Информационная цивилизация р. Ф. Абдеева

К числу классических трудов по теории и практике PIS в российской науке принадлежит монография Р. Ф. Абдеева «Информационная цивилизация». Замечу, что и книга и концепция, в ней содержащаяся, конечно, не могут претендовать на мировую славу и всеобщий авторитет. Однако для Российской Федерации это был один из первых опытов крупномасштабного исследования, связанного с проблемами PIS.

Философствующий кибернетик в труде, который оказал значительное влияние на формирование и развитие PIS в российской науке, указывает восемь черт информационной цивилизации:

1) сокращение занятых в промышленности и сельском хозяйстве при увеличении производительности этих секторов экономики, за счет применения передовых технологий;

Как следствие: «Эффективный труд увеличивает массу свободного времени граждан».

В данном случае перед нами явная сигнатура, которая может быть легко конвертирована в технико-технологический атрибут PIS.

2) «информация становится новым ресурсом человечества», позволяя создавать высокоэффективные материалы часто «из ничего», из дешевых компонентов.

Как следствие: снижение потребностей во многих традиционных видах сырья, «что способствует природосбережению и решению экологических проблем».

Думаю, что заявление об информации как о важнейшем и уж тем более новом ресурсе человечества – это значительное преувеличение. Я мог бы перечислить авторов, которые справедливо отмечают, что информация и знания всегда играли важную роль в человеческой жизни – от признанного классика PIS, социолога и коммуникативиста М. Кастельса до российского библиографоведа и книговеда И. Г. Моргенштерна. Однако представляется, что это и так довольно очевидная позиция, чтобы подкреплять ее мощью ссылок на «авторитеты».

3) Открытие возможностей опережающего экономического развития («экономического чуда») для малых государств, за счет развития наукоемких производств с минимальным использованием сырья и энергии.

Сам по себе этот пункт явно относится к сигнатурам PIS. Кроме того, с высоты сегодняшнего дня вызывает сомнение и его правомочность. За чрезвычайно редкими исключениями (например, Японии, которая скорее восстановила, чем создала свое индустриальное хозяйство и уже на этой прочной базе буквально ворвалась и в число информационной эры) современность демонстрирует все более увеличивающийся разрыв между наиболее и наименее развитыми странами. Да и дистанция между первыми двумя эшелонами развития не имеет явно видимой тенденции к сокращению.

4) правовое государство строится на основе взаимодействия пяти независимых властей: законодательной, исполнительной, судебной, власти информации («власть информации означает свободу печати, гласность, обилие общедоступных банков данных») и власти интеллекта («власть интеллекта реализуется жестким отбором в руководящие звенья всех уровней наиболее подготовленных, компетентных специалистов»).

В данном случае перед нами возможно действительный атрибут одной из сфер PIS: сферы политического управления. Однако в третьей главе постараюсь объяснить, почему мне представляется, что такие понятия как власть информации и власть интеллекта значительно преувеличены теоретиками и мистификаторами PIS. И, кстати говоря, практики информационных технологий, по-видимому, отдают себе отчет в том, что они не стали ни новой аристократией, ни новой буржуазией сами по себе, в отрыве от результатов их практической деятельности.

5) повышение динамизма экономического развития.

Очевидная сигнатура PIS, на что указывает уже подразумеваемый количественный характер этого признака.

6) изменение баланса сил в мире и разделение на регионы по степени развитости экономики («быстрые» и «медленные»). И вновь перед нами сигнатура частично дублирующая, а частично противоречащая пафосу третьего пункта.

7) увеличение расходов на системы образования и здравоохранения. Как и пункт пятый, это количественная сигнатура PIS.

8) увеличение значения природоохранной деятельности¹⁶⁸. Аналогично, количественная сигнатура.

Невзирая на то, что критиковать взгляды ученого, изложенные в учебном пособии, не вполне корректно, замечу, что представленные «черты» не могут рассматриваться в качестве черт собственно информационной цивилизации. Во-первых, пять из восьми черт явным образом фиксируют количественный характер изменений («увеличение», «повышение», «сокращение»). Диалектический переход к качественному изменению общества в целом нуждается в персональном обосновании, которое отсутствует. Более того (и это, по сути, «во-вторых»), большинство из указанных Р. Ф. Абдеевым черт информационной цивилизации не фиксируют ее принципиально и первостепенно «информационную» природу. Скорее, речь идет о развитом или рациональном индустриальном обществе, заботящемся о сокращении объемов используемых ресурсов, охране природы и т. д., иными словами – о собственном выживании.

Работа Р. Ф. Абдеева носит явно выраженный проектный, но мифоутопический характер: нам не предлагают ни конкретных решений (что отделяет мифоутопию от социального проекта), ни мировоззренческой революции (что отделяет мифоутопию от позитивной утопии).

Для своего времени это, очевидно, был важный шаг вперед. Однако сегодня работа теоретически бессильна, а с практической точки зрения устарела.

Предупреждая некоторую возможную критику, замечу, что в современной российской науке я наблюдаю, по меньшей мере, три концепции, которые обладают высоким аналитическим потенциалом, либо формируют научную почву для возникновения позитивной утопии PIS. Это концепция НБИКС-общества И. Ю. Алексеевой, цикл солиднейших исследований Вл. Л. Иноземцева и система взглядов на проблему PIS санкт-петер- бургского культуролога А. В. Соколова. Однако по состоянию на сегодняшний день они вряд ли могут быть отнесены к классике постиндустриально-информационной «парадигмы». Поэтому находятся за рамками данного исследования.