19. Ницше ф. По ту сторону добра и зла. Отдел 6. Мы ученые

’ПО ТУ СТОРОНУ ДОБРА И ЗЛА. Прелюдия к философии будущего’ 1886. ‘ПоТ.С.Д.иЗ.’ и представляет собой по сути критику современности — ее философии, науки, искусств, политики и т.д., а ее автор из всех когда-то боровшихся в нем начал — философа, художника-поэта и критика, решительно выбирает последнее — ипостась аморалиста. Все, чем гордился 19 в., — ‘объективность’, ‘сочувствие страждущим’, ‘историзм’, ‘научность’ и т.п., Ницше мужественно называет дурными манерами. Из четырёх произведений «позднего периода», «По ту сторону добра и зла» больше всего напоминает афористический стиль среднего периода. Он разоблачает недостатки тех, кого обычно называют «философами» и выявляет качества «новых философов»: воображение, настойчивость, оригинальность и «создание ценностей». Затем он оспаривает некоторые из основных предпосылок старой философской традиции наподобие «самосознания», «знания», «истины» и «свободы воли», объясняя их изобретением морального сознания. Вместо них он предлагает в качестве объяснения любого поведения тягу к власти. Он производит переоценку гуманистических убеждений, показывая что даже жажда власти, присвоение и причинение боли слабому не являются абсолютно предосудительными.

Отдел 6.

Провозглашение независимости человека науки от философии есть одно из следствий демократического строя и неустройства. У молодых ученых за высокомерным неуважением к философии часто кроется дурное влияние какого-нибудь философа. Духовная убогость самих новейших философов подорвала уважение к философии. Философия, сокращенная до «теории познания», философия, которая вовсе не переступает порога и с мучениями отказывает себе в праве на вход, – это философия при последнем издыхании.

Опасности, грозящие нынче развитию философа многообразны. Объем и столпотворение башни наук выросли до чудовищных размеров, так что философу уже будет не по силам подняться на свою высоту, откуда он сможет смотреть сверху вниз. Или он достигнет ее слишком поздно, когда уже минует его лучшая пора и ослабеют его силы; или он достигнет ее испорченным, огрубевшим, выродившимся, так что его взгляд, его общее суждение о ценности вещей будут иметь уже мало значения. Трудности, выпадающие на долю философа, усугубляет еще то обстоятельство, что он требует от себя суждения, утвердительного или отрицательного, не о науках, а о жизни и о ценности жизни.

Человек науки - это человек незнатной породы, он трудолюбив, умеет терпеливо стоять в строю, его способности и потребности равномерны и умеренны, у него есть инстинкт чуять себе подобных.

Нужно воздерживаться от преувеличений, с которыми нынче прославляют отречение от своего Я и духовное обезличение, видя в этом как бы цель саму по себе, как бы освобождение и просветление. Не нужно отрицать субъективизм.

Скепсис и есть наидуховнейшее выражение слабостинервов и болезненности. Новое поколение олицетворяет собой беспокойство, тревогу, сомнение, попытку; лучшие силы действуют в нем, как тормоза, даже добродетели взаимно не дают друг другу вырасти и окрепнуть. Но что в этих полукровках сильнее всего болеет и вырождается, так это воля: они уже совершенно не знают независимости в решении.

Нужно перестать смешивать философских работников и вообще людей науки с философами. Для воспитания истинного философа, быть может, необходимо, чтобы и сам он стоял некогда на всех тех ступенях, быть может, он и сам должен быть критиком и скептиком, и догматиком, и историком, и поэтом и собирателем, и путешественником, чтобы иметь возможность смотреть различными глазами и с различной совестью с высоты во всякую даль. Но всё это только предусловия его задачи; сама же задача требует кое-чего другого – она требует, чтобы он создавал ценности.

Философ, как необходимый человек завтрашнего и послезавтрашнего дня, во все времена находился и должен был находиться в разладе со своим «сегодня»: его врагом был всегда сегодняшний идеал.

Каждая из добродетелей философа должна приобретаться, культивироваться, переходить из рода в род и воплощаться в нём порознь, – и сюда относится не только смелое, лёгкое и плавное течение его мыслей, но прежде всего готовность к огромной ответственности, чувство своей оторванности от толпы, её обязанностей и добродетелей, благосклонное охранение и защита того, чего не понимают и на что клевещут, – будь это Бог, будь это дьявол, – склонность и привычка к великой справедливости.