Джон Тош. Для чего нужна история (извлечение)

Джон Тош — современный британский историк, автор известной работы «Стремление к истине. Как овладеть мастерством историка».

Историки, конечно, должны стремиться к точному отображению прошлого; весь вопрос в том – какого? Пред лицом практически без­граничного объема свидетельств о человеческой деятельности и необ­ходимости отбора определенных проблем и периодов, более заслужи­вающих внимания, чем остальные, историк имеет полное право допу­стить влияние волнующих общество вопросов на собственный выбор. < … >

Очевидно, новые области истории, претендующие на связь с со­временностью, более подвержены манипуляциям со стороны идеоло­гов, чем традиционная наука. Но ответственность историков в данном случае ясна: обеспечить историческую перспективу для придания современным дискуссиям большей научности, а не обслуживать какую-либо идеологию. Откликнуться на «призыв современности» не значит фальсифицировать или искажать прошлое: это значит воскресить те аспекты прошлого, которые могут больше нам сказать именно сейчас. < … >

Но историки, отвергающие связь с современностью под лозунгом объективного знания не просто гоняются за химерой; они еще и укло­няются от ответственности в самом широком смысле. Интеллектуаль­ное любопытство в отношении прошлого как такового, – несомнен­но, одна из причин, по которой люди читают исторические труды, но не единственная. Общество ждет от ученого и такой интерпретации прошлого, которая бы связывала его с современностью и послужила основой для выработки решений относительно будущего. Историки могут возразить, что их специализация связана с прошлым, а не с на­стоящим, и не их дело судить о практических результатах своей рабо­ты. Но только они обладают необходимой квалификацией, чтобы дать обществу подлинную историческую перспективу и уберечь его от вредного воздействия исторических мифов. Если профессионально подготовленные историки не выполняют этих функций, появятся не­обоснованные интерпретации, созданные другими, менее информированными и более предвзятыми людьми.

Одно из следствий состоит в том, что «современная история», ко­торую можно приблизительно определить как период после 1945 г., требует серьезного внимания ученых. Можно возразить, что нынеш­них историков отделяет от событий этого периода слишком мало вре­мени, что их работу, помимо прочего, затрудняет ограниченность до­ступа к архивным документам (см. гл. 3). Но хотя эта работа и не мо­жет быть выполнена на том уровне, как хотелось бы историкам, важ­но, чтобы они сделали все, что могут. Ведь именно из недавнего про­шлого люди заимствуют большинство исторических аналогий и про­гнозов, и, чтобы избежать серьезных ошибок, знания о нем должны базироваться на серьезном фундаменте. К тому же, недавнее прошлое часто оказывалось благодатной почвой для примитивных мифов, вли­яние которых лишь усиливалось, если их достоверность не ставилась под сомнение учеными. Поэтому пренебрежение науки к современ­ной истории приводит к опасным последствиям. Но выполнение практических функций исторической науки не означает отказ от ис­следования более ранних периодов, напротив.

От традиционного изу­чения античности, средневековья и нового времени ни в коем случае нельзя отказываться: столь многие грани нашей жизни уходят корня­ми в далекое прошлое, и без него историческая перспектива совре­менных проблем будет страдать серьезными изъянами. Кроме того, эти периоды представляют исследователю свидетельства разнообраз­ных достижений и духовной жизни человечества.

Таким образом, необходимость оправдывать ожидания общества не накладывает никаких ограничений на специализацию по периодам или по странам. Но она предполагает внимание к актуальным вопро­сам современности, требующим исторической перспективы, при вы­боре тематики исследования; приведенные в данной главе примеры можно с легкостью дополнить. Наконец, четкое выполнение истори­ческой наукой своей социальной роли, требует, чтобы ученые всерьез озаботились задачей сделать результаты своей работы и исходящие из нее практические выводы доступными максимально широкому кругу людей.

Исторические исследования не должны предназначаться лишь для научного сообщества, какую бы важность не представляла их критическая оценка со стороны коллег; они касаются всех, кто стремится получить информационную основу для суждений о настоящем. <…>

Традиционно история, вместе с литературоведением и искусствоведе­нием, причислялась к гуманитарным наукам. Фундаментальным по­стулатом этих наук является следующее: все, что человечество приду­мало и сделало, представляет интерес и имеет непреходящую ценность независимо от любых практических соображений. Воспроизведение эпизодов и атмосферы прошлого требует нашего внимания в такой же степени, как воспроизведение мысли, выраженной в произведении искусства или литературы. Историк, подобно литературоведу и искус­ствоведу, является стражем нашего культурного наследия, а знакомст­во с этим наследием позволяет проникнуть вглубь человеческой при­роды, познавая самого себя и других. <…>

Существование общественных наук, напротив, связано с практи­ческим применением. Экономисты и социологи стремятся понять, как работают экономика и общество, имея в виду найти решение со­временных проблем, так же как ученый ищет пути овладения миром природы. Историки, убежденные в практической применимости своей дисциплины, обычно отделяют ее от гуманитарных наук и по­мещают в разряд общественных. <…>

В таком прочтении воссоздание исторического прошлого имеет ценность прежде всего как предпосылка к его объяснению, и речь идет об объяснениях, связанных с актуальными социальными, эконо­мическими и политическими вопросами. В контексте этой дискуссии я уделил основное внимание практи­ческому применению истории, поскольку оно продолжает вызывать сильное сопротивление со стороны многих профессиональных исто­риков. Но истина состоит в том, что историю нельзя определить как гуманитарную или общественную науку, не теряя при этом значитель­ной части ее природы. Слишком часто мы совершаем ошибку, наста­ивая, что история принадлежит к одной из категорий, отрицая при этом другую.

История – это гибридная дисциплина, и своим очарова­нием и сложностью обязана именно тому, что несет в себе черты обе­их категорий. Чтобы историческое исследование сохранило свою жизненную силу, следует признавать эту ключевую двойственность, как бы ни страдала при этом логическая целостность. Исследование истории «ради нее самой» – не просто любовь к древностям. Размыш­ления о прошедших эпохах способствует росту человеческого созна­ния, а воссоздание исторического прошлого неизменно овладевает нашим воображением, обогащая опосредованным опытом как автора, так и читателя.

В то же время историки играют и практическую роль, и история, которую они преподносят студентам в школах и университетах или широкой аудитории через средства массовой информации, должна отражать осознание ими этой роли. Тем самым историческое образование достигает нескольких целей одновременно: оно упраж­няет ум, воспитывает сопереживание и позволяет увидеть многие на­сущные проблемы нашего времени в исторической перспективе. < … >

Самый большой повод для оптимизма в отношении будущего ис­торической науки – это тот факт, что все больше ученых сегодня ис­следуют темы, имеющие актуальное значение. Они не занимаются пропагандой, а исходят из убеждения, что из научных открытий исто­риков можно извлечь ценные выводы. Несомненно, эти выводы не столь однозначны, как утверждают сторонники «научной истории». Если общество ищет у историков ответов в виде точных прогнозов и четких обобщений, его ждет разочарование. Стремление к актуально­сти приведет к другому, не столь очевидному, но в конечном счете бо­лее ценному, результату – более четкому осознанию возможностей, заложенных в сегодняшней ситуации. И пока историки имеют о виду эту цель, их наука сохранит свою жизненную силу и уверенность в поддержке со стороны общества, в котором они работают.

Тош, Д. Стремление к истине. Как овладеть мастерством историка / Д. Тош; пер. с англ. – Москва: Издательство «Весь Мир», 2000. – С. 28-30, 164.