Глава XXIV эдуард VI

Родился в 1537 году	Начало царствования 29 января 1547 года
Умер 6 июля 1553 года	Царствовал 6 1/2 лет

И гибнет человек в расцвете сил, Как если б солнце село среди дня. Янг

(1547 г.) Генриху VIII наследовал его единственный сын, Эдуард, которому в этот момент не исполнилось и 10 лет. В своем завещании покойный король, надеясь, что его воля будет беспрекословно исполнена, назначил для управления государством до совершеннолетия принца (т.е. пока тому не исполнится 18 лет) регентский совет из 16 лордов во главе с протектором _— герцогом Сомерсетом.

В своих планах распространения Реформации протектор всегда обращался за советом к Крэнмеру, который, будучи человеком умеренным и мудрым, стремился избегать крутых перемен и рассчитывал привести народ к особой, разработанной им самим системе, путем небольших постепенных нововведений. С целью ограничения литургии¹ в церковной службе Советом был назначен комитет из епископов и священников; это мероприятие было проведено с величайшими тщательностью, осторожностью и тактом. Был также издан закон, разрешающий священникам жениться. Церемония тайной исповеди была не упразднена, а оставлена на усмотрение самих верующих, которые приветствовали такое избавление от духовной тирании своих пастырей. Доктрина "истинного присутствия" была последним папистским догматом, с которым английский народ расстался, впрочем, довольно неохотно, поскольку ни духовенство, ни миряне не были склонны отказываться от веры в столь чудесную благодать. Так или иначе, но в конце концов были отброшены все главные догматы католической церкви и те элементы католического ритуала, которые противоречат Священному Писанию, а религиозная система приведена к такому положению, в котором она находится и по сей день. Со всеми этими нововведениями народ в большинстве своем согласился, хотя возможно, и без большого энтузиазма. Единственными авторитетными противниками их были Гардинер и Боннер. За это они были заключены в Тауэр и им было объявлено, что в случае неповиновения им грозит еще большая немилость короля.

За все эти деяния протектор завоевал поначалу и одобрение, и уважение, однако его возвышение достигло такой степени, что у него появились завистники и враги, число которых возрастало соответственно его успехам. Из всех министров Совета наиболее честолюбивым, ловким и беспринципным был Дадли, граф Уорик. Преисполненный решимости во что бы то ни стало занять место второго после короля человека в Англии, он мало заботился о том, какие средства будут использованы для этой цели. Однако, не желая раньше времени сбрасывать маску, он прикрывал самые непомерные честолюбивые планы внешней благожелательностью. Тем временем, объединившись с графом Саутгемптоном, он сформировал в Совете сильную группировку, поставившую себе целью на первых порах освободиться из-под контроля лорда-протектора. Последний к тому времени стал ненавистен очень влиятельным силам в королевстве. Вельможи завидовали его величию и мощи; католическая партия ненавидела его за приверженность делу Реформации; многие осуждали его за жестокость по отношению к собственному брату. Кроме того, значительную часть своего состояния он сколотил за счет церкви и короны, что вызывало всеобщее негодование. Дворец, который он начал строить на Стрэнде (до сих пор его именуют Сомесрсетским дворцом), еще более усилил неприязнь к нему не только потому, что этот дворец был сказочно красив и величествен, но и потому, что для его постройки были снесены приходская церковь Святой Марии и еще три епископских дома, обломки которых использовались в качестве строительного материала.

Вскоре протектора отправили в Тауэр и обвинили в узурпации власти в Совете. Истинной причиной вражды и ненависти к нему были, конечно, его несметные богатства. С целью усиления обвинения ему было предъявлено еще несколько незначительных претензий, однако всего этого было слишком мало, чтобы обвинить его в государственной измене.

В соответствии с обвинением в палате лордов против него был заготовлен билль о лишении его гражданских и имущественных прав. Поначалу Сомерсету удалось смягчить суровость приговора ценой унизительного покаяния, которое он был вынужден принести, стоя на коленях перед членами Совета. Но и после этого покаяния он был лишен всех должностей и связанных с ними привилегий, а также большей части его земельных владений, которые были конфискованы в пользу короны. Впрочем, большая часть его сокровищ вскоре была возвращена ему королем. Сомерсет вновь обрел свободу и был водворен в Совет. Если бы вместе с правами и имуществом к нему не вернулось и непомерное честолюбие, его можно было бы назвать счастливчиком.

Однако в действительности он теперь не мог удержаться от оскорбительных выпадов против короля и правительства, о чем стало известно его тайному врагу, графу Уорику, ставшему тем временем герцогом Нортумберлендским. Этот вельможа окружил Сомерсета своими людьми и постарался раскрыть все замыслы бывшего протектора, о которых ранее были только подозрения. Очень скоро Сомерсет ощутил роковые последствия ненависти своих противников. По приказу Нортумберленда он вновь был арестован вместе с теми, кого считали его сторонниками, и был помещен в тюрьму вместе со своей женой. Теперь его обвинили в преступном замысле поднять восстание на севере, в назначенный день повести мятежников в наступление на Лондон, организовать мятеж в самой столице и захватить Тауэр.

Он решительно отрицал все эти обвинения, но сознался в одном прегрешении отвратительного свойства: а именно в том, что он готовил убийство Нортумберленда, Нортхэмптона и Пембрука на банкете, который должен был устроить в их честь лорд Пэджит. Вскоре Сомерсет предстал перед судом 27 пэров во главе с маркизом Винчестером, причем в число этих 27 входили в качестве судей и обвинителей и Нортумберлненд, и Пембрук, и Нортхэмптон. Обвиняемый был признан виновным и отправлен на эшафот на Тауэр-Хилл, куда он явился, не проявляя никаких эмоций, сопровождаемый толпами народа, который любил его. Он обратился к собравшимся с речью, в которой протестовал против вынесенного ему приговора и уверял, что всю свою жизнь он не щадил своих сил на службе королю и в защиту истинной религии. Народ криками "все это правда!" выражал ему одобрение и сочувствие. Дело шло ко всеобщим беспорядкам, но Сомерсет, желая, чтобы все сохраняли спокойствие и не прерывали его предсмертных размышлений, попросил их присоединиться к его молитвам, а затем сам положил голову на плаху, подставляя ее под топор палача.

Тем временем шаткое состояние здоровье короля открыло радужные перспективы для честолюбия Нортумберленда, который уже давно мечтал о власти и роли первого фаворита. Он внушил королю, что его сестры Мэри и Элизабет, указанные в завещании Генриха VIII как прямые наследницы Эдуарда, не имеют на это прав, так как решением парламента были ранее объявлены незаконнорожденными; что тетка короля, королева Шотландская (Речь идет о Марии Стюарт, которая приходилась Эдуарду не теткой, а двоюродной племянницей. _— Ф.С.) исключена покойным королем из завещания и, будучи иностранкой, также лишена права наследования короны. А поскольку все три названные принцессы лишены этого права, то оно, естественно, должно перейти к маркизе Дорсет², а от нее _— к ее дочери леди Джейн Грей, _— девушке, наделенной великими достоинствами и наилучшим образом подходящей для управления страной.

Леди Джейн Грей и в самом деле обладала очаровательной внешностью, прекрасными манерами и добрым нравом, а также тонким и глубоким умом. Король, который долгое время находился под влиянием своего министра и воспринимал его политические взгляды, согласился передать дело на рассмотрение Совета, где Нортумберленд имел большое влияние, и вскоре было вынесено решение в пользу леди Джейн Грей.

Между тем здоровье короля заметно ухудшилось и министр решил упрочить свое положение и укрепить свои связи. Первым его шагом было обеспечить интересы маркиза Дорсета, отца леди Грей. Поскольку тесть Дорсета, герцог Саффолк недавно скончался, Нортумберленд помог маркизу унаследовать герцогский титул, а затем начал переговоры о браке своего четвертого сына, лорда Гилфорда Дадли с леди Джейн Грей. Затем, стараясь расширить свое влияние как можно дальше, он выдал свою дочь за лорда Гастингса. Обе свадьбы были отпразднованы с такими торжественностью и великолепием, какие только можно себе представить.

Тем временем Эдуарду становилось все хуже и хуже. Появились фатальные признаки быстрого угасания. Правда сохранялась надежда, что молодой организм справится с болезнью. Во всяком случае народ, влюбленный в этого принца, не хотел верить в худшее. Однако было замечено, что со времени появления около него четы Дадли, здоровье короля существенно ухудшилось. Характер Нортумберленда вполне мог дать пищу и определенную окраску самым ужасным подозрениям. Поэтому, когда герцог удалил от больного короля всех, за исключением своих эмиссаров, в народе поползли нехорошие слухи и начались беспорядки. Однако это ни в коей мере не смутило Нортумберленда. Он по-прежнему оставался подле короля и всячески демонстрировал величайшую заботу о его здоровье, не переставая тем временем осуществлять дорогой его сердцу план передачи права на наследование короны в руки своей снохи.

Лечение юного короля было поручено невежественной женщине и осуществлялось в тайне. После приема изготовленных ею снадобий все опаснейшие симптомы проявились с особой силой. У короля упал пульс, распухли ноги, появилась смертельная бледность и многие другие признаки приближающегося конца.

Король скончался 6 июля в Гринвиче на 16-ом году жизни и на седьмом году своего царствования, горячо оплакиваемый всеми. Его рано проявившиеся дарования сулили перспективу царствования, счастливого и для народа, и для страны³.