Февраль 11

А. А. Блок посылает С. свою поэму «Двенадцать».

Александр Блок. Записные книжки, стр. 449.

{131} Играет роль Шабельского.

Февраль, после 12‑го

Праздничный спектакль «Дядя Ваня» в Московском центральном рабочем клубе в связи с открытием при клубе «Драматической студии для рабочих».

«Лучшие театральные силы сами пошли к массам в районные театры, клубы на окраинах, ставя там спектакли и концерты. А вершиною этого сближения является открытие Драматической студии специально для рабочих. Знаменательно при этом, что самое живое участие в судьбе Студии принял Художественный театр во главе с его руководителями. Один из лучших в России театров — он первый пошел навстречу пролетариату, и теперь он для Студии дает руководителей».

Журн. «Рабочий мир», № 6, стр. 45.

«Пьеса была поставлена так, как она ставилась в Художественном театре с теми же исполнителями и в обстановке Художественного театра.

После спектакля состоялся товарищеский ужин — беседа.

Первое слово было предоставлено К. С. Станиславскому, который сказал, что он и его товарищи с чувством большой радости приветствуют открываемую студию и надеются, что она даст России талантливых артистов и больших мастеров из рабочего класса. Художественный театр почти с момента своего возникновения стремился подойти к массам, но полицейский режим ставил неодолимые препятствия. Свою речь К. С. Станиславский закончил призывом к студийцам работать усиленно и непрестанно, ибо ничего не дается даром, и для того, чтобы стать хорошим актером, нужно пристальное изучение самого себя, своих сил и окружающих людей и обстановки, нужна большая культурная работа над собой и своими чувствами».

Там же.

Февраль 14

Запись С. на репертуарном листе: «В 2 часа с Подгорным по дрова».

Архив К. С., № 3987.

Февраль 16

Играет роль Астрова («Дядя Ваня» в помещении Первой студии).

Февраль, вторая половина

Почти ежедневно по утрам репетирует в Первой студии пьесу Ю. Словацкого «Балладина»⁸⁸.

«Шла репетиция “Балладины” классика польской литературы Юлия Словацкого. Мария Алексеевна Успенская и я играли эльфов. {132} Внезапно Константин Сергеевич потребовал, чтобы мы… летели и встречались в воздухе. Передать нашу обескураженность, недоумение, испуг я не в состоянии и сегодня. Но он так увлеченно рассказывал нам, что для сказочных обитателей леса полет — естественное физическое состояние, что, наконец, мы прониклись ощущением легкости, надземности изображаемых существ. Конечно, Станиславский понимал, что Успенская и Гиацинтова летать не могут. Но его режиссерская выдумка, мудрость и богатство фантазии, безжалостная требовательность достигли цели: исполнительницы должны были уловить суть образа, и тогда, как бы сам собой, мог возникнуть характер эльфа»⁸⁹.

С. Гиацинтова, О К. С. Станиславском. — Газ. «Знамя юности», Минск, 1963, 17/1.

Февраль 17

Проводит первое занятие — беседу с молодыми певцами Большого театра⁹⁰. «Интерес к занятиям с Константином Сергеевичем был огромный».

Из воспоминаний В. П. Шкафера. ЦГАЛИ, ф. 920, оп. 2, ед. хр. 18.

«Мне задавали вопросы, я отвечал на них, демонстрировал свои мысли игрой, пел, как умел. При этом в моей душе вновь оживали давнишние, забытые увлечения, хоронившиеся во мне со времен моих оперных занятий со стариком Федором Петровичем Комиссаржевским. Снова воскресала во мне любовь к ритмическому действию под музыку».

Собр. соч., т. 1, стр. 384.

Предлагает Е. Б. Вахтангову и О. В. Гзовской помогать ему вести занятия по «системе» с артистами Большого театра.

Сб. «Евг. Вахтангов. Материалы и статьи» стр. 148.

Шестой «творческий понедельник» в МХТ.

С. «развивает свои мечты о будущем театре “Пантеон”. Он мечтает о таком театре, где бы в самом разнообразном и красивом виде проявлялась бы на сцене жизнь человеческого духа», он хочет создать такой театр, «который бы объединил все направления и отдал бы все свои силы на служение искусству в самом широком смысле».

С. «видит театр “Пантеон” окруженным целой сетью студий. Каждая студия выявляет и развивает свое направление и свои лучшие искания и достижения несет в общую сокровищницу театра “Пантеон”. {133} Но все студии в корне должны быть связаны единым, обязательным, прочным. Они должны быть основаны на органических законах творчества. Ведь и у дерева корни одни, но это не мешает стволу, выросшему из корней, разделиться, раскинуться на тысячи ветвей самой разнообразной формы, покрытых листьями самого причудливого вида, и одеться цветами, самыми нежными и хрупкими… Когда в студиях актеры научатся творить, им должна быть дана полная свобода выявления. И тут нужны чуткие режиссеры, которые не смотрели бы на актера, как на вешалку для своих идей или как на воск в своих руках, а бережно, осторожно духовно руководили хрупким аппаратом актера. И будущий Художественный театр, т. е. театр “Пантеон”, не будет иметь своей определенной труппы, а он будет тем учреждением, которое великолепно будет эксплуатировать, в самом лучшем значении этого слова, все художественные силы студий.

Но все это возможно, — говорит К. С., — при условии правильного взгляда и отношения к театральному искусству, при истинной основе. Здесь актер должен раз и навсегда отрешиться от “ломания вовсю” ради внешней красоты. Он должен навсегда отказаться от желания показывать себя на сцене в самых красивых позах из мелкого чувства снискать успех у публики.

… А. А. Гейрот задает К. С. вопрос: вполне ли отрицает К. С. театр представлений с красивой позой и смелым жестом.

К. С. — Признаю, но не нахожу интересным».

После прослушивания музыкальных произведений в исполнении пианиста И. А. Добровейна и скрипача Л. М. Цейтлина⁹¹ С. продолжает беседу об основах всякого подлинного творчества.

«Музыка еще больше убеждает, что в каждом искусстве должны вырабатываться основы — общие для всех искусств. Вы чувствуете, — говорит К. С., — как в только что исполненных вещах каждый кусок, каждая часть подана, исчерпана до дна. Ни прибавить, ни убавить уже больше ничего нельзя. И это достигается не только одним талантом исполнителей, но и той колоссальной техникой и знанием своего искусства, без которых нельзя достигнуть лучших результатов.

Давайте же и мы, актеры, развивать свою технику. Искусство переживать, искусство чувствовать у нас развито сильнее, чем те средства, которыми мы можем выражать это искусство. Наш звук, {134} наш голос часто бессилен передать то, что чувствует душа. Давайте же развивать и упражнять голос. Без упражнений наш инструмент останется грубым и несовершенным.

… Актеру надо уметь победить всю видимую реальность, сцену, ткани и т. д., чтобы ярко выразить жизнь человеческого духа. Вот почему истинное актерское творчество очень трудно. Но у актера есть путь к победе над материей. Если каждая часть пьесы, каждая мелочь, все световые эффекты, все декорации будут направлены для выявления сквозного действия внутренней сущности пьесы, тогда все послужит на пользу истинному творчеству».

Протокол «творческого понедельника». Архив внутренней жизни театра, № 532.