Литература:

Бронникова М.А., Зазовская Э.П., Аржанцева И.А. Городище «Самосделка»: предварительные результаты и перспективы комплексных почвенно-ландшафтных исследований // Материалы Всероссийской научно-практической конференции Археология Нижнего Поволжья на рубеже тысячелетий. Астрахань, 2001.

Васильев Д.В. Памятник «Самосдельское городище»// Вопросы краеведения. Материалы VI и VII краеведческих чтений, посвященных 50-летию победы советского народа в Великой Отечественной войне. Вып.4-5. Волгоград, 1998.

Васильев Д.В., Гречкина Т.Ю. Предварительные итоги изучения памятников домонгольского времени в дельте Волги// Культуры степей Евразии второй половины I тысячелетия н.э. (из истории костюма). Самара, 2000.

Государственный архив Астраханской области. Ф.37, оп.1, д.34.

Государственный архив Астраханской области. Ф.194, оп.1, д.3113.

Государственный архив Астраханской области. Ф.194, оп.1, д.1.

Егоров В.Л. Историческая география Золотой Орды в XIII-XIV вв. М., 1985.

Котеньков С.А. Отчет об исследованиях Самосдельского городища в Камызякском районе Астраханской области в 1990 году// Архив ИА РАН, Р-1, №№ 15862, 15863, 15864, 15865, 15866.

Котеньков С.А. Отчет об исследованиях Самосдельского городища в Камызякском районе Астраханской области в 1991 году// Архив ИА РАН, Р-1, №№ 16126, 16127.

Котеньков С.А. Отчет об исследованиях Самосдельского городища в Камызякском районе Астраханской области в 1992 году// Архив ИА РАН, Р-1, №№ 17671, 117672.

Котеньков С.А. Отчет об исследованиях Самосдельского городища в Камызякском районе Астраханской области в 1993 году// Архив ИА РАН, Р-1, №№ 18242, 18243.

Котеньков С.А. Отчет об исследованиях Самосдельского городища в Камызякском районе Астраханской области в 1994 году// Архив ИА РАН, Р-1, №№ 18867, 18868.

Котеньков С.А. Отчет об исследованиях Самосдельского городища в Камызякском районе Астраханской области в 1995 году// Архив ИА РАН, Р-1, № 18164.

Савченко Е.И. Отчет о работах Северокавказской экспедиции в 1992 году// Архив ИА РАН, Р-1, №№ 17943, 17944.

Turova I.V., Bronnikova M.A., Zazovskaya E.P. A settlement in the delta of Volga river: preliminary results of environmental study// 7^th Annual Meeting European Association of Archaeologists. Final Programme and Abstracts. Esslingen, 2001.

Э.Д.Зиливинская

Раскоп №1

Самосдельское городище расположено в дельте на одном из больших островов. Площадь его с востока ограничена современным руслом р. Старая Волга или Бирюль, а с севера и северо-востока пересохшим руслом одной из проток (ерик Воложка). Западную южную границы определить довольно сложно, так как вся эта территория подвергалась длительному затоплению, и микрорельеф значительно сглажен. Хорошо читается только наиболее высокая часть городища, расположенная на мысу между большими протоками. Она отделена от остальной территории небольшими пересохшими ериками, которые в хазарское время были наполнены водой¹. Внутри этого небольшого островка отчетливо видна возвышенность треугольной формы, размеры которой составляют примерно 350 х 350 х 120 м. Возвышенность окружена широкими (до 30 м) и невысокими (около 1 м в высоту) «валами», образованными намывами из окатанных обломков кирпичей, керамики и ракушкой. Пространство между этими «валами» представляет собой относительно ровную поверхность, на которой встречается огромное количество битого обожженного кирпича, в то время как его количество в других частях памятника весьма скромно. Мощность культурного слоя достигает здесь 3 м, что значительно больше, нежели на остальной площади. Аэрофотоснимки центральной части городища, полученные в 2005 г., выявили эту возвышенность особенно четко и позволили нам сделать предположение, что в древности здесь находилась крепость (цитадель), стены которой были сложены из обожженного кирпича. Если это предположение подтвердится, то это значит, что здесь находилось поселение достаточно высокого статуса, возможно, «царский» город, так как кирпичное строительство в каганате являлось царской монополией (ал-Истахри, Ибн Хаукаль, 2006. С. 747). Также можно отметить, что размеры хазарских крепостей на Дону несколько меньше: прямоугольная в плане цитадель Саркела имела размеры 186 х 126 м (Артамонов, 2002. С. 307), а размеры треугольной цитадели Правобережного Цимлянского городища составляют 175 х 150 х 110 м (Плетнева, 2000. Рис.79).

Рис. 1. Вид раскопа №1 с высоты птичьего полёта. Фото Э.Д. Зиливинской

Раскоп 1 был заложен в островной части городища внутри предполагаемой крепости (рис. 1). Это позволило получить стратиграфический разрез наиболее выразительной части памятника, начиная от самого раннего периода его существования вплоть до середины XIV в. Первоначальная площадь раскопа составляла 100 кв. м. В процессе раскопок площадь его все время расширялась, и в конце достигла 428 кв. м. Поверхность городища в этой части неоднократно нарушалась. В 20-30-х гг. XX в. на этом месте находился рыбозасолочный завод с соляными складами. Ерик Воложка был судоходным, и на его берегу находились причалы, к которым приставали суда, привозившие рыбу с моря. Деятельность рыбзавода способствовала сильной засоленности почвы, что очень плохо сказывается на сохранности металлических изделий. Вероятно, в конце XIX или начале XX в. здесь находилось кладбище. При раскопках нами было вскрыто более 20 поздних погребений, совершенных по мусульманскому обряду. Верхний слой городища был нарушен тяжелой техникой сначала при выкапывании силосных ям и траншей, а потом – при засыпке их Астраханской Госдирекцией по охране памятников в 1999 г. Таким образом, сооружения, расположенные в верхней части культурного слоя оказались в значительной степени разрушенными.

Методика раскопок. Раскоп 1 был заложен в 2000 г., когда наши знания о памятнике и его стратиграфии находились в зачаточном состоянии. Результаты его раскопок должны были дать ответы на многие неясные вопросы и помочь выработать методику исследований, соответствующую данному памятнику. Именно поэтому раскопки велись традиционными общепринятыми в российской археологии методами. Вся площадь раскопа была разбита на квадратные участки по 4 кв.м. (2м.х2м). Первоначально на раскопе были оставлены поперечные и продольные бровки, но в 2001 г. все бровки были разобраны после фиксации, так как все они пересекали многочисленные сооружения и постройки. Стратирафия прослеживалась в бортах раскопа. В некоторых случаях делались стратиграфические разрезы отдельных участков. Также фиксировались разрезы всех ям и сооружений. Поверхность раскопа вскрывалась на глубину 20 см (на 1 условный «штык» или «пласт»), после чего зачищалась для выявления пятен ям и контуров сооружений. На уровне каждого штыка снимался план раскопа, и проводилась фотофиксация.

Все находки из раскопа, выбранные по квадратам и штыкам или соотнесенные с определенными сооружениями, паковались в мешки и уносились в лагерь для камеральной обработки. В лагере их мыли и сортировали. Массовый керамический материал заносился в статистические таблицы, а индивидуальные находки отбирались для дальнейшей обработки и включения в коллекцию. Также отбирались все кости животных для обработки археозоологами. Просеивание и промывание культурного слоя не проводилось. Промывание было невозможно, так как ближайшая вода находится на расстоянии около 1 км от раскопа. Просеивание культурного слоя практически остановило бы работы, так как он чрезвычайно насыщен находками. Достаточно сказать, что общее число фрагментов керамики, обработанной нами при ручной выборке, только с раскопа 1 превышает 120 000, а число индивидуальных находок в разные годы доходило до 500.

Стратиграфические разрезы раскопа показали, что культурный слой мощностью 2,6 – 3,0 м состоит из непрерывного чередования различных слоев. В основных разрезах содержится 25-35 слоев и прослоек. Некоторые из них имели толщину 3-5 см, мощность других достигала 60-80 см. Залегают они также далеко не горизонтально. Кроме того, в плане границы между слоями не всегда хорошо прослеживаются, и некоторые слои перестают быть различимыми про простой зачистке. Поэтому вскрытие раскопа и фиксация находок «по слоям» представляется чрезвычайно трудоемкой и малоэффективной. Далеко не все слои можно интерпретировать, но в тех случаях, когда это возможно, например, если это развал жилища или поверхность двора или улицы, нами отмечался не только «штык», но и слой. Отделять же находки из слоя золы, выброшенной на улицу и из слоя помоев, выплеснутых на эту же улицу, вряд ли необходимо. Важным для понимания раскопа оказался слой сплошного пожара, прослеженный на уровне X штыка. Незадолго до пожара или сразу после него происходит смена населения города. После пожара появляется лепная керамика с «пышным орнаментом», а также, как показали археозоологические исследования, происходит изменение системы питания населения. Примечательно, что на раскопе 2 также прослеживается горелый слой на том же уровне. Естественно, что этот слой является маркирующим, и необходимо отдельно фиксировать сооружения и находки до и после этого пожара.

К

Рис. 2. Однокомнатный дом

из II строительного горизонта.

ультурный слой Самосдельского городища изобилует остатками различных построек, поэтому имеет смысл разделять его на «строительные горизонты» и соотнести их с условными «штыками». Эта работа частично проделана, но здесь также встречаются значительные сложности. Из-за непрерывности существования памятника и достаточно интенсивной жизни на нем нижние слои сильно нарушены и переработаны более поздними ямами, которые перерезают друг друга и сливаются в обширные конгломераты. Поэтому четкие границы между горизонтами часто не выделяются. Пока мы можем судить о них приблизительно и разделить весь культурный слой на три периода: золотоордынский, домонгольский или постхахзарский и хазарский. Культурный слой золотоордынского времени на 1 раскопе почти полностью разрушен при различных земляных работах. К нему можно условно отнести 1 и 2 штык. Слои с 3 по 9-10 штык относятся к постхазарскому домонгольскому периоду. На уровне 11-13 штыков залегает хазарский слой. Граница между ним и следующим находится примерно на уровне 10 штыка.

С ооружения на раскопе 1. Слои, вскрытые на I и II штыках, относились к золотоордынскому периоду. В них присутствовала типично золотоордынская поливная керамика, встречались монеты. Сооружения сохранились фрагментарно. В основном, это были обрывки стен, сложенные из обломков обожженных кирпичей. Местами прослеживались остатки жилищ с печами-тандырами, горизонтальными дымоходами в виде канов и глинобитными лежанками-суфами. Условно эти постройки можно отнести к 1-й трети XIV в., т. к. монеты, происходящие из этого слоя, датируются 1310-1320 гг.

Г

Рис. 3. Однокомнатный дом

из II строительного горизонта.

Рис. 3. Однокомнатный дом

из II строительного горизонта.

ораздо лучше сохранились постройки, найденные на III-IV штыках (Васильев, Гречкина, Зиливинская, 2003. С. 88-102). Здесь было вскрыто пять наземных жилищ и землянка, которые образовывали единый жилой квартал. Три дома и землянка были обращены входами на небольшую площадь размерами 4 х 6 м. При этом все жилища были практически вплотную пристроены друг к другу. Такая плотность застройки может объясняться недостатком площади в городе, расположенном на острове. А, возможно, такая планировка возникает под влиянием среднеазиатской (хорезмийской) градостроительной традиции. Такая же ситуация прослеживается на 2 и 3 раскопах, где также зафиксированы кварталы сплошной застройки.

С тены наземных домов были сложены из обломков обожженных кирпичей различного формата на глиняном растворе (рис. 2, 3). Толщина их составляла 60-75 см. Кладка стен преимущественно панцирная: два панциря образованы целыми кирпичами, половинками или крупными обломками, обращенными торцами наружу, а середина стены заполнена мелким кирпичным боем или же просто глиной. Размеры помещений в домах невелики. Они составляют примерно 4,5 х 3,5 м. Полы глинобитные, часто заглублены в землю на 10-40 см. Внутренние конструкции дома подвергались частым перестройкам. Интерьер помещений состоял из узких (30-60 см) суф с подпорными стенками из обломков кирпичей. Довольно обычным явлением было сооружение суфы перед выходом из помещения таким образом, что попасть в дом можно было только через ее поверхность. Отопление осуществлялось при помощи печек или тандыров, которые соединялись с канами. Каны двухканальные, довольно короткие. В некоторых строительных периодах они вообще отсутствовали. Крыши, вероятно, были сделаны из камыша или тростника, так как его тлен прослеживался на полах домов.

С

Рис. 4. Землянка № 1 из II строительного горизонта.

овершенно уникальным, как по своей конструкции, так и по степени сохранности объектом являлась землянка № 1, относящаяся к этому же строительному горизонту (рис. 4). Землянка представляла собой прямоугольную в плане яму глубиной более 2 м, борта которой были облицованы крупными обломками кирпича на глиняном растворе. Сохранилось до 32-х слоев кладки стен. По оси З-В ширина землянки составляла 4,6-4,8 м. По оси С-Ю длина – 5,6 м. С северной стороны в землянку вел вход в виде коридора шириной 1,4 м. Пол землянки был земляным. Вдоль всех четырех стен была сделана невысокая (15-25 см высотой) суфа. В северной ее части был сооружен двухканальный кан, который отапливался тандыром. Справа от входа, в той же суфе был сделан умывальник (тошнау) в виде полукруглой ямы со стенками, облицованными обломками кирпичей. После выборки заполнения суфы в ее массиве появились остатки многочисленных конструкций, которые можно отнести к восьми строительным периодам. В центре пола землянки была обнаружена яма диаметром 20 см. Вероятно, в ней крепился столб, поддерживающий перекрытие. Крыша была сделана из тростника или камыша. Тлен от него был прослежен по всей площади землянки на расстоянии 1,3-0,8 м от пола. После запустения землянка была превращена в мусорную яму. В ее заполнении было найдено огромное количество керамики, изделий из камня, кости металла, но ко времени существования землянки следует относить тот материал, который находился под ее рухнувшей крышей.

Попытка датировать данный строительный горизонт встретила определенные сложности. По набору формальных признаков жилища ничем не отличались от золотоордынских. На принадлежность их золотоордынскому времени, прежде всего, указывали каны, появление которых на Нижней Волге однозначно связывалось с приходом монголов (Егоров, 1970. С. 185-187; Федоров-Давыдов, 1994, С. 75). В то же время жилища Самосделки обладали рядом особенностей, отличавших их от типично золотоордынских жилищ Нижнего Поволжья. Это заглубленный пол, короткие, неразвитые каны, небольшие узкие суфы, наличие проходов через суфу. Кроме того, большая часть керамики, найденной при расчистке этих жилищ относилась к домонгольскому времени. В заполнении землянки, которую ниже уровня перекрытия мы можем считать закрытым комплексом, была найдена кашинная с бирюзовой поливой подвеска. Подобные подвески встречаются на памятниках Средней Азии (Атагаррыев, 1965. С. 11-12; Давидович, Литвинский, 1956. С. 124; Дресвянская, 1969. С .80-84; Неразик, 1976. С. 104, рис. 58) в домонгольское время, причем позже XII – нач.XIII в. они там не известны (Дресвянская, 1969. С. 84).

А нализ материала и конструктивных особенностей жилищ позволяет датировать их концом XII-началом XIII вв. Возможно, они доживают до золотоордынского времени. Не противоречит этой датировке и наличие в жилищах канов. В Южном Казахстане и Семиречье каны были известны еще в VII-VIII и X-XI вв., (Агеева, 1962. С. 148-149; Сенигова, 1962. С. 158-159; Акишев, Байпаков, Ерзакович, 1972. С. 69-74; Байпаков, 1981. С. 431; Чуйская..., 1950. С. 49, табл. XIX; Неразик, 1968. С. 203-204). Появление канов в Средней Азии в домонгольское время исследователи связывают с тюркизацией местного населения центрально-азиатскими элементами сначала уйгурского, а затем – огузо-кипчакского происхождения (Неразик, 1976. С. 64-69; Ерзакович, 1983. С. 90). С.М.Ахинжанов и Л.Б.Ерзакович высказали предположение, что в нижневолжские города Золотой Орды каны могли быть занесены кимако-кипчакским населением из Южного Казахстана и Приаралья (Ахинжанов, Ерзакович, 1972. С. 69). Вполне возможно, что на городище Самосделка каны были принесены еще в домонгольское время огузским населением низовьев Сырдарьи. С постройками Южного Казахстана сближает жилища Самосделки и такая деталь, как наличие проходов, ведущих через суфу. Такие проходы встречаются в домостроительстве Отрара и на некоторых других городищах Южного Казахстана (Акишев, Байпаков, Ерзакович, 1987. С. 36, рис. 15, с. 46-47, рис. 19-20, с. 77, рис. 32; Байпаков, 1986. С. 149, рис. 61; Ерзакович, 1983. С. 83, рис. 1).

К

Рис. 5. Многокомнатный дом (сооружение 9) в позднем периоде (III строительный горизонт).

более раннему строительному горизонту (V штык) относится сооружение 9, представляющее собой большой многокомнатный дом со стенами из сырцов и обломков обожженных кирпичей (рис. 5). В нем выявлено пять помещений, но только три из них вошли в раскоп целиком. Северо-западная часть дома была разрушена землянкой № 1, восточная его часть также разрушена более поздними сооружениями. Здание не было построено единовременно в том виде, в котором дошло до н ас: комнаты пристраивались друг к другу постепенно.

Л

Рис. 6. Многокомнатный дом (сооружение 9) в раннем периоде (IV строительный горизонт).

учше всего сохранились помещения 1 и 2. Стены их, сложенные, в основном, из обломков кирпичей на глиняном растворе панцирной кладкой имели толщину 60-80 см. В высоту они сохранились до 80 см. Помещение 1, расположенное в северо-восточной части дома, имело размеры 3,6 х 3,6 м. Вход в него находился с западной стороны. Вдоль восточной стены была сделана суфа шириной 1,2 м. Впоследствии к ней были пристроены еще два участка, и суфа стала П-образной. Северо-западный угол помещения отгораживала стенка из целых кирпичей вертикально поставленных на ребро. За ней находился очаг, который был разрушен поздней ямой. В глинобитном полу помещения было прослежено прокаленное дно очага (тандыра) более раннего строительного периода. Помещение 2 размерами 3,0 х 3,9-4,4 м располагалось южнее помещения 1. В западной стене его были сделаны два прохода, которые вели в помещения 3 и 4. В I строительном периоде в глинобитном полу его было сделано несколько ямок, возможно, очажных. В юго-западном углу был вкопан большой сосуд (хумча), который мог служить для хранения продуктов. Во II периоде пол был поднят на 20 см, а вдоль южной стены была сооружена узкая (90 см) суфа. В помещении 4 (3,0 х 2,6-3,2 м), расположенном к западу от помещения 1, сохранились только основания стен из сырцового кирпича. Этот дом существовал очень долго и неоднократно перестраивался. Стены его поставлены на остатки стен дома более раннего периода почти такой же планировки (рис. 6). Между полами первого и второго домов был найден скелет человека без головы и ног. Остальные кости лежали в анатомическом порядке, а на поясе сохранилась медная пряжка (рис. 7).

И

Рис. 7. Скелет человека между полами сооружения 9.

нтересно, что стены двух помещений раннего дома были поставлены на фундамент, что совершенно не характерно для строительства того времени. Фундамент был довольно своеобразным. В культурном слое были выкопаны траншеи шириной 70-80 см и глубиной от 45 до 80 см. Все траншеи имели ровные отвесные стенки и ровное плоское дно (рис.9). Заполнение их состояло из мелко-комковатого пестрого суглинка с включением угольков, кирпичной и турлучной крошки, мелких обломков кирпичей, костей животных и небольшого количества керамики. Заполнение однородное, то есть траншеи были специально забиты тщательно перемешанным культурным слоем. Заполнение было довольно плотным, но хорошо отходило от стенок. Тем не менее, когда оно было вынуто, оказалось, что стенки траншей состоят из такого же п естрого суглинка, что казалось странным, так как траншеи на глубину 60-70 см перерезали культурный слой. Дальнейшие исследования показали, ч

Рис. 8. Траншеи фундамента сооружения 9.

то вертикальные стенки были оштукатурены тем же мешаным культурным слоем. На них слой был более плотным и держался довольно хорошо. Толщина этой «штукатурки» 3-8 см. После того как она была снята с бортов траншей, стало ясно, зачем вообще был нужен этот фундамент. В бортах траншей видно, что ниже того уровня, с которого возводились стены находится довольно мощный и рыхлый горелый слой. Если бы стены возводились непосредственно с поверхности, то они непременно перекосились бы и просели. Сооружение фундамента из однородного грунта должно было препятствовать этому. Для того чтобы стенки траншей, состоящие из рыхлого слоя золы и сажи, не осыпались, их даже покрыли слоем раствора из того же культурного слоя. Исходя из того, что слой пожара мы датируем примерно серединой – второй половиной X в., первый период строительства сооружения 9 можно отнести к концу X в. Впоследствии к двум п ервоначальным помещениям было пристроено еще несколько комнат. Возможно, какие-то помещения находились и к югу от него, так как в этой части также были зафиксированы остатки траншеи фундамента, которая была перерезана более поздней полуземлянкой (

Рис.10. Полуземлянка (сооружение 23).

сооружение 23). Позднее, возможно, в XI в., дом был кардинально перестроен, но северная его часть сохранила свою планировку.

К югу от него находилось синхронное по времени сооружение 23, которое представляло собой небольшую (3,6 х 2,4-2,8 м) полуземлянку подпрямоугольной формы (рис. 9). Глубина ее составляла около 1 м от дневной поверхности. Завалившиеся внутрь стены были сложены из сырцов и обломков обожженных кирпичей. Столбовые ямки, расчищенные по краям котлована, свидетельствуют о том, что стены были фахверковыми. Пол был земляным. Вдоль всех четырех стенок находилась земляная суфа. высотой 15-25 см. Западная часть суфы была укреплена сильно расплывшимися сырцовыми кирпичами и обломками обожженных кирпичей, которые были положены на ее поверхность вдоль края. Ширина западной, северной и восточной частей суфы – 60-100 см. Вдоль южной стенки суфа была значительно уже, всего 25-50 см. Вероятно, южная суфа представляла собой ступеньку, ведущую к выходу из сооружения, который находился с южной стороны. В заполнении сооружения 23 были найдены многочисленные фрагменты керамики, в основном, красноглиняной гончарной, кости животных и рыб, рыбья чешуя.

Интересные находки были сделаны при расчистке суфы. В ЮЗ и СЗ углах сооружения в стояли два больших гончарных сосуда (хумчи) Наибольшая концентрация рыбьих костей и чешуи была найдена вокруг этих сосудов. Возможно, они служили для хранения рыбы. В СВ углу помещения на суфе лежали два разбитых жернова. В ЮВ углу в суфе находилась прямоугольная (80 х 40 см) яма глубиной 20 см. Яма была наполнена свинцовыми слитками различной формы и размера. Слитки, вероятно, хранились в мешке, так как они спеклись в единый ком, и между отдельными слитками совсем не было земли. Рядом с ней суфе лежали 8 крупных слитков пирамидальной и призматической форм. Еще одно скопление небольших свинцовых слитков было найдено в другой яме, которая была сделана в северной суфе. Она была заполнена мелкими свинцовыми слитками, также, вероятно, лежавшими в мешочке. Третье скопление свинцовых слитков находилось в яме у СВ угла помещения, которая была сверху прикрыта жерновами. Назначение слитков неизвестно, общий вес их составлял около 400 кг. Свинцовые слитки, найденные в сооружении 23 можно разделить на несколько групп: свернутые свинцовые пластины, ромбовидные изделия, прягольные изделия, конические отливки, пирамидальные изделия, грузики плоские круглые, альчики свинцовые, грузики в форме круга с отверстием, грузила треугольные, многогранники, слитки полукруглые, слитки бесформенные с отверстием, слитки волютообразные и один гривнообразный слиток в виде пластины вытянуто-ромбической формы, расширяющейся к середине с точечным рисунком на поверхности. Но большая часть слитков представляла собой бесформенные выплески.

На южной суфе лежал массивный железный предмет изогнутой формы, предположительно серп. Также в сооружении было обнаружено множество других железных предметов. Среди них гвозди, фрагменты шести цилиндрических замков и часть железного дуршлага. Назначение остальных довольно многочисленных предметов неизвестно. Их можно разделить на два типа: плоские предметы ассиметрично ромбовидной формы с черешком диной 4,5-6 см (они напоминают по форме стрелы-срезни, но значительно менее массивные) и диски диаметром около 2,5 см также с черешком с одной стороны. Более всего они напоминают современные блесны, однако неизвестно, употреблялась ли такая рыболовная оснастка в средневековье. Также в заполнении сооружения находились несколько медных предметов, с том числе кольцо и перстень со стеклянной вставкой.

Сооружение 23 представляло собой производственную полуземлянку, возможно, оно являлось хозяйственной постройкой во дворе многокомнатного дома (сооружение 9) позднего периода.

Вероятно, синхронны по времени с сооружением 9 позднего периода две печи, найденные на том же горизонте. Стенки их были сложены из обломков обожженных кирпичей на глиняном растворе. Кирпичи повернуты торцевой частью вовнутрь и сильно перекалены. Печи были круглые в плане диаметром 1,1-1,2 м. Стенки их высотой 10 слоев кладки сферически сужались кверху. В заполнении печей было много золы. Скорее всего, они имели производственное назначение, однако для чего конкретно их использовали – неизвестно. Интересно, что в этой части раскопа также было найдено большое количество свинцовых слитков.

К

Рис. 10. Двухкомнатный дом (сооружение 25)

в ранний период (V-VI строительный горизонт).

этому же строительному горизонту относится сооружение 17, большая часть которого находилась за пределами раскопа. В раскопе прослеживались только части оснований южной и западной стен, небольшой участок кирпичного пола и тандыр. В северном борту раскопа был виден отходящий от тандыра кан. На полу этого помещения стоял небольшой красноглиняный гончарный горшочек с двумя ручками и кувшин-кружка. Рядом лежала крышка от горшочка. Интересная находка была сделана под стеной этого сооружения. Здесь находилась маленькая ямка-тайничок, в которой плотно были уложены 48 бараньих альчиков, часть из которых имела насечки. Недалеко от этого сооружения были найдены четыре кружки, стоящие рядом на какой-то поверхности.

Несколько раньше сооружения 9 был построен двухкомнатный дом (сооружение 25), размеры которого составляли 7,3 м х 4,05 м. Стены его были сложены из сырцового кирпича и турлука. В комнатах были сделаны суфы и очаги. Полы и поверхности суф были вымощены обожженным кирпичом. Этот дом неоднократно перестраивался. В I периоде большую часть одного из его помещений занимал погреб, стенки которого были сложены из сырцового кирпича. Это квадратное в плане сооружение размерами 2,1 х 2,2 м имело глубину около 1 м. Сверху погреб был перекрыт досками пола (рис. 10).

Строительный горизонт, находящийся на уровне VIII и отчасти IX штыков, к которому относится начало строительства крупных кирпичных построек также очень насыщен скоплениями керамики, в том числе и целыми формами. Этот горизонт примечателен еще и тем, что здесь было найдено некоторое количество обломков белого камня (известняка), довольно редкого в Астраханской области, и не имеющего выходов в Дельте.

Отличительной особенностью Самосдельского городища является обилие построек из обожженного кирпича. В пределах раскопа довольно значительной площади их гораздо больше, нежели сооружений из сырца, производство которого дешевле и проще. Остатки кирпичных сооружений на раскопе встречались с I по VIII штык. Во всех сооружениях кирпич был вторичного использования. Все исследованные стены сложены из битого кирпича на глиняном растворе, при этом на многих кирпичах прослеживались остатки извести, то есть они были взяты из стен, сложенных на известковом растворе. В кладке стен были найдены кирпичи трапециевидной формы, которые обычно используют для кладки куполов и сводов. Горизонт, на котором стояли первоначальные кирпичные постройки, н айден не был. Либо эти постройки были разобраны до основания, либо находились в другой части городища. Разборка стен предыдущих периодов происходила на городище постоянно. Примечательно, что даже в золотоордынское время, когда производство кирпича было хорошо развито, на Самосдельском городище строили из обломков. Видимо, кирпича было так много, что в производстве его не было особой необходимости. Все кирпичи сделаны из теста грубого замеса, с большой примесью органики, поэтому они пористые и рыхлые. Сформованы они также очень грубо, многие имеют неправильную форму и плохой обжиг. Размеры кирпичей весьма разнообразны: 20х21х3,5 см, 22,5х21х4 см, 22-22,5х22-22,5х3,5-4 с

Рис. 11. Слой пожара в южной части раскопа.

м, 23-23,5х23-23,5х3,5-5 см, 24-25х24-25х3,5-5 см. Реже в стречаются большеформатные кирпичи: 26-27,5х26-27,5х4-6,5 см, 30-33х30-33х4-7 см и даже 39-40х39-40х8-9 см..

Н

Рис. 12. Деревянные полы в турлучном жилище.

а уровне IX-X штыков на всей площади раскопа прослеживается сплошной слой пожара (рис. 11). Сооружения, относящиеся к этиму строительным горизонтам представлены и сключительно турлучными постройками. Это наземные дома, квадратной или прямоугольной формы с каркасными стенами. Каркас обычно сделан из деревянных столбов и жердей, вкопанных в землю, пространство между ними заполнено камышом, а сверху стены обмазаны глиной. В слое пожара хорошо прослеживаются о

Рис. 13. Остатки турлучного жилища.

статки стен таких построек в виде прокаленных до красного цвета кусков глины с отпечатками деревянных жердей или стеблей камыша. Пол этих жилищ может быть заглублен в землю, в некоторых из них пол выстлан деревянными досками (рис. 12). Такие сгоревшие настилы полов прослеживаются достаточно хорошо. Интересно, что слой пожара залегает достаточно ровно, вероятно, прежде чем отстраивать сгоревшие кварталы города заново, люди, вернувшиеся на пепелище, разровняли остатки сгоревших построек и засыпали их сверху землей.

Н иже слоя пожара на уровне XI-XII штыков также находятся остатки турлучных построек (рис. 13), но здесь их проследить гораздо труднее, так как все деревянные конструкции в них полностью истлели. Обмазка стен также плохо различима, так как чаще всего она делалась не из чистой глины, а из мешанного культурного слоя, то есть попросту из грязи. Ни одно турлучное сооружение не было прослежено полностью: все они сохранились фрагментарно, так как большей частью разрушены более поздними ямами.

К

Рис. 14. Юртообразное жилище.

Рис. 14. Юртообразное жилище.

самому раннему строительному горизонту относятся юртообразные жилища, обнаруженные в материке. Одно из них представляло собой яму практически правильной округлой формы с прямоугольным выступом с южной стороны (рис. 14). Глубина котлована жилища в среднем 58 см, диаметр 2,84 - 3,24 м. По периметру ямы на северном, западном и южном бортах были прослежены семь лунок, оставленных жердями каркаса жилища. П римыкающая с юга прямоугольная яма имела глубину около 30 см от впускного уровня длину 1,24 м и ширину 1,0-1,4 м. По периметру ямы вдоль бортов на дне прослежены лунки диаметром около 6-7 см от жердей или колышков, которые удерживали деревянную облицовку песчаных боковых стен. Между стенками ямы и колышками были расчищены остатки уложенных на ребро досок. Плоское дно прямоугольной ямы было выстлано древесными плахами, которые, вероятно, составляли деревянную к

Рис. 15. Юртообразное жилище.

онструкцию пола. Эту примыкающую яму мы можем трактовать как входной тамбур в юртообразное жилище. Под досками предполагаемого пола тамбура были обнаружены два альчика. Имеются многочисленные свидетельства, в том числе и этнографического характера, об имевшейся у кочевых народов традиции закладывать альчики у входа в юрту в качестве оберега.

Заполнение котлована жилища и входа состояло преимущественно из слежавшихся деревянных жердей, обмазанных серой материковой глиной, которые могут являться остатками конструкции стен и перекрытия. На дне не было обнаружено следов очага. Возможно, жилище было оборудовано жаровней или же оно было летним. Кроме того, постройка могла носить сугубо хозяйственный характер.

Еще одно юртообразное жилище было круглым в плане (диаметром 4,6-4,8 м) без входного тамбура (рис.15). Котлован сооружения был выкопан в материке и имел глубину 65-70 см относительно уровня материка. Яма котлована имела отвесные стенки и плоское дно. Стенки ямы были песчаными, и для укрепления их обмазали тонким слоем серой материковой глины. Дно котлована сооружения было глинистым, ровным. На дне обнаружены также многочисленные жердевые ямки диаметром от 2 до 10 см. Ямки располагались беспорядочно, и не образовывали никакой конструкции. Вероятно они остались от каких-то шестов или палок, которые в разное время втыкались в пол постройки для различных хозяйственных нужд. По периметру ямы котлована сооружения на материке также прослеживались жердевые и столбовые ямки от деревянных конструкций, образовывавших каркас стен.

Внутри этого юртообразного жилища были найдены фрагменты гончарных сосудов – кружек и триподов, а также стрелянные бусы, перстни и браслеты, лазуритовая подвеска, куски янтаря, изделия из меди, и даже маленький золотой слиточек. Эти находки свидетельствуют о том, что здесь могли проживать люди довольно высокого ранга.

Р

Рис. 16. Полуземлянка в материке.

азрез заполнения свидетельствует о том, что после того, как жилище было заброшено, заполнение его подожгли. Вероятно, к тому времени яма была превращена в помойку. В горелом слое встречаются многочисленные рыбьи кости, а также остатки рыбы с чешуей, спекшиеся от сильного жара в сплошную массу. Также в горелом слое был найден плотный завал битой керамики. Потом этот горелый слой разровняли и поставили на него п рямоугольное в плане турлучное сооружение, которое в свою очередь сгорело при общем пожаре, прослеженном в этой части городища. Раннесредневековые юртообразные жилища обнаруживаются на огромной территории от Волги до Нижнего Дуная и от Среднего Дона до Северного Кавказа (Флеров, 1996). Интересно отметить, что до сих пор было известно лишь одно юртообразное жилище в Поволжском регионе, а именно в Биляре (Флеров, 1996. С. 26, 83). На Нижней Волге юртообразные жилища до раскопок С амосдельского городища известны не были.

Е

Рис. 17. Остатки комбинированных кладок в нижних слоях.

ще один тип жилищ, найденных в нижнем строительном горизонте – это небольшие, прямоугольные в плане полуземлянки (рис. 16). Пол их заглублен в материк на 1 м или более. Стены над материком были турлучными, о чем свидетельствуют многочисленные жердевые ямки по периметру котлованов. В.С.Флеров, исследовавший юртообразные жилища Восточной Европы в раннем средневековье, считал их важнейшим признаком седентеризации. Этот же исследователь отмечал недолговечность существования во времени такого типа жилищ и быстрый переход населения Хазарского каганата а также Волжской и Дунайской Болгарий к жизни в полуземлянках прямоугольного плана (Флеров, 1996). Наземные турлучные жилища характерны для населения Северного Кавказа, в частности – «страны гуннов», то есть Дагестана (Гмыря, 1995. С. 156, 157).

Капитальные постройки в нижних строительных горизонтах не найдены, но они непременно должны были там быть. Иначе невозможно объяснить обилие построек из вторичного кирпича в более позднее время. Следы капитальных построек прослеживаются очень фрагментарно в виде остатков разобранных кладок из кирпича на известковом растворе или комбинированных – из кирпича, известняка и крупной речной гальки на известковом растворе (рис. 17). Это тем более удивительно, что ни известняк, ни речная галька в дельте Волги не встречаются.

Н

Рис. 18. Вид материка после выборки ям.

ижние слои памятника и материк изрезаны огромным количеством ям, как раннего периода, так и более поздних (рис.18). Некоторые ямы служили, скорее всего, погребками. Их стенки укреплены деревянными плашками или плетнем. Одна из ям представляла собой колодец, глубина которого превышала 2,5 м. Стенки колодца были укреплены деревянными плахами и плетнем, а на приступке стояли два кувшина. К сожалению, докопать колодец до дна не удалось, так как он очень быстро заполнялся водой. Еще одна группа ям, назначение которых не вызывает сомнений – это бадрапы (выгребные ямы). Бадрапы встречаются в нижних слоях и непосредственно в материке, то есть в самый ранний период существования города. Наличие их может служить свидетельством присутствия представителей оседлого городского населения из Средней Азии. Как известно, гигиенические сооружения в виде тошнау и бадрапов появляются в городах Средней Азии в VIII в. в связи с принятием ислама с его непременным требованием ритуальной чистоты (Анарбаев, 1981.С. 95-109).

Н аходки на 1 раскопе. Исследования 1 раскопа дали богатый вещевой материал. Основную массу находок составляет керамика. Анализу керамического материала посвящена отдельная статья, поэтому здесь можно охарактеризовать его в самом общем виде. Весь массив неполивной керамики Самосдельского городища можно разделить на две большие группы – гончарную и лепную.

Г

Рис. 19. Кувшин гончарный

ончарная посуда представлена большим разнообразием столовой (кружки, миски, блюда, крышки, кувшины, чаши и пр.), кухонной (котлы, горшки) и тарной (корчаги). Вся эта керамика красноглиняная хорошего обжига, часто с лощением и ангобом (рис. 19-20). Абсолютное большинство ее форм находит аналогии в керамике Волжской Болгарии X-XII вв. Эта керамика, несомненно, сделана болгарскими мастерами непосредственно на месте из местного материала. Столь значительные масштабы керамического производства позволяют говорить о наличии значительного болгарского компонента среди населения Самосдельского городища.

Е

Рис. 21. Кружки гончарные

ще большим многообразием форм отличается лепная и доведенная на гончарном круге керамика. В самых ранних слоях встречается преимущественно лепные горшки общетюркского типа (рис. 21). Значительно более выразительны лепные котлы, происходящие из нижних слоев городища. Одним из самых распространенных типов являются котлы с округлым сферическим туловом и горизонтальными сплошными ручками-ушками. Такие котлы часто орнаментированы пальцевыми и ногтевыми вдавлениями, прочерченными дуговидными полосами. На тулове таких сосудов, под ручками часто в стречается процарапанная тамга в виде «птичьей лапки». Подобные котлы широко распространены в VI-VIII вв. на огромной территории от Ферганской долины и Семиречья по всему бассейну Сырдарьи вплоть до ее низовий. Исследователи связывают их с огузо-печенежскими племенами. Другие типы – котлы с горизонтальными витыми петлевидными ручками (рис. 22) и котлы с треугольными ручками известны в материалах Южного Казахстана и Семиречья и не встречаются на памятниках сырдарьинского бассейна, что даёт основание считать их признаком локальной культуры этих регионов (Попов, 2009).

Н

Рис. 21. Лепной горшок

есколько позднеее (на уровне слоя пожара) появляется лепная керамика с «пышным орнаментом» (рис. 23-24). Это кухонная и столовая посуда – горшки, котлы, сковороды, кружки, крышки горшков и тандыров. Украшены сосуды довольно разнообразным орнаментом – ногтевыми и пальцевыми вдавлениями, наколами камышинкой и полой косточкой, отпечатками зубчатого штампа, свисающими «гирляндами», процарапанными по сырой глине рисунками-граффити. Венчики сосудов украшены защипами, пальцевыми вдавлениями, насечками. Очень разнообразны ручки сосудов – петлевидные ручки горшков, декорированные насечками, имитирующими рога барана, часто встречаются зооморфные ручки, стилизованно изображающие пасущегося барана. Нередко встречаются ступенчатые зооморфные ручки. Кроме этого, керамика зачастую богато декорируется налепами в виде рогов барана или зооморфными налепами (рис.25).

Рис. 22. Лепной котел с витыми ручками.

Рис. 23. Лепной горшок с «пышным орнаментом».

К этой группе относятся в частности крупные горшки с косыми насечками или пальцевыми вдавлениями по верхнему краю. Они изготовлены из плохо промешанной глины с обильными примесями, но имеют ровный цвет черепка на изломе, т.е. здесь можно предположить горновой обжиг. Подобная форма с похожими типами орнаментации достаточно хорошо известна в керамике Среднего Поволжья, а именно в комплексах болгарского времени, где она датируется IX-X вв. (Хлебникова, 1984. С. 95-98, 216-219). С.А.Плетнева неоднократно указывала, что она принадлежит различным кочевым племенам хазарского каганата: болгарам, хазарам, печенегам и гузам (Плетнева, 1959. С. 230-237; Плетнева, 1967. С. 104). Считается, что эта группа керамики генетически связана со степными комплексами Центрального Казахстана и Приаралья. Действительно, в так называемых позднегузских керамических комплексах низовий Сырдарьи (городища Асанас, Кескен-куюк-кала) хорошо известны лепные горшки с широкой, слабо выделенной горловиной, по краю которой сделаны насечки или пальцевые вдавления (Толстов, 1947. С. 6 5-67; Вактурская, 1979. С. 130-131). Генетически этот тип орнамента, возможно, связан с поздними асарскими керамическими комплексами, широко представленными в низовьях Амударьи (Ток-кала) (Гудкова, 1964. С. 59, 66; Левина, 1971. С. 65, рис.15) и в средневековых курганных могильниках Устюрта (Древняя…, 1987 С. 208, 232-235).

Н

Рис. 24. Лепная крышка с изображением животных.

а многих сосудах, относящихся к группе хозяйственных, отмечен налепной валик, украшенный пальцевыми вдавлениями и насечками. Чаще всего он располагался на горловине или на плечиках сосуда. Подобный декоративный элемент в Юго-Восточном Приаралье впервые появляется на позднем этапе джетыасарской культуры и впоследствии широко распространяется в керамических комплексах гузских «болотных городищ», которые датируются VIII-IX вв. (Толстов, 1947. С. 65-67; Гудкова, 1964. С. 59, 66; Вактурская, 1979. С. 130-131). В этих керамических комплексах такой налепной валик с насечками сочетается с прорезным елочным орнаментом по венчику или под ним (Левина, 1971. С. 23, рис. 6, 15). Массовой находкой являются богато украшенные раковинообразные ручки от котлов с шаровидным туловом, витые ручки из двух или трех жгутов. Котлы с такими ручками широко бытуют на территории Средней Азии в IX-X вв. Они известны в Фергане (Ахраров, 1966. С. 131), Хорезме (Вактурская, 1959. С. 279), Южном Казахстане (Агеева, Пацевич, 1958. С. 192).

К этой же категории посуды относятся плоские крышки с массивной петлевидной ручкой часто декорированные пуансонным орнаментом. Этот вид керамических изделий также находит аналогии в Низовьях Сырдарьи и, возможно, восходит к крышкам, бытовавшим на этой территории во все периоды существования джетыасарской культуры (Левина, 1971. Рис. 13, 15, 16).

Широко распространены ручки лепных сосудов, небольших горшков или кружек, которые были украшены насечками или вдавлениями. Аналогичная керамика встречается на территории Сырдарьинской дельты в VII-VIII вв. (Вактурская, 1979. С. 131), на Северном Кавказе в так называемых «хазарских» комплексах (Магомедов, 1983. С. 124), а также в Тьмутаракани (Плетнева, 1963. С. 30, рис. 16).

Таким образом, как мы видим, подобного рода керамика имеет довольно широкие территориальные аналогии. В Восточной Европе мы ее можем найти, прежде всего, среди материалов хазарских городищ Подонья (в частности, в материалах Саркела), где она связывается исследователями с кочевническим компонентом населения (Плетнева, 1959. С. 2 30-242). Кроме этого, известна подобная керамика на так называемых «болотных» городищах янгикентской группы, обнаруженных С.П.Толстовым в низовьях Сырдарьи (Толстов, 1947. С. 57-67). Здесь в 1946 г Хорезмской экспедицией были обследованы городища Янгикент, Куюк-Кескен-кала и Большая Куюк-Кала. С.П.Толстов высказал мнение, которое продолжает бытовать и у многих современных исследователей, о принадлежности «болотных городищ» огузам. Также отдельные формы керамики имеют прямые параллели с керамическим материалом Средней Сырдарьи (

Рис.25. Зооморфная ручка.

Отрар). Традиционно район Средней Сырдарьи принято считать областью, заселенной печенегами (Акишев, Байпаков, Ерзакович, 1972. С. 190). Оба этих мнения базируются на схожести керамического материала, обнаруженного на данных городищах, и керамикой огузо-печенежского круга из Восточной Европы.

И нтересно отметить отсутствие классических «салтовских» сосудов на раскопе. Такие сосуды в количестве 4 экземпляров были обнаружены в траншеях, выкопанных на городище в 90-х гг., и с этого момента встал вопрос о хазарской принадлежности памятника. Материалы 1 раскопа доказывают, что присутствие носителей аланской керамической традиции на Самосдельском городище не фиксируется. Без сомнения, эти сосуды являются привозными, но тоже подтверждают раннюю датировку. Из нижних слоев раскопа происходит керамика, формы которой, являются местным подражанием салтовской керамике (рис. 26).

П

Рис. 26. Красноглиняный кувшин (подражание салтовским формам).

оливная керамика на городище достаточно многочисленна. Большая часть ее, скорее всего, импортного производства, хотя на раскопе был найден фрагмент сепая с потеками зеленой поливы. В самом верхнем золотоордынском слое прослеживаются наиболее характерные типы кашинной и красноглиняной керамики, производившиеся в Сарае и других городах Нижнего Поволжья. В нижележащих слоях встречается кашинная керамика с бирюзовой и ультрамариновой поливой среднеазиатского или иранского происхождения, а также иранский люстр и минаи. Довольно большую группу составляет красноглиняная и желтоглиняная керамика с декором в технике сграффито (рис. 27, 28). Она бывает полихромной со светло-желтой, почти бесцветной поливой и монохромной с зеленой или желтой поливой. Эта керамика, вероятнее всего, происходит из Закавказья и выделяется в группу так называемой «ширванской» керамики (Волков, 2000. С. 45-50; Федоров-Давыдов, 2001. С. 215). Ширванская керамика встречается как в золотоордынском слое, так и в более ранних и представлена не только чашами р азнообразных форм (Волков, 2000. С. 45, 48), но и кувшинами и кружками. Для керамики Дагестана характерны некоторые зооморфные элементы, встречающиеся на Самосдельском городище, такие как ручки кувшинов с «глазками», кувшины с «ушками», ручки сосудов «в виде голов петуха». Некоторые редкие формы неполивной и поливной керамики, найденной на С

Рис. 27. Блюдо поливное.

амосдельском городище, встречаются в материалах раскопок Дербента¹.

Очень интересный поливной красноглиняный сосуд был найден в культурном слое на уровне IX штыка. Сосуд имел округлое тулово и очень широкое, расширяющееся кверху горло (рис. 29). С трех сторон у него имелись ручки с выступами, а на горле – круглые налепы с оттисками штампа. С четвертой стороны у таких сосудов обычно сделан носик. Внешняя сторона его была зеленого, внутренняя – коричневого цвета. Аналогичные сосуды, предназначенные для молочных продуктов, известны в Средней Азии, где они датируются концом IX-XII вв. (Шишкина, 1979. С. 17, 65, табл. X). На городище Самосделка фрагменты таких сосудов являются довольно массовой находкой. В незначительном количестве на памятнике встречаются импортные изделия (рис.30), аналогичные керамике Джигирбента, Самарканда, Пенджикента (Шишкина, 1979; Беленицкий, Бентович, Большаков, 1973; Вишневская, 2001).

М

Рис. 28. Кружки поливные

еталл на городище сохраняется очень плохо из-за большой влажности в сочетании с сильной засоленностью почв. Железные изделия представлены в, основном бытовыми предметами. Это цилиндрические замки, ключи, ножи, гвозди. Также были найдены несколько фрагментов удил и стремян. Набор предметов из сплавов на основе меди также не очень богат. Это фрагменты зеркал, перстней, браслетов, пуговицы и бубенчики. Здесь следует отметить два наконечника от поясного набора, происходящих из верхних слоев раскопа. На одном из них изображен китайский дракон (рис. 31), а на другом – сцена погони гепарда за зайцем. С уровня V штыка происходит половинка фигурной составной пряжки с прорезным растительным узором. Подобные пряжки известны в материалах Волжской Болгарии и датируются XII в.- началом XIII в. (Полякова, 1996. С. 205, 218-219, рис. 66.23).

К

Рис. 29. Сосуд поливной.

наиболее интересным находкам, найденным на раскопе, относятся сфероконус с выбитым на нем изображением парусного корабля с якорем, янтарная подвеска с персидской надписью, фрагмент мелового камня с нацарапанными на нем изображениями верблюда (?), птицы и какими-то знаками. Редкой находкой являются четыре комплекта керамических литейных форм с изображением чаек, фламинго и рыб (рис. 32). Из нижних слоев происходит лепной светильник на ножке (рис. 33), аналогии которому имеются в материалах второго и третьего этапа Джетыасарской культуры и на городищах Кескен-Куюк-кала и Куюк-кала в низовьях Сырдарьи (Левина, 1971. С. 81, 88). Также был найден зооморфный носик сосуда (рис. 34), скорее всего, импортного происхождения. Аналогичные носики известны в поздних слоях Пенджикента (Беленицкий, Бентович, Большаков, 1973. С.38)

Т акже чрезвычайно ярок, найденный на городище комплекс стеклянных изделий (Валиулина, Зиливинская, 2010. С. 63-76.). В него входит обычный для большинства средневековых поселений набор украшений, таких как бусы, подвески, браслеты, перстни. Кроме того, широко представлена стеклянная посуда и оконное стекло, причем количество этих изделий значительно превышает количество украшений. В состав номенклатуры столовой посуды входят кубки, стаканы, банки, флаконы и кувшины. На городище найдено значительное количество алхимической посуды, что свидетельствует о наличии сложных производств и поисках новых технологий. К химической посуде можно отнести многочисленные аламбики, а также фрагмент сосуда для деконтации, фрагмент пробирки и стеклянный сфероконус. Наличие оконных стекол говорит о высоком уровне жизни населения Самосдельского городища.

К

Рис. 30. Светильник керамический поливной (Средняя Азия).

ак уже отмечалось, материалы 1 раскопа чрезвычайно важны для понимания структуры и стратиграфии памятника. Именно здесь впервые были исследованы все культурные напластования, начиная от возникновения памятника, кончая угасанием жизни на нем. Самые поздние слои легко были продатированы монетным материалом. Они относятся к 20-30 гг. XIV в. Гораздо сложнее обстоит дело с ранними слоями. Здесь датировки могут быть сделаны по материалу, прежде всего, к ерамическому. Среди керамических изделий из нижних слоев наиболее выразительны лепные котлы с витыми и треугольными ручками.

Э

Рис. 31. Наконечник ремня с изображением дракона

ти котлы были широко распространены среди кочевого и связанного с ним населения Семиречья, и там пик их распространения приходится на VIII-IX вв.(Попов, 2009. С. 159-162).

Рис.32. Керамические литейные формы.

Рис. 33. Светильник лепной.

Рис. 34. Зооморфный носик сосуда (Средняя Азия).

Подтверждением этой датировке могут служить результаты радиоуглеродных анализов. Для различных слоев раскопа 1 получена серия радиоуглеродных дат. Анализы проводились в Институте географии РАН (Москва), лаборатории радиоуглеродных анализов при научном центре геохимических исследований АН Украины (Киев) и лаборатории радиоуглеродных анализов ИИМК РАН (Санкт-Петербург). Даты калиброванные. Из нижних слоев происходит четыре образца, которые датируются периодом от середины VIII в. до второй половины IX в. Следовательно, мы можем утверждать определённо, что жизнь на Самосдельском городище началась в этом интервале.

Литература:

Агеева Е.И. Памятники Средневековья (раскопки на городище Баба-Ата)// Археологические исследования на северных склонах Каратау. Алма-Ата, 1962.

Агеева Е.И., Пацевич Г.И. Из истории оседлых поселений и городов Южного Казахстана // Труды института истории, археологии и этнографии, т.V. Алма-Ата, 1966.

Акишев К.А., Байпаков К.М., Ерзакович Л.Б. Древний Отрар. Алма-Ата, 1972.

Ал-Истахри, Ибн-Хаукаль. Китаб ал-масалик ва-мамалик (Книга путей и государств) // История Татар с древнейших времён в семи томах. Т. 2. Волжская Булгария и Великая Степь. Казань, 2006.

Анарбаев А. Благоустройство средневекового города Средней Азии. Ташкент, 1981.

Артамонов М.А. История хазар. СПб, 2002.

Атагаррыев Е. О некоторых средневековых украшениях из Шехр-Ислама// Известия АН ТССР, серия общественных наук. № 1. Ашхабад, 1965.

Ахинжанов С.М., Ерзакович Л.Б. К вопросу о происхождении канов на Сырдарье // Известия АН КазССР. 1972. Вып.2.

Ахраров И. Кухонная керамика Ферганы // История материальной культуры Узбекистана. Ташкент, 1966. вып.7.

Байпаков К.М. Раскопки городища Куйрук-тобе // АО 1980. М., 1981.

Байпаков К.М. Средневековая городская культура Южного Казахстана и Семиречья. Алма-Ата, 1986.

Беленицкий А.М., Бентович И.Б., Большаков О.Г. Средневековый город Средней Азии. Л., 1973.

Вактурская Н.Н. Классификация средневековой керамики Хорезма(IX-XVII вв.) // Труды Хорезмской археолого-этнографической экспедиции. М., 1959. Т. IV

Вактурская Н.Н. Новые данные о городище Асанас// Этнография и археология Средней Азии. М., 1979.

Валиулина С.И., Зиливинская Э.Д. Стеклянные изделия Самосдельского городища // Ученые записки Казанского Государственного университета. Т. 152. Серия гуманитарных наук. Кн. 3. Ч. 1. Казань, 2010.

Васильев Д.В., Гречкина Т.Ю., Зиливинская Э.Д. Городище Самосделка – памятник домонгольского периода в Низовьях Волги. // Степи Европы в эпоху средневековья. Донецк, 2003. Т. 3.

Вишневская Н.Ю. Ремесленные изделия Джигербента. М., 2001. С. 35-36.

Волков И.В. Ширванский керамический импорт в золотоордынских городах// Средняя Азия,археология история, культура. Материалы международной конференции, посвященной 50-летию научногй деятельности Г.В.Шишкиной. М., 2000.

Гмыря Л.Б. Страна гуннов у Каспийских ворот. Махачкала, 1995.

Гудкова А.В. Ток-кала. Ташкент, 1964.

Давидович Е.А., Литвинский Б.А. Археологический очерк Исфаринского района// Труды АН ТаджССР. Т.XXXI. Душанбе, 1956.

Древняя и средневековая культура Юго-Восточного Устюрта. Ташкент, 1978.

Дресвянская Г.Я. Бусы с городищ Старого Мерва// Труды ЮТАКЭ. Ашхабад, 1969. Т.XIV.

Егоров В.Л. Жилища Нового Сарая // Поволжье в Средние века. М., 1970.

Ерзакович Л.Б. Жилище Отрара и некоторые этнокультурные и хозяйственные процессы на юге Казахстана в XIII-XVIII вв.// Средневековая городская культура Казахстана и Средней Азии. Алма-Ата, 1983.

Левина Л.М. Керамика Нижней и Средней Сырдарьи в I тыс. н.э.// Труды Хорезмской экспедиции. М., 1971.

Магомедов М.Г. Образование Хазарского каганата. М., 1983.

Неразик Е.Е. О некоторых направлениях этнических связей населения Южного и Юго-Восточного Приаралья // История, археология и этнография Средней Азии. М., 1968.

Неразик Е.Е. Сельское жилище в Хорезме (I-XIV вв.). М., 1976.

Плетнева С.А. Керамика Саркела – Белой Вежи // МИА. 1959. № 75.

Плетнева С.А. От кочевий к городам // МИА. 1967.№ 142.

Плетнева С.А. Очерки хазарской археологии. Москва-Иерусалим, 2000.

Попов П.В. Лепные котлы Самосдельского городища и проблема их этнической интерперетации // Степи Европы в эпоху средневековья. Т. 7. Донецк, 2009.

Полякова Г.Ф. Изделия из цветных и драгоценных металлов // Город Болгар. Ремесло металлургов, кузнецов, литейщиков. Казань, 1996.

Толстов С.П. Города гузов// СЭ. 1947. № 3.

Федоров-Давыдов Г.А. Золотоордынские города Поволжья. М., 1994.

Федоров-Давыдов Г.А. Золотоордынские города Поволжья. Керамика, торговля, быт. М., 2001.

Флёров В.С. Раннесредневековые юртообразные жилища Восточной Европы. М., 1996.

Хлебникова Т.А. Керамика памятников Волжской Болгарии. М.

Чуйская долина. Труды Семиреченской археологической экспедиции// МИА. 1950. № 14.

Шишкина Г.В. Глазурованная керамика Согда. Ташкент. 1979.

Д.В. Васильев