Кабинет следователя, которого все также окружают советники и юристы. Несколько надзирателей вводят в помещение Морошко, закованного в кандалы.

ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ. Говори, кто ты такой и как тебя звать.

МОРОШКО. Морошко родился; Морошко помру. Из деревни «Подлипная».

ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ. У тебя есть настоящее имя?

МОРОШКО. Всю жизнь кличут «Морошко». Пес его знает, - мое настоящее имя.

ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ. Объясни, как у тебя оказались часы убитого почтмейстера Шпакина, тело которого обнаружили неделю назад возле пункта отправления уведомлений и всякого рода писем?

МОРОШКО. Не виноват я, батюшка. Это все злые духи, цуцѐло дьячок и каналья пристав меня попутали. Пес их задери, батюшка.

ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ. Тебя принудили к воровству дьякон и служитель закона?

МОРОШКО. Они меня обнищали, - псы проклятые.

ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ. Еще раз скажи свое имя.

МОРОШКО. Морошко, батюшка.

ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ. Как твоя деревня называется?

МОРОШКО. «Подлипная». Будь она проклята.

К Павлу Ивановичу подходит помощник – юрист с папкой и читает документ.

ЮРИСТ. Павел Иванович, с месяц назад вы допрашивали некоего Пилу из деревни «Подлипная» и отпустили.

Помощник уходит.

МОРОШКО. Батюшка, Пилу знаешь? Он бурлак теперь, а раньше колдун был, и меня звал бурлачить, но я не пошел.

ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ. Почему?

МОРОШКО. Зачем идти? В городе баско.

ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ. Как же тебя обнищали дьякон и пристав?

МОРОШКО. Я уронил ружье в реку и долго болел. Померла моя мать, пока я был в беспамятстве; потом маленький сын. Дело все в том, что сын был некрещеный. Пришел, псина поганая, - дьякон с проверкой, а малыша он только вот и увидел. Как давай ругаться и за то, что сына мы не крестили, забрал скотину и последний хлеб. (Пауза) Умерла матушка, и сынишка умер. Я пошел в город, чтобы найти пропитание, да и не вернулся в «Подлипную».

ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ. Странное дело.

МОРОШКО. Батюшка, они с приставом все у нас забирали. Говорили, что мы дикие звери, детей не крестим, не венчаемся, мертвых в лесу оставляем, и все учил нас, как надо, но мы забывали, потому что привыкли по-другому, а они ругались и забирали у нас все ценное.

ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ. На что же ты жил в городе?

Морошко молчит.

ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ. Ты убил почтмейстера?

Морошко молчит.

ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ. Ты украл у почтмейстера часы и убил его, так?

Морошко плачет.

ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ. Потом ты направился в ломбард, чтобы сдать часы и получить за них деньги. Так как ты бедно одет, в ломбарде не поверили, что часы твои, и ты устроил драку, и тебя забрали в тюрьму. (Пауза) Так было? Говори.

Морошко продолжает плакать.

ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ. Не знаю, что конкретно происходит в этой «Подлипной». Конечно, стоит выяснить, и я пошлю людей, чтобы разузнали все про станового пристава и его деяния, но это тебя не оправдывает. Убийство – тяжкий грех, и тебя ждет наказание.

МОРОШКО. Я хотел у этого почтенного денег просить, потому что не ел три дня, а он обругал меня. Меня все обругали. (Пауза. Морошко все время плачет) Он уходил из своей конторы вечером, и я подошел к нему сзади; ударил его вроде по голове. Он даже пику не дал.

ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ. На месте преступления нашли гаечный ключ. Твой?

МОРОШКО. Я с ним ходил, чтобы защититься, коли нападут.

ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ. Голь на выдумки хитра. Потом ты взял все деньги из его кармана, так?

МОРОШКО. Так, батюшка, так. И часы взял. Я в трактире поел супа, и за часы хотел получить деньги, а потом поехать обратно в «Подлипную» к женушке.

ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ. Послушай, есть вполне законные способы заработать себе на жизнь. Почему ты не нанялся на службу в городе, - объясни, пожалуйста?

МОРОШКО. У меня документа с птичкой нет.

ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ. Ты бы мог встать на учет в управлении твоей деревни, и тебе бы выдали паспорт. Почему ты этого не сделал?

МОРОШКО. Мне бы опять пришлось иметь дело с «цуцѐлой» приставом. Я видеть его не хочу. Когда раздавали совесть, его дома не было.

ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ. Пошел бы в местный суд, - там бы приняли твою жалобу и просьбу выдать паспорт.

МОРОШКО. Ну, такого способа я не знал. Я никогда не хаживал в суд, и там тоже такой же пристав сидит. Везде меня ждут одни ужасти.

ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ. Твой друг направился бурлачить. Я не считаю, что это наилучший способ заработать, и это страшный; тяжелый труд, но он хотя бы не решил, что ему можно грабить и убивать.

МОРОШКО. У меня отобрали; значит я у других отберу. Раз у меня забрали моих коз, значит, мне тоже можно забрать у других, что захочу.

ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ. Око за око…(Пауза). Беды мучат, да уму учат. По закону ты виновен; состоится суд, но он будет очень короткий, потому что ты уже сознался во всем. Конечно, то, что ты признал вину, положительно скажется при вынесении приговора, и есть вероятность, что тебе дадут маленький срок. Бог все видит и воздает за грехи. Уведите арестанта.

МОРОШКО. Помилуй, батюшка!

В кабинет следователя заходят солдаты и уводят Морошко, который горько плачет.