Истоки конвенционализма: идеологический потенциал работ Дж. К. Гэлбрейта и д. Белла

Для осуществления такого анализа рассмотрим две наиболее «солидные» работы этого периода: «Новое индустриальное общество» Дж. К. Гэлбрейта и «Грядущее постиндустриальное общество» Д. Белла. Очевидно, что даже в названиях этих работ присутствует определенная связующая их антитеза:

«Новое» – уже состоявшееся, «грядущее» – лишь только ожидаемое. А противопоставление «индустриальное – постиндустриальное» не нуждается вообще в каких-либо комментариях.

Конечно мы знаем, что интеллектуальную битву за признание выиграл Д. Белл. Приметой этого, например, выступает список Times Literary Supplement, в котором в сотне самых влиятельных книг со времен Второй мировой войны, упомянуты две работы Д. Белла⁴². Но повторное обращение к идеям Дж. К. Гэлбрейта сегодня было бы чрезвычайно актуальным, особенно учитывая недавний выход коммунистической державы на уровень конкуренции за звание крупнейшей экономики мира⁴³.

Итак, попробуем описать… не идеологические позиции Гэлбрейта и Белла, а то, что может быть уловлено идеологического в их работах⁴⁴. И если пропаганда – это специализированная деятельность по преобразованию смыслов чужого послания и акцентуации смыслов послания своего, то сейчас речь идет именно об этом – о пропагандистском идеологическом потенциале двух научных работ. Автор не может и не сможет никогда доказать представленные ниже тезисы. Однако автор и стремится установить лишь возможность определенного прочтения смыслов в работах Гэлбрейта и Белла.

По своим социально-структурным ориентациям оба ученых, очевидно, являются элитаристами. Причем портрет элит будущего в их работах написан кистью чрезвычайно уверенных и даровитых художников. Дьявол же, как известно, скрывается в деталях.

Элиты Гэлбрейта: фактором элитарности Нового индустриального общества является образовательно-квалификацион- ный ценз, способность к совмещению креативной и управленческой деятельности при знании нюансов деятельности производственной. В креативный компонент мы включаем и инженерно-конструкторскую и изобретательскую деятельность.

Элиты Белла: фактором элитарности Грядущего постиндустриального общества будет являться принадлежность к профессиональным группам, занятым в сферах обслуживания и информации.

Итак, Гэлбрейт действительно элитарист, в то время как Белл является «квазиэгалитаристом», так как его критерий отнесения к будущей элите чрезвычайно распространен: до восьмидесяти процентов населения будут заняты в третичном и четвертичном секторах! – предрекал американский социолог. 80 % населения, и всё это элита общества?! Исключительно на правах ученой эквилибристики можно было бы заметить, что в таких условиях действующим, а не декларируемым принципом формирования подлинной элиты должны стать не экономические показатели благополучия, а социокультурные критерии персональной, а не массовой идентичности. Проще говоря, отказ от признания себя частью элиты и выполнения связанных с этим социально-деятельностных и культурных обязательств и может быть признаком реальной элиты в обществе, где 4/5 населения зачислено единым махом в элиту мнимую. Феномен дауншифтинга⁴⁵ может быть одним из косвенных следствий эгалитарного элитаризма Д. Белла и последовательного проведения его в жизнь в рамках социальных проектов после определенного разочарования в «государстве всеобщего благоденствия».

Структура элиты Гэлбрейта: техноструктура (термин, предложенный Гэлбрейтом для описания сетевой организации управления «новой индустриальной» корпорацией) – это коллектив в педагогическом смысле этого термина. Если угодно, это команда. Это тот случай иерархических отношений, о котором постоянно забывают исследователи-политологи. Мы говорим о фокусировке исследовательского взгляда не только на аспектах подчинения в иерархической структуре, но и аспекте заботы. «Один за всех и все за одного» – предельный корпоративизм и готовность к круговой обороне команды профессионалов-менеджеров есть единственная возможность не только устоять в схватке с массой дилетантов-собственников (акционеров), но и выйти из нее победителями. Итак, Гэлбрейт, фактически, коллективист. По меньшей мере, кооперация для него более важное социальное явление, чем конкуренция.

Но кого Гэлбрейт относит к техноструктуре? Все ли «белые воротнички» и служащие 3 и 4 секторов экономики относятся к ней? Нет, «по мере того как профсоюзы более или менее постоянно отступают на задний план, на сцене появляется быстро растущая прослойка педагогов и ученых. На своих флангах эта группа смыкается с учеными и инженерами, работающими в рамках техноструктуры, и с государственными служащими, журналистами, писателями и работниками искусства, занятыми вне ее». Заметим, что далее Гэлбрейт продолжает: «аналогия между финансовыми кругами и сословием педагогов и ученых не может быть продолжена слишком далеко <…> оно [сословие педагогов и ученых. – И. Т.] в состоянии в какой-то слабой степени воздействовать на своих людей в отношении занятий – и это моральное воздействие не лишено значения» ⁴⁶.

И хотя мы можем говорить о сословии педагогов и ученых как социальной и культурной элите, однако американский экономист четко отграничивает представителей этой социальной группы от техноструктуры и государственных служащих.

Структура элиты Белла. В этом пункте не возникает каких-то особенных сложностей, Белл – индивидуалист. Более того: он индивидуалист-атомист. Его элитарная масса – это броуновское движение одиночек, каждый из которых ценен уже единственно занимаемым им местом в социальной структуре, поэтому речь у него идет не об иерархических, а о сетевых отношениях. Впрочем, этот термин имеет позднее происхождение, и мы не будем его более использовать до повторного и специального появления этого вопроса.

Выводы

Социальный заказ и политический ангажемент условий 19601970-х гг. формируют ситуацию, в которой становится необходимо появление концепции, консолидирующей западное общество. Она в то же время должна была стать альтернативой советскому варианту марксистского коммунистического дискурса и сформировать/закрепить футурологический проект развития западного общества, обосновывающий его исключительное историческое право на победу в «соревновании» двух сверхсистем: капиталистической и коммунистической.

Ситуация большего идеологического плюрализма, наличие трех геостратегических центров (США, Европа, Япония) – все это приводит к возникновению и развитию большого числа таких концепций.

В результате конкуренции между концепциями, в том числе очевидного политического заказа на терминологический ярлык, являющийся, по своей сути brand essence современной западной цивилизации, в результате установления определенной конвенции в научном сообществе формируется «постиндустриальная парадигма информационного общества» или постиндустриально-информационная парадигма. Вопрос о том, насколько применим чрезвычайно термин парадигма, обозначающий высочайшие амбиции проекта информационного общества, пока оставим открытым.

Содержательный синкретизм концепции, свойства инклюзивности по отношению к конкурирующим идеям и их научному выражению, размытие авторства служат цели интеграции всех возможных «теорий»⁴⁷ в общую суперсистему социально-философской, экономической, политической, культурологической мысли.

Адаптация PIS под реалии исторически актуального общества осуществляется постоянно усилиями мирового научного сообщества. PIS рассматривается одновременно как прогноз неизбежного пути развития и как проект трансгосударственного, едва ли не общепланетарного уровня.

Наличие определенных мотивов в возникновении и развитии PIS требует от нас рассмотрения информационного общества как минимум в трех измерениях: с одной стороны, как научной концепции в ее содержательном многообразии, диалектическом противоречии и в единстве отдельных производных концепций современности, входящих в постиндустриально-информационный дискурс; с другой – как идеологии, как утопии и даже, возможно, мифа.

Стоит ли начинать с научной составляющей? Боюсь, что, не определив идеологические, утопические и мифические компоненты PIS, невозможно будет очистить шелуху и добраться до твердого орешка – научного ядра концепции.