Глава 27. О синей ветровке и праворульном запорожце, а так же о вернувшейся памяти.

Душа в небеса улетает голубкой,

Она не умрёт, не умрёт никогда!*

***

Тихо и темно. А может, не очень тихо. И совсем даже не темно. Мне непонятно. Мне ничего не понятно.

Я протёрла глаза в попытке разглядеть хоть что-нибудь вокруг, но увидела только небольшую родинку на своей правой ладони. Родинка-то у меня была, только на левой. Как интересно, как будто в зеркало смотришь.

Или мои глаза привыкли к темноте, или вокруг правда стало немного светлее? Скорее первое. Я постаралась оглядеться. Вокруг было множество странных вещей. Каких-то не таких, неправильных, ненастоящих. Словно их создал кто-то, кто имел у себя вместо образца лишь смутное представление. Праворульные машины, конечно, бывают, но праворульный запорожец? И буквы отзеркаленные…

За удивившей меня машиной я заметила какое-то слабое красноватое свечение. Или мне показалось? Нет, нет, я не хочу оставаться в этом странном месте в полной темноте, нужно идти!

Я встала (о, я, оказывается, сидела) и начала обходить проржавевший автомобиль. И только тогда заметила, что я, собственно, иду босиком. Это во-первых. Да уж, не очень-то удобно голыми ступнями по асфаль... Опаньки, а это уже во-вторых. Под ногами была трава. Зелёненькая, как будто искусственная, ровно подстриженная. Вокруг меня полный бред, но за травкой время следить есть?

Кстати насчёт вокруг... Вроде бы даже город, но эта трава, она везде. Кустарники, плющ, даже деревья. И всё это соседствует с высотными зданиями, разбросанными пластмассовыми стульями, чуть дальше стоит огрызок бетонного столба, на котором, вероятно, когда-то были провода. Как не очень умелая иллюстрация к учебному фильму «Сто лет без людей». Но здесь правда ни единой живой души, тут нет ничего.

М-да. С «ничего» я погорячилась. Потому что я нашла источник красного свечения. Это можно назвать ручьём, если бы не так называемая слегка светящаяся вода цвета артериальной крови. Ручей, буду называть его так, словно разделял пространство вокруг меня на две зоны. И если по мою, так сказать, сторону, были хотя бы заросшие кустами остатки жилья, то по ту сторону не было ничего. Совсем ничего. Даже земли. Подойдя к берегу «ручья», я в этом убедилась. Как такое возможно, когда земля успела стать квадратной? Это её край?

Ручей был узок, при желании его можно перешагнуть, не сбиваясь с шага. Но шагать было некуда. И что-то мне подсказывает, что и незачем.

Не смотря на то, что лежать по ту сторону явно не на чем, там лежал конверт. Демонстративно чихая на все законы физики, на берегу ручья лежал конверт. Формой и расцветкой он напомнил мне конверт для фотоплёнки. Ну когда ты не на цифровой фотик, а на обычную мыльницу нафоткал и принёс на проявку. В таком конверте отдают проявленную плёнку вместе с напечатанными фотографиями.

Зачем он мне нужен? Я не понимаю. Но он показался мне страшно важным. Я наклонилась, чтобы взять его, попутно узрев в отражении, что я, оказывается, ещё и по пояс обнажена, то есть стою в одних брюках. Ну обнажена чуть-чуть, ну и что… Это не важно, мне нужен конверт. Я наклонилась ещё ниже и потянулась к нему правой рукой, левую отставив для равновесия. Ну же, ещё чуть-чуть! Я зацепила кончиками пальцев, но взять нормально не получалось. Маленький шажочек вперёд, совсем крохотный. Пальцами ног я ощутила прохладу красной воды, схватила-таки конверт и ожидаемо поскользнулась.

Я раньше, читая книги, не понимала описаний в стиле «пустота манит, зовёт» и всё-такое. Я не понимаю этого и сейчас. Эта пустота не манила вовсе. И на рюмку чая уж явно никого не звала. Вот только если неконтролируемо, ну как я сейчас, в падении, попытаться заглянуть к ней на огонёк, она тебя засосёт. Проглотит, не подавится и даже облизнётся, терпеливо ожидая следующего. Почему неконтролируемо? Мне кажется, по своей воле туда никто не явится.

Я эту прохладу воды, будь она проклята, ощутила уже коленями. Зачем я полезла за конвертом? Я же сейчас упаду ТУДА!

Если в этом месте есть какие-либо боги, я была готова поцеловать пятки всем вместе и каждому в отдельности, ибо упасть мне не дали. Чья-то холодная ладонь схватила меня за левое запястье и с силой дёрнула наверх, приводя в вертикально положение.

-Фух, блять, я думал, не успею нихрена! – неизвестный пытался отдышаться, словно до этого быстро бежал, - Ты нахрена сюда полезла, дура?!

Простодушная манера речи настолько не вязалась с обстановкой, что я лишь оторопело вытаращила глаза и сказала:

-А?

-Бэ! – рявкнул парень, резко и сильно толкая меня в плечи, - Отойди назад, не стой на Границе!

Я послушно сделала шаг назад, на эту искусственную траву. Паренёк облегчённо вздохнул, почесал в затылке, окинул меня взглядом и смущённо опустил глаза вниз.

-Что? – с недоумением спросила я, взмахнув рукой с конвертом.

Паренёк расстегнул свою синюю с парой дырочек ветровку, снял и кинул мне со словами:

-Прикройся, замёрзнешь.

Чтоб меня лобзиком, я же полуголая!

Пока парень (очень знакомый, как мне кажется) старательно разглядывал носки своих кроссовок, я поспешно цапнула конверт в зубы и торопливо натянула ветровку. На уровне диафрагмы молния отказалась застёгиваться дальше, пришлось оставить так, придерживая у груди края куртки руками.

-Когда татуировку сделала? – спросил парень.

-Какую? – удивилась я, - Нет у меня татуировки.

-Я про ящерицу над левой гру... в смысле, под левой ключицей, - смутился он.

-Ах, это, - я улыбнулась, - это не татуировка и не ящерица. Саламандра, рисунок обычной ручкой. Мы с ребятами с моего курса на Хэллоуин развлекались. Бегали по Академии кто в простынях, кто в купальниках… Причём по второму пункту половая принадлежность значения не имела, - я хихикнула, - мы там одного свежего выпускника цапнули, Колю, ему пришлось в раздельном купальнике бегать.

-Мне его жалко, - с нейтральной улыбкой сказал паренёк, - так ты Академию помнишь, а меня нет?

-Помню? Тебя? А мы знакомы?

-Ну я, в принципе, так и думал, - вздохнул он, - ты в конверт загляни.

Вовремя он напомнил. Надо, наконец, посмотреть, из-за чего я чуть не канула в ничто.

На ощупь в конверте была плёнка. Аккуратно открыв, я вытащила неизвестный предмет – это действительно была плёнка. Обычная плёнка с обычной мыльницы. Я что, вот из-за этого куска говна полезла через ручей? Надо её посмотреть, может, ответ на кадрах?

Отбросив конверт, я развернула плёнку.

Пустота исчезла. Исчез паренёк, исчез ручей. Трава, кусты, деревья, обломки зданий, праворульный запорожец – всё исчезло. Ибо плёнка соскользнула с моих рук и закрутилась рядом, словно всё вокруг – это отныне большой кинопроектор.

А кадры! Кадры были. Из-за них стоило рисковать. Это ведь мои кадры, моя плёнка...

-Слушай, Хорёк, ты меня достал. Что такого было в этой лабораторной работе, чего ты не смог выполнить?

Валера Харьковский – в простонародье Хорёк, его так все зовут, от уборщиц до декана – что-то невнятно промычал.

Я помню это. В тот день Петрович назначил мне отработку, а ещё я встретила странного заочника.

Кадр прошелестел мимо, его место занял следующий.

Кровь сочилась из S-образного пореза на левой руке, начинавшегося от середины ладони и заканчивавшегося у локтя. Смыв кровь полностью, я обработала рану перекисью водорода и для успокоения души потянулась за йодом.

И это тоже! И это помню! Сколько волнений из-за этого пореза было...

И этот кадр ушёл, и вновь пришёл другой.

-Тут нет той самой тарелки!

-Вот блять, а где же она может быть?

-Ты это у меня спрашиваешь? – я вопросительно подняла бровь.

-Ну не у стенки же, сестрёнка. А в красный цветочек тарелки тоже там нет?

Этот парень, что дал мне куртку, он есть на плёнке...

О Господи, Ваня! Ваня, Ванюша, Ванечка! Брат!

Дикое отчаяние затопило душу, я попыталась ухватить этот кадр, чтобы вспомнить старшего брата лучше, но он уплыл, как и предыдущие, и на его место пришёл новый.

-Да что вообще происходит?! Зачем Вы забрали у меня брата?! Что я Вам сделала?! Смерть забрала у меня брата, а теперь Вы забираете его душу! Да, я психованная, но я же...

-Во-первых, Ваню забрала не совсем смерть. Смерть не может умереть, потому что как же тогда будут умирать люди? Ай, что это я разошлась…

-Дамочка, - я, наконец, вырвала свой локоть из её цепкой хватки, - Вы вообще кто?

-Вот с этого и следует начинать! – обрадовалась она, - Давай знакомиться. Меня зовут Ксения Смертова. Я жница, диспетчер и твоя наставница.

Братик успел умереть? Как это? А Ксюша... Так вот как мы с ней познакомились!

Дальше кадры замелькали слишком быстро для того, чтобы я успела осознать каждый из них в отдельности. С реактивной скоростью они вливались в мою память, и с такой же скоростью росло моё понимание того, что это всё, это конец, пиздец пришёл без стука и звонка. Что этот итальянский пидарас Алвиз вместе с польской демоницей помешали душе моего брата перейти Границу. И я вспомнила, я всё вспомнила, вспомнила слова нашего куратора Бориса Владимировича о том, что полукровки второго вида выживают поодиночке, что близнец умирает. Мой близнец – это Ваня, он старше, но он – близнец, и нет таких слов, которые объяснили бы это. Близнецы связаны единой нитью жизни, поэтому в семьях колдунов всегда было много детей, чтобы остальные не умерли, если вдруг умрёт один из них. Они поддерживали друг друга в горе. Но нас всего двое, а теперь я и вовсе одна, мой брат хуже чем умер, и единая нить жизни сейчас унесёт меня к нему. Будь проклята Италия, будь проклят Алвиз! Ксения, моя несостоявшаяся наставница, пожалуйста, отомстите за меня. Если за Гранью можно помнить – я Вас не забуду.

Я упала на берег ручья, точнее, на берег Границы, протянула руки к брату... Рук я не увидела, они осыпались прахом, ног я тоже не чувствовала.

-Ваня! – крикнула я осыпающимся ртом.

-Сестра. Моя любимая сестра. Здесь мы больше не увидимся. Мне настал конкретный пиздец, я со зверскими усилиями держался в этой пустоте! Но теперь я могу сдохнуть спокойно, я же сумел, я не дал тебе пойти за мной! – горячился брат, - Ад или рай – я уж не знаю, что тебя ждёт, но поверь мне – эта пустота хуже ада. Просто поверь.

Я уже не могла кивать, поэтому просто дважды моргнула.

-Ну-с, писец я предотвратил. Больше меня ничто не держит. Можно забыться…

Фигура Вани растворилась. Растворялся и мой разум. Последней связной мыслью было сожаление о том, что нам не суждено вместе закончить Академию.

Почему я...

***

Мы будем сильней за границами мира,

Мы пленом земным заслужили покой...*

***

*Канцлер Ги - Монсегюрский романс.