Раздел III

О! Сколько же тревожнейших мгновений Проносятся между рожденьем заговоров и их кровавым концом: О эти полные кошмаров промежутки, Столь щедрые на муки и на смерть! Эдисон

(1679 г.) Эдуард Коулмен, секретарь герцога Йоркского, первым попал под суд как наиболее одиозная фигура в глазах тех, кто изображал великий страх перед реставрацией католичества. Бедлоу поклялся, что Коулмен получил от главы иезуитов назначение на пост папистского государственного секретаря и что он дал согласие на убийство короля. После того, как эти негодяи обеспечили несчастному смертный приговор, члены обеих палат предложили ему свое заступничество при условии, что он сделает полное признание и без утайки расскажет обо всех своих сообщниках и их планах. Однако, поскольку Коулмен в действительности не обладал никакими секретами государственной важности, он предпочел не пятнать себя лжесвидетельством и клеветой ради спасения своей жизни. Он перенес пытки с величайшими спокойствием и выдержкой и до конца настаивал на своей невиновности. (Черняк пишет, что Коулмен был до самого конца уверен в том, что его выручит его патрон, герцог Йоркский. _— Ф.С.)

Вслед за Коулменом настала очередь Эйрленда, Пиккеринга и Гроува. Все они клялись в своей невиновности, но были признаны виновными. По дороге на казнь они продолжали протестовать и отрицали свою вину, однако это не произвело впечатления на толпу собравшихся зевак. Более того, принадлежность несчастных к иезуитам лишила их даже элементарного сочувствия зрителей к их страданиям.

Хилл, Грин и Барри были арестованы на основании показаний некоего Майлса Пренса, засвидетельствовавшего, что они _— убийцы Годфри. И, хотя показания Пренса полностью противоречили версии Бедлоу, хотя наветы клеветников были убедительно опровергнуты другими свидетелями, все было напрасно: несчастные были приговорены к смерти и казнены. Все они отрицали свою вину до самой казни, и то обстоятельство, что Барри умер протестантом, было расценено, как весьма важное.

Уайтбред, иезуит из провинции, Фенвик, Гэйвен, Тернер _— все по одному делу, а вслед за ними и Харкорт были преданы суду. Помимо Оутса и Бедлоу, против них выступил новый свидетель по имени Дагдэйл. Этот человек еще более усугубил всеобщую тревогу, утверждая, что двести тысяч папистов в Англии готовы к вооруженному выступлению и ждут лишь сигнала для этого. Обвиняемые с помощью шестнадцати свидетелей из Сент Омера доказали, что Оутс находился там в семинарии в то самое время, когда он, по его словам, совершал свои сенсационные открытия в Лондоне. Однако, поскольку все эти свидетели были католиками, их показания были оставлены без внимания; оправдания подсудимых не имели успеха, и вскоре все они вместе с протестантом Лэнгхорном были казнены, до последнего дыхания отрицая свое участие в преступлении, которое им приписывали.

Меньший успех выпал на долю осведомителей в деле сэра Джорджа Уэйкмена, врача королевы, оправданного, несмотря на то, что они с тем же остервенением клятвенно утверждали его вину. Его осуждение вовлекло бы в число виновных и королеву, а судья и присяжные не решились зайти столь далеко. Два года спустя граф Стаффорд пал последней жертвой этих кровавых негодяев. Свидетелями против него выступили Оутс, Дагдэйл и Тюбервиль. Оутс поклялся, что он видел, как иезуит Фенвик передал Стаффорду поручение от генерала иезуитов, назначившего его казначеем папистской армии. Ненависть и возмущение населения против узника были чрезвычайно сильны. Он был признан виновным и приговорен к повешению и четвертованию. Однако король милостиво заменил такой приговор на отсечение головы. Стаффорд был казнен на Тауэр Хилл, где даже его палачи не могли удержаться от слез при виде спокойной ясности, которую излучали каждая его черточка, каждое движение, каждое слово этого пожилого вельможи.

К этому времени был распущен старый парламент, заседавший уже 17 лет без перерыва, и был созван новый парламент, который утвердил знаменитый статут, именуемый актом о Habeas Corpus, или основной английский закон, обеспечивающий британским гражданам абсолютную безопасность от деспотической власти. По этому закону запрещалось заключать кого-либо в тюрьму в заморские территории; ни один судья под страхом сурового наказания не должен был отказывать заключенному, кто бы он ни был, в праве на предоставление его в суд для рассмотрения законности ареста. По соответствующему запросу тюремщик был обязан доставить обвиняемого в суд для подтверждения постановления о его аресте и заключении под стражу. Если тюрьма находилась в пределах 20 миль от суда, постановление об аресте следовало доставить за три дня до суда. Для больших расстояний этот срок увеличивался пропорционально удалению. Каждый обвиняемый должен быть извещен о сроке его заключения под стражу и доставлен в суд в надлежащий срок. Ни один человек, будучи освобожден из-под стражи по суду, не мог быть привлечен к суду по тому же обвинению снова.

Однако принятие этого закона было на время отложено в связи с непредвиденными и опасными обстоятельствами.

Вслед за предыдущими последовал так называемый "заговор мучной кадки". Некто Дэнджерфилд, человек еще более дурной и бесчестный, чем Оутс и Бедлоу (если это вообще возможно), негодяй, в свое время приговоренный к позорному столбу, наказанию плетьми и клеймению каленым железом, а после этого сосланный на каторгу как опасный преступник и фальшивомонетчик, замыслил этот заговор в союзе с акушеркой по имени Селье, католичкой и большой распутницей. Дэнджерфилд начал с декларации о том, что существует заговор, имеющий целью установление новой формы правления и устранение короля и всей королевской фамилии. Он сумел передать эти "сведения" королю и герцогу Йоркскому, которые одобрили его рвение, вознаградив его деньгами. Он спрятал какие-то якобы мятежные документы в доме некоего полковника Мэнсела, а затем привел в этот дом таможенных офицеров, донеся им, что в доме находятся контрабандные товары. Бумаги были найдены и переданы в суд, который по их рассмотрении пришел к выводу о том, что их сфабриковал сам Дэнджерфилд. Члены суда приказали обыскать все места, где он был завсегдатаем, и вот в доме Селье обнаружились остальные бумаги, изобличающие их авторов. Они были спрятаны в кадке с мукой, отчего этот заговор и получил свое название.

Дэнджерфилд был отправлен в тюрьму Ньюгейт и вскоре полностью признался в подделке документов, инициативу которой он (по-видимому, по природной злобности) приписал графу Каслмейну, графине Повис, а также еще пяти лордам в Тауэре. Он сообщил, что в их намерения входило: подкуп свидетелей с целью обвинить Оутса в лжесвидетельстве и педерастии, убийство графа Шафтсбери, обвинение герцогов Монмута и Бэкингема, графов Эссекса, Галифакса и других в заговоре против короля и его брата, герцога Йоркского. По этому доносу граф Каслмейн и графиня Повис были отправлены в Тауэр, причем есть основания предполагать, что это ложное обвинение было инспирировано самим королем.

Главной целью палаты общин того времени был Билль об Исключении¹¹, который был одобрен общинами предыдущего созыва, но так и не стал законом. Шафтсбери и многие влиятельные лица из его партии зашли в своей вражде против герцога Йоркского настолько далеко, что не видели иного пути к спасению, кроме как в том, чтобы свалить его. Друзья герцога Монмута полагали, что лишение герцога Йоркского права на наследование короны откроет к ней дорогу для их патрона. Демонстративная приверженность герцога Йоркского к католическим предрассудкам весьма раздражала многих, а тирания, с которой он управлял Шотландией, где он долгое время был наместником, сделала его ненавистным в глазах сотен тысяч англичан и шотландцев. Поэтому через неделю после открытия сессии было внесено предложение лишить его права наследования короны¹²

С этой целью был назначен специальный комитет. Разгорелись дебаты, которые обе стороны вели с большой страстью. Король присутствовал на них и получил большое удовольствие, когда билль был отвергнут подавляющим большинством.

1680 год был отмечен введением в практику двух хорошо известных политических кличек: Виги и Тори. Первая была дана народной партии за ее притворную близость фанатическим пуритантским сектантам в Шотландии, которых уже давно называли вигами. Вторая кличка была дана придворным за приписываемое им сходство с папистскими бандитами в Ирландии, к которым также издавна пристало прозвище тори. Два этих нелепых слова прочно вошли в обиход и (хотя и с несколько иным смыслом) неразрывно связаны с двумя соперничающими партиями¹³

Вражда между роялистами и пуританами разгорелась с особой силой в 1679 г. после убийства епископа Шарпа. Этот человек впервые обратил на себя внимание как адвокат пресвитериан в разногласиях, раздиравших шотландское духовенство при Чарльзе II. Его таланты вскоре были замечены советом министров, наградившим его саном архиепископа и епархией Св. Андрея, точнее подкупившим его этим саном с целью заставить его изменить своим прежним принципам и друзьям. В качестве примаса Шотландии он стал главным директором по церковным делам в королевстве. На этом посту он отличился насилием и религиозными преследованиями и стал ненавистен своим прежним сторонникам, заклеймившим его как предателя и ренегата. После поражения пресвитериан у Пентланд-Хиллз он стал особенно рьяно преследовать их, не скупясь на пытки и казни, в ответ на что преследуемая им партия объявила его своим главным и самым опасным врагом.

Случилось так, что несколько пресвитериан, пытавшихся выловить одного из агентов Шарпа, встретили самого архиепископа, путешествующего почти без охраны. Это произошло близ глухой деревушки под названием Мэгус Мур. Решив, что само Провидение отдает им в руки их злейшего врага, они вытащили его из коляски, буквально вырвав его из рук его дочери, и, нанеся ему множество кинжальных ран, скрылись. Один из главных актеров в этой кровавой драме, а именно Джон Бэлфур из Берли, получил широкую известность по роману Вальтера Скотта "Пуритане". _— Д-р Пиннок

¹"Карл II не представлял себе жизни без нескольких, так сказать, официальных фавориток, не считая множества временных любовниц. Чем дальше, тем больше наряду с открытой политикой английского правительства и тайной дипломатией Карла, устанавливались прямые контакты между его фаворитками и иностранными дворами. Если сам Карл заключил тайный альянс с Францией, то его главная метресса Барбара Вильерс, леди Каслмэйн... находилась в союзе с Испанией. В новом Сент-Джеймском дворце происходили настоящие сатурналии, в которых участвовали разом леди Каслмэйн, Френсис Стюарт, Нелли Гвин и другие королевские наложницы. К огорчению дипломатов контроль над увлечениями короля стал невозможным. Карл волочился за каждой юбкой. Его называли не иначе, как "старина Роули", это была кличка одного из лучших жеребцов в королевской конюшне. Сам король был даже польщен прозвищем. По крайней мере, когда он ломился ночью в дверь комнаты очередной фрейлины, он в ответ на негодующий вопрос, кто стучит, неизменно отвечал: Мадам, это сам старина Роули." _— Е.< >Черняк "Секретная дипломатия Великобритании" М. 1975 г.

²Грин пишет, что с воцарением Чарльза связан закат пуританизма в Англии. _— Ф.С.

³Причинами войны были, во-первых, растущее англо-голландское торговое соперничество, а во-вторых, политические интересы французского короля Людовика XIV, который подкармливал субсидиями как самого Чарльза, так и его любовниц.-- Ф.С.

⁴"Немаловажным поводом для смещения в 1667 году канцлера Эдуарда Гайда, графа Кларендона, старого и верного слуги, были его недвусмысленные отзывы о леди Кастлмейн. Его величество в этой связи разъяснил что всем благовоспитанным людям нельзя клеймить позорными именами и прозвищами достойную леди, посвящающую себя только тому, чтобы сделать приятное королю, а напротив, надлежит всегда считать ее заслуживающей уважения." _— Ф.С. по Е.Черняку

⁵"Из этой пятиглавой гидры министр иностранных дел Генри Беннет, граф Арлингтон, возбуждал едва ли не самую жгучую ненависть. Вылощенный придворный, знаток церемоний, Арлингтон был известен своей готовностью удовлетворять все прихоти монарха... Впрочем, современники ошибались, считая Арлингтона церемонным бараном. Он имел даже кое-какие собственные убеждения в отношении лучшего внешнеполитического курса, который, по его мнению, должен был включать сотрудничество с ослабевшей Испанией и Голландией, опасавшимися завоевательных планов Людовика XIV. Однако эта политика встречала два совершенно разных препятствия. Одно из них растущее англо-голландское торговое соперничество, уже неоднократно приводившее к войнам. Другое _— намерения Карла II использовать французскую помощь, пусть даже жертвуя государственными интересами Англии, чтобы освободиться от опеки парламента и возродить абсолютизм... В январе 1668 г. Арлингтону удалось добиться подписания договора о тройственном союзе между Англией, Голландией и Швецией. Однако с целью разрушить этот союз Людовик подкупил и Арлингтона, предложив ему огромную взятку в 25 тыс. фунтов и ежегодную пенсию, и самого Карла, который даже втайне дал Людовику обещание принять католичество." _— Ф.С. по Е.Черняку

⁶Речь идет о брате короля, герцоге Йоркском (будущем короле Джеймсе II), принявшем католичество и поддерживавшем тесные связи с иезуитами и папой Римским.Неприязнь к католикам была, как свидетельствуют события, описываемые в этой главе, очень велика. Любопытный пример этой ненависти описывает Е.Черняк: "Однажды возмущенная толпа лондонцев остановила экипаж. В нем, как они думали, ехала француженка Луиза де Керуаль, которую подозревали в намерении побудить Карла перейти в католическую веру. Однако в карете сидела другая королевская любовница, Нелли Гвини. Актриса по профессии, она-то знала, как обратить угрожающие возгласы толпы в восторженный гул одобрения.

- Успокойтесь,люди добрые, _— воскликнула Нелли Гвини. _— все в порядке. Я протестантская шлюха!"

Луиза де Керуаль, против которой негодовала толпа лондонцев была и в самом деле агентом французского короля. _— Ф.С.

⁷"Ущерб, нанесенный торговле и собственности, было невозможно подсчитать. Казна была пуста, и ни на кораблях, ни в фортах не было ни одного человека, когда голландский флот появился у Нора, без помех поднялся по Темзе до Грейвсенда, преодолел заградительный бон, защищавший Медвей, сжег несколько военных кораблей, стоявших на якоре на реке, и гордо удалился, чувствуя себя хозяином Канала." _— Ф.С по Дж.Р. Грину.

⁸Как заметил Поп:

Сей столп на буйного смутьяна тем похож, Что нагло он возносит к небу ложь.

⁹Сразу же после решения католического вопроса в 1829 году было вынесено решение устранить это ложное обвинение с монумента. При обсуждении этого решения в палате общин оно было принято единогласно.

¹⁰Иезуиты, или члены общества Иисуса, _— религиозный орден Римской Церкви, который в свое время пользовался весьма значительными влиянием и мощью. Он был основан неким Игнатием Лойолой из Испании, который в 1528 году собрал 10 своих сообщников в Риме и внес предложение создать новый орден, в уставе которого к трем обычным обетам (безбрачия, бедности и покорности) добавлялся четвертый: проникать во все страны, куда ни пошлет их папа с целью обращать всех в лоно Римской Церкви. _— Д-р Пиннок.

¹¹Т.е. о лишении герцога Йоркского права наследования престола. Законных детей у Чарльза не было и он официально объявил герцога Йорка своим наследником. _— Ф.С.

¹²Герцог Монмаут, незаконный сын короля, считал себя более достойным престола, чем его дядя, и энергично вел против него интриги. Недовольство Йорком было вызвано не только его личными качествами, но и тем обстоятельством, что он был католиком и потенциальным контрреформатором. По свидетельству Дж.Р. Грина, когда начались первые предупреждения о якобы готовящемся покушении на Чарльза и герцог Йоркский убеждал его отнестись к ним серьезно, король отвечал: "Они никогда не убьют меня, Джеймс, потому что это сделало бы тебя королем." _— Ф.С.

¹³В Энциклопедическом словаре 1978 года издания эти термины трактуются так: "Вигами в то время называли партию крупной буржуазии и обуржуазившейся аристократии; тори _— партию крупной земельной аристократии и англиканского духовенства. Первые стремились ограничить власть короля, расширить и укрепить прерогативы парламента; вторые им противостояли." Грин пишет, что эти клички как названия партий возникли в ходе обсуждения Билля об Исключении. _— Ф.С.