На луче света
Когда Эйнштейна спросили, как он создал теорию относительности, он ответил, что представил себя сидящим на световом луче в космическом пространстве и оглядывающимся вокруг.
В истории человечества были разные этапы отношения к детству. Утвердилась вполне логичная версия, согласно которой дети учатся у старших, обладающих большим опытом. Этот принцип разумен и актуален и поныне. Но в наши дни утверждается и актуализируется иной взгляд на ребенка – как на мудреца, пришедшего в мир с изначальным знанием своего предназначения. Такое уважение и даже благоговение перед детством утверждает в учительской и родительской среде Рыцарь детства и Рыцарь Гуманной Педагогики Ш.А.Амонашвили, способный заглядывать далеко вперед и учащий такому взгляду учителей. Сам, являясь проводником и провозвестником новых идей и взглядов на детство и роль учителя, он умеет видеть и уважать маленьких мудрецов, которых в мир приходит все больше.
На такие высоты детство возводили отнюдь не всегда. Были времена, когда к детям старались не привязываться в виду высокой детской смертности, как это было во времена средневековья. Тогда тонул и оставался не услышанным призыв Апостола «Будьте как дети». Не было у детства достойного защитника. Невнимание к детству и к ребенку, по мнению историков культуры, сказалось в том, что до XIII века в изобразительном искусстве не было изображений детей, если не считать античных стилизованных амуров. Детей изображали как уменьшенного размера взрослых с длинными конечностями, мощной шеей, развитыми мышцами груди и живота. В XIII веке появляется сразу четыре типа детских образов, близких современному восприятию: мальчик-служка, младенец Спаситель на руках Богородицы, вслед за чем возникает традиция изображения Богородицы как трогательной девочки, которая вызывает сострадание за предстоящий ей тернистый путь земной жизни, и младенца Иоанна Предтечи.
Открытие детства, запечатленное в средневековых изображениях, и особое внимание к детям совпадает с историческим событием 1212 года, которое рядом историков и летописцев оценивается как загадочное, таинственное, мистическое. Оно получило название детского крестового похода и было зарегистрировано немецкими и французскими летописями, которые отмечали: дети, покидая родителей, отправились освобождать Святую землю. «Бесчисленное множество крох из разных городов, замков, селений и деревень безо всякого внешнего понуждения собрались и отправились к Средиземному морю, а когда родители или другие люди спрашивали их, куда они хотят идти, все как один отвечали, словно по единому вдохновению: “К Богу!”»1 «Многим казалось, – свидетельствует один из летописцев, – это внезапное выступление детей будет знаменовать нечто великое и невиданное, что Бог собирается совершить на земле»2. «В это самое время дети без наставника и предводителя собрались из разных городов и местностей и неугомонными толпами устремились в заморские земли <…>. Многих родители пытались запереть, да без толку, ибо сломав засовы, они выбирались и уходили. Когда эти слухи дошли до Папы3, он произнес, сокрушаясь: “Эти дети стыдят нас, ибо, когда они стремятся вернуть Святую землю, мы пребываем в спячке”. <…> Многие возвратились назад, а когда им задавали вопрос, почему они отправились в путь, отвечали, что не знают»4. Детский поход захлебнулся. Дети оказались преданными взрослыми, легковерно попадали под власть бесчестно настроенных и коварных людей, которые уводили их в плен к язычникам, продавали в рабство. Так взрослые предали детское начинание. Но детство заявило о себе с такой силой, что не замечать его дальше было нельзя.
Обратим внимание на то, что открытие детства и изменившееся отношение к ребенку – знаки изменяющегося сознания, предшествовавшего подъему, который привел к возникновению особого ярчайшего этапа в развитии культуры – эпохи Возрождения. Однако за детьми, которые сумели обратить на себя внимание взрослых, еще долго не признавали права на детство. На протяжении веков их одевали в уменьшенного размера взрослые костюмы, тесные и неудобные для свободных движений, так «социализируя», подчеркивая в ребенке, прежде всего, его функцию наследника, требуя недетского умения вести себя в присутствии взрослых. Но в художественных работах XVII века так изображенные дети перестают быть условными пухлыми младенцами, обретают портретные черты и выраженную социальную принадлежность. Вслед за этим появляется первый яркий защитник детства – Ян Амос Коменский (1592–1670), разрабатывавший идеи пансофии – обучения всех всему. Трактаты о воспитании создает Жан Жак Руссо (1712–1778), утверждавший, что главная задача педагогики – развитие вложенных в человека природных задатков, и выступавший против загромождения ума ребенка ненужными знаниями.
Поэтическое переотрытие детства, признавшее его особой и чрезвычайно важной эпохой в жизни человека, откладывающей печать на мирочувствование, а затем и на мировоззрение, произошло на рубеже XVIII–XIX веков на гребне романтизма. Портреты XIX века изображают детей в романтических свободных струящихся одеждах. Поэты превозносят детство, как эпоху в жизни души, максимально приближенную к миру горнему, откуда она приходит в мир земной, помня о мире Света (У.Вордсворт). В это время с новой силой звучит воззвание Апостола Павла «Будьте как дети» и призыв уметь слушать и слышать, что говорят дети. Свой жизненный и педагогический подвиг свершает Иоганн Генрих Песталоцци (1746–1827), собиравший в приюты бездомных детей, обучавший и воспитывавший их на свои скудные средства.
Век спустя эта точка зрения была развита русским Серебряным веком.
Бурный рост науки и техники в ХХ веке продемонстрировал способность детей легко усваивать стремительные изменения, происходящие в мире. В 70-е годы ХХ века педагоги сочли разумным постигать многое совместно с учениками, искать ответы на вопросы вместе с ними. На этой основе родилась, разработанная и предложенная позже стратегия педагогики сотрудничества. Такая логика была по душе детям: им не навязывали знания, а вели к открытиям. Именно в эти годы педагоги-энтузиасты, вырабатывая принципы педагогики сотрудничества, обратились к коллегам с педагогическим манифестом, призывающим преодолеть утвердившийся в школе авторитаризм, более пристально всмотреться в потребности детского личностного развития. В числе основоположников педагогики сотрудничества был умеющий смотреть на несколько шагов вперед Ш.А.Амонашвили, глубоко и сердечно переживающий за то, что происходит с детьми в школе. Столкнувшись с особенностями детей-акселератов, он выработал новые принципы обучения, обращая внимание взрослых на то, что в ребенке живет познавательный инстинкт, и поставил перед учителями задачу – постараться этот инстинкт не заглушить.
Начало XXI века подтвердило правильность установок гуманно-личностного подхода, разрабатываемого и утверждаемого Ш.А.Амонашвили.
Сегодня в мир приходят дети, психологически более зрелые, чем их родители, по-детски отважные перед недружелюбным миром, в силу своей чистоты и открытости способные решать задачи, оказывающиеся не под силу взрослым, утверждающие миролюбие и альтруизм в мире агрессии с идеологией потребления. Их приход требует высокой внутренней культуры от взрослых, чуткости и сердечности, которые вырабатываются вовсе не чтением учебников по педагогике. Невозможно прописать, как отличить внешне очень похожие вспышку агрессии болезненного качества от резкого душевного движения, спровоцированного неутоленной жаждой новой информации. Такая грань нитевидно тонка. Ее можно нащупать только шестым чувством. Значит, новая форма общения поколений должна стать также – новой, интуитивной, идущей от сердца, изнутри. Об этом говорит Ш.А.Амонашвили, когда утверждает, что учитель силен не освоением технологий, приемов и методов, вновь и вновь повторяя: «Без сердца что поймем?»
Неустанно работая с учителями, Мастер утверждает: взрослым необходима собственная духовная состоятельность, особая чуткость по отношению к детям. Терпимость и терпение. Эти качества учителя необходимы всем детям – всем, без исключений. Но особенно тонким и вдумчивым – иначе обратной связи не будет. Взрослость при таком подходе определяется не как возрастное качество, а как осознанная способность брать ответственность за тех, кто идет следом, охраняя и взращивая чистоту души и устремленность духа, сохраняя их и в себе. Охрана детскости во взрослом – способности удивляться, бесстрашие при обращении к новому – качеств необходимых для творческого полета духа – оказывается не менее значимой, чем защита детства в ребенке.
Так возникает новое понимание и определение детства и взрослости.
Учитель повседневно сталкивается с материями и ситуациями столь тонкими, что научить его тому, как себя вести с детьми и расписать по пунктам, которых надо придерживаться и которым нужно следовать, не представляется возможным. Педагогика – это и наука, и искусство, и мастерство, и волшебство преображения – и ученика, и учителя. Но уметь думать и находить эти тонкие грани необходимо.
Признать логику и мудрость новой педагогики можно, если признать, что сама природа детства глубоко пропитана законами, по которым строится мироздание, по которым живет Вселенная. Современный учитель – человек развитого ума и сердца. Он способен распознать приходящих в мир мудрецов, поддерживать их в изначальном умении встречать и останавливать агрессию, прощать, делиться.
На счастье современных детей у их учителей есть настоящий учитель, способный выступить истинным Рыцарем и защитником детства, умеющий заглядывать далеко вперед, путешествуя в мире на луче света.
Е.Н.Черноземова