Раздел второй

О ПРЕСТУПЛЕНИЯХ ПРОТИВ ВЕРЫ

И О НАРУШЕНИИ ОГРАЖДАЮЩИХ ОНУЮ ПОСТАНОВЛЕНИЙ

Уложение о наказаниях защищало религиозные устои Российской империи, составную часть ее общественного и государственного строя. Господствовавшая православная религия и церковь были одной из самых надежных опор класса феодалов, важным элементом в политической системе России. «Бог есть (исторически и житейски) прежде всего комплекс идей, порожденных тупой придавленностью человека и внешней природой и классовым гнетом, – идей, закрепляющих эту придавленность, усыпляющих классовую борьбу.., – писал В. И. Ленин. – Идея бога всегда усыпляла и притупляла «социальные чувства», подменяя живое мертвечиной, будучи всегда идеей рабства (худшего, безысходного рабства)»⁵⁰ [Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 48, с. 232]. Идеологически обосновывая и всячески поддерживая веру в святость и неприкосновенность царской власти, крепостнических производственных отношений, сословного и национального неравноправия, православие и отчасти другие религии могли рассчитывать на защиту со стороны государства, в том числе уголовно-правовую.

Религиозные преступления в значительной мере носили сословный и классовый характер, являя собой облеченный в религиозную оболочку протест угнетенных масс против духовной и светской власти угнетателей. В этом, в частности, можно убедиться на следующем статистическом материале. В таблице приводятся данные об осужденных за преступления против веры (без святотатства и лжесвидетельства) по сословиям за 1890–1894 годы⁵¹ [См.: Тарновский Е. Н. Религиозные преступления в России. – Вестник права, 1899, № 4. с. 20].

	Дворяне	Купцы и почетные граждане	Мещане	Духовенство	Крестьяне	Солдаты, казаки
Осужденные за все преступления (%)	2,4	1,5	19,2	0,2	71,5	1,3
Осужденные за религиозные преступления (%)	1,2	1,3	13,8	1,1	79,9	2,3

Религиозные преступления имели объектом посягательства не веру как таковую, а религиозные устои государства, права и привилегии христианской церкви в целом, и русской православной в особенности. Такими устоями были: отсутствие свободы совести; господство православной церкви, допущение других религий и сект лишь постольку, поскольку они не противоречили ее интересам; запрещение атеистической, а также любой религиозной пропаганды и миссионерства, кроме православных; передача православной церкви ряда государственных функций, в частности регистрации актов гражданского состояния, суда по некоторым категориям дел; преподавание закона божьего во всех учебных заведениях. Положение различных религий в Российской империи регулировалось не только Уложением о наказаниях. Статья 45 Основных законов провозглашала право каждого исповедовать веру «праотцев своих»⁵² [Свод законов Российской империи, т. I, ч. 1. 326]. Эта норма конкретизировалась в Уставе о предупреждении и пресечении преступлений, где преступлениям против веры посвящен весь первый раздел (более 100 статей). В его ст. 46, в частности, говорилось, что раскольники не преследуются за их мнение о вере. Устав духовных дел иностранных исповеданий регламентировал деятельность неправославных церквей.

В понимании сущности и объекта посягательства преступлений против веры теория уголовного права и законодательство прошли три основные этапа. На первом, в период феодализма, господствовали канонические взгляды: эта категория преступлений рассматривалась как преступления против бога. С победой буржуазных взглядов на религию и право в Западной Европе, а впоследствии и в России утвердилось мнение, что объект посягательства религиозных преступлений – не права божества, а честь и блага частных и юридических лиц (верующих и церковных общин), т. е. эти преступления стали рассматриваться как нарушения частного характера. В конце XIX – начале XX века в русском праве возобладала точка зрения, согласно которой преступления против веры посягают на публичные, государственные интересы. В объяснительной записке к проекту Уголовного уложения 1903 года указывалось, что религия является «одним из тех основных устоев, на коих покоится государственная и общественная жизнь. Охрана религии вызывается интересами самого государства»⁵³ [Уголовное уложение. Проект редакционной комиссии и объяснения к нему. СПб., 1895, т. IV, с. 16].

Составители Уложения о наказаниях придерживались еще канонической точки зрения. Не случайно преступления против веры поставлены здесь на первое место, так же как в других кодификациях русского уголовного права XVII – XIX веков. В то время как в Западной Европе число составов религиозных преступлений в XIX веке резко сокращается, в России оно даже возрастает. Так, Кодекс Наполеона (1810 г.) включал только пять статей, посвященных преступлениям против свободы отправления богослужения. Аналогичные статьи содержались в голландском уголовном кодексе. Общегерманский уголовный кодекс 1871 года содержал лишь три подобных статьи. В том же направлении шло развитие уголовного права и в других европейских странах. В России вместо 37 статей, посвященных преступлениям против веры в т. XV Свода законов, в Уложении о наказаниях мы находим 81 статью. Несмотря на всю казуистичность норм о религиозных преступлениях, Уложение страдает запутанностью, нелогичностью, а в ряде случаев даже неполнотой.

Устав уголовного судопроизводства 1864 года вводил особый порядок суда и следствия по делам о преступлениях против веры. Этому вопросу была посвящена глава 1 раздела I третьей книги. В соответствии с Уставом, судебные власти должны были о всех происшествиях, связанных с отступлениями от веры и постановлений церкви, сообщать духовному начальству и начинать предварительное следствие только по их требованию, за исключением дел, связанных с принадлежностью к изуверским сектам. Судебный следователь был не в праве отказать духовному начальству в производстве следствия. Статья 1009 Устава предписывала, что «по делам о преступлениях против православной веры и церковных установлений судьи и чины прокурорского надзора должны быть из лиц православного исповедания. Из таких же лиц должны быть избираемы и присяжные заседатели». В случае несоблюдения этой нормы вердикт присяжных и приговор суда лишался законной силы. В 15 губерниях по делам о всех преступлениях против веры запрещалось участие евреев в составе присяжных заседателей. Вследствие этого религиозные преступления принадлежали к числу наименее оправдываемых коронными судьями и присяжными заседателями. Так, в 1889–1893 годах было оправдано из числа обвиняемых по религиозным преступлениям: присяжными – 28%, коронными судьями – 17%. По всем преступлениям в целом было оправдано соответственно 34% и 26%⁵⁴ [См.: Тарновский Е. Н. Указ. соч., с. 9].

Преступления против веры составляли сравнительно незначительную часть от общего числа уголовных дел: в начале 90-х годов XIX века менее 1% и несколько меньше 2% от общего числа осужденных⁵⁵ [См. там же, с. 1]. В 1894–1903 годах за религиозные преступления осуждено 4671 человек, в 1904–1913 гг. – более 8000 человек⁵⁶ [См.: Струмилин С. Г. Бог и свобода. М., 1961, с. 37].