Раздел II

Святая Библия у подлеца в устах -- Что ласковость улыбки у злодея: Красиво яблоко, да сгнила сердцевина!

Шекспир

(1652 г.) Приведя, таким образом к полному повиновению народ в своих собственных владениях, парламент решил теперь проучить голландцев, которые, по правде сказать, дали ему лишь очень незначительный повод для недовольства: случилось так, что некий доктор Дорислоз, состоявший ранее членом суда над покойным королем, был послан парламентом в Голландию и был там убит кем-то из английских роялистов, нашедших приют в этой стране; спустя некоторое время посол парламента мистер Сент-Джон подвергся оскорблениям со стороны друзей принца Оранского. Эти события были сочтены достаточным поводом для того, чтобы Британская республика объявила войну Голландии.

Основные надежды на победу парламент возлагал на энергию и воинскую доблесть адмирала Блейка, который, несмотря на то, что лишь недавно стал военным моряком, превосходил всех своих предшественников в мужестве и талантах полководца. Ему противостояли знаменитые и опытнейшие голландские адмиралы Ван Тромп и Де Риттер, равных которым Голландия до того не знала.

Много было морских сражений между прославленными адмиралами, и успех склонялся то на одну, то на другую сторону. Морские баталии обычно редко бывают решающими; побежденный часто снова теснит победителя и одерживает над ним верх. Поэтому серия кровопролитных сражений скорее доказала исключительное мастерство адмиралов, чем определила чье-либо преимущество. Тем не менее, голландцы, которые терпели большие неудобства в связи с прекращением торговли и рыболовства, всячески стремились заключить мир. Однако ответ парламента был отрицательным. Политика этого органа была направлена на то, чтобы поддерживать военно-морские силы Великобритании в боевой готовности как можно дольше; парламентарии справедливо полагали, что сосредоточение военных усилий нации на море ослабляет могущество Кромвеля, которое становилось все более угрожающим.

Великий честолюбец однако быстро разгадал их намерения и, прежде всего, их страх перед его растущей властью и желание как-то ее умерить. Его контрдействия были проведены с неколебимой твердостью, отличавшей его характер. Он понял, что необходимость соблюдать субординацию уже отпала. Будучи уверен в преданности ему армии, он решился на дерзкий и хитроумный шаг: он склонил офицеров подать петицию о выплате им жалования и возмещения понесенного ими в боях ущерба, заранее зная, что парламент с негодованием отвергнет это требование. Вскоре такая петиция была составлена и подана в парламент. В ней содержалось не только требование о выплате задолженности, но и настоятельное напоминание о том, что парламентарии занимают свои посты достаточно давно, чтобы выполнить свои прежние торжественные обещания: выработать новую, демократическую форму правления и установить свободу на самой широкой основе.

Члены парламента были в высшей степени оскорблены такой дерзостью армии, но им пришлось убедиться (хотя и слишком поздно) в том, что настроение армии _— основа их собственной власти. Поначалу они назначили комитет для разработки специального постановления, согласно которому каждый, кто в будущем подаст такого рода петицию, подлежал бы обвинению в государственной измене. На это офицеры ответили бурным протестом; парламент, в свою очередь, сделал еще более раздраженное заявление. Таким образом, трещина в отношениях между армией и парламентом становилась с каждым шагом все глубже. Такой поворот событий был давно уже предусмотрен Кромвелем и был весьма желателен для него.

Кромвель заседал в военном совете, когда ему донесли о том, что замышляет парламент. При этом известии он вскочил на ноги, разыгрывая приступ неудержимой ярости, и, обращаясь к майору Вернону, прорычал, что его вынуждают на такие меры, от которых у него у самого волосы встают дыбом. Затем, взяв с собой три сотни солдат, он поспешил в палату общин и ворвался в нее, разъяренный и неистовый.

После некоторой паузы он топнул ногой и по этому сигналу зал заседаний был немедленно заполнен вооруженными людьми. Затем, обращаясь к депутатам, он крикнул: "Позор вам! Прочь отсюда! Освободите место для честных людей, для тех кто будет в состоянии оправдать возложенное на них доверие! А вы _— больше не парламент! Это я говорю вам: вы не парламент более! Вы неугодны Богу!"

Сэр Хэри Вэйн пытался протестовать против такого поведения. "Сэр Хэри Вэйн! _— прогремел ему в ответ Кромвель. _— О! Сэр Хэри Вэйн! Великий Боже! избавь меня от сэра Хэри Вэйна!"

Затем в той же грубой и оскорбительной манере он стал называть многих членов палаты по именам, обвиняя их во всевозможных грехах. "Это вы, _— продолжал он, _— вынудили меня на этот шаг. Я денно и нощно молил Господа, чтобы Он скорее послал мне смерть, чем допустил сделать то, что я делаю!". Затем, указывая на жезл спикера, приказал: "Убрать эту побрякушку!". После этого, выгнав депутатов из палаты и очистив помещение, он запер двери, сунул ключ в карман и вернулся в Уайтхолл.

Люди, которых он отобрал в свой новый парламент, были самыми невежественными, самыми низкими, самыми посредственными, самыми фанатичными подонками. Располагая такой администрацией, он мог быть уверен в том, что он будет править по существу один, поскольку такие люди, будучи абсолютно неискушенными в государственных делах, должны будут неминуемо выпустить бразды правления из рук. Дальнейший ход событий подтвердил его расчеты. Один из новых парламентариев, изъяснявшийся на воровском жаргоне кожевенник по фамилии Бэйрбоун, или, как его чаще называли, "Прости-Господи-Бэйрбоун", дал свое имя этой странной ассамблее: парламент Кромвеля называли не иначе, как "Бэйрбоуновым парламентом".

Вскоре даже низы населения начали выражать свое недовольство столь дурной формой правления, да и сами парламентарии не были столь нечувствительны к насмешкам, которыми их осыпали каждый день. Даже сам Кромвель начал стыдиться замысловатой абсурдности созданного им органа власти. Поэтому он приказал тем его членам, кто был наиболее предан его интересам, распустить парламент. И вот, сговорившись, они собрались отдельно (до прибытия остальных членов палаты) и, постановив после недолгих прений, что парламент прозаседал достаточно долго, они во главе со своим спикером Роузом отправились к Кромвелю и торжественно передали ему верховную власть, которою он своею волей наделил их ранее.