Проблема выбора авторов

Обратимся для сравнения к двум широко известным работам: самому полному на сегодняшний день библиографическому справочнику по литературному экспрессионизму П. Раабе 1992 года¹ и одной из первых антологий экспрессионистской поэзии непосредственного участника литературного процесса Г. Э. Якоба «Стихи живущих» 1924 года². 30 лет опыта исследования экспрессионизма подвели П. Раабе к выводу, что точного и окончательного решения относительно определения явления быть не может, оно может быть лишь чисто прагматическим. Всякий раз этот вопрос зависит от научного горизонта исследователя и его понимания эпохи. Многолетняя архивная работа позволила ему включить в свой справочник 347 авторов, т.е. намного больше, чем их, как правило, включают литературоведы в любую из современных историй литературы. В его списке представлены знаменитые и просто известные, «канонизированные» экспрессионисты; poetae minores, известные лишь специалистам, и авторы, которые опубликовали, может быть, всего лишь одну книгу. Это не экспрессионисты, как он говорит, «в узком смысле», то есть те, кто писал в «экспрессионистском стиле», а все авторы, которые идентифицировали себя с литературной жизнью экспрессионизма и принимали в ней участие³. Опустим на время явное противоречие внутри этого высказывания — наличие «экспрессионистского стиля», которому нет определения, — и сосредоточим внимание на его очень широком охвате авторов с этикеткой «экспрессионизм».

Г. Э. Якоб избегает этого определения, считая слово «экспрессионизм» «глупым и безрассудным» («das törichte Wort») и называет антологию нейтрально «Стихи живущих». При этом он заостряет внимание читателя на том, что «обратить свой взор на лирику с 1910 года означает обратить его на хаос. Его нельзя упорядочить. Невозможно создать лживый космос там, где действительно царит хаос»⁴. В его антологии представлены стихи только 39 авторов, но 5 из них — Мартин Кессель, Теодор Крамер, Лола Ландау, Марта Заальфельд, Фридрих Шнак — отсутствуют в справочнике Раабе. Однако если руководствоваться литературным вкусом и читательским опытом и, следовательно, быть субъективным — но не в большей степени, чем сам Якоб, — то нужно признаться, что стихи Л. Ландау смело можно причислить к парадигматическим произведениям экспрессионизма в нашем понимании. B ее поэзии есть абсолютно все, чтобы быть причисленной к их числу, и в дальнейшем мы подтвердим это высказывание анализом ее стихов. Т. Крамер, как нам представляется, мог встать в один ряд с теми, кого П. Раабе считает «собственно экспрессионистами», а брат Антона Шнака Фридрих, независимо от качества своей литературной продукции, настолько тесно связан со всем экспрессионистским движением, что неупоминание его в справочнике ничем не оправдано.

Список подобных примеров легко продолжить, если сравнивать антологии, составленные самими экспрессионистами¹, c тем же справочником Раабе или подобными литературоведческими справочными изданиями. Можно было бы предположить, что взгляд, так сказать, изнутри, лишенный малейшей исторической дистанции и всякого инкубационного периода, скорее всего, должен страдать субъективностью. Такое предположение следовало бы высказать относительно 26 антологий, изданных до официальной кончины экспрессионизма. Но его опровергает антология Готфрида Бенна 1955 года, которую он тоже весьма осторожно назвал «Лирика экспрессионистского десятилетия», а не «Экспрессионистская лирика», как первоначально планировалось. Откровенно признаваясь в незнании, кто есть экспрессионист, Бенн, кроме многих других, включает в сборник стихи 6 авторов, которых мы не найдем у П. Раабе — Софи ван Леер, Людвига Боймера, Бруно Гётца, Мартина Гумперта, Ганса Коха, Генриха Лерша.

Вся история не только экспрессионизмоведения, но и самого «живого экспрессионизма» полна субъективности в решении вопросов: что есть экспрессионизм? Кого следует считать экспрессионистским автором? К. Пинтус в предисловии к своей антологии «Сумерки человечества» (1919) признается, что составил ее, вообще руководствуясь исключительно личными симпатиями, но уникальность антологии и высочайший авторитет автора на много лет определили пути литературоведения и в буквальном смысле парализовали его, задав ему совершенно определенные параметры. Хиллер, издатель антологии «Кондор» (1912), был чрезвычайно обижен на Пинтуса за то, что он из четырнадцати «кондорцев» включил в «Сумерки человечества» только шесть поэтов, «забыв, кто пробил брешь в этой каменной стене». При этом сам же признается, что не включил в «Кондор» Бенна только потому, что был его врагом и терпеть не мог его цикл стихов «Morgue». Подобные недоуменные высказывания по поводу классификации или ранга тех или иных авторов находим в экспрессионизмоведении на всем его протяжении. А. Армин не может понять, как это Сергель ставит в один ряд Минону и Кафку, не упоминает Коринта и лишь мимоходом говорит о Ф. Юнге¹. В. Паульсен исключает из поля своего зрения тех, кто, по его мнению, «лишь касались экспрессионизма, даже если они часто посещали те же клубы и кафе, что и его представители». Таким образом, вне его интересов остаются Э. Ласкер-Шюлер, Т. Дойблер, Клабунд, Р. Шикеле, Г. Энгельке, П. Цех. Они, как он утверждает, «конечно, пользовались экспрессионистскими идиомами, так как они витали в воздухе»², но они уже не находились «в плену экспрессионизма» в том смысле, как это сформулировал Сергель.

В нашем выборе авторов мы используем термин «экспрессионизм» в первичном темпоральном значении, т.е. для обозначения всей литературной продукции десятилетия, не вдаваясь в дискуссию о степени «экспрессионистичности» того или иного поэта. Нас интересуют типичные для этого периода мыслительные и стилевые категории, независимо от ранга поэта или писателя и его сугубо индивидуального варианта наполнения абстрактного структурного образца. При этом мы оперируем лирикой не только тех 347 экспрессионистов, которые П. Раабе включил в свой Справочник, но обращаемся и к поэтической продукции авторов, которые были включены, во-первых, в любую из антологий лирики с индексом «Экспрессионизм», издававшихся в период с 1912 года («Кондор») до последней, уже в какой-то мере ретроспективной антологии «главного экспрессиониста» Г. Вальдена 1932 года. Его опыт непосредственного контакта с представителями этого движения и его функция как «мотора и генератора» видится нам убедительным аргументом в пользу того, что, при всей субъективности своих оценок, он все-таки знал лучше других, кто из молодых литераторов олицетворял новое мироощущение. Во-вторых, мы ссылаемся на литературную продукцию лириков, издававшихся в период с 1910 по 1925 год в Германии ведущими издателями в виде отдельных поэтических сборников. И, наконец, в-третьих, в работе используются стихи поэтов, печатавшихся во всех периодических изданиях литературного авангарда Германии, Австрии, Швейцарии с 1910 по 1927 год, которые нам удалось найти в Немецком литературном архиве документов XX века.