Вопрос 21.

На стадии позднепервооытной общины продолжал господст¬вовать парный брак. Как и раньше, он был легко расторжим по желанию любой из сторон и сопровождался чертами групповых отношений. У племен с ранним производящим хозяйством чаше практиковалась полигамия так как боль¬шое значение женского труда в земледелии делало выгодным иметь нескольких жен. Напротив, у племен высших охотников, рыболовов и собирателей большее распространение имела полиандрия, так как здесь основным добытчиком был мужчи¬на. Поскольку на первых порах совмещались обе формы хозяйства, местами полигиния сочеталась с полиандрией. Так, у ранних земле¬дельцев ирокезов и гуронов в XVII в. мужчина мог иметь «добавоч¬ных жен», а женщина — «добавочных мужей»; у гуронов. По-прежнему широко сохранялась и нередко даже поощрялась свобода добрачных связей, так как девушка должна была доказать свою способность к деторождению.

Браки долгое время оставались кросскузенными, но с расшире¬нием связей между общинно-родовыми коллективами (и в целях этого расширения) кросскузенность сперва перестала быть обязательной, а затем почти исчезла. Тем самым браки утратили свой об-менный характер и потребовали возмещения за рабочую силу женшин. Последнее поначалу принимало преимущественно форму от¬работки, впоследствии же, с развитием престижной экономики, — главным образом форму брачного выкупа. В связи с этим в брачном выборе стала возрастать роль близкой родни, помогавшей платить выкуп, и начала развиваться практика сговора о браке между несо¬вершеннолетними, даже малолетними детьми. Бывало, что родст¬венники договаривались о браке еще не родившихся детей (утроб¬ный сговор) или младенцев (колыбельный, или люлечный, сговор). Стала развиваться и свадебная обрядность. Если раньше мужчина и женщина просто объявляли о своем желании стать мужем и женой или как-нибудь иначе давали об этом знать, то теперь появился обы¬чай оформлять их союз более или менее сложными церемониями. Центральное место в них занимал дарообмен между родней обеих сторон. Такой церемонией могло быть и обрядовое, или фиктивное, похищение невесты, реже жениха.

В обществах с ранним производящим и высокоспециализиро¬ванным присваивающим хозяйством общинно-родовая организация не претерпела принципиальных изменений, но заметно услож¬нилась. Это относится как к структуре общины, так и к характеру родовых связей. По сравнению с предыдущей стадией резко увеличилось количе¬ство многородовых общин. Это было вызвано в одних случаях воз-росшими потребностями в кооперации труда, в других — хозяйст¬венными и общественными интересами мужчин в условиях матрилокального брачного поселения. Потребности в широкой кооперации труда, обмене, защите от врагов, а нередко и в поддержании мирных отношений, установ¬лении брачных контактов способствовали завязыванию связей на межобщинном уровне. Возможности для этого предоставляло раз-витие престижной экономики, которая и сама стимулировала такие связи. Регулярный дарообмен между общинами сопровождался изобильными пиршествами, например знаменитыми «свиными праздниками» папуасов, которые резали для этого лучших, нередко специально выращенных свиней. С усложнением родовой организации изменился сам характер родства: из горизонтального оно быстро превращалось в вертикаль¬ное, или предковое. Определяющее значение приобрела генеалоги¬чески прослеживаемая связь с отдаленным предком рода, ее линия и ее степень. Поэтому такое родство называют еще линейно-степен¬ным. Оно могло матрилинейным или патрилинейным. Наиболее примитивным обществам ранних земледельцев-ско¬товодов была свойственна преимущественно матрилинейность, более развитым — как матрилинейность, так и патрилинейность. Род распадался на несколько сегментов разного уровня иерархии. Главным из них был линидж (группа близких родичей, четко прослеживавших между собой родство).

Сегментарная организация еще больше усложнялась там, где ро¬ды продолжали группироваться в фратрии. Фратрии (а если их не было, то непосредственно роды) объединя¬лись в племена, на этой стадии обозначившиеся четче, чем на пре¬дыдущей.

Организация власти в большой мере сохраняла начала первобыт¬ного народовластия. Все важные вопросы (обсуждение крупных хо¬зяйственных предприятий, проступков, военных конфликтов и т. п.) решались на собраниях общинников или сородичей под руководст¬вом их признанного главы. Вместе с тем появились и новые механизмы приобретения личного главенства.

В собраниях или на советах принимали участие все взрослые, полноправные общинники либо сородичи, хотя все чаще они пре¬вращались в собрания только взрослых мужчин и проходили в муж¬ских домах. Решения принимались сообща, причем большое значе¬ние придавалось тому, чтобы было достигнуто единство мнений. По¬этому многое зависело от глав и других уважаемых людей коллекти¬ва, их авторитета и красноречия.

Соподчинение органов коллективной власти могло достигаться путем представительства глав домохозяйств в общинных и родовых советах, а глав таких советов — в советах фратрий и племен.

Совет племени охранял высшие интересы соплеменников. Он утверждал родовых глав и мог смешать их даже вопреки желанию рода, улаживал межродовые конфликты, отправлял и принимал посольства, объявлял войну и координировал действия отдельных отрядов во время крупных военных походов, за¬ключал мир и устанавливал межплеменные союзы. Совет племени собирался нечасто. Поэтому, чтобы в промежутках между собрания¬ми племя не лишалось общего руководства, у некоторых ирокезских племен одного из родовых глав выбирали верховным главой. Однако его полномочия были незначительны, а его решения подлежали по¬следующему утверждению на совете племени. Главы всех уровней, как правило, избирались из числа наиболее пригодных и достойных. Важнейшими качествами руководителей считались хозяйственный опыт, трудолюбие, организаторские спо¬собности, красноречие, знание обычаев и обрядов, щедрость, неред¬ко также воинское искусство или культовые знания.

Появление избыточного продукта и личных богатств повели к тому, что институт главенства стал испытывать воздействие также и имущественных факторов. Появился особый вид лидеров — так называемые большие, или значительные, люди. В международной научной терминологии за ними закрепилось название бигменов. Принципиальное отличие власти бигменов от власти вождей – это ненаследуемый характер их общественного статуса. Это были мужчины, выде¬лявшиеся своим богатством и щедростью, выдвигавшими их на пер¬вый план в условиях широкого развития престижной экономики. Бигмен стремился иметь побольше жен, чтобы они, а в какой-то ме¬ре и их родственники на него работали. Бигмена не выбирали — он становился им благодаря своему высокому престижу, создававшему ему множество сторонников из числа сородичей и сообщников.

Развитие производства и усложнение социальной жизни дали но¬вый толчок подъему духовной культуры первобытного человечества. Особенно заметным это было в обществах, перешедших к произво¬дящему хозяйству, у которых отложились новые пласты полезных знаний, искусства, мифологии, религии.

Развитие престижной экономики с ее подсчетом подарков и от¬дарков стимулировало накопление арифметических знаний. В част¬ности, известно, что некоторые папуасские племена именно при дарообмене пользовались бирками. Сходные примитивные счетные приспособления — кучки камней или связки соломы, шнуры с на-низанными на них раковинами или с узелками — известны у мно¬гих других раннеземледельческих племен Меланезии, Америки и Африки.

Получила значительное развитие пиктография, с помощью которой теперь подчас делались довольно сложные записи. Такие записи из¬вестны у племен Северной Сибири, американских индейцев, во многих обществах Меланезии и Тропической Африки. Записывать¬ся могли сообщения, предназначенные как для передачи на рас¬стояние (предложения дарообмена, установления мирных отноше¬ний, любовные послания и пр.), так и для сохранения во времени (фиксация важных преданий и памятных событий). Существовали целые пиктографические хроники, например знаменитая «Валам олум» («Красная запись») североамериканских индейцев-делаваров, изобразивших 184 рисунками на древесной коре все свои исто¬рические предания — от начала мироздания до появления в стране европейских колонизаторов. У некоторых племен из счетных шну-ров развились своеобразные эквиваленты пиктографии, передавав¬шие мысль формой, цветом и расположением узелков («узелковое письмо») или раковин («вампум» североамериканских индейцев).

Новое восприятие пространства – радиальное, вместо «маршрутного» линейного.

Новые условия хозяйственной и социальной жизни, а также об¬щий подъем духовной культуры нашли свое отражение и в мифоло¬гии. Она стала более развитой, включив в себя этиологию не только людей, животного и растительного мира, простейших общественных установлений, но и культурных растений, домашних животных, усложнившихся социальных институтов, нередко и мироздания в целом. В раннеземледельческих обществах получили распространение мифы о браке мужчины-Неба и женщины-Земли как начале всех начал. Так, по папуасским мифам, животворные дожди проли¬ваются тогда, когда Небо и Земля пребывают в объятиях любви. В большинстве племен североамериканских индейцев считается, что отец-Небо и мать-Земля — родители всего сущего.

В такой же степени эволюционировала и усложнилась религия. По мере накопления знаний о своей собственной и внешней приро¬де люди позднепервобытной общины все меньше отождествляли себя с природной средой, все больше осознавали свою зависимость от неведомых сверхъестественных сил. Эти силы виделись добрыми и злыми. В результате старые представления о дуалистическом раз¬делении предметов и явлений природы вылились в представления о извечной борьбе доброго и злого начал. Добрым силам стали по¬клоняться как постоянным защитникам и покровителям семьи, рода, общины, племени; противо¬стоящие им злые силы старались

умилостивить.

С возникновением земледелия стал зарождаться культ возделы¬ваемых растений и тех сил природы, от которых зависело их произ¬растание, особенно Солнца и Земли. Например, ирокезы почитали духов маиса, тыквы и бобов, называя их «тремя сестрами», «нашей жизнью» или «нашими кормилицами» и представляя в образе трех женщин в одежде из листьев соответствующих растений. Четыре из шести праздников ирокезов были связаны с земледелием: это были праздники нового года, посева, зеленого зерна и урожая. Подобным же образом воз¬никал культ покровителей скота (например, покровителя свиней, Геру у папуасов) и развивалась специфически скотоводческая маги-ческая практика.

С развитием родоплеменной и в особенности сегментарной орга¬низации стала зарождаться вера в помогающих людям духов умер¬ших прародителей. Возник культ предков. Как правило, он был культом мужских предков, хотя в материнскородовых обществах, возможно, уже начал складываться культ женских предков-прароди¬тельниц, местами известный на более поздней стадии развития.

До культа лидеров было еще далеко, но уже имелись некото¬рые его предпосылки. Они создавались верой в наличие у людей не¬кой сверхъестественной силы, ограниченной у рядовых сородичей или общинников, намного более действенной у старейшин, воена¬чальников, колдунов. Эта вера существовала почти повсеместно, но в науке за ней закрепилось меланезийское слово «мана». Постепенно даже возникла вера в то, что хорошую мана может заполучить не только кровный родственник, но и всякий вкусивший от тела ее но¬сителя. Так появилась практика съедать сердце или печень убитого врага и эндоканнибализм по отношению к собственным сородичам, в особенности выдающимся.