику престола читали свои курсы известные в то время профессора:

Н. X. Бунге (статистику и экономику), И. Л. Янышев (богословие и историю церкви), Е. Е. Замысловский (историю) и военные специа­листы: М. И. Драгоманов, Н. Н. Обручев, Г. А. Леер и др.

Важнейшие для будущего главы государства науки — госу­дарственное, гражданское и уголовное право — преподавал К. П. По­бедоносцев. Его влияние было наиболее сильным в формировании политического мировоззрения наследника престола, прежде всего с ним советовался Николай II в первое десятилетие своего царство­вания. Взгляды же Победоносцева были крайне консервативными. Ставя под сомнение сам факт общественного прогресса, он опреде­ляющее значение в истории отводил консервативному началу, силе инерции. Западные политические институты он считал неприемле­мыми для России не потому, что Россия для них еще не созрела, а потому, что они, по его мнению, по сути своей были менее эффек­тивными, чем российские. Характеризуя парламентское правление как "великую ложь", Победоносцев был твердо убежден в том, что православная неограниченная самодержавная монархия является для многонациональной России наиболее целесообразной формой государства, единственно способной примирять и сдерживать со­циальные и национальные противоречия и конфликты. Основное условие сохранения существовавшего в Россия государственного строя Победоносцев видел в поддержании страны в "заморожен­ном состоянии" и считал, что даже малейшие попытки ее реформи­рования приведут к тому, что "все рухнет" Привил он своему уче­нику иммунитет и по отношению к общественному мнению. При-

знавая за общественным мнением "страшную власть", способную подрывать существующие учреждения, законы и нравственные идеалы, он в то же время подчеркивал, что печать, создающая это мнение, столь же безответственна, как и парламенты.

Николай II, судя по его дневникам, особого интереса к учению не проявлял, оно для него было делом маетным. Тем не менее все его царствование свидетельствует о том, что те истины, которым учил его Победоносцев, были им хорошо усвоены и стали исходны­ми в его внутренней политике. Впрочем, этим же истинам настав­лял его и отец — Александр III, свято веривший в то, что самодер­жавием созданы величие и историческая индивидуальность России, и завещавший сыну надежно его охранять, предупреждая, что если "рухнет самодержавие, не дай Бог, тогда с ним и Россия рухнет".

Николай II, как и все его предшественники на престоле, был твердо убежден в том, что благо, мир и процветание своему народу можно обеспечить лишь на началах консерватизма, укрепляя прин­ципы политики официальной народности. К тому же он, сравнивая царствование реформатора-деда, закончившееся лично для него трагически, и консерватора-отца, умершего спокойно в кругу семьи и оставившего страну наследнику в состоянии мира и покоя, не мог не сделать вывода, что последствия реформ могут быть небезопас­ными не только для существующего порядка, но и лично для самого реформатора.

Для понимания психологии и политики Николая II нельзя не учитывать и его представления об источнике своей власти. Он ис­кренно верил в то, что при венчании на престол, через помазание, царь получает самодержавную власть от Бога и является ответст­венным за свою деятельность только перед ним. Такое представле­ние о власти усиливало консерватизм его мышления, снижало его способность адекватно реагировать на события в стране, на требо­вания перемен. Эти его качества усугублялись его представления­ми о народе, якобы исконно любящем и почитающем Бога и царя, но искушаемом интеллигенцией, которая враждебна православию и самодержавной власти.

Слово "интеллигенция" раздражало Николая II и он предла­гал даже вычеркнуть его из русского словаря. Спасение от смуты, преграду от разрушительных, в его представлении, идей либера­лизма, демократии, социализма и атеизма Николай II видел в пре­одолении средостения между царем и народом, созданного якобы интеллигенцией и бюрократией, в повышении в народном сознании авторитета религии и самодержавной власти. В этом прежде всего находятся корни тех мистических увлечений, которые свойственны были последней российской царствующей чете. Пребывание во двор­це различного рода юродивых и чудотворцев, среди которых са­мым влиятельным был Г. Е. Распутин, объясняется в значительной мере желанием августейшей четы слышать истинный, незамутнен­ный интеллигентской агитацией и пропагандой "глас народа". Не

случайно и то, что за двадцатилетие царствования Николая II ка­нонизировано святых и установлено празднований угодников было больше, чем за четыре предшествовавших ему царствования. Особо знаменательными для него были торжества летом 1903 г., связан­ные с канонизацией Серафима Саровского. Встреча здесь с много­тысячной толпой паломников, восторженно приветствовавшей цар­ствовавших особ, еще более утвердила их в представлении о суще­ствовании "святой народной Руси", чувствами и мыслями единой со своим государем.

Николай II был личностью крайне противоречивой, как проти­воречива была сама эпоха, переживаемая страной в его царствова­ние. Он не был противником использования для укрепления эконо­мического фундамента своего государства достижений западноев­ропейской науки и техники. Будучи человеком утонченной аристо­кратической культуры, он любил музыку и балет, ценил живопись, хорошо знал историю и литературу. В обыденной жизни не чуж­дался новейших для того времени благ цивилизации: водил авто­мобиль, занимался фотографией, пользовался телеграфом и теле­фоном, играл в теннис, но его политическое мировоззрение в основе своей более соответствовало средневековью, а не началу XX в.

Не любивший резких перемен ни в политике, ни в личной жизни, предпочитавший семейный уют беспокойным государствен­ным делам, Николай II, быть может, был бы неплохим царем в "спокойный" период, не требующий серьезных перемен, активного и энергичного вмешательства в жизнь верховной власти; но он явно не подходил для той бурной эпохи, в которую вступила страна в начале XX в. Те реформы государственного строя, которыми все-таки вынужден был заниматься Николай II, были даны им вопреки своим внутренним убеждениям, под сильным давлением внешних обстоятельств. Потому реформы всегда запаздывали, были непо­следовательными, мало кого удовлетворяли, к тому же они были зыбкими, постоянно сохранялась угроза возврата назад. В итоге не создавались в полной мере необходимые условия для модерниза­ции страны, которая являлась не прихотью интеллигенции, одного какого-либо класса или политической партии, а общенациональной потребностью, порождаемой реально существовавшей угрозой серь­езного отставания страны от быстро развивавшихся западных дер­жав.

Хотя Николай II вступил на престол не в юношеском возрасте, он практически был мало подготовлен к управлению страной. Алек­сандр III, чуть ли не до самой своей смерти считавший Николая еще ребенком, не обременял его государственными делами. Управ­ленческий опыт наследника престола ограничивался в основном посещением заседаний Государственного совета и Комитета мини­стров, а также формальным исполнением обязанностей председа­теля комитетов по борьбе с голодом 1891—1892 гг. и по постройке Транссибирской железной дороги.

Окружение царя. Из-за отсутствия у Николая II должного опыта управления страной, а также из-за свойственных ему таких черт, как нерешительность, боязнь брать на себя ответственность при принятии решений, в начале царствования на него большое влияние оказывало его окружение. "Доминирующим" было влия­ние матери, вдовствующей императрицы Марии Федоровны, на­дежной хранительницы консервативных традиций августейшей семьи. Постоянными советчиками и помощниками молодого царя были также его дяди, великие князья Владимир, Алексей и Сергей Александровичи, старшие по возрасту, занимавшие важные госу­дарственные и военные посты, внешне лощенные, любившие свет­скую жизнь и изящные искусства. Вместе с тем они были по-сол­датски грубы, в политическом отношении крайне консервативны и малокомпетентны в государственных делах. Старший из них, Вла­димир Александрович, командовал гвардией и Петербургским гар­низоном; по своей резкости и грубости он превосходил даже своего брата Александра III, но в то же время являлся президентом Ака­демии художеств, покровительствовал русскому балету, особенно его блистательным гастролям в Париже. Он командовал войсками, расстрелявшими мирное шествие 9 января 1905 г. Алексей Алек­сандрович являлся генерал-адмиралом русского флота, хотя его познания в морском деле едва выходили из эпохи парусного флота. В немалой степени ему обязан российский флот своим катастрофи­ческим поражением от японцев при Цусиме в мае 1905 г. Сергей Александрович, так же как и его братья, не блистал умом, но ко­мандовал элитным лейб-гвардии Преображенским полком, являлся московским генерал-губернатором. Женатый на Елизавете Федо­ровне — сестре императрицы, — он более других великих князей занимался политикой и имел наибольшее влияние на царя, будучи одним из главных вдохновителей его реакционного курса. Сергей Александрович был ответственен за трагедию, происшедшую в Москве на Ходынке в мае 1896 г. при коронации Николая II. Однако влияние дядей на Николая II было преходящим и имело место в основном до 1905 г.: Владимир Александрович и Алексей Алексан­дрович в этом году вынуждены были уйти в отставку, а Сергей Александрович стал жертвой террористического акта эсеров. По­стоянным же, в течение всего царствования Николая II, было влия­ние его жены, императрицы Александры Федоровны.

Императрица Александра Федоровна, урожденная Алиса Вик­тория Елена Луиза Беатриса, принцесса гессен-дармштадтская, до замужества — протестантка, рано лишилась матери и воспитыва­лась бабушкой, английской королевой Викторией. Она получила хорошее образование и была даже удостоена степени доктора фи­лософии. Красивая, но какой-то холодной красотой, обладавшая мужским умом, но в то же время застенчивая и необщительная, не любившая салонных разговоров, предпочитавшая семью светскому обществу, она в немалой степени способствовала отчуждению цар-

ского двора от этого общества. Приняв православие и став россий­ской императрицей, Александра Федоровна более мужа своего уве­ровала в то, что неограниченное самодержавие и православие яв­ляются благом для России и ее народа. Она постоянно напоминала ему, что он — властелин и повелитель России, поставленный все­могущим Богом, и должен быть сильным и твердым, решительно сокрушать своих противников. Под влиянием нараставшей в стра­не смуты и семейной драмы — неизлечимой болезни долгожданно­го наследника престола цесаревича Алексея — она все более впа­дала в неврастению, увлекалась религией и мистикой. Не без осно­ваний ее называли "злым гением царя и России". Таким образом, царское окружение, будучи даже консервативнее, чем сам царь, не могло оказывать на него какого-то свежего влияния. Оно лишь еще более укрепляло его в правоте его консервативной политики.