Раздел III

Кто Церковь чтит и Родину, как мать, Тот должен крайностей стремиться избегать. Диббин

(1708 г.)Тем временем власти Вигов в кабинете приближался конец. Среди тех, кого герцогиня Мальборо представила королеве в качестве фрейлины, была некая миссис Мэшем, дальняя родственница герцогини, поднятая ею из нужды и безвестности. Герцогиня, полностью подчинив своему влиянию королеву, стала столь высокомерной и самонадеянной, что постепенно утратила то искусство интриги, которое вознесло ее так высоко, и бдительность. (Грин пишет, что "бешеный напор, с которым герцогиня Мальборо навязывала королеве волю своего мужа, обратил былую привязанность последней в жесточайшую ненависть" -Ф.С.) Миссис Мэшем, которой представился случай сделать блестящую карьеру, действовала и скромнее, и разумнее, и эффективнее; она льстила тщеславной королеве и шла навстречу самым вздорным ее капризам. Она быстро уловила приверженность королевы к Тори, ее согласие с их взглядами, ее веру в их богоданную праведность и повиновение королевской воле. И вместо того, чтобы пытаться переубеждать Анну и навязывать ей свою волю, как это делала герцогиня, миссис Мэшем разделила ее симпатии и даже превзошла ее в них.

В действительности эта леди была орудием в руках мистера Харлея, государственного секретаря, который незадолго до того втерся в доверие к королеве и который давно мечтал подорвать авторитет и популярность министров-Вигов. Его целью было объединить интересы Тори под своим началом и выбить из рук Вигов те преимущества, которые им давало их преобладание в кабинете министров.

Для осуществления своих честолюбивых намерений он выбрал себе в союзники Генри Сент-Джона, ставшего впоследствии лордом Болинброком и виконтом, _— человека редкого красноречия и величайших амбиций, предприимчивого и неутомимого в своей активности, обладавшего незаурядным умом, но не отягощенного высокими принципами и к тому же заносчивого. К этой хунте присоединился и сэр Саймон Харкорт, очень способный юрист.

К этому моменту стало ясно, что народу надоело правительство Вигов, то самое, которое он ранее боготворил; оно взвалило на плечи англичан такое бремя, что те стали роптать. Тяготы, которые народ до сих пор нес охотно, воодушевленный военными успехами, теперь, когда успехи прекратились, стали ощутимым. Харлей, впоследствии известный под титулом лорда Оксфорда, был вдохновителем недовольства политикой Вигов, и, хотя этот ропот не принес немедленного успеха, он существенно способствовал неуклонно развивающемуся процессу.

В конце концов партии Вигов в правительстве открылись интриги Тори¹, но было уже слишком поздно: Виги полностью утратили доверие королевы. Вскоре Харлей сбросил маску друга Вигов и предпринял более решительные шаги для осуществления своих планов. Королева полностью доверилась ему, хотя он внешне и не проявлял заинтересованности в том, чтобы занять какой-либо официальный пост. Первый триумф партии Тори, когда королева публично продемонстрировала свои симпатии к ним, проявился в деле, важном не столько самом по себе, сколько по его последствиям. Обе партии жаждали открытой схватки и ждали только повода для ее начала. Таковой был дан человеком, не обладавшим ни способностями, ни богатством, ни властью; однако случай, произошедший с ним, привел к бурному развитию событий.

Генри Сэчеверел был священником, получившим образование в Оксфорде. Он, как уже было отмечено, не отличался большим умом, но был наделен сверхпылким воображением. Он снискал некоторую популярность среди тех, кто причислял себя к ревностным служителям церкви, и использовал всякую возможность излить свою ненависть к диссидентам. В таком духе он разглагольствовал перед судьями на летней сессии 1709 г. в Дерби. 5 ноября в соборе Святого Павла он в неистовой речи проповедовал доктрину непротивления, яростно обличая терпимость, проявляемую по отношению к диссидентам, и утверждал, что церковь подвергается опасным нападкам со стороны ее врагов и очень плохо защищается ее мнимыми друзьями. Его выступление, в котором он призывал народ облачиться в божьи доспехи, прозвучало как трубный глас для фанатиков.