Удивление вызывают современные отчёты «монархистов» наших дней и их собратьев из либерального лагеря – т.н. новых «белых» – об участии Российской Империи в Первой Мировой войне: победа де была уже в кармане, Россия была в пол-шаге от территориальных приобретений (Холмогоров даже пускается в рассуждения о том, что «Россия пребывала бы в состоянии обиды на союзников» по причине того, что не все вожделения были бы удовлетворены. Уж не про Дарданеллы ли он?). Но большевики подстрелили Россию в зените её могущества. Их оптимизму можно позавидовать, но положительно не ясно: откуда они его черпают – при известном любому интересующемуся историей 1-й мировой тяжёлом положении Русской Императорской Армии к началу войны и на всём её протяжении. Хотя бы по такому важному показателю, как оснащение армии обычным вооружением – винтовками, артиллерией, патронами и снарядами. (Самолёты и танки, флот рассмотрим позже)  Интересное исследование на эту тему – в журнале у  mamlas в Первая мировая. Нечем воевать!

*** «Патронов! Дайте патронов!» Чего не хватало русской армии в Великой войне — кризис боевого снабжения в 1915-1916 годах Уже через год после начала Великой войны Россия оказалась перед угрозой стратегического поражения — период с мая по сентябрь 1915 года вошел в историю как «Великое отступление», в ходе которого русская армия была вынуждена оставить противнику почти все западные области. Причиной этой военной катастрофы стали отнюдь не ошибки командования, а жесточайший кризис военного снабжения. В популярной истории его часто именуют как «снарядный голод», хотя это не совсем так. Как свидетельствуют документы тех лет, на самом деле русской армии не хватало почти всего, что нужно на войне, и в первую очередь – винтовок и патронов. «Укомплектование 14 000 человек без ружей» Генерала А.Н. Куропаткина, ставшего олицетворением поражения в Русско-японской войне 1904-1905 гг., можно обвинить, наверное, во многих грехах, но только не в отсутствии наблюдательности и почти немецкой методичности в дневниковых записях. 27 декабря (по старому стилю, по новому — 9 января 1915-го) 1914 года, в финальную фазу Лодзинской операции, он оставил в своем дневнике следующую запись:

• «Приехал А.И. Гучков (известный политический и государственный деятель, после начала войны отправился на фронт в качестве особоуполномоченного Общества Красного креста – РП) с передовых позиций. Много рассказывал. С продовольствием не справляются в армии. Люди голодают. Сапог у многих нет. Ноги завернуты полотнищами. <…> Убыль в пехоте, в офицерах огромная. Есть полки, где несколько офицеров. Особенно тревожно состояние артиллерийских запасов. Читал мне приказ командира корпуса не расходовать более 3-5 снарядов в день на орудие. Пехоте, осыпаемой снарядами противника, наша артиллерия не помогает. Одна стрелковая бригада не получала укомплектования 3 месяца. Во время боев, когда германцы прорвались из мешка [в ходе Лодзинской операции], на правый фланг прислали укомплектование 14 000 человек без ружей. Эта колонна подошла чуть не в боевую линию и очень стеснила войска».

Стоит отметить, что хронологически эта запись относится к концу пятого месяца с момента вступления России в Великую войну и до трагедии «Великого отступления» еще далеко. Почти за полгода боевых действий русская Ставка Верховного Главнокомандования, во главе с великим князем Николаем Николаевичем, не только не сумела организовать надлежащее функционирование тыловых служб действующей армии, но и оказалась в условиях острейшего кризиса поставок боезапаса — снарядов, винтовок, патронов. К весне 1915 года Генеральный штаб Германии принял решение сосредоточить основные усилия в войне именно на русском фронте (изначально немецкое командование планировало нанести основной удар сначала по Франции — РП). «Пришел момент, — вспоминал начальник полевого Генерального штаба генерал Эрих фон Фалькенхайн, — когда дальше нельзя было уже откладывать решительного наступления на Востоке…». К своему весеннему «натиску на Восток» немецкие генералы подготовились основательно. На участках прорыва на русском фронте немцы и австрийцы создали двойное превосходство в живой силе, тройное — в легкой полевой артиллерии, у них было в 40 (!) раз больше тяжелой артиллерии, в 2,5 раза больше пулеметов, в несколько десятков раз больше снарядов. Второго мая 1915 года начался знаменитый Горлицкий прорыв генерала Августа фон Макензена. На 35-километировом участке германские и австрийские войска сосредоточили 10 пехотных и 1 кавалерийскую дивизию: 126 тысяч штыков и сабель, 457 легких и 159 тяжелых орудий, 96 минометов и 260 пулеметов. «Таран Макензена» — как впоследствии назвали историки этот ужасающей силы немецко-австрийский удар — прокладывал себе путь через русские окопы с помощью массированной бомбардировки из сотен орудий, включая сверхтяжелые 305-мм гаубицы. Русским солдатам адекватно ответить на немецкий вызов было попросту нечем.

Генерал Август фон Макензен (на белой лошади в центре)

«Немцы вспахивают поля сражений градом металла и ровняют с землей окопы и сооружения, — телеграфировал в Петербург командир 29-го корпуса генерал Д.П. Зуев, — заваливают их защитников землей. Они тратят металл, мы — человеческие жизни! Они идут вперед, окрыленные успехом, и потому дерзают, мы же ценою тяжких потерь и пролитой крови лишь отбиваемся и отходим». В начале июля 1915 года, когда катастрофа русской армии уже стала совершившимся фактом, а на всех фронтах с Германией и Австро-Венгрией происходило «Великой отступление», командующий Северо-Западным фронтом генерал М.В. Алексеев представил военному министру свой доклад о причинах нескончаемых поражений. В этом основательном документе факторы «пагубного влияния на оперативные соображения и моральное состояние войск» расположены в следующем порядке. 1. Недостаток артиллерийских снарядов — «самый важный, самый тревожный недостаток, имеющий гибельное влияние». 2. Продолжающийся развал в укомплектовании войск призывниками: «Наше, может быть, единственное преимущество в смысле материальных средств борьбы над противником принимает прямо трагический оборот». 3. Недостаток тяжелой артиллерии. 4. Недостаток винтовок и патронов к ним, — «сковывающий инициативу в оперативных вопросах и ведущий к развалу в вопросе новых формирований». 5. Потеря кадрового офицерства и неудовлетворительная подготовка новых офицеров. Как минимум с 1911 года военное ведомство Российской империи начало целенаправленно готовиться к возможной крупномасштабной войне в Европе. Как можно было так «подготовиться», чтобы уже через полгода после начала боевых действий в общеевропейском конфликте остаться без снарядов и винтовок, а к исходу первого года войны — без офицеров? Справедливости ради отметим, что кризисные явления в Первую мировую войну в боевом снабжении испытали все без исключения армии воюющих держав. Однако только у русских это привело не к временной снабженческой скудости, а к полномасштабному кризису, фактически к развалу боевого снабжения фронта, который был преодолен страшным методом — сжиганием в топке сражений многих сотен тысяч человеческих жизней. Нет винтовок Известный российский оружиевед С.Л. Федосеев в одном из своих исследований отмечает: «Хотя общественное мнение на долгие годы усвоило словосочетание «снарядный голод», первым «голодом», который пришлось испытать русской армии в мировую войну, стал дефицит винтовок». Действительно, уже в самом начале войны, в октябре 1914 года Главное управление Генерального штаба России сообщало военному министру, что в действующей армии выявился недостаток в 870 тысяч винтовок: 585 тысяч — для новобранцев призыва 1914 г.; 170 тысяч — для пополнения по требованиям фронтов; 93 тысячи — для запасных батальонов; 22 тысячи — для вновь формируемых подразделений казаков. В дальнейшем «винтовочно-патронный голод» приобрел масштабы катастрофы. Действительные потребности русской армии в винтовках превзошли мобилизационные расчеты более чем на 150%. О возможности подобного негативного развития событий специалисты по военно-техническому снабжению предупреждали военное министерство России еще в 1912 году. Тогда Главное артиллерийское управление (ГАУ) констатировало недопустимое снижение объема производства стрелкового оружия. ГАУ неоднократно обращалось к военному министру В.А. Сухомлинову со специальными докладами о критическом положении с выпуском винтовок на казенных заводах. Одновременно ведомство требовало соответствующих ассигнований на модернизацию оружейных предприятий, но всякий раз получало отказ. В.А. Сухомлинов не смог преодолеть фактического «вето» на финансирование некоторых важных программ по перевооружению армии, которое накладывал тогдашний министр финансов В.Н. Коковцев.