46.Е.О.Мухин, а.М.Филомафитский, и развитие физиологии в россии.

Филомафитский Алексей Матвеевич (1807-1849 гг.) - выдающийся отечественный физиолог, основоположник московской физиологической школы. В 1824 г. после окончания ярославской духовной семинарии поступил на медицинский факультет Харьковского университета. Окончив курс с получением званием лекаря в 1828 г., он, «по выдержании экзамена в Императорской академии наук», в том же году поступил в «профессорский институт» при Дерптском университете для подготовки к профессорской деятельности по физиологии (1828-1833 гг.). 
  В 1833 г. Филомафитский защищает докторскую диссертацию по теме «О дыхании птиц» («De avium respiratione») и направляется для дальнейшей подготовки в Германию, в лабораторию знаменитого физиолога Иоганнеса Мюллера. Здесь он интенсивно работает над рядом вопросов экспериментальной физиологии, что дает ему возможность полностью овладеть современными методами исследования и войти в курс проблем, занимавших физиологов того времени. 
  Пройдя этот длительный путь научной подготовки, Филомафитский в 1835 г. зачисляется в состав преподавателей Московского университета, став преемником профессора Е.О. Мухина (1766-1850) по курсу физиологии. Вскоре он был утвержден в звании экстраординарного профессора по кафедре физиологии и общей патологии, а с 1837 г. и до кончины своей читал, в звании ординарного профессора, помимо физиологии, сравнительную анатомию и общую патологию. 
  С именем А. М. Филомафитского связан важнейший период развития московской физиологической школы. К началу его деятельности происходит важный процесс выделения физиологии в самостоятельный предмет преподавания из общего комплекса анатомии, патологии, терапии, судебной медицины и т.п. Физиология вводится в университете как курс «Физиология и сравнительная анатомия» во 2-м (физико-математическом) отделении философского факультета, а на медицинском факультете - как курс «Физиология здорового человека».

Научные взгляды А.М. Филомафитского.

1836 г. явился особенно знаменательной датой истории физиологии в России. В Петербурге в 1836 г. выходит в свет первый русский учебник по физиологии, написанный шеллингианцем Д.М. Велланским (1773-1847), отрицавшим экспериментальный метод исследования. В том же году в Москве профессор физиологии Московского университета А.М.Филомафитский выпускает первый том своего учебника под названием «Физиология, изданная для руководства своих слушателей». Этот учебник представлял собой прямую противоположность учебнику Велланского. Филомафитский выступил горячим поборником экспериментального метода в физиологии, который только что начал культивироваться в различных странах Европы.
  В своей книге Филомафитский постоянно приводит результаты своих собственных экспериментальных исследований (лишь частично опубликованных в виде отдельных работ), нередко входя в дискуссию со многими европейскими авторитетными физиологами, в том числе и со своим знаменитым современником и учителем Иоганнесом Мюллером, а также Шульцем. Учебнику Филомафитского - как первой русской оригинальной и критической сводке в области физиологии - безусловно, принадлежит видное место среди лучших образцов научной литературы в нашей стране.
  Эта книга получила высокую оценку уже у современников и была удостоена Демидовской премии Академии Наук при ее десятом присуждении, в 1841 г. (учреждена Академией в 1831 г.). Рецензент академик К.Бэр в своем отзыве писал, что учебник Филомафитского стоит на уровне лучших современных руководств по физиологии, и подчеркивал оригинальность взглядов автора.
  Помимо огромного научного значения учебника физиологии Филомафитского, надо особенно подчеркнуть, что эта книга написана на живом, местами художественном, русском языке и свободна от туманных, длинных, полных иностранных слов (или латинизированных русских слов) фраз, которыми была полна научная литература этого периода, и чем особенно отличались книги Велланского.
  Великая, живительная сила пушкинского периода русской словесности коснулась и научной литературы, и благодаря этому наука все более и более приближалась к широким слоям жаждущей знаний молодежи. Трудами первых русских физиологов (в Москве - Филомафитского, в Харькове - Калениченко) кафедры университетов не только были освобождены от натурфилософских умствований, которые культивировались, главным образом, иностранными профессорами, но и стали очагом пропаганды науки на живом, народном языке.
  В своих публичных лекциях он пропагандировал экспериментальный метод исследования. Свои научные идеи Филомафитский доказывал многочисленными экспериментами над лабораторными животными: лягушками, собаками, голубями. Обычным его методом наблюдений были вивисекции. Кроме того, он широко пользовался оптическими приборами. В частности, Филомафитскнй одним из первых применил в России микроскоп Плессля для исследования кровяных телец. Этот микроскоп был предоставлен в его распоряжение профессором ботаники Московского университета Шиховским.
  Очень интересны и новы для той эпохи эксперименты Филомафитского с перерезкой блуждающих нервов и наблюдением за последствиями этой перерезки. Он подробно исследовал нервно-рефлекторный характер реакции кашля. Филомафитский приводит много интересных опытов для подтверждения своих догадок о разнице между электричеством и нервным возбуждением. По-видимому, он же производил исследования по вопросам химизма и механизма желудочного пищеварения. Наконец, после смерти Филомафитского было опубликовано его исследование о действии на организм ряда анестезирующих веществ (в том числе эфира и хлороформа), на котором мы остановимся подробно несколько ниже.
  О масштабе оригинальной экспериментальной работы А.М. Филомафитского нельзя судить только по опубликованным им специальным работам, число которых невелико. Результаты его многочисленных экспериментальных исследований, проведенных им как в заграничных лабораториях, так и в московской университетской лаборатории, обильно представлены в вышеназванном трехтомном руководстве по физиологии. Внимательное изучение приводимых им результатов работы показывает, что А.М. Филомафитский был одним из крупнейших представителей экспериментальной физиологии первой половины XIX века.
  Особенно ценным в трудах Филомафитского является его представление о сущности процесса дыхания. Подробно изложив сложившиеся к 30-м годам XIX века взгляды на источники образования животной теплоты, он в 1836 г., впервые в мировой литературе, высказывает мысль о том, что источники животной теплоты, т. е. очаг истинных процессов дыхательного окисления, следует искать не в легких, как это делали его современники, а в физиолого-хнмических превращениях тканей в организмах. «Следовательно, - писал в 1836 г. Филомафитский, - источник животной теплоты находится частью в легких, частью же в животно-химическом процессе живого организма, находящемся под управлением нервной системы». Эти же мысли более подробно он развивал в 1838 г., т. е. за тридцать лет до работы Поля Бера, с именем которого связывается первое обоснование современных представителей о тканевом происхождении животной теплоты и окислительных процессов.
  Отчетливо выражается оригинальность А.М. Филомафитского и в его взглядах на природу нервного процесса. В его руководстве имеется глава под названием «Различие между электричеством и нервным живым началом». В этой главе мы читаем:
  «Открытие гальванического электричества в 1790 году доставило прекрасный случай подвергнуть точнейшему исследованию раздражительность нервов. Хотя многие физиологи, особливо английские, увлеченные разительным сходством живого деятельного нервного начала и электричества, и считают эти два агента за одно и то же, но самые решительные опыты, сделанные многими физиологами и мною несколько раз повторенные всегда с одинаковым успехом, не оставляют никакого сомнения в том, что электричество и нервное деятельное начало суть совершенно различные между собой агенты. Это можно доказать теми же самыми опытами, которые Вильсон, Филипп, Вейнгольд, Гастингс и Кример приводят в защиту нервного электричества; только нужно смотреть на них с настоящей и верной точки зрения, то есть: электричество, употребляемое ими, рассматривать как наружное влияние, приводящее в деятельность нервное живое начало или жизненную силу; тогда все явления, усматриваемые в нервной системе и во всем организме при этих опытах, объяснятся так же легко, но естественнее, чем при смешении этих двух деятелей между собой».
  Эта своеобразная и ярко выраженная оппозиция Филомафитского к безраздельно господствовавшей электрической теории нервного процесса имела своим основанием не только ряд собственных опытов и наблюдений над нервной системой животных, но и совершенно оригинальную точку зрения Филомафитского на нервный процесс в целом.

А.М. Филомафитский как один из основоположников МКС.

Блестящей иллюстрацией развития экспериментальной физиологии в России является книга А.М. Филомафитского под названием «Трактат о переливании крови (как единственном средстве во многих случаях спасти угасающую жизнь, составленный в историческом, физиологическом и хирургическом отношении)», вышедшей в 1848 г.
  Прошло больше чем полтора века со дня выхода в свет этой книги. Переливание крови как физиологический и клинический метод подверглось научному анализу и клинической проверке в трудах многих ученых и врачей. Однако экспериментальные данные, теоретические обобщения и, наконец, рисунки устройств для переливания крови, приведенные в «Трактате» Филомафитского, еще до сих пор поражают читателя глубиной и остротой мысли. Этот блестящий трактат был написан Филомафитским отнюдь не как литературная компиляция, а в связи с исключительно интересными экспериментами в области переливания крови, которые он сам и производил. В его опытах собаки доводились до «обморочного» состояния сильными кровопусканиями, а затем им вводилась дефибринированная кровь других животных с прекрасными результатами оживления.
  В 1847 г. А.М. Филомафитский начинает чрезвычайно ценную в научно-практическом отношении экспериментальную работу по вопросу о влиянии на организм животных паров серного эфира, предложенного для ингаляционной анестезии Томасом Уильямом Мортоном 16 октября 1846 г. В архиве Московского университета сохранилось интересное дело «О разрешении суммы 500 рублей серебром на производство опытов и наблюдений над вновь открытым способом производства без боли операций посредством вдыхания паров серного эфира». В этом деле, между прочим, имеется следующее отношение медицинского факультета в правление университета: «На отношение от 28 сего апреля Медицинский факультет имеет честь донести Правлению Университета, что он предоставляет получать из онаго правления определенную на производство опытов при операциях посредством вдыхания паров серного эфира сумму пятисот рублей серебром и вести оным на законном основании приход и расход господину декану, ординарному профессору Филомафитскому».
  Прежде всего, эти документы показывают чрезвычайную быстроту реакции в России на открытие американских врачей. Днем начала применения ингаляционного наркоза серным эфиром считается 16 октября 1846 г. В этот день нью-йоркский хирург Уоррен сделал первую операцию удаления опухоли под эфирным наркозом. Уже в первом томе журнала «Современник» (1847), подписанном к печати 30 декабря 1846 г. и дополнявшемся при печатании сообщениями о новинках науки, в отделе «Смесь» за февраль, появилась заметка под названием «Серный эфир как средство, уничтожающее боль при операциях», в которой дается подробное описание блестящих результатов применения эфира в качестве обезболивающего вещества. Автор заметки перечисляет все сообщения иностранной медицинской прессы, вплоть до сообщений, относящихся к январю 1847 г. Иными словами, журнал дает самые последние новости по поводу этого важнейшего научно-практического открытия.
  Интересны заключительные строки этой заметки «Современника»: «После всех этих опытов теория науки не может отвергнуть этого важного открытия. Небольшое количество эфира, действуя на легкие, уничтожает боль. Но остается еще исследовать, не вредно ли для здоровья это сильное средство».
  Историческое значение имеет тот факт, что одновременно с американскими исследователями эту важнейшую проблему науки разрешает великий русский ученый - хирург Н. И. Пирогов. Уже 4 апреля 1847 г. Пирогов сообщает Академии Наук об открытом им новом способе наркоза, так называемом «ректальном эфирном наркозе», и в своем сообщении отмечает преимущества своего способа перед способом легочной ингаляции, предложенной американцами. В том же году на русском, французском и немецком языках Пирогов печатает результаты своих физиологических и клинических опытов по действию эфирного наркоза.
  Наконец, как видно из приведенных выше архивных материалов, 28 апреля того же года увенчались успехом хлопоты медицинского факультета Московского университета об отпуске средств на производство экспериментальных исследований в этом направлении. Получив средства на производство опытов с действием болеутоляющих веществ, А.М. Филомафитский привлекает к этой работе профессоров-хирургов университета - Иноземцева, Поля и в полном контакте со своим другом Н.И.Пироговым развертывает огромной важности исследовательскую работу. В то время как в хирургических клиниках и физиологической лаборатории Московского университета велась экспериментальная работа, в Дагестане (при осаде аула Салты), в огне сражений, Н.И.Пирогов применяет свой способ наркоза при оказании хирургической помощи раненым воинам.
  За короткий срок русская наука показала всему миру новые пути научного разрешения и практического применения эфирного наркоза в качестве обезболивающего средства. В том же 1847 г. «Военно-медицинский журнал», давая отчет «о хирургических пособиях, оказанных раненым во время осады и укрепления Салты», с гордостью писал: «Россия, опередив Европу нашими действиями при осаде Салты, показывает всему просвещенному миру не только возможность в претворении, но неоспоримо благодетельное действие эфирования над ранеными, на поле самой битвы. Мы надеемся, что отныне эфирный прибор будет составлять, точно так же как и хирургический нож, необходимую принадлежность каждого врача во время его действия на бранном поле».
  21 декабря 1847 г., в присутствии декана медицинского факультета А.М.Филомафитского, Н.И.Пирогов производит свои опыты с действием хлороформа как обезболивающего вещества. 
  Филомафитский провел большую работу по испытанию действия серного эфира и других летучих веществ на организм животных. Но его работа, исключительно важная в истории развития теории и практики обезболивания, была прервана неожиданной смертью. А.М.Филомафитский умер в возрасте сорока двух лет. Его интересная работа под заглавием «Физиологический взгляд на употребление эфиров, хлороформа и бензина, как притупляющих нервную деятельность», появилась уже после его смерти.
  Эта работа А.М.Филомафитского интересна, прежде всего, потому, что она впервые поставила вопрос о физиологическом механизме действия болеутоляющих веществ. До описания своих экспериментов и выводов из них Филомафитский дает обзор анатомо-физиологических сведений о нервной системе, что, по его мнению, может «навести нас на верную точку зрения всех опытов, делаемых с эфиром и всеми веществами, притупляющими нервную чувствительность». Этот обзор не только дает сумму наиболее передовых взглядов в области физиологии нервной системы, сложившихся к концу 40-х годов XIX века, но выражает также оригинальные взгляды Филомафитского.
  Он обсуждает вопросы о соотношении соматической и вегетативной нервной системы, о природе боли, о порядке выпадения функций разных отделов нервной системы при смерти, сне и наркозе и приходит к глубоким выводам, не потерявшим своей свежести и для современной нейрофизиологии. Филомафитский на основании своих опытов подчеркивает общее действие веществ, «притупляющих чувствительность нервную», и дает ряд практических советов о том, в каких случаях может быть противопоказанным употребление названных веществ.
  Эта блестящая физиологическая работа, так тесно связанная с самыми актуальными вопросами медицины той эпохи, заканчивается следующими словами: «Каждый врач (хирург, акушер и терапевт), внимательный ко всем вышесказанным обстоятельствам, может смело и с верной надеждой на счастливый успех употреблять эфир, хлороформ и бензин для притупления боли. Итак, медицина имеет теперь в вышеназванных веществах новое средство для достижения главной и единственной цели своей - облегчать страждущее человечество!». Это последние слова последней, написанной перед смертью, работы Филомафитского.
  Насколько своевременной и вместе с тем новаторской являлась эта работа Филомафитского, свидетельствует короткое редакционное примечание «Военно-медицинского журнала» к приведенному выше обращению Филомафитского к врачам о смелом употреблении исследованных им «притупляющих» боль веществ. Это примечание гласило: «Автор этой статьи произносит суд свой слишком решительно в пользу эфиров, хлороформа и бензина; несколько новых смертных случаев, происшедших вследствие употребления сказанных веществ, заставляют нас быть более осторожными».
  Непосредственно вслед за текстом этой работы редакция поместила короткий выразительный некролог: «Профессор Императорского Московского Университета: статский советник Алексей Матвеевич Филомафитский, трудившийся для «науки и подававший утешительные надежды для медицинской литературы, 22 числа января настоящего года, умер. Напечатанная здесь статья: «Физиологический взгляд на употребление эфиров, хлороформа и бензина, как веществ, притупляющих нервную деятельность» есть одно из последних предсмертных его творений».

В развитие отечественной хирургии большой вклад внес Ефрем Осипович Мухин (1776-1850). Правда, его деятельность, развер- нувшаяся главным образом в начале XIX в., не ограничивается рамками одной только хирургии, он был высокообразованным врачом, творчески владевшим всеми достижениями медицины.

Закончив медико-хирургическое училище, став подлекарем, а затем и лекарем, Ефрем Мухин был назначен прозектором, а затем оператором крупного Елисаветградского госпиталя. Стремясь повысить свои знания в области медицины, лекарь Мухин в 1795 г. вновь на целый год становится студентом Московского университета. Лекарю-студенту предоставили возможность подготовить и прочитать две пробные лекции, которые подтвердили зрелость молодого Мухина. В конце 1795 г. он становится адъюнкт- профессором патологии и терапии (и прозектором) Московского медико-хирургического училища.

В 1800 г. он написал диссертацию «De kentrologia» («О кентрологии») и после публичной защиты был утвержден в ученой степени доктора медицины и хирургии. Диссертация заинтересовала и зарубежных ученых: в 1804 г. труд Мухина был напечатан на латинском языке в Геттингене (под названием «De stimulis, corpus humanum vivum afficientibus» - «О стимулах, действующих на живое человеческое тело»), сам он был избран членом Геттингенского и корреспондентом Парижского научных медицинских обществ.

После защиты диссертации доктор медицины и хирургии Е.О. Мухин стал в качестве профессора читать курс патологии и терапии в Московской медико-хирургической академии и одновременно - курс первых начал врачебной науки в Московской славяно-греко-латинской (духовной) академии. В 1809-1816 гг. он был профессором кафедры анатомии и физиологии Московской медико-хирургической академии, а в 1813-1835 гг. - профессором кафедры анатомии, физиологии, судебной медицины и медицинской полиции Московского университета.

Занимаясь преподаванием анатомии, что входило в обязанности профессора, Мухин написал ряд учебных руководств - учебник «Связесловие и мышцесловие» (1812), «Курс анатомии» (1813-1815). В этих и других своих трудах он подчеркивал важ- ность анатомии и «своеручного упражнения над трупами» для занятий медициной и хирургией.

Мухин зарекомендовал себя ревнителем анатомического направления в хирургии. Об этом свидетельствует и наиболее значимый его труд - «Первые начала костоправной науки» (1806), явившийся первым отечественным руководством в той важной части хирургии, которая стала впоследствии отдельной специальностью - травматологией и ортопедией. В предисловии Мухин писал, что анатомия «руководствует к познанию костоправной науки». В соответствии с этим большую часть труда (первая книга) составляла анатомия костно-мышечной системы. Мухин делил ее на три части: «костесловие» (osteologia), детальное описание строения костной системы, включая сосуды и «чувственныя жилы»; «связесловие» (syndesmologia), где речь шла о сухожильных связках и хрящах; «мышцесловие» (myologia), посвященное мышцам.

Науке о вывихах и переломах была посвящена вторая книга, состоящая их двух частей: она представляла наибольший интерес для хирургов, занимавшихся лечением повреждений костей (Мухин по старинке называл их костоправами). Говоря о вывихах, Мухин перечислял их признаки, общие и особенные, а затем переходил к лечению, которое совершается «вправлением (repositio) выпадшей кости в ее натуральное сочленение; удержанием (retentio) ее в первобытном состоянии; уменьшением и истреблением припадков вывиха; укреплением ослабевшего сочленения (roboratione)». При описании каждой отдельной формы вывиха или перелома Мухин приводил симптоматику, прогноз и рекомендуемое лечение, и основой рекомендаций являлся его собственный опыт. Собственная практика подсказывала Мухину и образ действий при наиболее частых вывихах, при сочетании вывиха с переломом, при других переломах.

Говоря о переломах, Мухин пунктуально перечислил все виды этих повреждений, предрасполагающие причины и признаки, а также приводил прогноз - время излечения. Для врачевания переломов требовалось произвести: 1) вправление; 2) удержание поправленной кости; 3) сростение; 4) уменьшение и истребление существующих «припадков» перелома и предварение последующих. Каждый из этих этапов лечения был охарактеризован кратко, но весьма содержательно. Например, писал Мухин, вправление кости совершается: 1) осторожным и приличным растяжением изломанного члена; 2) или противорастяжением; 3) сложением отломков, несовершенно отделенных, если они не в надлежащем месте, и приведением их в натуральный вид кости. Что касается удержания, то оно достигалось перевязками, мешками с песком, кроватками, жолобами, лубками, березовою корой, так называемой английской кожей, толстой бумагой и особенными машинами.

Важное значение Мухин придавал покою больного и переломленной кости и «приличному» положению ее на твердой постели. В случае перелома бедра Мухин, ссылаясь на собственный опыт, советовал использовать изобретенную им и многократно использованную «песчаную постель»: она состояла «из двух боковых и одного подкладного песчаного мешка и поперечных тесемок».

Научный труд Мухина «Первые начала костоправной науки» стал самым первым отечественным руководством по травматологии и ортопедии, выделившейся впоследствии из хирургии. Наряду с трудами Я.В. Виллие (1806) и И.Ф. Буша (1807) труд Мухина стал основой обучения и повышения квалификации российских хирургов первых десятилетий XIX в.

Много внимания Мухин уделял практической врачебной работе. В апреле 1802 г. он поступил во вновь открытую Голицынскую больницу «с титулом первенствующего доктора», т.е. стал главным врачом этой больницы. В Голицынской больнице проходила основная чрезвычайно обширная хирургическая деятельность Мухина. Одно лишь перечисление операций, которые производил Мухин, свидетельствует о том, что главный врач Голицынской больницы был опытным хирургом, владея едва ли не всеми применявшимися тогда оперативными приемами и успешно их практикуя. Среди операций были и довольно сложные. Так, «просверлен череп головной на шве затылочной кости с височною. Сделана операция зоба, удушавшаго больного, занимавшаго передния и боковыя части шеи. Вырезана мешечная опухоль двум на щеке, третьему на боку груди, четвертому на плече, раком зараженном, весом в 6 фунтов; пятому на лядвее, в 6 фунтов с четвертью. Вынут верхний конец до половины раненной кости (os humeri) из сочленения, на место которой новая выросла. Отняты ножные пальцы, антоновым огнем пораженныя и костоедою 15-ти человекам».

О хирургическом мастерстве Мухина свидетельствовали и такие вмешательства, на которые решались тогда не всякие хирурги. Например, было «прободено брюхо через пуп пяти человекам из коих двум и повторение сделано было... Вынуто 16 отломков темянных костей верхушки, вдавленных в мозг. Соединен поперечный разрез дыхательнаго горла двум человекам... Сняты бельма с глаз через разрез роговой плевы четырем человекам, а пятому разрезаны углы обоих век. Отнят сальник, вышедший чрез разрез из брюха, и сделано соединение брюха. Отняты ноги - одному ниже колена, а двум выше колена... Соединен череп головной, разломленный от лобной кости до половины затылочной, соединенной с сквозною раною».

За первые четыре с половиной года существования Голицынской больницы (1802-1807) здесь было сделано 688 операций - хирургических, акушерско-гинекологических, глазных, ушных, причем 404 операции сделал сам Мухин. Ряд операций Мухин проводил в присутствии своих коллег - профессоров и врачей, которые проявляли большой интерес к его хирургической практике. «Благомыслящие и сострадательные врачи, приглашены будучи мною к лучшему совершению неудоборешимых операций, - писал Мухин в своей книге «Описания хирургических операций», - всегда охотно не только давали свои полезные советы при производстве оных, но и присутствовали». Конечно, на эти публичные операции коллеги Мухина приезжали не для «полезных советов», а чтобы учиться у него.

При лечении хирургических заболеваний Мухин нередко применял собственные методы. Так, при ампутации конечности он предпочитал лоскутный метод (methodus panniculata), при котором удобно было перевязывать кровоточившие сосуды. Он охотно использовал для прикладывания на раны лед, называя его «северным московским средством». Его метод лечения послеоперационных ран заключался в «прикладывании ко всей окружности раны смольнаго пластыря, ежедневное почти обмовение раны до чиста холодноватою водою, присыпание оной тертою канифолью, и по учинении приличной перевязки безпрерывное лежание куска снегу или льду над раною, прикладывание на края раны холстинных тесемок, намазанных белильной мазью, а иногда употребление средств, истребляющих наростающее лишнее (luxuriens) тело». Внутрь больному назначался «успокаивающий порошок, составленный из двух гран соннаго соку (opium) и ползолотника селитры». Практика подтверждала действенность применявшихся Мухиным методов.

В начале 20-х гг. Мухин, сосредоточившись на деятельности профессора Московского университета, отошел от практической хирургии. Хотя у Мухина училось немало хирургов, рано прервавшаяся, к сожалению, хирургическая деятельность не позволила ему, подобно И.Ф. Бушу, создать свою школу. И все-таки то, что Е.О. Мухин был одним из самых выдающихся российских хирургов первых десятилетий XIX в., не подлежит сомнению.