1.3. Предтечи информационного общества: позитивные утопии в XX в. Преамбула

Современное общество родилось из индустриальной революции, но претерпело одну действительно значительную трансформацию: из техногенерирующего оно превратилось в техногенное. Все его структуры и институты в их глобальных, т. е. планетарных масштабах невоспроизводимы без современной техники. Таким образом, технологический скачок и трансформация общества из техногенерирующего в техногенное стало повивальной бабкой современности, наиболее глубинным атрибутом возможного PIS. Сегодня, в середине второго десятилетия XXI в., пиком технологического скачка кажется период между началом Второй мировой войны и 1990-ми гг. Конечно, это не что иное как заблуждение наблюдателя. Однако мы должны признать, что уже в начале XX в. глобальная технологическая трансформация общества становится очевидна. Она стала источником и технократических иллюзий в футурологических прожектах, и технологического детерминизма в социологических концепциях. Техноцентризм, конечно, не доминирует однозначно в социальных науках, но его влияние на развитие общества и социальную рефлексию действительно сложно переоценить.

Но вопрос в другом: возможна ли в действительности гуманистическая интерпретация технологической революции? Или же правы М. Маклюэн и М. Кастельс и «средство [в данном случае – технология. – И. Т.] само есть содержание», а «технология и есть общество»?

Мне представляется, что ситуация не столь безысходна. Попробуем рассмотреть гуманистические интерпретации второй НТР и ее результата мыслителями-гуманистами XX в.

Среди всех вариантов гуманистического прогноза результатов «Второй НТР» (information revolution) автор предпочел бы выделить 4:

1. ноосферную утопию, которая описывается столь разными и столь похожими концепциями Вернадского и Шардена;

2. технотопию Ж. Эллюля;

3. сциентистские проекты «нормального общества», к которым мы отнесли концепции «Открытого общества» К. Р. Поппера и «Свободного общества» П.  К. Фейерабенда;

4. гуманистический проект «здорового общества», представленный в работах поздних представителей Франкфуртской школы.

Ноосферный проект «Вернадского – Шардена»

Концепция ноосферы была предложена советским ученым Владимиром Ивановичем Вернадским. Советский мыслитель ввел этот термин в научный оборот во вполне научном смысле. Так, он писал: «В биосфере существует великая геологическая, быть может, космическая сила, планетное действие которой обычно не принимается во внимание в представлениях о космосе… Эта сила есть разум человека, устремленная и организованная воля его как существа общественного»⁷⁷. Мы не обнаруживаем у него ни малейшего следа мистицизма или религиозности, да и сама футурологическая ее составляющая весьма скромна и осторожна. Но в дальнейшем эта идея развивалась двумя смелыми французами: профессором математики Эдуардом Леруа и его другом палеонтологом-эволюционистом Пьером Тейяром де Шарденом. Последний представил наиболее полное описание гипотетической стадии ноозоя в работе «Феномен человека». Пожалуй, наибольшее влияние на распространение ноосферных идей в отечественной и зарубежной науке оказали именно Вернадский и Шарден.

В отличие от большинства технократических по своей природе утопий XX в., ноотопия философствующих естествоиспытателей выглядит совершенно иной. Во-первых, она не предполагает (по самой своей природе!) технократической доминаты. Движение к психозою⁷⁸ началось ab aeterno, оно заложено, по мнению Тейяра де Шардена, в самой природе вещей, оно составляет смысл и направленность (sens⁷⁹) эволюционного процесса.

Установление ноосферы – это не проект, который требует протягивания Всемирной паутины и проведения высокоскоростного Интернета в горные аулы и африканские пустыни. «Взятая в целом и в каждой своей ветви естественная история живых существ внешне [курсив авт. – И. Т.] вырисовывается как постепенное установление обширной неравной системы, то, следовательно, внутренне она означает установление психического состояния, соответствующего самим размерам Земли. <…> С тех пор как жизнь выделилась из материи, все эти различные процессы потеряли качество важнейшего события. С появлением первых белковых веществ сущность земного феномена определенно переместилась – она сосредоточилась в столь с виду ничтожной пленке биосферы. Ось геогенеза окончилась, отныне она продолжается в биогенезе. А этот последний, в конечном итоге, выражается в психогенезе»⁸⁰. Следующий виток глобальной эволюции по Т. де Шардену – ноогенез, появление разумной и духовной «оболочки» Земли⁸¹.

На этапе, предшествующем блистательному финалу, человечество ожидают две угрозы, два тупика, куда оно может направить свой путь: «обособление индивида или обособление группы. Две различные формы одной и той же тактики, каждая из которых узаконивает себя на первый взгляд путем правдоподобной экстраполяции способов, которым вплоть до нас следовала в своем развитии жизнь»⁸². Шовинизм (нацизм, расизм – у болезни «обособления группы» в истории человечества было столько имен, сколько раз она их поражала) и эгоистический супериндивидуализм. Заметим, что это точка зрения отнюдь не только Тейяра де Шардена. К идентичному выводу приходит и немецкий философ и психолог, представитель авторитетнейшей в левой мысли франкфуртской школы Э. Фромм. В «Здоровом обществе» Фромм упоминает о том, что национальное разделение и следующий за ним по пятам шовинизм являются одной из наиболее остро переживаемых болезней человечества⁸³.

Миновать повороты к эволюционным тупикам можно, если выбрать магистральный путь⁸⁴. Он даже Шардену представляется удивительным, и потому философ стремится обосновать его необходимость и единственную разумность, рациональность. «Эволюция – возрастание сознания. Возрастание сознания – действие к единению».

Впрочем, переход к сверхчеловечеству видится ученому-католику не одной магистралью, а двумя равноценными путями: науки или единодушия⁸⁵, и именно это суждение заставило нас в работе, посвященной исследованию светской проблемы, обратиться к труду католического философа.

Научное будущее в его труде представлено тремя императивами:

– «Познавая мир, вносить в него упорядоченность»;

– «Знать, чтобы больше мочь. Больше мочь, чтобы больше действовать. Больше действовать, чтобы полнее существовать»;

– «Взять в свои руки штурвал мира, отыскать саму пружину эволюции»⁸⁶.

На этом пути человечеству необходимо реализовать идею коллективного мышления (термин Шардена окажется чрезвычайно востребован уже в XXI в., как мы впоследствии убедимся. – И. Т.), овладеть инструментами создания и конструирования жизни, «овладеть лежащей за пределами всех атомных и молекулярных свойств основной энергией, по отношению к которой все другие силы являются лишь побочными».

Альтернативой научному пути ноогенеза является путь мегасинтеза лежащий в области духовного объединения. Этот путь определяется французским философом как естественный, в его основе лежит определенная им «тангенциальность материи и энергии (любви)». К сожалению, в этом разделе Пьер Тейяр де Шарден окончательно выходит за рамки научного дискурса. Возможно, мы имеем дело с гениальным предвидением из серии идеи атомарной структуры вещества, высказанной Демокритом, однако верифицировать это предвидение даже как прогноз невозможно. «Персонализирующее единение», «универсум как собиратель и хранитель не механической энергии, а личностей», т. е. пресловутая «точка Омега»⁸⁷ на данном уровне развития концепции остается, по своей сути, пророчеством. Поэтому нам остается вернуться к той траектории, которую католический мыслитель-эволюционист очертил для научного рационального пути развития человечества.

В. И. Вернадский, чьи идеи вдохновили философствующего палеонтолога, имел несколько более приземленное представление о статусе ноосферы: «Научная мысль человечества работает только в биосфере и в ходе своего проявления в конце концов превращает ее в Ноосферу, геологически охватывает ее разумом <…> Разум есть сложная социальная структура, построенная, как для человека нашего времени, так и для человека палеолита, на том же самом неравном субстрате, но при разной социальной обстановке, слагающейся во времени (пространстве-времени по существу).

Ее изменение является основным элементом, приведшим в конце концов к превращению биосферы в ноосферу явным образом, прежде всего – созданием и ростом научного понимания окружающего»⁸⁸. Ноосфера с его точки зрения уже состоялась (хотя мы можем привести и цитаты, из которых следует, что ее становление только началось) и стала результатом проникновения разума человека в законы природы, что дало ему возможности изменения окружающей среды поистине геологического размаха.

Вернемся к «точке Омега» П. Т. де Шардена. Реальная интеграция интеллектуально-духовного потенциала человечества, умение творить жизнь и подчинение себе материи до самых пределов микро- и макромиров – задача, которую ставит Шарден перед наукой, сверхамбициозна! Даже сегодня она представляется чем-то фантастическим⁸⁹.

Нам остается только в очередной раз привести возможные аргументы подтверждающие, что невозможность некоего духовного мегасинтеза всего человечества – лишь кажущаяся. Для разнообразия я сошлюсь не на мнение маститых ученых и философов и даже не на буйство фантазии футурологов, а на слова председателя 63 сессии Генеральной Ассамблеи ООН Мигеля Д’Эското Брокманна: «Куда мы идем? Смею верить и надеяться, что мы все направились – пусть медленно, но движение это невозможно остановить – к ноосфере. Все человечество, люди обнаружат друг в друге братьев и сестер, осознают себя как семью и как один вид способный на любовь, солидарность, сострадание, ненасилие, справедливость, братство, мир и духовность.

Является ли это утопией? Это, несомненно, утопия, но она необходима. Она ведет нас в наших поисках. Утопия, по определению, недостижима, как звезды: но чем было бы ночное небо без звезд? Ничего, кроме темноты и мы были бы дезориентированы и потеряны. Утопия также придает направление и цель нашей жизни и борьбы. Ноосфера будет следующим шагом для человечества. Позвольте мне сделать небольшое отступление: если, во времена динозавров, которые населяли Землю в течение более 100 миллионов лет и исчезли около 65 миллионов лет назад, гипотетический наблюдатель подумал, что было бы следующим эволюционным шагом, то вероятно представил бы себе лишь еще более гигантских и прожорливых динозавров. Однако этот ответ был бы неправильным. Этот гипотетический наблюдатель никогда не смог бы себе представить, что небольшое млекопитающее размером с кролика, живущиее в верхушках деревьев, питаясь цветами и побегами <…> в конечном счете станет нами»⁹⁰.

Действительно, сколь бы невероятной не казалась нам мысль о возможности спонтанного перехода к точке Омега, нам остается лишь воскликнуть подобно Тертуллиана: «Credo quia absurdum!»⁹¹.

У ноосферного проекта есть один существенный изъян. Он, строго говоря, не может являться проектом, поскольку в «технической документации» не обозначены условия спонтанного перехода к точке Омега. Единственные сознательные усилия, которые может приложить человек к его реализации – это, во-первых, попытка избежать обозначенных де Шарденом тупиков: обособления группы и обособления индивидов, а во-вторых, развитие конструктивных сил науки, которые и помогут нам реализовать технически действительно гуманистическую идею точки Омега в ее научной интерпретации.

Однако такой подход позволяет автору поставить другие критические вопросы:

– не является ли ноосфера феноменом, чья генерация возможна лишь в случае возникновения общности⁹², все члены которой альтруистичны?

– являются ли обозначенные тупики развития единственными?

– не может ли быть так, что духовное единство снизит интеллектуальную потенцию во многих конкретных случаях эгоистичных отраслей деятельности: науки и изобретательства?

Наука, которая открыла взору человека самые дальние горизонты овладения могуществом природы – создания жизни и управления материей и энергией, может пойти по пути не мегасинтеза и даже не атомизации человечества. Мы говорим о проблеме совместимости двух футурологических стандартов – ноосферного проекта и трансгуманизма в его предельном выражении, т. е. технологической сингулярности. Кроме того, естественное наступление ноосферы в ее научном понимании остается под вопросом в силу нерациональности видового поведения человека и распространения того, что можно назвать «какосферой» – областью испорченной биосферы⁹³.

В современной российской науке крупнейшим ученым, развивающим идеи глобального эволюционизма и формирования ноосферы является Аркадий Дмитриевич Урсул⁹⁴. В отличие от основоположников идей генезиса ноозоя, российский философ-информатик стоит на позиции не спонтанного, но управляемого ее формирования. Аркадий Дмитриевич выделяет три стадии формирования ноосферы:

1. Информационное общество или инфосфера;

2. Экологическое общество (эконоосфера);

3. Космическое общество (космоноосфера).

Важно то, что, по мнению исследователя, не сделав сознательного выбора в пользу гуманистического развития ноосферы, человечество рискует навсегда завершить свой путь во Вселенной. Слишком велики риски и угрозы его существованию, которые люди создают сами.

В завершение раздела заметим, что основные критики взглядов «ноосферологов» – от Вернадского до Урсула повсеместно отмечают утопический характер этой концепции, определяя ее иногда даже как религиозно-философское учение⁹⁵. Проблема позитивной утопии заключена в том, что, как и мифоутопия, верификация ее основных положений затруднена. Впрочем, есть и отличие: позитивную утопию гораздо сложнее фальсифицировать в момент рождения, поскольку она представляет собой гипотезу о будущем, радикально новом состоянии общества, в отличие от мифоутопии, которая, декларируя радикальный разрыв с современностью, на деле пролонгирует последнюю в будущее.

Ждать наступления точки Омега, уповая на провидческий гений Шардена и Вернадского – безответственно. Однако вполне очевидно, что Шарден в трех кратких тезисах, фиксирующих суть научного понимания ноосферы (а мы можем и должны ad hoc ориентироваться только на них, а не на религиозную интерпретацию точки Омега), сформулировал иное, с одной стороны, более конкретное, а с другой – беспредельно революционизирующее видение трех утопических универсалий: роли науки, роли ученых и роли технологии. Иная цель – не удовлетворение эгоистической потребности (как, впрочем, и коллективной в ущерб индивидуальной тоже), а единение людей – вот задача научно-социального строительства будущего «по-шарденовски».