Диктатура Цезаря

В августе 46 г. Цезарь отпраздновал пышный четверной триумф: над Галлией, Египтом, Понтом и Африкой .Празднества длились четыре дня (еще один день выделялся для отдыха). В триумфе были проведены знатные пленники: Верцингеторикс, Арсиноя, сестра Клеопатры, и четырехлетний сын царя Юбы. Общая стоимость, продемонстрированных за эти дни сокровищ достигала 65 тысяч талантов.

Из этих средств сразу же после триумфа Цезарь стал щедро расплачиваться с войском. Каждый рядовой воин получил 5 тысяч аттических драхм, каждый центурион — вдвое больше, трибуны и начальники конницы — вчетверо. Затем жителям Рима было выдано по 400 сестерциев каждому и кроме хлеба, полагавшегося по обычной раздаче, еще по 10 модиев зерна и 10 фунтов масла. Для народа было устроено грандиозное угощение на 22 тысячах столов, а также различные зрелища, игры, в которых участвовали пехотинцы, конница и даже боевые слоны. Согласно обету, данному перед Фарсалом, Цезарь воздвиг храм в честь Венеры-прародительницы (Venus Genetrix) и устроил вокруг храма священный участок (forum Iulium). Вскоре после празднеств была произведена перепись населения, причем оказалось, что численность его уменьшилась более чем вдвое. Так что и Аппиан и Плутарх вынуждены заканчивать свои торжественные описания триумфа, игр и зрелищ меланхолическим вздохом по поводу бедствий, причиняемых народу междоусобными войнами.

После Тапса сенат вынес решение о сорокадневном молебствии, о праве Цезаря сидеть на курульноы кресле между обоими консулами, о замене имени Катула в посвятительной надписи Капитолийского храма на имя Цезаря, о даровании Цезарю почетной колесницы (tensa) и о воздвижении его статуи, у ног которой лежала бы сфера, а надпись гласила: «Полубогу».

Еще более существенным было то, что Цезарь провозглашался диктатором на 10-летний срок с правом иметь 72 ликтора (по 24 ликтора — за две прежних и за нынешнюю диктатуру!), и ему вручалась на двойной (следовательно, на трехлетний) срок по существу неограниченная цензорская власть, контроль над частной жизнью граждан.

Следует помнить, что Цезарь обладал еще (с 48 г.!) трибунской властью и неоднократно избирался консулом. После Мунды ему декретированы десятилетнее консульство (от чего он, кстати говоря, решительно отказался) и титулы императора, отца отечества, освободителя, то станет ясным необычайно широкий и вместе с тем экстраординарный характер его власти.

Термин imperator по-прежнему означал высшего военного начальника, распоряжавшегося своими подчиненными, но поскольку он стал постоянным, то почетное звание «главнокомандующего» носитель данного титула сохранял теперь не только в военное, но и в мирное время.

Перейдем теперь к обзору внутриполитической и реформаторской деятельности Цезаря после битвы при Тапсе. Прежде всего поражают необычайная интенсивность и размах этой деятельности. После пышных празднеств, наград и угощений в связи с триумфом Цезарь приступил к реализации одной из важнейших задач — к наделению ветеранов землей, причем, когда вставал вопрос о неотчуждаемости участков, руководствовался, видимо, своим же аграрным законом от 59 г. Наделение земельными участками производилось постепенно и осторожно, в соответствии с той программой, которую сам Цезарь изложил еще в предыдущем году бунтующим солдатам. Аппиан приписывает ему следующие обещания: «Я всем дам землю, и не так, как Сулла, отнимая ее у частных владельцев и поселяя ограбленных рядом с ограбившими, чтобы они пребывали в вечной вражде друг с другом, но раздам вам землю общественную и мою собственную, а если будет нужно, то еще и прикуплю».

Затем Цезарь организует проведение всеобщего ценза. Однако это мероприятие, видимо, тоже осталось незавершенным. Одним из подготовительных к проведению ценза актов было, по всей вероятности, принятие муниципального закона.

Содержание муниципального закона касалось в основном вопросов городского управления и устройства. Указывалось, что должность декуриона является пожизненной, и определялись необходимые требования к кандидатам на эти должности. Кроме того, в законе содержались предписания по городскому благоустройству применительно к самому Риму, в результате чего «столица империи» низводилась, хотя бы в этом смысле, на один уровень с муниципальными городами.

Однако Цезаря в это время волновали, если иметь в виду Рим, далеко не одни только вопросы коммунального хозяйства. Он проводит, причем весьма энергично, ограничение контингента лиц, получающих хлеб, снизив его с 320 тысяч до 150 тысяч человек.

В качестве верховного жреца Цезарь издал эдикт о роспуске восстановленных Клодием религиозных коллегий (за исключением древнейших), что имело, однако, не только религиозное, но и большое политическое значение, поскольку эти коллегии издавна были средоточием плебса и очагами демократической агитации, т. е. своеобразными политическими клубами. Кроме того, Цезарь провел знаменитую реформу календаря. Введен был солнечный год, насчитывавший 365 дней; добавочный месяц уничтожался, вместо него каждые четыре года стали добавлять один день.

Цезарю принадлежит попытка упорядочить и убыстрить судопроизводство, а также восстановить твердый порядок в смысле соблюдения сроков при отправлении магистратур. Обе эти области государственно-правовой жизни пришли в заметное расстройство в годы гражданской войны. Был проведен специальный закон, по которому уничтожалась декурия эрарных трибунов, и, таким образом, суды снова должны были состоять лишь из сенаторов и всадников. Что касается вопроса об упорядочении сроков отправления магистратур, то законом Цезаря о провинциях управление консульскими провинциями ограничивалось двухгодичным сроком, а преторскими — одногодичным.

Следует упомянуть и законы Цезаря против роскоши. Этими законами запрещалось употреблять носилки, пурпуровые одежды, жемчуга. Регулировалась даже продажа гастрономических товаров на рынках. С другой стороны, не допускалась чрезмерная роскошь надгробных памятников, обилие колонн облагалось штрафом.

В качестве носителя цензорских полномочий (ргаеfectus morum) Цезарь произвел, как уже упоминалось, пополнение сената. При этом в состав сената были приняты не только проскрибированные при Сулле, но и те, кто был лишен звания цензорами или осужден в свое время по обвинению в подкупе. По отношению к комициям, о чем тоже говорилось. Цезарь поступал следующим образом: кроме кандидатов на консульство из претендентов на остальные должности половина избиралась народом, а другая половина — самим Цезарем, ибо он рассылал по трибам рекомендательные записки и таким образом проводил своих ставленников.

И наконец, несколько слов о неосуществленных планах и проектах Цезаря. Он собирался выстроить грандиозный храм Марса, засыпав для этого озеро, а около Тарпейской скалы соорудить огромный театр. Он собирался издать свод законов, открыть греческие и римские библиотеки, поручив подготовку этого дела Марку Варрону. Он хотел осушить Помптинские болота, спустить воду Фуцинского озера, исправить дорогу, ведущую от Адриатического моря через Апеннины до Тибра, прокопать Истмийский перешеек. Что касается военных предприятий, то он собирался усмирить даков, вторгшихся в Понт и Фракию, а затем через Малую Армению направиться против парфян].

Такова в общих чертах внутриполитическая, реформаторская деятельность Цезаря.

При непредубежденном подходе все названные реформы и законы Цезаря представляются нам как субъективно проводимые в порядке ответа на тот или иной жгучий запрос «текущих событий» и обстановки. Не говоря уже о наделениях земельными участками или о таких мерах, как сокращение хлебных раздач, роспуск клодиевых коллегий, закон против роскоши — и т. п., но и рассчитанные в какой-то мере на более длительный срок закон о муниципиях, реформа календаря, судебный закон и закон о провинциях были вызваны прежде всего неотложными текущими нуждами управления.

Общая цель совершенно конкретная — «текущая» и принципиальная, злободневная и «длительная» — задача восстановления, реституирования государственного строя после тех потрясений и ломки, которые были следствием гражданской войны.

Когда после победы при Тапсе Цезарь вернулся в Рим победителем, поскольку решающий этап гражданской войны был уже завершен, первой и неотложной задачей, вставшей перед ним, было удовлетворение нужд и требований его солдат. Отсюда политика земельных раздач и наделении, щедрые награды. Непосредственно вслед за этим требовалось подсчитать «потери», и не только среди тех, кто воевал на полях сражений, но и среди гражданского населения. Эта достаточно широкая проблема в свою очередь распадалась на ряд более частных задач. Проведенный ценз показал катастрофическую убыль числа граждан. Отсюда такие мероприятия, как законы против эмиграции и муниципальный закон. Однако это были меры скорее сдерживающие, негативные, а отнюдь не позитивное решение вопроса. Поэтому сюда следует присоединить мероприятия Цезаря по распространению гражданских прав и выводу колоний (о несколько ином аспекте этих мер будет сказано ниже). Но и этого еще было недостаточно. Общая задача «подсчета потерь» (а вместе с ними и наличных сил) требовала какого-то решения вопроса о городском люмпен-пролетариате. С попыткой решения Цезарем этого вопроса опять-таки связаны политика колонизации и сокращение до 150 тысяч (т. е. более чем вдвое!) контингента лиц, получавших даровой хлеб.

И наконец, перед Цезарем стояла задача восстановления нормального и к тому же налаженного в интересах самого Цезаря функционирования государственного аппарата. К этой области следует отнести такие мероприятия, как пополнение сената, законы об увеличении числа магистратов, закон о провинциях, новый порядок взаимосвязей между диктатором и комициями. Эту задачу «восстановления» государственного аппарата нельзя рассматривать изолированно от другой стороны той же проблемы — стремления найти новую и достаточно надежную социальную опору. Но вопрос о социальной опоре — особый и большой вопрос, требующий поэтому и особого рассмотрения.

Удовлетворение требований армии, укрепление и «восстановление» римского (именно римского!) гражданства, четкая работа государственного аппарата и его приспособление к новым условиям — таков вариант Цезаря, отличающийся от перечисленных проектов реформ не как абстрактный идеал «империи» от не менее абстрактного идеала «полиса», но как практический план, подсказанный всей конкретной обстановкой, от теоретических и «кабинетных» построений.

Сенат разрешил Цезарю появляться на всех играх в одеянии триумфатора, в лавровом венке, а также носить высокие красные сапоги, которые, по преданию, носили когда-то альбанские цари. Сенат и народ постановили, чтобы Цезарю был выстроен на Палатине дом за государственный счет и чтобы дни его побед были объявлены праздничными днями. Во время игр и процессий его статую из слоновой кости (simulacrum) проносили на роскошных носилках; статуи Цезаря воздвигались также в храме Квирина и среди изображений царей на Капитолии. Это были уже такие почести, которые, по словам Светония, превосходили человеческий предел и не оказывались до сих пор ни одному смертном].

Вскоре после возвращения из Испании (после битвы при Мунде) Цезарь от праздновал новый (т. е. пятый!) триумф. Им было дано два угощения народуОднако эти празднества (а Цезарь разрешил отпраздновать триумф еще двум своим легатам) произвели на римлян тягостное впечатление, ибо речь шла о победе над согражданами, а не над чужеземными народами или властителями .

Цезарь, как и всякий видный политический деятель Рима, имел некое политическое окружение, некую «личную партию». Его сторонники, входившие в эту партию, были объединены «обязательственными» связями самого различного толка: родственными, клиентскими, дружескими, служебными, карьерными и, наконец, — быть может, именно в последнюю очередь — чисто политическими. К ближайшему окружению Цезаря принадлежали, пожалуй, не те, кто занимал важные правительственные посты, например М. Эмилий Лепид, Марк Антоний, П. Сервилий Исаврийский, наместники провинций, назначенные Цезарем, но скорее члены, если можно так выразиться, «теневого кабинета», неофициальные, часто негласные советники Цезаря, имевшие тем не менее значительное влияние как на самого Цезаря, так и на общий ход дел.

Но опора подобного рода, т. е. такая factio, «личная партия», если могла быть необходимой и достаточной, пока речь шла о политических интригах и борьбе в пределах сената или даже при игре на противоречиях между тем же сенатом и комициями, однако теперь, когда встал вопрос об управлении, да еще фактически единоличном, огромной державой, то, конечно, следовало подумать о какой-то гораздо более внушительной и широкой базе. Нам представляется, что Цезарь — иногда интуитивно, но иногда и осознанно — был занят активными поисками решения этой задачи, причем в самых различных ее аспектах. Мы подразумеваем в данном случае политику Цезаря по отношению к армии, его колонизационную и гражданско-правовую политику и, наконец, его знаменитую политику милосердия. 

Принципиально иное отношение к армии и иное понимание ее роли в политической борьбе мы можем проследить у Цезаря. В отличие от Суллы он видел в армии уже не просто вооруженную силу. Цезарь пришел к руководству армией после того, как им был накоплен определенный опыт политической деятельности, более того, именно вследствие и в результате данного опыта. Разочаровавшись в римской «демократии», не считая эти силы надежной опорой, Цезарь фактически (быть может, и осознанно!) подставил на их место новую политическую организацию — римскую армию. Поэтому его руководство армией действительно носило характер политического руководства. Воспитание в солдатах этой армии новых основ дисциплины, преданности, инициативы, новых понятий о профессиональной чести и других специфических качеств, о чем уже довольно подробно говорилось [69], все это было отнюдь не самоцелью, но имело вполне определенную направленность, ибо армия, с точки зрения Цезаря, должна была теперь служить не только военной, но и политической опорой.

В ходе гражданской войны Цезарь, как мы знаем, не раз имел возможность убедиться на практике, как важно иметь в провинциях опорные пункты не только военного, но и политического значения. От подобного убеждения по существу всего лишь один шаг до соответствующего вывода о даровании гражданских прав (группам лиц или целым общинам) и основании колоний в провинциях как средстве укрепления собственного политического положения. Поэтому нет ничего удивительного в том, что с именем Цезаря впервые связывается основание колоний в массовом масштабе в таких провинциях, как Галлия, Испания, Африка, Иллирик, Эпир, Ахайя, Азия, Вифиния-Понт. Светоний сообщает, что по колониям вне Италии было распределено до 80 тысяч граждан. Колонии -выводились без специальных обращений к народному собранию, при помощи легатов. Это еще раз подчеркивает то обстоятельство, что ныне ветеран-колонист своим обеспечением был обязан не государству, но персонально (и полностью!) своему вождю, императору. Конечно, в колонии, основанные Цезарем, выводились не всегда ветераны, но в интересующем нас плане это обстоятельство ничего не меняет. Это были, как правило, колонии двух типов: колонии солдат (удовлетворение претензий на получение земельных участков) и колонии «пролетариев» (попытка улучшения условий жизни низших слоев населения Рима). В обоих случаях выведение колоний содействовало как укреплению римского влияния, романизации населения провинций, так и росту политического авторитета их основателя, их покровителя.

Что касается гражданско-правовой политики Цезаря, то и здесь, очевидно, могут быть отмечены две тенденции. С одной стороны, небывалый до сих пор масштаб распространения гражданских прав (римского и латинского права) вне Италии. Гражданские права предоставлялись целым общинам и даже отдельным провинциям. Как мы знаем, этот процесс начался с Галлии и Испании. Еще в 49 г. был принят закон Цезаря, который включал жителей Цизальпинской Галлии в число римских граждан, и в том же самом году прошел закон, в соответствии с которым предоставлялись права муниципия Гадесу. Несомненно, что распространение гражданских прав в таких широких масштабах содействовало развитию муниципальных городских форм в провинциях. Не случайно поэтому некоторые исследователи считают, что единообразие муниципального устройства, устанавливаемое соответствующим законом Цезаря, может быть распространено не только на Италию, но и на провинциальные общины и города.

С другой стороны, в гражданско-правовой политике Цезаря весьма заметно ощущается и некая «охранительная» тенденция, т. е. определенное торможение процесса распространения гражданских прав. Это следствие традиционного пути дарования прав, дарования «выборочного», в качестве награды (praemium). Цезарь в этом смысле поступал по отношению к провинциям совершенно так же, как вообще поступали римляне на протяжении трехсот лет по отношению к италийским общинам и городам. Он не стремился уничтожить «персональность» прав или правовое различие между римлянами и перегринами, создав таким образом «класс единых подданных единого властителя». Он никоим образом не хотел обесценить привилегии римского гражданства, римского народа, не пытался вовсе вытеснить старых граждан, дабы заменить их новыми, которые стали таковыми по его милости 

Мероприятия Цезаря, связанные с распространением гражданских прав вне Италии независимо от их насущно-злободневного характера и от воли их инициатора, имели большое принципиальное значение для укрепления римской державы и складывания ее новой административно-политической структуры. И хотя в провинциях еще сохраняется различие правового статуса колоний и муниципиев, тем не менее этим городам римского (или латинского) права все в большей степени становится свойственна одна общая черта, одна принципиально важная особенность. Они превращаются именно в провинциальные — в прямом и переносном значении этого слова — города, утрачивая с течением времени своеобразные признаки самостоятельных полисов. Все в большей и большей степени они превращаются лишь в membra imperii.

Итак, по существу мы имеем дело с развитием объективного процесса (который, кстати сказать, закончился для самой Италии в 49 г. распространением гражданских прав на транспаданцев) создания новой организационно-политической структуры римского государства. Причем, и в этом главное, вопрос решался не только и даже не столько в правовом, сколько в социальном плане. Складывание новей административно-политической структуры неизбежно и неразрывно связано с формированием новой социальной опоры режима в общеимперском масштабе. Эта внутренняя опора постепенно создается путем своеобразной инкорпорации (выборочно!) сначала италийских, а затем и провинциальных слоев в некую новую — уже «общеимперскую» — руководящую элиту. В литературе справедливо подчеркивается тот факт, что из городов римского и латинского права, находящихся в провинции, начинают поступать свежие силы, причем не только в армию, что проявляется особенно наглядно, но и в органы государственного управления. Именно из этих людей (и новых римских граждан городов неримского права) формируется «руководящий слой», т. е. повторяется то, что несколько десятилетий тому назад имело место в пределах самой Италии, когда в Риме появлялись Катон из Тускула, Варрон из Реаты, Марий и Цинна из Арпина, Серторий из Нурсии.

Эта новая элита, сменявшая староримские аристократические фамилии, была уже привилегированной и господствующей «кастой» не только по отношению к своим собственным низшим и эксплуатируемым слоям населения, но и по отношению ко всем тем, на кого римские права еще не были распространены. Внутри

той новой элиты складывалась своя иерархия и дифференциация: на первом месте, несомненно, стояли все же римляне, как таковые, и те выходцы из муниципальной знати, которые с ними неразрывно слились. Понятие «римлянин» в указанном значении приобретает теперь социальный (классовый) смысл, становясь, как правило, синонимом представителя этой новой элиты.

И наконец, вопрос о политике Цезаря по отношению к этой староримской «курульной» знати, т. е. об его «политике милосердия» (dementia). Обычно осуществление подобной политики связывают с тем, что Цезарь после окончания гражданской войны стремился привлечь «к сотрудничеству» наиболее видных представителей славных римских родов, демонстративно провозгласив отказ не только от проскрипций Суллы, но и от образа действий своих дяди и тестя, т. е. Мария и Цинны. С этим утверждением, видимо, можно согласиться, но справедливость требует отметить, что к «политике милосердия» Цезарь обращался и раньше. Нам уже приходилось говорить об этом применительно к итогам галльских воин.

Что касается гражданской войны, то примеры проявления милосердия, помилования врагов не только значительно учащаются, но и приобретают, так сказать, систематический характер. Строго говоря, именно с этого времени речь может идти уже о «политике милосердия», как таковой. 

Наибольший резонанс в сенатских кругах имели неоднократные и эффектно проводимые акты помилования видных помпеянцев (иногда даже личных врагов Цезаря) в конце и после окончания гражданской войны, т. е. в 46 — 45 гг. 

Однако эта знаменитая политика Цезаря в целом не оправдала себя. Более того, она оказалась крупной политической ошибкой, имевшей для ее творца и инициатора поистине роковые последствия. Прежде всего следует, пожалуй, отметить, что она была именно политикой, т. е. вполне сознательно, определенно и последовательно проводимой линией, по существу не зависящей от личных особенностей и склонностей ее инициатора. Иными словами, мягкость, милосердие, сострадание (dementia, misericordia, beneficia) вовсе не обязательно были свойствами характера или личности Цезаря (вспомним хотя бы изощренно жестокое наказание защитников Укселлодуна в самом конце галльских войн!), но лишь наиболее правильной, точнее говоря, наиболее выгодной, с его точки зрения, линией политического поведения.

Совсем иными были результаты «политики милосердия» по отношению к политическим противникам, к староримской, курульной аристократии. Впечатление от помилования представителей знатных родов, видных помпеянцев могло быть эффектным, даже сенсационным, но вместе с тем скоропреходящим. Сосредоточение же власти в руках Цезаря, укрепление этой власти не могло не отразиться в той или иной степени на личной судьбе каждого видного члена сенатского сословия. Взаимоотношения Цезаря с сенатом складывались не сейчас, не впервые, но, как известно, имели достаточно длительную историю. Причем эта история была такова, что едва ли могла внушить многим традиционным или, вернее, консервативным «республиканцам» чувство спокойствия и уверенности. Поэтому в глубоком подтексте отношений большинства старых сенаторов к Цезарю лежало далеко не изжитое недоверие к его прошлому и полная неуверенность в своем будущем.

Итак, «полигика милосердия» оказалась в этом плане серьезнейшим политическим просчетом. Она могла привести и фактически приводила лишь к частным, т. е. тактическим, успехам, но ее нельзя было возводить в ранг политической стратегии. Как таковая, она оказалась на поверку не только недальновидной, но просто опасной, даже гибельной. Цезарь последовательным и планомерным осуществлением такой политики сам создавал себе и своему режиму нечто вроде легальной оппозиции. Но сугубая опасность заключалась в том, что это была легальная оппозиция, лишенная, однако, легальных средств борьбы. Если в условиях парламентского строя оппозиция борется в конечном счете за победу на выборах, и это и есть легальная (и в то же время основная) форма борьбы за власть, то в римской действительности при отсутствии представительных учреждений, при частичной (и весьма значительной!) ликвидации выборности должностных лиц, при наличии пожизненной диктатуры для оппозиции, созданной руками самого же Цезаря, оставался по существу один-единственный путь к победе — физическое устранение диктатора. Таким образом, политика dementia была если не первой и не главной, то все же одной из существенных причин, породивших и сенатский заговор, и роковые события мартовских ид.

В конце 45 г. против Цезаря был организован заговор во главе с Марком Юнием Брутом и Гаем Кассием Лонгином. Среди заговорщиков были бывшие помпеянцы и некоторые из сторонников Цезаря. 15 марта 44 г. до н, э. Цезарь был убит в сенате.

Реформы Цезаря были логическим следствием всего предшествующего развития республики, но вместе с тем они стали качественным переломом в процессе перехода от республики к империи, который теперь стал необратим.

Гражданские войны 40-х – 30-х гг. I в. до н.э. в Римской республике. Падение республиканского строя.

Заговорщики действовали под лозунгом борьбы с тиранией и восстановления «отеческого» образа правления. Однако сенаторы в панике разбежались. После распространившихся слухов в Риме создалось чрезвычайно напряженное положение. Окруженные гладиаторами и рабами, которым была обещана свобода, заговорщики с криками, что они убили царя и тирана, направились к Капитолию и укрепились там.

И заговорщики, и цезарианцы были растеряны.

Цезарианцев возглавляли Марк Антоний и Марк Эмилий Лепид. Антоний происходил из известного сенаторского плебейского рода. Он сражался с Цезарем в Галлии, на его же стороне при Фарсале. В 44 г. Антоний был консулом и активнее, чем другие, поддерживал монархические устремления Цезаря. Антоний был храбрым и опытным полководцем, смелым и решительным человеком. Вместе с тем он отличался неуравновешенностью характера и недостаточной последовательностью в достижении своих политических целей. Марк Эмилий Лепид был представителем древнего патрицианского рода, но был посредственным и ограниченным человеком. В 44 г. он был начальником конницы, то есть занимал второе место после Цезаря. В мартовские иды 44 г. Лепид первый заговорил о мести за смерть Цезаря; и этот лозунг приобрел вскоре среди некоторых кругов большую популярность.

В первые дни после смерти Цезаря положение цезарианцев не было прочным. Настроение плебса было неопределенным, ветераны и солдаты только еще собирались в Риме, среди близких к Цезарю лиц царил разлад. Все это заставило Антония пойти на компромисс.

На заседании сената 17 марта было принято компромиссное предложение Цицерона, который предложил признать действительными все акты и распоряжения Цезаря и в то же время оставить безнаказанными его убийц. Похороны Цезаря решили произвести за государственный счет. Постановлено было опубликовать его завещание, по которому римский плебс должен был получить по 300 сестерциев на человека, а в общественное пользование предоставлялись огромные сады Цезаря за Тибром.

На похоронах Антоний произнес краткую речь, напомнившую о заслугах Цезаря. В присутствовавшей на похоронах толпе было много ветеранов и легионеров Цезаря, его клиентов и провинциалов, находившихся под его покровительством. Труп убитого диктатора был сожжен на Форуме, после чего возбужденная толпа направилась разрушать дома заговорщиков. С большим трудом удалось предотвратить погромы и пожары.

После похорон Цезаря возникло движение Лже-Мария: грек Герофил, назвав себя внуком Мария, призывал к мести за смерть Цезаря. Движение было особенно опасным для заговорщиков и близких к ним лиц. Марк Брут и Кассий Лонгин отправились на Восток. Уехал из Рима Цицерон. Движение Лже-Мария заставило Антония и других цезарианцев временно сблизиться с сенаторской партией. Антоний арестовал Лже-Мария и без суда казнил его. Окончательно движение подавил коллега Антония Публий Корнелий Долабелла.

Наследник Цезаря в своем завещании Цезарь усыновлял и объявлял главным наследником своего внучатого племянника Гая Октавия. Отец последнего принад.лежал к италийской

муниципальной аристократии и выдвинулся главным образом благодаря своему браку с племянницей Юлия Цезаря. В момент смерти Цезаря Октавий находился в А поллонии, где были сосредоточены войска Цезаря, предназначавшиеся для парфянского похода. Узнав о своем усыновлении, Октавий направился в Италию и в а преле прибыл в Брундизий, где был восторженно встречен солдатами. Несмотря на свою юность, Октавий

проявил необычайный такт и осторожность. Принимая приветствия ветеранов, он в то же самое время повел переговоры с представителями нобилитета. В Риме Октавий заявил о своем желании вступить в наследство Цезаря. Он стал именоваться Гаем Юлием Цезарем Октавианом и, выступая перед плебсом, заявлял, что считает необходимым исполнить волю отца и выплатить те суммы, которые тот завещал народу. Антоний отнесся к Октавиану высокомерно, заявив, что он еще молод и неопытен, для того чтобы вступить в наследство Цезаря. Тогда Октавиан повел против Антония агитацию, обвиняя его в примирении с убийцами Цезаря, и напоминал плебсу о расправе Антония с плебеями и вольноотпущенниками в 47 r. Агитация Октавиана подрывала авторитет Антония.

Последний проявил большую энергию, стараясь сохранить свое влияние среди различныx групп населения. Он провел закон, уничтoжaвший диктатуру на вечные времена, что было уступкой сенаторской знати. По предложению Антония сенат также вынес постановление, по которому Сексту Помпею, сыну Помпея Великого, гарантировалась личная безопасность и возвращалось конфискованное имущество. Однако отношения между Антонием и сенаторской знатью скоро вновь обострились.

Представители высшего нобилитета стремились к полному освобождению государства от влияния цезарианцев. Антоний же пытался упрочить свое положение, опираясь на войска и ветеранов Цезаря. В их интересах был проведен ряд законов, из которых особенное значение имел аграрный закон, предложенный братом Марка Антония, народным трибуном Луцием Антонием. Закон этот предусматривал наделение землей ветеранов.

Особенно напряженными стали отношения между сенатом и Антонием с тех пор, как в комициях прошел закон о «перемене провинций», по которому Антонию передавалась имеющая большое стратегическое значение Галлия, где тогда был наместником Децим Брут.

Оппозицию против Антония в сенате возглавлял вернувшийся в Рим Цицерон. В конце 44 и в начале 43 г. Цицерон произнес 14 речей, которые сам он в подражание Демосфену назвал филиппиками. в первой речи признавались известные заслуги Антония, но он обвинялся в нарушении римской конституции и тех принципов, на которых произошло примирение 17 марта. В дальнейших своих выступлениях Цицерон перечислял действительные и мнимые проступки Антония, требовал борьбы с ним, объединения всех «благомыслящих» элементов римского общества: сенаторского сословия, всадничества, италийской муниципальной аристократии.

Победу Антония он рисовал как торжество разнузданной солдатчины, угрожающее отеческим очагам и святилищам. Он старался убедить своих слушателей, что за победой

Антония последуют грабежи и насилия, солдаты по праву войны получат дома и произведут передел земли.

Цицерон, несмотря на свои годы, действовал необычайно энергично.

Он принадлежал к той группе сенаторов, которая шла на разрыв с цезарианцами и вела дело к гражданской войне. В тайном союзе с Цицероном действовал Октавиан, агитация которого имела успех у ветеранов и солдат.

Обращаясь к ним, он обещал отомстить за смерть Цезаря и дать всем, перешедшим на его сторону, большое вознаграждение. К концу 44 г. дело дошло до открытой борьбы. Враждебный Антонию Децим Брут не покинул Галлии и укрепился в городе Мутине. К этому пункту направил свои войска Антоний и осадил город.

Все попытки прими рения сената с Антонием оказались безуспешными, и против него были посланы войска под командой консулов Гирция и Пансы, а также легионы Октавиана, получившего звание пропретора и imperium. Особым сенатским постановлением было объявлено о чрезвычайном положении.

Битва при Мутине в апреле 43 г. недалеко от Мутины произошла решительная битва, в которой Антоний потерпел поражение. Он вынужден был снять осаду города и отступил с остатками своих войск на северо-запад.

Известие об исходе боя под Мутиной было встречено в Риме с восторгом.

По предложению Цицерона Антония объявили врагом отечества.

Руководители сенаторской партии предполагали, что Антоний разбит окончательно, а цезарианская партия уничтожена, и не считали поэтому необходимым исполнять те обещания, которые были даны девятнадцатилетнему Октавиану. Но торжество оптиматов продолжалось недолго. Октавиан не стал преследовать Антония и не объединил своих легионов с войсками Децима Брута. Отношения между Октавианом и сенатом обострились. Сенат оставил неудовлетворенным требование его о щедром вознаграждении солдат, сражавшихся под Мутиной, а предложение посланных в Рим центурионов избрать Октавиана консулом было встречено в сенате с возмущением.

Между тем Антоний, свободный от преследования своих противников, вновь собрал войска и соединился с Лепидом в Нарбонской Галлии, которой тот управлял еще с 44 г.

Бороться с этой коалицией сенат не имел возможности, тем более что и с Октавианом дело дошло до полного разрыва. Отказ сената выбрать его консулом послужил поводом к решительным действиям. Наследник Цезаря двинул свои войска на Рим и без всякой борьбы овладел столицей.

Теперь без усилий ему удалось провести свое избрание в консулы и особый закон о наказании убийц Цезаря.

В войсках Антония и Лепида, так же как и в легионах Октавиана, служили главным образом солдаты и ветераны Цезаря, стоявшие за восстановление единой цезарианской партии и за наказание убийц Цезаря. Они с нетерпением ожидали того момента, когда будет, наконец, произведен полный расчет и все они получат те земельные участки, которые были обещаны Цезарем.

Учитывая настроение солдат, Октавиан отменил сенатские постановления, объявлявшие Антония и Лепида врагами отечества.

Разрыв с сенатом и давление войск заставили Октавиана искать сближения с друзьями Цезаря. Переговоры с ними закончились соглашением, которое было заключено в начале ноября 43 г. недалеко от города Бононии и известно в истории под названием второго триумвирата.

Триумвиры должны были собрать силы для борьбы с республиканцами, а вместе с тем удовлетворить требования солдат и ветеранов.

Они поделили между собой западные провинции, кроме того, решено было прибегнуть к системе проскрипций. В конце ноября триумвиры въехали в Рим и провели через народное собрание постановление о признании их власти. Особым законом Антоний, Октавиан и Лепид в качестве триумвиров по устройству государства получили чрезвычайные полномочия.

Вскоре был издан другой закон, который объявлял Юлия Цезаря божественным.

Проскрипции было одним из первых мероприятий триумвиров. Проскрипции вторых триумвиров по количеству жертв, жестокости и бесцеремонности, с какими они проводились, оставили далеко позади себя даже проскрипции времен Суллы.

Они распространялись не только на сенаторов - активных противников цезарианцев (большинство из них покинуло к этому времени Италию), - в списки были внесены лица, известные своим богатством. Таким образом, погибло около 300 сенаторов и 2 тысяч всадников. В числе погибших был и Цицерон, внесенный в списки по настоянию Антония.

После известия о проскрипциях Цицерон решил бежать из Италии, но не мог перенести

морской качки и высадился на берег. Его узнал и выдал ремесленник, бывший когда-то в

дружинах Клодия. Центурион же, выигравший в свое время процесс благодаря Цицерону,

отрубил ему голову и доставил ее в Рим Антонию. Так погиб один из крупнейших римских деятелей. Цицерон принадлежал к числу «новых людей» и возвысился не вследствие знатности или богатства, а прежде всего благодаря своим личным качествам. Несмотря на извилистый путь, который характерен для его карьеры, Цицерон погиб за свои убеждения в борьбе против узурпации и неприкрытого господства военщины. Его «пестрая, морально смутная zкизнь украсилась и преобразилась силой трагического конца» .

Объявляя проскрипции, триумвиры обещали большое вознаграждение тем, кто выдаст занесенных в списки. Источники много рассказывают о том, как близкие к осужденным люди, их дети и жены доносили на своих отцов и мужей, чтобы получить награду и раньше времени вступить в наследство. Обращались триумвиры и к рабам, которым обещали свободу, гражданские права и большое денежное вознаграждение, если они выдадут опальных господ. В Италии безнаказанно действовали шайки всяких авантюристов, хватавшие свободных и превращавшие их в рабов; вместе с тем приняло невиданные до того размеры бегство рабов. Правительство триумвиров, занятое проскрипциями и подготовкой к новой гражданской войне, оставляло все это безнаказанным.

В то время, когда триумвиры в Италии расправлялись со своими действительными и мнимыми врагами, республиканцы деятельно готовились к борьбе против цезарианских вождей. В Сицилии утвердился Секст Помпей. Сирия, Азия, Греция и Македония перешли в руки Брута и Кассия, жестоко расправившихся со сторонниками цезарианцев. Непомерные налоги на города дали им средства, позволившие создать сильную армию.

Всякое сопротивление жестоко подавлялось. Вассальные царства были обязаны дать большие средства и прислать вспомогательные войcкa.

Военные силы Брута и Кассия в 42 г. были сосредоточены в Македонии, и около Филипп

был создан укрепленный лагерь. Туда же направили свои армии и триумвиры. Во главе войск стояли Антоний и Октавиан. Армия их по численности не уступала войскам противников, но снабжалась она значительно хуже. Брут и Кассий воздерживались от сражения и предполагали взять триумвиров измором. Осуществить этот план, однако, не удалось. Осенью 42 г. в двух сражениях при Филиппах республиканская армия была разбита, а предводители ее покончили самоубийством.

Победы при Филиппах нанесли удар республиканской партии. Погибли последние, наиболее видные и активные ее руководители.

После битв при Филиппах произошло новое распределение провинций между триумвирами.

Антоний отправился в восточные провинции. Октавиан вернулся в Италию, где ему предстояло разрешить земельный вопрос и наделить землей ветеранов.

Однако весь земельный фонд в пределах Апеннинского полуострова был исчерпан.

Триумвиры решили расселить ветеранов в колониях, основанных на территории шестнадцати италийских городов. Это были стаpыe и наиболее значительные города преимущественно Северной и Средней Италии (Анкона, Аримин, Капуя и др.). Земли, принадлежавшие горожанам, конфисковались, жители сгонялись с земли, а новые владельцы получали обработанную землю вместе с рабами, а также с живым и мертвым инвентарем.

По отношению к мирным италийским жителям ветераны вели себя как завоеватели. Ветераны выбирали лучшие участки, захватывали многое сверх того, что им полагалось, и сразу же вступали во враждебные отношения со своими соседями из старых владельцев.

Недовольством италийского населения воспользовались близкие к Антонию люди: его брат Луций, занимавший в 41 г. должность консула, и жена Антония Фульвия. Луций Антоний и Фульвия повели среди италийского населения агитацию против Октавиана. На него они возлагали ответственность за насилия, совершавшиеся в связи с расселением ветеранов на землях италийских жителей, и, противопоставляя Октавиану Антония, уверяли, что тот сложит свои чрезвычайные полномочия и восстановит свободу, как только возвратится из восточных провинций.

Агитация велась и среди солдат. Противникам Октавиана удалось навербовать войска из недовольных италийcкиx жителей, а главным образом из солдат и ветеранов, каких много было во всех областях Италии. Волнения происходили почти повсюду, но Марку Випсанию Агриппе, который фактически командовал войсками Октавиана, удалось локализовать борьбу с восставшими в этрусском городе Перузии.

Перузuнская война началась в конце 41 г. и окончилась весной 40 г. победой Октавиана. Голод принудил восставших к сдаче. Фульвия бежала в Грецию, где вскоре умерла, Луций получил прощение, а его войска были приняты на службу к Октавиану, но жители Перузии, а также сенаторы и всадники, державшие сторону восставших, были жестоко наказаны.

Перузинская война не приостановила наделения землей ветеранов.

Значительная часть последних получила землю. Не всеми эта земля сохранялась, многие ветераны, не склонные к тяжелому сельскому труду, продавали участки и покидали места своих новых поселений. Тем не менее, известная часть их осталась, и в наиболее важных италийских городах образовалась, таким образом, социальная прослойка, преданная вождям цезарианской партии, особенно Октавиану.

Антоний на Востоке отправился на Восток. Там предполагалось собрать средства для расплаты с солдатами и урегулировать отношения в восточных провинциях. Антоний наказывал города, поддерживавшие Брута и Кассия; награждал и давал привилегии тем, кто им противодействовал, производил династические перемены в мелких, зависимых от Рима царствах, собирая при этом огромные налоги.

В Тарс к Антонию прибыла египетская царица Клеопатра, чтобы опpaвдaтьcя против обвинения в поддержке Кассия. За ней Антоний последовал в Александрию, где провел зиму 41/40 г. в качестве гостя Клеопатры.

В то время как в Италии шла гражданская война, а на восточные провинции начали наступление парфяне, Антоний проводил время в бесконечных пирах и увеселениях. Лишь весной 40 г. он покинул Египет и, посетив восточные провинции, направился в Италию. Здесь он вступил в соглашение с Секстом Помпеем. На юге Италии произошло даже столкновение его войск с войсками Октавиана; однако вскоре состоялось общее примирение: солдаты не хотели междоусобной войны, к тому же умерла жена Антония, Фульвия, настаивавшая на решительной борьбе с Октавианом.

В Брундизии заключено было соглашение, по которому был произведен новый раздел

провинций: Октавиану были отданы западные провинции с Иллирией, Антоний получал Восток, а за Лепидом сохранялась Африка. И Антоний и Октавиан получили право вербовать солдат в Италии: первыйдnя войны с Парфией, второйдnя борьбы с Секстом Помпеем. Договор скреплялся династическим браком: Антоний женился на Октавии, сестре Октавиана, незадолго до того овдовевшей.

Италия пострадала еще во время Мутинской войны. Разделы земель между ветеранами разорили немало цветущих городов. С не плативших прежде податей италийских жителей брали непосильные военные налоги, их призывали в армию. Флот Секста Помпея мешал подвозу продуктов из провинциальных областей. Связь с заморскими областями была нарушена. Измученные войнами италийские жители надеялись на то, что за соглашением в Брундизии последует мир на долгие времена.

Это нашло выражение в поэтических произведениях, появившихся в то время. В IV эклоге

Вергилия говорится о рождении младенца, отпрыска богов, при котором должны прекратиться всякие войны и наступить счастливые времена. Мечты о мире оказались неосуществимыми, и другой молодой талантливый поэт - Гораций - в ХУI эподе жаловался на то, что уже второе поколение переживает гражданские войны. Поэт не видит в будущемничего светлого: Рим завоюют варвары и осквернят кости предков. Он советует оставить родные места и отправиться за море. Там, вдалеке, есть острова блаженных, которые скрыты были Юпитером и уготованы для благочестивых людей.

В Сицилию к Сексту Помпею бежали от проскрипций аристократы; вместе с тем у него

собирались и беглые рабы, которых Помпей принимал на службу во флоте и в армии. Помпей угрожал спокойствию Италии и затруднял продвижение судов, направлявшихся в Рим.

Италия жаждала мира, в Риме нарастало недовольство против триумвиров, так как из-за господства на море Секста Помпея трудно было обеспечить подвоз продуктов. Все это способствовало тому, что в следующем, 39 г., триумвиры заключили в Путеолах соглашение с Секстом Помпеем. Последний признан был командующим всеми морскими силами, за ним закреплялись Сицилия и Сардиния, он получал в управление Пелопоннес, а кроме того, ему обещано было выплатить вознаграждение за конфискованное имущество его отца. Те, кто спасался у Помпея от проскрипций, получали прощение, а рабы, которые бежали к Сексту Помпею и служили у него в войсках, признавались свободными.

Вскоре после соглашения в Путеолах Антоний снова отправился на Восток. Он надеялся осуществить планы Цезаря и отомстить парфянам за то поражение, которое потерпел Красс. Кроме того, парфянская война, по его планам, должна была иметь для него то же значение, что и галльские войны для Цезаря, -.:. она могла упрочить влияние Антония в Риме и Италии.

Парфяне сумели использовать внутреннее положение в римском государстве.

В 42 г. они обещали поддержку Бруту и Кассию, а в 40 г. вторглись в пределы римской державы, захватили Сирию и ряд малоазийских областей. Римляне вынуждены были отступить; ряд малоазийских городов перешел на сторону парфян. Лишь в 39 г. полководцу Антония Вентидию Бассу удалось разбить парфян и отвоевать захваченные ими области; в следующем году были отбиты попытки парфян начать новое наступление.

Политика Секста Помпея Договор триумвиров с Секстом Помпеем оказался непрочным. Флот Помпея затруднял движение судов в Италию; кроме того, Помпей продолжал принимать к себе беглых рабов.

Бегство рабов принимало столь угрожающие размеры, что весталки в обращении к богам просили «прекратить этот перебег к неприятелю». В первые годы после смерти Цезаря многие надеялись, что Секст Помпей освободит Италию от господства триумвиров и восстановит Республику.

Однако надежды эти не оправдались. Помпей вел такую же автократическую политику, как и триумвиры, и самовластно обходился с находившимися в его лагере сенаторами. После соглашения в Путеолах большинство аристократов вернулось в Италию; близкими к Помпею людьми оставались вольноотпущенные его отца. Господствующие круги италийского рабовладельческого общества стали относиться теперь к Сексту Помпею, как к пирату. Эти настроения были использованы Октавианом, изображавшим войну с Секстом Помпеем как общеиталийское дело - борьбу с беглыми рабами, поднявшими оружие против государства. Независимо от Антония Октавиан вступил в борьбу с Секстом Помпеем.

Но начало войны было неудачным, и это заставило Октавиана искать нового соглашения с Антонием, которое и было заключено в 37 г. в Таренте. Получив от Антония корабли для войны с Секстом Помпеем, Октавиан передал ему взамен несколько легионов для похода против парфян.

В Италии же начались усиленные приготовленияк продолжению борьбы с Секстом Помпеем. Флот Октавиана пополнился большим количеством новых судов, построенных

по последним образцам эллинистической техники. Во главе его был поставлен Марк Випсаний Агриппа, проявивший свои таланты еще во время Перузинской войны. В 36 г. сначала в битве при Милах, а потом в битве при Навлохе Секст Помпей потерпел решительное поражение и бежал в Азию, где был убит в следующем году приближенными Марка Антония.

Эмилий Лепид, коллега Октавиана и Антония по триумвирату, в течение многих лет оставался в тени. По требованию Октавиана он вступил в борьбу с Секстом Помпеем, а когда тот был побежден, пытался захватить власть над всей Сицилией. Но Октавиану удалось привлечь на свою сторону войска Лепида, и, оставленный солдатами, тот был лишен власти; за ним сохранился титул великого понтифика, но он не имел уже никакого

политического влияния.

Войска Секста Помпея были направлены по различным провинциям, правители которых получили распоряжение разоружить и направить в Италию всех беглых рабов. Вопреки соглашению в Путеолах и всем обещаниям Октавиана 30 тысяч рабов было возвращено их прежним хозяевам,а несколько тысяч по приказу Октавиана было предано смертной казни. Октавиан и его сторонники представляли впоследствии войну с Секстом Помпеем как борьбу с пиратами и беглыми рабами. В перечне своих деяний Октавиан писал: «Море Я очистил от пиратов. Взяв в этой войне около 30 тысяч рабов, которые бежали от своих господ и подняли оружие против государства, я передал их господам для надлежащего наказания».

Разгром Секста Помпея поднял в Италии престиж Октавиана, но одной опоры на наемные войска было недостаточно, и Октавиан искал поддержки среди господствующих классов, стремясь подчеркнуть свое миролюбиe и уважение к старинной конституции. После того как Лепид был лишен власти, Октавиан стал фактически единовластным повелителемЗапада, на Востоке же продолжал господствовать Антоний, отношения с которым у Октавиана с каждым годом ухудшались.

Заключив соглашение в Таренте (37 г.), Антоний направился в Азию, где он снова Антония встретился с Клеопатрой и вопреки всяким римским обычаям отпраздновал с ней свой брак, не порывая в то же время с Октавией. В 36 г. Антоний во главе большой армии отправился в поход против парфян. Внутренние события в Парфии способствовали, казалось, предприятию Антония. Вступление на престол Фраата IV сопровождалось династической борьбой; Антонийрассчитывал на поддержку зависимых от Парфии царей. Учитывая опыт Красса, Антоний предпочел путь через горы Армении пустынному пути через Месопотамию. Ему удалось достигнуть столицы Мидии Атропатены Фрааспы и начать ее осаду, но вспомогательный отряд, с которым везли осадные машины, был уничтожен. Жители города оказались подготовленными к осаде. В то же время парфянские войска беспокоили армию Антония с тыла. В результате всех этих неудач Антонию пришлось вернуться обратно, потеряв при отступлении множество солдат. В 34 г. он снова выступил в поход, но на этот раз ограничился действиями в Армении, где римляне не встречали никакого сопротивления. Армянского царя Антоний захватил в плен и казнил, обвинив в измене. Вслед за этим Клеопатра была объявлена царицей царей, а ее дети от Антония получили во владение области, считавшиеся самостоятельными царствами или входившие в римские провинции.

И Антоний и Клеопатра преследовали определенные политические цели. Антоний рассчитывал на то, что неисчерпаемые средства египетских царей дадут ему возможность организoвaть поход против парфян, Клеопатра же мечтала, опираясь на римcкoe войско, восстановить царство Лагидов в тех границах, какие были в начале III в. до н. э.

Поступками Антония не могли быть довольны италийские дельцы; его поведение осуждали все приверженцы старины и исконных римских обычаев, что прекрасно использовал Октавиан. Разрыв между ним и Антонием произошел в 32 г. Сторонникам Антония разрешено было покинуть Рим, в результате чего Рим оставили около трехсот сенаторов, в том числе оба консула. Октавиан вскрыл завещание Антония, хранившееся в

храме богини Весты. В этом завещании говорилось, что Антоний просит похоронить себя в Египте вместе с Клеопатрой, признает Цезариона ( сына Клеопатры и Юлия Цезаря) истинным сыном Цезаря и закрепляет за своими детьми от Клеопатры дары в количестве, превосходящем всякую меру.

Завещание это еще больше подорвало авторитет Антония. Клеопатре была объявлена война, а вместе с тем Октавиан привел к присяге жителей Италии и западных провинций, уполномочивших его командовать в войне против Антония. Весь 32 и первая половина 31 г. прошли в подготовке к войне. Октавиану пришлось привлечь имущие слои к постройке флота.

Антоний собрал значительные средства с эллинистических городов Востока и привлек к участию в войне зависимых от Рима династов.

Столкновение вооруженных сил противников произошло 2 сентября 31 г. около берегов Западной Греции', у мыса Акция. В начале битвы Клеопатра оставила место сражения и повернула свой корабль обратно; за ней последовал Антоний. Некоторое время войска Антония сражались без полководца, а затем перешли на сторону Октавиана.

Победителю пришлось вскоре отправиться в Италию, чтобы прекратить мятеж ветеранов. В Италии он снова занялся наделением ветеранов землей, но на этот раз под раздел пошли не конфискованные земли, а приобретенные за деньги у италийских городов. После этого Октавиан отправился на Восток, посетил греческие и малоазийские города, переправился в Сирию, перешедшую на его сторону, и, обезопасив тыл, предпринял наступление на Египет (30 г. до н. э.).

Сопротивление Антония и Клеопатры было подавлено без особого труда. Антоний, считая свое положение безнадежным, покончил самоубийством. Клеопатра пыталась спасти свое положение переходом на сторону Октавиана, но, убедившись, что победитель готовится отправить ее в Рим, чтобы вести в триумфе, тоже лишила себя жизни. По преданию, она умерла от укуса змей, которые тайно были ей принесены. Цезарион и ряд сторонников Антония были казнены. Египет окончательно лишился своей самостоятельности и был присоединен к Риму.

Завоевание Египта дало Октавиану огромную добычу: в его руки перешли казна и огромнейшие богатства египетского двора. Октавиан получил возможность щедро наградить своих солдат и покрыть все долги.

Он сделался верховным собственником всей египетской земли, и с тех пор египетский хлеб играл большую роль в снабжении населения города Рима.

В 29 г. Октавиан вернулся в Рим и отпраздновал три великолепных триумфа. Наследник Цезаря стал неограниченным повелителем всей римской державы.

Результаты гражданских были заключительным этапом истории Римской республики. Переход к монархии был результатом социальной борьбы и внешней экспансии Рима. Республика переживала кризис с начала 1 в. до н. э. Граждaнскиe войны подготовили окончательное торжество монархических порядков в Риме. В ходе гражданских войн потеряла свое значение та прослойка нобилитета, которая особенно упорно отстаивала республиканский строй, связанный с безраздельным господством римской олигархии.

Гражданские войны сопровождались проскрипциями, конфискациями земель, непомерными налогами, принудительными наборами солдат, бегством рабов и отсутствием личной безопасности. Особенно страдало от гражданской войны население Италии. Стремление господствующих групп к миру и порядку способствовало, несомненно, утверждению монархии, опиравшейся на военную силу, тем более что в результате переделов земель произошли изменения и в италийской земельной собственности. Люди, близкие к Октавиану, оказались владельцами громадных латифундий, в то же самое время приобрели большее значение, чем прежде, владельцы

средних по величине земельных участков.

Это были ветераны Цезаря, поселенные в пределах италийских городов, которые были во всем обязаны наследнику Цезаря.

Все эти изменения в социальных отношенияx нашли свое отражение в идеологии того времени. Жажда мира, стремление к возврату старинных обычаев, отказ от активной политической борьбы - все это содействовало идеологическому оправданию и обоснованию римской монархии. Правда, в Риме оставалось немало приверженцев республиканской формы правления, многие были убеждены, что необходимо вернуться к идеальным порядкам седой старины. Открытый переход к неограниченной монархии, как показал пример Юлия Цезаря, был для Рима неприемлемым, вследствие чего в результате гражданских войн сложилась своеобразная политическая форма, которая получила название принципата.