Богатая Л.Н. На пути к многомерному мышлению, Печатный дом, 2010. – 372 с

421

давая тем самым способ сопряжения сложности (сознания) с числом,

что фактически открывает путь к созданию сверхъединой теории поля, описывающей как физические, так и семантические проявления Мира.

Если соотнесение вероятности с числом не вызывает никакого сомнения, то следующий шаг, который предпринимает в своих размышлениях Налимов, кажется достаточно рискованным. Логика его рассуждений такова: если вероятность связана с числом, а число

связано со смыслом, то есть основание предположить существование связи вероятности со смыслом. То есть, если мы оказываемся готовыми признать семантическую природу числа (или более мягко – признать существование связи числа и смысла), то есть основание предположить существование связи вероятностной меры и смысла.

Связь числа и смысла, отмечаемую Налимовым, скорее можно назвать интуитивно прочувствованной, а не теоретически обоснованной.

Исследования этой связи может быть отнесено к числу наиболее интересных проблем, представших перед человечеством в начале ХХI

века.

Подводя промежуточный итог сказанному, важно отметить, что если фундаментальный терминологический базис (терминологический базис первого рода), с помощью которого Налимов размышляет о сознании, включает пространство, число, смысл, время, то совокупность ближайших терминов, с помощью которых Налимовым ведутся дальнейшие исследования (терминологический базис второго рода), задается уже терминами сложность, случайность,

спонтанность, самоорганизация, вероятность. К приведенному ряду следует добавить еще один термин, а именно – уровневость сознания,

и рассмотреть его более подробно.

Уровневость сознания по Налимову

Анализ налимовских представлений о различных уровнях сознания

следует начать с фиксирования внимания на некотором терминологическом смешении: говоря об уровнях сознания, Налимов часто называет их уровнями мышления. Из отмеченного, однако, вовсе не следует, что мышление и сознание в рассматриваемой концепции обозначают нечто одно. Скорее в отмеченном факте обнаруживается

422

определенная дань традиции употребления соответствующих терминов в русском языке. Близкая ситуация имеет место и в английском языке, содержащем два термина – mind и consciousness,

использующихся для обозначения сознания. Так, в частности, А.Ф.

Грязнов, известный русский философ, выполнявший переводы многих англоязычных философских текстов на русский язык, в предисловии к книге С. Приста «Теории сознания» отмечает: «В целом, слово «mind»

ближе к обозначению всей психической (ментальной) сферы, в том числе и бессознательной. Прист в публикуемом тексте связывает соответсвующий термин со способностью мышления в широком смысле слова. Под «consciousness» он подразумевает, главным образом, осознание человеческой личностью самого себя,

осведомленность (awareness) о своих внутренних психических процессах, то что конституирует неповторимую человеческую субъективность» [8, с. 14]. Грязнов также замечает, что широкоупотребимый в современных текстах термин ментальное,

говоря о позициях великих метафизиков прошлого, приходится переводить как духовное, а «проблему mind-body – как проблему

«душа-тело» (иногда даже как «ум-тело» [8, с. 14]. Таким образом,

очень верно схватывается общая ситуация, сложившаяся в языке. С

точки зрения современных философских позиций достаточно сложно мыслить тождество ментального и психического, сознания и

мышления, души и ума, сознания и разума. Скорее, следует признать необходимость проведения скрупулезных терминологических различений, что, естественно, может быть осуществлено в результате работы целого поколения философов и ученых. Что же касается имеющих место терминологических «неловкостей», которые можно обнаружить в тех или иных текстах, то к ним следует относиться аккуратно, ибо именно эти «неловкости» словоупотребления могут способствовать обнаружению новых смысловых оттенков,

раскрывающих новые горизонты в изучении сознания.

Возвращаясь к налимовским интуициям об уровнях сознания,

следует отметить, что в его системе представлений их существует пять.

Первый (верхний) уровень Налимов называет уровнем логического

(аристотелева) мышления, именно через логическое мышление

423

раскрываются смыслы. Основное назначение этого уровня заключается в разъяснительной функции, благодаря которой оказывается возможным процесс нормальной коммуникации.

Уровень второй предстает областью предлогического мышления. На этом уровне, согласно Налимову, вырабатываются «исходные постулаты, на которых базируется собственно логическое мышление»

[7, с. 103]. Результаты работы сознания на втором уровне становятся основным материалом, который затем обрабатывается на уровне первом с помощью аристотелевой логики. Это уровень творческой активности, на котором действует вероятностная, или бейсовская логика.

Третий уровень – это подвалы сознания с чувственным созерцанием образов, взаимодействием с архетипами коллективного бессознательного, если воспользоваться терминологией Юнга.

Интересно, что Налимов включает в уровни сознания само физическое тело и относит его к четвертому уровню – уровню телесной поддержки. Таким образом «тело, …, становится одним из уровней сознания» [7, с. 103]. Фактически вся структура сознания опирается на телесный уровень. По Налимову, не только мозг, но и само тело оказывается частью сознания. При фиксировании связей соматических проявлений со смыслами Налимов ссылается на высказывание Д. Бома, отмечавшего связь смысла и тела: «любое изменение смыслов является изменением сомы и любое изменение сомы является изменением смыслов» [7, с. 83]. Как известно, для Бома смыслы и материя рассматривались как различные проявления единой реальности. Он даже ввел специальный термин soma-significance,

термин, объединяющий физическое и ментальное, которые являются не раздельно существующими, а двумя аспектами сверхъединой реальности [10].

Пятый уровень – уровень метасознания, осуществляющий

«семантически-телесную капсулизацию человека» [7, с. 103]. Этот уровень определяется как некий неподвластный человеку, спонтанно действующий семантический триггер.

В приведенной модели, как подчеркивает ее автор, новым и существенным моментом является введение уровней (2) и (5). Эти уровни ответственны за процессы предмышления и играют

424

решающую роль в функционировании сознания: «Нам представляется, что именно с помощью процессов, протекающих на этих уровнях, раскрываются смыслы в нашем сознании» [7, с. 105].

Если попытаться выделить набор терминов, в рамках которого Налимов выстраивает представления об уровневости сознания, то он выглядит следующим образом: сознание, подвалы сознания,

метасознание, тело, мышление (логическое, предлогическое),

смыслы.

Для лучшего уяснения представленной модели целесообразно более подробно проследить за тем, как Налимов представляет процесс функционирования сознания. Важно заметить, что в соответствующих описаниях Налимов уходит и от термина сознание, и от термина

мышления, а переходит к термину понимание.

Некоторый цикл функционирования сознания, приводящий к

пониманию, он описывает следующим образом: «естественно будет начать с уровня (3), где происходит созерцание образов, которые с точки зрения здравого смысла, порождаемого логицизмом нашей культуры, не имеют, казалось бы, никакого отношения к рассматриваемой проблеме… Дальше, можно полагать, что какие-то импульсы передаются с уровня (3) на уровень (2), где происходит бейсовское осмысление новой ситуации, находящее свое выражение в изменении отношения к смыслам – новые смыслы обретают большую вероятностную меру, прежние – меркнут… Процессы, происходящие на уровне (3) и (2), поддерживаются, с одной стороны, эмоциональной настроенностью, порождаемой телесным уровнем (4), с другой стороны, они замыкаются на космическое сознание, т.е. на уровень

(5). Вновь полученная (в новой ситуации у) функция распределения

ρ(y/μ), редуцируется ….к атомарным смыслам, передаваемым на уровень (1), где все завершается построением логически завершенных структур… удовлетворение о понятом должно прозвучать телесно» [7,

с. 125].

Переформулировать содержание приведенного фрагмента можно так.

1.Обретение новых смыслов начинается с созерцания образов.

2.Сочетание образов позволяет проявить тот или иной смысл.

425

3.Традиционное сочетание образов закрепляет традиционные смыслы. Налимов употребляет по этому поводу очень интересный термин семантическая капсулизация (капсулизация – окостенение человека в старых смыслах).

4.Нетрадиционное сочетание образов, как бессмысленное,

отбрасывается, или, в ходе работы сознания, осуществляется переход на второй уровень, где оказывается возможным формирование непривычных в смысловом отношении логических связей. К

сожалению, Налимов никак не поясняет механизмы, за счет которых осуществляется переход между уровнями (3) и (2), и то, каким образом на уровне (2) происходит возникновение нового смысла,

фиксируемого появлением новой функции распределения ρ(y/μ).

5. Процессы, происходящие на уровнях (3) и (2) оказываются возможными только благодаря поддержке со стороны уровней (4) и

(5). Таким образом, функционирование всех уровней происходит

одновременно, и прекращение работы одного из уровней (к примеру,

отсутствие эмоциональной поддержки, исходящей от физического тела) может приостановить функционирование всей системы.

В налимовской теории понимания особая роль отводится фильтру

ρ(y/μ), благодаря которому происходит сужение смыслового множества, соответствующего тому или иному слову, попавшему в ситуацию текста y. При этом не только текст отвечает за формирование нового смысла у слова, функционирующего в этом тексте, но и сам субъект, этот текст воспринимающий: «Происходит перенос на слово смысла из окружающего текста, но перенести на слово можно только тот смысл, к восприятию которого готов субъект»

[ 7, с. 121].

Налимов настойчиво подчеркивает, что понимание связано с овладением новыми смыслами. При этом важно добавить, что эти смыслы оказываются новыми для субъекта понимания, в то время как сами по себе они изначально существуют в смысловом континууме.

Как неоднократно повторяет Налимов, «творчество – это непосредственная распаковка того, что оставалось на семантическом континууме еще скрытым под малыми весами» [7, с. 124].

Как уже было отмечено, в налимовских представлениях об уровнях сознания имеет место обращение к Универсальному сознанию,

426

понимаемому как осознание Вселенной самой себя в результате деятельности Космического разума. Космический разум выступает в роли динамического начала (семантическому континууму отдается роль начала статического). Человек соприкасается с динамизмом Космического разума в процессе генерации фильтров, используемых при реинтерпретации текстов. Отмеченная сопричастность человека, с

одной стороны, статичности семантического континуума, с другой – динамичности Космического разума дает Налимову возможность говорить о двухслойности человеческого Разума.

Кроме Универсального сознания Налимовым вводятся еще представления о квазисознании, реализующемся в физическом мире и не требующем для своего функционирования обращения со смыслами. Именно квазисознание, по Налимову, определяет спонтанное поведение частиц, звезд, галактик.

В самом общем виде налимовские размышления об уровнях

сознания можно свести к следующему.

1. Несмотря на то что в основе развиваемого подхода по определению уровней сознания Налимов идет достаточно традиционным путем, прокладываемым целым поколением психологов (среди которых обязательно необходимо назвать имя Р.

Ассаджиоли, разработавшего достаточно стройную систему,

характеризующую уровневость сознания), главная заслуга Налимова заключается в том, что функционирование уровней сознания рассматривается им с точки зрения оперирования смыслами.

2. При введении представлений об уровнях сознания Налимов подчеркивает, что все эти уровни функционируют как единое целое,

существующее только в своем единстве.

3. Уровни человеческого сознания взаимосопричастны уровням

Универсального сознания и квазисознания, с которыми человеческое сознание функционирует в тесной взаимосвязи.

4. В перемещениях между уровнями сознания особая роль отводится фильтрам сознания ρ(y/μ), генерируемым субъектом познавательной ситуации.

427

В. Налимов о языке

Рассмотрение терминологического базиса, в рамках которого Налимов размышляет о сознании, было бы неполным, если в это рассмотрение не включить налимовские представления о связях

сознания и языка. При этом необходимо постараться выделить то новое, что обнаруживается в результате проведенного анализа.

При определении роли языка в жизни человека Налимов сразу становится на позицию М. Хайдеггера и соглашается с философом в том, что человек есть язык и что сознание человека выступает как языковое начало, раскрывающее смыслы через тексты [7, с. 118].

При этом язык понимается как некий живой организм, самостоятельно развивающийся и в этом развитии оказывающий огромное влияние на самого человека – носителя языка. Практически эта же мысль чуть позже получила свое интересное продолжение в работах современного российского философа Я.И. Свирского, исследовавшего язык в контексте синергетических подходов, открывающих доступ к постижению становящегося бытия. Становящееся бытие обнаруживает себя через становление языка и человека, являющих некое неразделимое единство, позволяющее, если воспользоваться хайдеггеровским определением, бытию «мыслить» через язык

посредством индивида.

Главная идея о языке, которую Налимов настойчиво развивает,

связана с языковым полиморфизмом, позволяющим ввести во все строгие логические рассуждения элементы рассогласования,

неясности, неточности, которые и становятся той креативной силой,

дающей возможность проявиться новому, неожиданному. Таким образом, Налимов позиционируется по отношению к сложной логической проблеме, над разрешением которой размышляло столько поколений логиков: а именно – по отношению к проблеме языковой многозначности. Отмеченное позиционирование состоит в том, что

терминологическая точность и терминологическая расплывчатость

принимаются как две взаимодополняющие особенности языковых практик.

В рассуждениях о полиморфизме языка Налимов ссылается на особенности построения древнеиндийских текстов, в которых, в

отличие от европейской традиции, открыто признается и, более того,

428

даже подчеркивается невозможность однозначного и непротиворечивого определения понятий. Такое своеобразное отношение к слову стало причиной восприятия европейским читателем древнеиндийской философии, скорее, как искусства, иногда даже искусства абстрактного, предполагающего наличие активных творческих действий со стороны читателя.

Мысли Налимова о языковом полиморфизме получили свое отражение в подходах к определению самой философии и ее отдельных систем. Налимов неоднократно отмечал, что «каждая серьезная философская концепция сопряжена со своим особым,

только ей присущим языком» [7, с. 10], что языки философии непереводимы и настоящим философом следует называть того, кто владеет всей языковой полифонией.

В. Налимова так же, как и М. Полани, можно отнести к числу тех ученых, которые во второй половине ХХ века настойчиво заговорили о специфическом личностном начале, характеризующем познавательную деятельность человека. Причем Налимов понимал

личность прежде всего как носительницу смыслов. Он отмечал, что

«личность выступает перед нами как генератор и преобразователь смыслов. Личность оказывается владеющей исчислением смыслов…наша модель личности будет только семантической моделью» [7, с. 167]. «Архитектоника личности – это архитектоника смыслов, воплощенных в личности – демиургической носительнице смыслов» [7, с. 120]. Именно личность играет основную роль в процессе извлечения смыслов. Творческое извлечение смыслов осуществляется через работу с семантическими рядами,

организующими смысловое многообразие того или иного слова.

Таким образом слово переходит из своего атомарного состояния в

состояние континуальной развернутости. Подчеркивание существования континуального и атомарного статусов слова оказывается одним из важнейших положений налимовской теории языка, в которой знаку отводится роль сигнала, кодирующего поле смысловых значений. При этом процедура декодировки осуществляется на континуальном уровне в процессе осмысления тех или иных языковых конструкций. Процедуру смыслового развертывания слова Налимов связывает с действием силлогизма

429

Бейса, с помощью которого осуществляется переход от одного смыслового паттерна к другому в результате субъективного прочтения.

Налимов рассматривает формирование смыслового континуума как достаточно сложный и длительный процесс, при котором смысловое поле слова не только непрерывно расширяться, но, главное,

трансформируется, перестраивается. Исчезают старые смысловые связи, появляются новые; старые слова вплетаются в новые контексты, проявляя тем самым непрерывное развитие языка.

Промежуточным агентом между смысловым континуумом и единичным словом у Налимова выступает текст и само сознание предстает текстом. Этот текст особенный – «удивительно гибкий,

подвижный, динамичный, способный к изменению. Текст эволюционирующий. Все время создающийся заново» [7, с. 102]. На первый взгляд, само обращение Налимова к представлениям о тексте достаточно понятно, если учесть все то множество текстов о тексте,

циркулировавших в культуре последней четверти ХХ века, и, в

первую очередь, работы Ю.М. Лотмана. В налимовском подходе интересен тот круг объектов, которые предлагается рассматривать как текст: это и биологические особи, осуществляющие свою жизнедеятельность в биосфере, и человеческое Эго, способное к развитию и реинтерпретированию самого себя, и любые проявления человеческого сознания. При этом Налимов стремится подчеркнуть во всевозможных употреблениях этого слова нечто такое, что тексту глубоко свойственно. Это нечто может быть представлено целым набором слов, среди которых в первую очередь выделяются:

целостность, наличие автора, возможность существования в качестве объекта для последующей интерпретации,

фрагментированность, раскрывающая особые аспекты целостности,

и многое, многое другое. Текст вырастает в нечто большее, глубоко присущее многим проявлениям окружающего мира. Это и позволяет Налимову сделать вывод о том, что и само наше сознание есть текст,

генерирующий окружающее текстовое многообразие.

430

О творческом потенциале налимовской модели сознания

В изучении любой концепции можно предположить существование нескольких этапов. Во-первых, этап подготовки к пониманию соответствующих текстов через прояснение основных терминов и связей, обнаруживающихся между ними. Во-вторых, этап соотнесения рассматриваемого подхода с уже существующими теориями,

концепциями, работающими в близкой проблемной зоне. И, наконец,

этап третий – обнаружение перспективных направлений исследования, проявляющихся в результате осмысления соответствующих построений. Этот этап и представляет собой раскрытие творческого потенциала исследуемой системы.

Достаточно подробно проанализировав терминологический аппарат, с помощью которого В.В. Налимов осуществляет свои концептуальные построения, можно перейти к краткому формулированию тех перспективных положений, которые могут привлечь внимание будущих исследователей.

1. Прояснение онтологического статуса сознания предполагает развертывание контекста, включающего фундаментальные категории:

пространство, число, время.

2.Сознание есть преобразователь смыслов. Смыслы проявляются из смыслового континуума, потенциально включающего в себя все смысловое многообразие.

3.Число и смысл глубинно взаимосвязаны и предстают универсальными культурными конструктами. Исследование соответствующей взаимосвязи есть основание отнести к одной из интереснейших проблем, все яснее и яснее осознаваемой.

4.Сознание неразрывно связано с языком, с помощью которого распаковывается и преобразовывается смысловой континуум.

Существование континуума смыслов следует отнести к уникальным налимовским идеям, с помощью которых он выстраивает свою концепцию. важнейшим моментом в которой оказывается подчеркивание двойственной природы слова: континуальной и атомарной. Континуальность слова является основанием языкового полиморфизма, источником его креативной силы.

5. Налимову принадлежит введение в обращение ряда терминов,

которые могут быть весьма полезны не только при изучении сознания,