Раздел II

Под Гином в золотом сверканье лат Свершилось Франции и Англии свиданье. Диббин

(1520 г.) Несколькими месяцами ранее оба короля разослали во все европейские столицы вызов, провозглашающий, что Генрих и Франциск с 14 рыцарями каждый готовы встретиться в турнире на равнинах Пикардии с любыми дворянами, которые примут этот вызов. Теперь оба монарха, разодетые с небывалым великолепием, повторяли свой вызов сидя верхом на лошадях, причем Генриха сопровождали французские, а Франциска _— английские рыцари. Оба короля в это время были молоды, внешне очень привлекательны и весьма горды своей искушенностью в ратном и турнирном деле. Судьями в делах рыцарского искусства были знатные леди, которые могли остановить схватку, когда считали это необходимым. В этом турнире могучий король Франции польстил тщеславию Генриха, позволив ему насладиться незначительным превосходством в турнире².

К этому времени все огромные богатства, накопленные покойным Генрихом VII, были до предела истощены бесконечными маскарадами, преступно легкомысленными развлечениями, а также никчемными договорами и экспедициями. Но молодой король во всем полагался только на Уолси, надеясь, что тот найдет способ снова наполнить его сундуки. И, надо сказать, более подходящей для этого личности было не найти. Первой заботой Уолси было выкачать из народа крупную сумму под видом добровольных пожертвований, причем вымогательство было столь явным, что исключало всякую видимость доброй воли. Генриха же мало беспокоило, каким способом добывались деньги, была бы возможность тратить их в свое удовольствие. Однако его министр в своей попытке собрать эту вымогательскую контрибуцию, натолкнулся на неожиданный отпор. Обобрав, в первую очередь, духовенство и выкачав из него значительную сумму, он обратился за следующим побором в палату общин, однако те предоставили ему лишь половину требуемой суммы. Сперва Уолси был в высшей степени возмущен их скупостью и пожелал быть заслушанным в палате. Но поскольку это нарушило бы форму и конституцию этого высокого органа, ему твердо заявили, что никто не может быть допущен заседать там и вести дебаты, за исключением избранных членов палаты. Это была первая за все время описываемого царствования попытка сделать короля судьей в парламентских дебатах. Уолси первый проложил дорогу, которой к несчастью король вскоре слишком хорошо воспользовался.

До этого управление всеми делами осуществлялось Уолси, поскольку король, пребывавший в объятиях своих фавориток, не обращал внимания на жалобы своих подданных, а кардинал старался оградить его от них, чтобы и далее бесконтрольно править страной. Однако приближался период, когда необъятной власти министра был положен конец. Назревала одна из самых необычных и важных революций, какие когда либо привлекали внимание народа. Речь идет не более и не менее, как о Реформации. Пороки, обман и бесконечные поборы Римской Церкви дошли до предела. В то же время расцвет искусства и науки среди мирян, ускоренный недавним изобретением книгопечатания, подвигнул их на сопротивление этой власти, основанной на обмане.

В 1519 году папой был Лев X, задумавший строительство грандиозной церкви Святого Петра в Риме. С целью добыть средства для этого дорого стоящего строительства он распорядился о дополнительной продаже индульгенций, что уже давно вошло в практику Рима. Эти индульгенции якобы избавляли их покупателей от мук ада, причем такое спасение можно было "обеспечить" не только себе, но и своим родственникам и друзьям, если только не жалеть денег. Главными распространителями и проповедниками индульгенций до поры до времени были августинские монахи³ в Саксонии, извлекавшие из этой доверенности не только авторитет, но и немалые выгоды. Однако, папские министры, подозревая, что августинцы скрывают от них часть выручки, решили передоверить это дело доминиканцам⁴.

Мартин Лютер, профессор университета в городе Витттенберге, был августинским монахом и естественно разделял негодование своих коллег по поводу передачи права на продажу индульгенций другому ордену. Его протест выразился, в первую очередь, в проповедях против действенности индульгенций. Будучи человеком яростного темперамента и поощряемый оппозицией, он начал затем поносить и самого папу. Его советчики и покровители вели его еще дальше: по мере того, как он распространял свои проповеди все шире, с целью подкрепить свои тезисы он вскрыл многие ошибки и злоупотребления Римской Церкви.

Генриху VIII выпала судьба выступить в этом диспуте в качестве активного поборника как той, так и другой стороны. Его отец, который дал ему образование ученого, предоставил ему, тем самым, возможность досконально изучить богословие, бывшее в то время главным предметом школьного обучения. Поэтому Генрих, желая убедить весь мир в своих способностях ученого-богослова, получил у папы специальное разрешение прочесть работы Лютера, которые были запрещены под угрозой отлучения от Церкви, и выступить в защиту семи таинств Св. Фомы Аквинского. Король проявил изрядный талант полемиста и обширные познания в богословии, хотя некоторые полагали, что его перо направлялось в основном рукой Уолси⁵.

Книга, законченная в большой спешке, была послана в Рим на одобрение папы, которое тот естественно не замедлил высказать. Папа был восхищен красноречием и глубиной королевского труда, он сравнивал его с работами Св. Иеронима и Св. Августина и наградил автора почетным титулом "Защитника Веры", ничуть не подозревая, что скоро этот "защитник" станет одним из самых страшных врагов, с которыми когда-либо приходилось сталкиваться Римской Церкви.