Заключение

В данном исследовании был использован практически весь фонд сведений, прямо или косвенно относящихся к повседневной жизни киево-печерских монахов XI-XII вв. После тщательной проработки источников мы можем говорить о том, что монастырь, как полноценная церковная организация, возник в игуменство Варлаама (1057-1062). Именно Варлаама, а не Антония или Феодосия, следует считать основателем Киево-Печерского монастыря.

В истории Киево-Печерского монастыря в рамках выбранного для исследования временного промежутка можно выделить следующие этапы:

– 1051-1062 гг. – период становления монастыря;

– 1062-1112 гг. – период игуменства Феодосия и его преемников – Никона, Иоанна и Феоктиста. Это время настоящего расцвета монастыря. Благодаря стараниям игуменов удалось достичь внутреннего благоустройства и процветания обители, что, в свою очередь, давало ей определенные преимущества и основания претендовать на свою исключительность среди других древнерусских монастырей;

– 1113 г. – конец XII в. – период утраты монастырем его былой роли в общественно-политической жизни Руси. Во многом это было связано с тем, что с вокняжением в Киеве Владимира Мономаха происходит изменение княжеской политики в отношении монастыря, который остается без княжеской опеки и защиты, поскольку политические взгляды киево-печерских игуменов зачастую не соответствовали реалиям политической ситуации, сложившейся на Руси в период княжения Мономаха. После того, как по приказу князя летописание было передано в фамильный Выдубицкий монастырь, Киево-Печерский монастырь надолго отходит в тень;

В ходе исследования мы убедились в том, что киево-печерская братия состояла из отдельных личностей, для каждой из которых были характерны свои симпатии и антипатии. Монахи Киево-Печерского монастыря были выходцами из различных городов (но не сел). Другой особенностью было различное социальное происхождение монахов. Среди них были выходцы из знатных родов и состоятельных семейств: княжеских, боярских, купеческих. Социальные различия не исчезали за монастырской стеной. Оказавшись в монастыре и приняв монашеские обеты, человек все равно продолжал оставаться под влиянием той среды, из которой он происходил. При вступлении в монастырь, человек − неважно, к какой социальной группе он принадлежал, − отрекался от всего мирского, от своего прежнего образа жизни, тем самым меняя свою социальную роль и подчеркивая, таким образом, свою принадлежность к совершенной общности людей, в которой действуют свои законы равенства и нестяжания, существует совершенно другая иерархия.

По сути, отречение от прежнего образа жизни было формальным. Естественно, человеку было сложно отказаться от своего происхождения и положения, занимаемого в обществе. Изменения в мировоззрении монаха, в его отношении к своему новому социальному статусу происходили очень медленно, поэтому многие обеспеченные монахи стремились к созданию уже привычных для себя условий материального благополучия, принося в монастырскую среду характерные для мирского общества мировоззрение и манеру поведения. Это оказывало негативное воздействие на особый уклад монастырской жизни, подчас разрушая ее изнутри. В силу этих обстоятельств, у каждого из обитателей монастыря складывалось собственное представление о любви к ближнему, о нормах христианской морали и о проявлении христианского милосердия.

Жизнь монашеской общины регулировалась положениями Студийского общежительного устава, который был введен в монастыре стараниями игумена Феодосия. Но уставные нормы соблюдались не всегда. Кроме того, начиная со времени игуменства преемников Феодосия, дали себя знать процессы постепенного изменения не только нравственного, но и монашеского идеала. Новое поколение печерских подвижников привнесло определенные послабления в монастырский образ жизни, в выполнение монашеских обетов, появился соблазн стяжательства, исказивший духовные представления. Поэтому, несмотря на принятие Студийского устава, общежительства, каким первоначально виделся игумену Феодосию монастырь, так и не сложилось, ибо рядом уживались богатство и бедность, искреннее подвижничество и отнюдь не христианская алчность. Нередкими были случаи, когда состоятельные монахи тратили свои деньги и имущество на устроение монастыря, однако неимущие монахи не пользовались уважением братии.

Достаточно суровые монастырские порядки регламентировали все стороны жизни монахов: круг богослужений, одежду, пищу, последовательность выполнения монастырских работ, отношения внутри коллектива. Все деяния монахов совершались только с благословения игумена и сопровождались молитвой. Предписывалось самое строгое послушание воле игумена, ибо от него зависело нормальное течение монастырской жизни. За любой своевольный поступок монах подвергался порицанию от игумена и епитимии.

Уставной распорядок дня в монастыре был с величайшей тщательностью расписан буквально по часам и минутам, от момента пробуждения до отхода ко сну. Большую часть времени занимали молитвы, так как повседневная жизнь монаха обретала свое истинное значение лишь в молитве и богослужении. Участие в совместных службах (полуночница, заутреня, литургия, обедня, вечерня) являлось строжайшей обязанностью для всех иноков без исключения. Занятия братии в кельях, заключавшиеся в совершении молитв, чтении и пении псалмов, рукоделии, имели, по сравнению с соборной службой, меньшую значимость. Подобное можно объяснить тем, что соборное богослужение, имея определенный символический смысл, воплощало идею о том, что коллективная молитва является лучшим путем к спасению, нежели индивидуальная.

После совершения всех предусмотренных церковным каноном богослужений монахи расходились на послушания, каждый из них был занят каким-то делом. В монашеской среде труд, наряду с постом и молитвами, был одним из действенных способов самодисциплины. Братии не позволялось держать в кельях какие-либо вещи, кроме самых необходимых и предусмотренных уставом. Считалось, что необремененные имуществом монахи будут проявлять больше усердия в церковных службах.

Не менее существенными особенностями монашеского быта выступали одежда и пища. Одежда монахов была простой, лишенной всякой внешней привлекательности, как правило, черного цвета и отражала главное в жизни монаха: бедность и смирение. Она изготавливалась из самых дешевых и грубых тканей. Все элементы монашеского костюма были глубоко символичны. Простому обывателю одетый с ног до головы во все черное монах мог внушать суеверный страх. Очень простой была и монастырская еда, несмотря на свою дешевизну, довольно разнообразная и максимально полезная.

Существование социального неравенства в монастырской общине накладывало естественный отпечаток на отношение внутри монашеской братии, которые можно охарактеризовать как противоречивые. С одной стороны – это покорность и смирение, с другой – пренебрежение, сквернословие, ненависть.

Отношения между монастырем и миром выражались, главным образом, в попечении игумена и рядовых монахов о духовном спасении мирян. Другой обязанностью игуменов было пастырство и учительство, забота о бедных и больных. Отношение мирян к черноризцам было неоднозначным. С одной стороны, заметно почтительное отношение к монахам князей и бояр, с другой стороны, не такими уж редкими были проявления жестокости в отношении тех же самых монахов, особенно в случаях, когда речь шла об удовлетворении личных интересов князей. Что касается простых мирян, то они относились к монахам с явным предубеждением. Многие полагали, что монахи ведут праздный образ жизни, пребывая всякий день без дела. В подобном отношении к монашеству нет ничего удивительного, ведь в христианизируемой Руси XI-XII вв. идеалы и традиции монашеской жизни еще не успели завоевать всеобщее признание.