3. Краткое введение в философию логики смыслов в.В. Налимова

На протяжении многих веков категория «смысл» занимала умы выдающихся философов и исследователей. В каждой эпохе находились люди, для которых постижение феномена смысла являлось превалирующей задачей. Это были греческие философы и отцы христианской церкви, философы Нового времени и представители немецкой классической философии, разработчики философской герменевтики и основатели аналитической философии. А в последствие, с усилением дисциплинарной дифференциации, «смысл» также стал объектом исследования лингвистов, логиков и психологов. Ясно, таким образом, что смысл представляет собой интердисциплинарное явление. Несмотря на это исследователей, занимающихся проблемой феномена смысла, роднит общее желание найти глубинные основания, которые позволили бы сфокусировать расплывчатые представления о смысле в более четкое понятие. Это могло бы привести к созданию базиса, на котором в дальнейшем происходил бы междисциплинарный диалог. Именно такую цель и ставил перед собой В.В.Налимов, разрабатывая свою общую теорию смысла.

Категория «смысл» представляет собой термин наивысшего уровня абстрактности. Данное понятие используется как в научной, так и в обыденной коммуникации, подвергается фиксации в своей текстуальной сущности, а иногда приобретает и онтологический статус. Но, несмотря на это, «смысл» не имеет общепринятой трактовки. Более того полифония определений категории «смысл» не только не упрощает процесс анализа его сущности, а наоборот лишает исследователя хоть какой-нибудь возможности схватить данный термин в концептуальный каркас.

В настоящее время проблема генезиса и структуры смысла приобретает новое звучание в связи с изменениями вектора научного исследования, произошедшими после переосмысления объекта, предмета, целей философии языка и лингвистики. Если ранее язык рассматривался, как самодостаточная автономная система, а производные от данной системы не являлись центральными объектами исследования философов и лингвистов, то теперь, при новой тенденции обращения к тексту и дискурсу, смысл становится ключевой категорией, а выявление и описание его структуры становится основной целью исследователей.

Процесс анализа феномена смысла - длительный период, на протяжении которого сложились три основных парадигмы «смысла». Самая ранняя из них - это словоцентристская парадигма. Первые идеи в русле данной теории были высказаны греческими мыслителями, а позже были более детально разработаны раннехристианскими философами. Атомарной единицей смысла в данной парадигме выступало слово. Все остальные лингвистические формы (предложения, текст и т.д.) представлялись как производные от смысла составляющих их слов. После появления данной парадигмы начинает зарождаться антиномия понятий «обозначение» и «означение». «Обозначение» понимается как денотат, а «означением» выступает сама мысль. Раскрывающая сущность денотата мысль и является смыслом: под смыслом понимается мыслимый образ предмета.

Но со временем объяснительная сила словоцентристской парадигмы смысла исчерпывает себя. Проблема смысла становится более теоретизированной. Выявление богатства смысла слова и убеждение в том, что смысл слова формируется путем употребления его в речи, приводит к появлению пропозициональной парадигмы. В ключе данной парадигмы смысл начинает изучаться неотрывно от предложения, в которое он включен. По мнению логиков и лингвистов, слово, как атомарная единица, не несет в себе законченной мысли. Лишь выявив семантическую и синтаксическую функцию каждого слова предложения, можно говорить о каком-либо смыслообразующем процессе. Один из виднейших представителей этого логико-философского направления – Л. Витгенштейн, который утверждал, что: «Только предложение имеет смысл, а имя обретает значение лишь в контексте предложения»¹. Таким образом, пропозиция как элементарная форма предложения характеризует смысловую связь имен и предикатов. Но ограниченность данной парадигмы была очевидна. Хотя пропозиция и схватывала базисную схему образования смысла, она не распространялась на речевую деятельность коммуникантов. На смену теории пропозиций приходит деятельностная парадигма смысла.

Анализ феномена смысла, проводимый Налимовым, идет параллельно со становлением и развитием деятельностной парадигмы смысла. Но в своих исследованиях философ не рассматривает проблемы, затрагиваемые в новой парадигме, оставаясь тем самым на позициях пропозициональной теории смысла. Налимов указывает на то что, смысл не зависит от того, утверждается он или отрицается, как и не зависит он и от квантора суждения и его непосредственных модусов: сомнение, уверенность, вопрошание и т.д. Более того, Налимов постоянно подчеркивает некий объективный характер смысла, отстаивает его субстанциональную природу. Это в некотором смысле роднит его взгляды с идеями французского философа постмодерниста Ж. Делеза, который исследовал проблему смысла, почти одновременно с Налимовым.

Причина, по которой Делез разрабатывал свою теорию смысла такая же, как и у Налимова. Французский мыслитель пытался отойти от полифонического представления о категории «смысл», и разработать теорию, которая противопоставляла бы себя всем остальным философским традициям, т.к. имела бы наибольший объясняющий потенциал. Делез являлся приверженцем пропозициональной парадигмы смысла. Он отвергал возможность говорить о смысле лишь как о правильно структурированной мысли.

В своих работах Налимов ведет поиск особой формы бытия смысла не тождественной ни самому миру, ни сознанию в котором он раскрывается. Об этом говорит и Делез, уточняя, что «нельзя даже сказать, существует ли смысл в вещах или в разуме, у него нет ни физического, ни ментального существования, он не существует ни в Боге, ни в человеке», смысл «не сливается полностью с предложением, ибо в нем есть нечто «объективное», всецело отличающееся»¹. Налимова также как и Делеза интересует не только сущность и структура смысла, но и его пространственное расположение. Делез ищет источник смысла и находит его в нонсенсе, расположенном на «плоскости», а Налимов пытается найти сам механизм развития смысла в пространстве.

Делез говорит, что “смысл — есть сущность любого феномена, которая не совпадает с ним самим и связывает его с более широким контекстом реальности. Смысл феномена оправдывает существование феномена, так как определяет его место в некоторой целостности, вводит отношения "часть-целое", делает его необходимым в качестве части этой целостности”². В этой трактовке понятия «смысл» важно выделить его структурные взаимоотношения с контекстом реальности и вывести тождественность его природы самой объективной сущности вещей. Именно такая позиция наиболее характерна и для семиотического анализа смысловой природы текстуальности В.В. Налимова.

Из работ Налимова мы видим, что понятие «смысл» не атрибут мира аристотелевской логики, а, скорее, неотъемлемая категория бытия. Таким образом, В.В.Налимов становится на позиции философской герменевтики, придавая категории «смысл» онтологический статус. Смыслы для Налимова, также как и физические константы, лежащие в основании антропного принципа, существуют объективно и изначально, и имеют характер несотворенного. Но сущность смыслов может быть схвачена лишь в их динамике. Улавливание изменений динамики смыслов возможно посредством семантического анализа таких категорий как «смысл», «язык», «текст». Налимов утверждает, что каждый из элементов триады определяется через другой ее элемент. Все три категории для В.В. Налимова неразрывно связаны между собой некой генетической связью.

Используя метод циклического определения, когда одно понятие выводится через другое, Налимов в результате получает следующее:

Смысл – концептуальные основания будущих текстов, которые сформированы посредством языка.

Тексты – семантические структуры, сложившиеся из смыслов и закрепленные в языке.

Язык – знаковая система, обуславливающая структурные связи между понятийным содержанием и типовым звучанием, при помощи которой из текста рождается смысл.

Эта триада становится синонимом понятия «человеческое сознание» у Налимова. Сознание представляется философу в виде абстрактно разворачивающихся в бытии текстов. Поэтому к исследованию проблемы сознания Налимов подходит как герменевт, изучающий природу и сущность текстуальности. Текст в этом случае представляется как структуры, организуемые вероятностным взвешиванием смыслов. Взвешивание – это придание атомарным смыслам вероятностной меры. Метод вероятностного взвешивания позволяет с позиции анти-аристотелевской логики, оперировать размытыми смыслами, которые раскрываются лишь на глубинных уровнях сознания. Соответственно, логика Аристотеля редуцирует весь спектр смыслового континуума к атомарным словам с единичным значением, за которыми и скрывается полифония смыслов. Лишь путем разворачивания континуума смыслов мы можем анализировать слова-дискреты посредством дискурсивной логики нашего мышления. К тому же улавливание смысловой размытости на уровне подсознания всегда личностно и ситуационно. Это в некотором роде связывает взгляды Налимова с философской герменевтикой Гадамера.

Но, несмотря на общее сходство методологических идей Налимова с герменевтическим методом постижения текста, существует разительное отличие - наличие основательно интегрированного математического категориального аппарата в налимовский способ постижения смыслов. По мнению Налимова, проблема современной философии заключается в том, что со временем произошло семантическое истощение образов. В результате, философия двадцатого века находится в состоянии стагнации, весь потенциал философской мысли направлен на дерационализацию самой философии.

Дело в том, что понимания рождается у человека через образы. На протяжении всей истории человеческой мысли люди заимствовали образы из разных сфер жизни общества, и теперь запас образов истощился. Философия не может более философствовать в контексте модерна т.к. у нее больше нет оснований для дальнейшего рационального дискурса. Налимов считает, что для развития философии нужны новые образы, которые он и заимствует из математики. Обращение к математике помогает Налимову аксиоматизировать его философские построения. Это дает возможность философии быть дедуктивной, и уже на основании аксиом, а не на личностных представлениях вести философскую дискуссию. На границе между философией и математикой Налимов находит объективные основания смысловой природы текстуальности.

Но что такое текст, для Налимова? Дело в том, что у философа текст это весь эволюционирующий мир. Культура, человек, отдельные виды на уровне биосферы, неживой мир на уровне нашего представления о нем - тоже текст. Природа текста двойственна. Один ее уровень характеризуется дискретной, а другой континуальной составляющей. Поэтому семантика задается вероятностно определяемой структурой смыслов. А смыслы - это то, что делает семиотическую систему текстом. Изначально все смыслы, по Налимову, соотнесены с линейным континуумом Кантора, что то, вроде числовой оси, на которой в порядке возрастания расположены числа. Таким образом, Налимов представляет смыслы как спрессованные дискретные единицы на оси Мира. Спрессованность смыслов это нераскрытый мир, семантический вакуум. Распаковывание осуществляется вероятностным взвешиванием смыслов. Каждому отрезку оси смыслов придается разная мера. Соответственно, семантика каждого конкретного текста задается своей функцией распределения. Таким образом, смыслы в тексте всегда заданы избирательно и определяются с учетом результата их взвешивания.

Все намного сложней с процессом постижения изменения текста. Эволюция смыслов связана с появлением в некоторой ситуации смыслового фильтра мультипликативно взаимодействующего с функцией задающей исходный смысл. Взаимодействие задается известной формулой Бейеса:

p(u/y)=kp(u)p(y/u)

Таким образом, мы видим, что в гносеологии Налимова снимается антиномия понимания и объяснения. Философ считает, что логика Бейеса дает возможность осмыслить процесс понимания текстов посредством математического аппарата вероятностного исчисления.

Вероятностное исчисление смыслов позволяет дать ответ исследователю на то, каким образом мы понимаем весь спектр полифонии смыслов вселенной. Каким образом мы видим глубинный смысл метафоры, не обращая внимания на поверхностные смыслы контекста? Дело в том, что языковые игры расширяют смыслы слов, придавая им постоянно новое значение. В этом случае фильтры, отвечающие некоторой ситуации у, придают высокий уровень значимости словарно недостаточно проявленному (для данного слова) участку шкалы u¹. Примером может служить создание двухслойного термина, который одновременно объединяет в себе два противоположенных основания. Смысл этого термина надо рассматривать как задаваемый двумерной функцией распределения р(u1 , u2), раскрывающей корреляционную связанность двух вероятностно упорядоченных смысловых структур². Таким образом, посредством многомерной семантики улавливается смысл противоположенных понятий.

Сам же факт существования такого положения дел, обусловливающего наличия существования многомерной семантики, связан с тем, как сами смыслы расположены в пространстве нашей Вселенной. Мы уже сказали, что смыслы изначально находятся в некотором семантическом вакууме на оси Мира. Сама ось, по мнению Налимова, имеет природу линейного континуума Кантора, т.е. если редуцировать саму мысль Налимова, получается, что речь идет о некой прямой, основным признаком которой является ее бесконечная непрерывность. Хотя более уместно было бы расположить смыслы-дискреты не на линейном континууме, а на другой пространственно-геометрической фигуре, также взятой из теории общей топологии, а именно на листе Мебиуса. Данный пространственно-геометрический образ более подходит общему вектору идей Налимова, т.к. смысл не всегда тождественен пропозиции и, более того, новые смыслы могут возвращать нас к смыслам старым , а язык представляется нам сложной системой, в которой «целое» и «часть» непрерывно переходят друг в друга. В таком случае мы получим немного иную картину механизма раскрытия смысла, где вновь раскрытые посредством вероятностного взвешивания смыслы, участвуют в новом вероятностном исчислении, образуя новые смыслы. А смыслы раскрытые, проходя по поверхности листа Мебиуса, будут возвращать нас к более ранним смыслам. Соответственно, образ бесконечного и непрерывного процесса смыслообразования в пространстве вселенной будет полным, а объясняющая возможность такого концептуального построения усилится.