21. Русская и украинская философия XIX-XX вв кратко

Украинская философия 19-20 века в контексте философской мысли.

Экзистенциально-романтическая ф. нач. 20 в. Укр. классическая ф. 19 в. как специф. фил. феномен выявляет в своих хар-ках опред. парадокс-ть, кот. становится заметной во втор. Пол.19 в. Имеется в виду достат. высокий ур-нь класс. укр. мысли не только на «общеимперском», но и на Европ. Ур-не. Одновр., 19 в. был, наиб. тяжелым за всю колониал. эпоху нашей истории. Вынужд. Обстоят-вами нацгнета одевать маску русскоязычной, укр. фил. мысль сохр. свой выраженный нац. дух. Более того, как доклассич. эпоха, так и особенно классич. сотворили в Киеве наст. укр.-ментальную культурную атмосферу, что выявились экзистенциально-фил. школы 20 в., к кот. принадлежали Бердяев, Шмелев, Зеньковский. Укр.-ментальная атмосфера Киева – не просто абстрактная атмосфера, в частн. в семье Бердяевых. Фил. позиция Бердяева основ. на убеждении в сущ. глубокого кризиса соврем. общ-ва, признаки кот. он видел в расшир. научно-атеистич. понимания мира, кот. разрывается на объект и субъект.

Бердяев гов., что откровение Бога-Отца и Бога-Сына еще оставляет Бога «трансцендентным» людям и они сохр. его. Поэт. необходимо третье откровение (оправдание ч.), кот. решительно порывает с к.-либо материал. бытием. «Третьего откровения» не надо ждать, его может совершить только сам ч. Расширение, даже наступление объективистско-рационалистич. (научного) видения мира восприн. экзистенциально ориентиров. представителями киевлян как источник возраст. абсурдного бытия. После сравнит. недолгого увлечения позитивистско-натуралистич. «модой», кот. увлекла таких мыслителей как Франко, Драгамонов в У. снова начинают преобл. романтическо-экзистенциал. представления. Но позитивистская тенденция при этом не исч. бесследно. Леся Украинка – мифологич. антеистической идеи органичной связи природы и ч., антропологич. наполненности природы – «Лісова Пісня». Основав в укр. лит-ре жанр «потока чувств-ти». Коцюбинский рисует многослойность людской психики, его интересует чел. индивид-ть., не внешняя, а внутр. оболочка ч. Известный укр. мыслитель полит. деятель и писатель Вл. Винниченко (1880-1951гг.) был сторонником соц. идей, во многом соглашался с марксизмом, но резко расходился с ним в толковании нац. вопроса (национал-комунист). В произведениях В. четко 

Русская философия — сравнительно позднее образова- ние нашей национальной культуры, хотя предпосылки ее далеко уходят в глубь национальной (шире — славянской) истории. Однако предпосылки (к ним мы отнесем прежде всего историческое сознание и самосознание народа) еще не само явление, они лишь подготавливают рождение и разви- тие его. Само же явление начинается с обретения формы, адекватной своему содержанию.

Если руководствоваться таким критерием, философия в России начинается не в XI и даже не в XVIII в., а только в XIX столетии (в полную силу — во второй его половине). Но это было поистине великое начало, ибо связано оно с именами Ф. М. Достоевского, Л. Н. Толстого, Вл. Соловьева. В их лице и в их творчестве философское самосознание народа за- явило о себе «на весь мир» — уже не как подражание Западу (византийцам, французам, немцам), а как совершенно само- стоятельный голос, вносящий свою тему и свою собственную тональность в многоликий диагноз культур, в сложную ду- ховную полифонию человеческой цивилизации.

Как и для Запада, для России XIX век — это век клас- сики. Классическим мы называем его не только по совер- шенству, т. е. 'развитости, сотворенных им форм и новооб- разований духа. Русская философская классика XIX в., как наша классическая литература, несли миру глубоко выстра- данную опытом поколений истину: нет и не может быть та-

кой цели, ради которой была бы допустима жертва хотя бы в одну человеческую жизнь, в одну каплю крови, в одну детскую слезинку.

Русская философия — это философия предупреждения. Ее лейтмотив — нравственное вето на любой «прогресс», любой социальный проект, если они рассчитаны на принуж- дение, насилие над личностью. Провидческое Слово великих гуманистов XIX столетия было обращено к нашему, XX в. Но чтобы быть понятой и услышанной потомками, истина этого ясного и мудрого Слова должна была быть доказана много- миллионному народу «от противного»: должны были про- литься не капли, а реки невинной крови, долго не просы- хать моря сиротских и вдовьих слез, должны были рухнуть воздвигнутые на зыбком песке отвлеченного умозрения ис- кусственные, античеловеческие конструкции-монстры, рас- сеяться и отринуть из человеческих душ ложные, губитель- ные фетиши и соблазны.

С Ф. М. Достоевского («Легенда о великом инквизито- ре») и Вл. Соловьева («Три разговора») в русской философии и литературе берет начало жанр антиутопии, блестяще продол- женный и развитый мыслителями и художниками XX в. Этот жанр нередко требовал языка притчи, исповеди, проповеди, отказа от академических форм теоретизирования, от чисто ра- ционалистического способа доказательства и обоснования прочувствованных сердцем, пережитых, выстраданных истин. Глубокие исследователи, подлинные знатоки истории нашей отечественной философии (Н. А. Бердяев, Г. Г. Шпет, Н. О. Лосский, В. В. Зеньковский, А. Ф. Лосев) всегда подчерки- вали сверхрационалистический способ и характер русского философствования, связывая его обычно с православным, во- сточно-христианским мировосприятием и мироощущением славянской души. «Русские не допускают,- писал Н. А. Бер- дяев,— что истина может быть открыта чисто интеллектуаль- ным, рассудочным путем, что истина есть лишь суждение. И никакая гносеология, никакая методология не в силах, по-ви- димому, поколебать того дорационального убеждения рус- ских, что постижение сущего дается лишь цельной жизни духа, лишь полноте жизни»*

Нетрудно догадаться, какой философии (и кому из фи- лософов) противопоставляется при такой точке зрения рус- ская мысль и русская духовность. Их антипод — европей- ский рационализм, и его вершина — Гегель. Впрочем, с крити- кой гегелевского ультрарационализма и панлогизма высту-

* Цит. по: Лосев А. Ф. Страсть к диалектике. М., 1990. С. 71.

пили и это было хорошо известно в России) прежде всего сами же европейские (немецкие) философы: Шеллинг, Шо- пенгауэр, Ницше. Однако европейский иррационализм XIX в. (европейский интуитивизм, европейская философия жиз- ни) существенно отличался от русского религиозно-фило- софского сознания. Чем же именно? Поиск ответа на дан- ный вопрос позволяет дополнить немаловажными штриха- ми духовные портреты России и Запада.