Раздел III

Когда, как громом пораженный, Уолси пал, Застигнут королевской милости отливом, Подобен был он чудищу морскому, Оставленному морем на песке, Могучему и страшному, но все ж Беспомощному вне своей стихии. Янг3

(1527 г.) Генрих вот уже 18 лет был женат на Екатерине Арагонской, которую когда-то привезли из Испании и отдали замуж за его старшего брата Артура, скончавшегося через несколько месяцев после свадьбы. Однако, несмотря на смиренное почтение, которое внешне Генрих оказывал Римской Церкви, его брак с этой принцессой был заключен не без некоторых сомнений и колебаний как в нем самом, так и в народе. Со временем сомнения эти возросли, хотя поначалу, возможно, и не до крайности, по причине гораздо более серьезной, чем вопросы совести.

С реди фрейлин королевы в то время появилась некая Анна Боллейн, дочь Томаса Боллейна, видного дворянина, находившегося в родстве с большей частью знатных вельмож и женатого на дочери герцога Норфолькского. Он не раз оказывал королю услуги, участвуя в ряде посольских миссий. Красотой Анна превосходила всех, кто до сих пор появлялся при этом дворе, где царило сладострастие, а полученное ею в Париже образование было подстать ее внешности. Генрих, который никогда не умел и не хотел сдерживать своих страстей, влюбился в нее с первого взгляда. Однако после нескольких неудачных попыток склонить ее к преступной связи он понял, что не будет иметь успеха иначе, как женившись на ней. И он не замедлил устранить это несущественное в его глазах препятствие. Его супруга давно уже была ему ненавистна, и с целью оправдать свой развод с ней он объявил, что совесть не позволяет ему столь долго находиться в кровосмесительном браке со вдовой его брата. С этим мнимым сомнением он обратился к папе Клименту VII, который был многим ему обязан, с тем, чтобы тот аннулировал буллу предыдущего папы на его брак с Екатериной и объявил бы, что даже власть папы не может нарушить заповедь Священного Писания. Злосчастный папа, не желая согласиться и очень опасаясь отказать, тянул время, то соглашаясь, то затевая спор, то обещая, то отрекаясь от обещанного, в надежде, что страсть короля угаснет в ходе утомительных блужданий в дебрях экклезиастических противоречий⁷.

Однако он ошибся в своих надеждах: Генрих прошел хорошую школу церковной полемики и всегда имел наготове в качестве аргумента для своей точки зрения, мнения или страсти тот или иной текст Священного Писания. В этих длительных и запутанных переговорах, от исхода которых, как казалось Генриху зависело его счастье, он рассчитывал найти горячую поддержку своего фаворита Уолси. Но эти расчеты не оправдались. Уолси оказался перед такой же дилеммой, что и папа. С одной стороны он был бы рад угодить своему хозяину _— королю, от которого он получил множество благ и знаков расположения. Но с другой стороны он опасался вступать в конфликт и с папой, чьим слугой (как кардинал) он являлся в еще большей степени, и кто, помимо прочего, имел возможность и власть покарать его за непослушание. Поэтому он предпочел занять нейтральную позицию и, хотя он был в высшей степени высокомерен, он, тем не менее, полностью уступил в этом вопросе папскому нунцию Камеджио, во всем выражая ему свою почтительность и якобы преклоняясь перед его знанием канонических законов.

У ловки Уолси, пытавшегося тянуть время, были в высшей степени неприятны королю, однако он старался сдерживать свое возмущение до тех пор, пока не смог действовать более решительным и роковым образом. Он уже некоторое время подыскивал себе человека, который не уступал бы Уолси по способностям, но был менее привередлив и хитер. И вот такой человек нашелся. Это был некий Томас Крэнмер, талантами равный, а преданностью королю превосходивший Уолси⁸.

Крэнмер предложил Генриху передать вопрос о правомочности его брака на рассмотрение главным университетам Европы и, тем самым, завоевал королевское доверие, так как в то время университетские казуисты отличались особой щепетильностью в отношении определения степени родства, в пределах которой брак может считаться незаконным.

Найдя, таким образом, замену для Уолси, король уже не столь стеснялся в выражении своих чувств к опальному прелату. Генеральный прокурор получил приказ подготовить против него обвинительный акт, а самому Уолси было приказано сдать Большую Печать. Нетрудно отыскать обвинения против бывшего фаворита, когда он с позором изгнан в отставку, и королевские юристы не подкачали: каталог ошибок и преступлений Уолси становился все более полным. Наконец, он получил приказ очистить Йоркский замок. Все его имущество, вплоть до посуды, было описано и конфисковано в пользу короля. Богатства Уолси оказались больше, чем кто-либо мог предполагать. Вскоре по приказу короля он был арестован графом Нортумберлендом. Начались приготовления к перевозке его из Йорка в Лондон для предания суду. Вначале он противился реквизиции, ссылаясь на звание кардинала, но, увидев непреклонность графа, уже приступившего к исполнению своих обязанностей, сдался и отправился под конвоем как преступник в Лондон, где раньше он сам действовал как король.

На пути он остановился на две недели у графа Шрусбери, где однажды за обедом почувствовал себя плохо. Поскольку были подозрения, что он умышленно отравился, его спешно снарядили в дорогу. Однако, с большим трудом достигнув Лестерского аббатства, откуда его вышли встречать монахи, он сказал: "Отец аббат, я прибыл сюда, чтобы сложить здесь мои кости", _— и приказал немедленно приготовить ему постель. Когда состояние его ухудшилось, к нему для охраны и помощи был приставлен офицер. Незадолго до кончины Уолси сказал ему: "Если бы я служил Богу столь же ревностно, сколь я служил моему королю, он бы не выбросил меня вон с моими сединами. Но это _— справедливая награда за все мои труды, за всю мою службу не Богу, а только моему принцу". Вскоре он умер, мучимый совестью и раскаянием, оставив за собой жизнь, с самого начала замутненную честолюбием и жалкую в своем чрезмерном, но неправом усердии.

Теперь, когда цепь, приковывавшая Генриха к церкви была разорвана, он решил не поддерживать с папой никаких отношений. Поэтому он негласно женился на Анне Боллейн, которую он предварительно сделал маркизой Пембрукской. На церемонии присутствовали только герцог Норфолькский, _— дядя новой королевы, а также ее отец и доктор Крэнмер. Вскоре, как только было установлено, что королева ждет ребенка, Генрих публично объявил о своем браке и, чтобы придать своему неповиновению папе видимость триумфа, проследовал со своей прекрасной невестой по всему Лондону с великолепием, превосходившим все, что было видано до тех пор. Однако, хотя Генрих и порвал таким образом с Римом, он пока еще не примкнул к реформистам.

Тем не менее, поскольку монахи всегда и во всем оказывали ему всяческое неповиновение и сопротивление, он решил сразу же лишить их возможности вредить ему в будущем. В соответствии с этим он уполномочил Томаса Кромвеля, которого он сделал государственным секретарем, разослать во все графства Англии комиссии с целью инспекции монастырей. В задачи этих комиссий входило с исчерпывающей полнотой дать отчет о поведении и симпатиях обитателей монастырей и аббатств. Это поручение было воспринято с энтузиазмом многими придворными, в том числе Лэйтоном, Прайсом, Кэйджем, Питером и Белласисом, которые установили якобы чудовищные беспорядки во многих духовных общинах. Против общин были выдвинуты обвинения. Сейчас трудно судить, справедливыми они были или ложными, но они сопровождались столь шумной кампанией, что восстановили против монахов весь народ.