Ноябрь — декабрь

Выпускает постановку «Двенадцатой ночи» в Первой студии; «… Такими светлыми и радостными днями являются для меня недели, дорогой Константин Сергеевич, когда Вы приходите к нам в Студию и заливаете нас Вашей гениальностью.

Тиной и плесенью покрылась вся жизнь нашей Студии, обмелела жизнь наша.

Говорю это без злобы и без осуждения, так как я хорошо знаю, что никто в этом не виноват. Вы как-то, на панихиде покойного Леопольда Антоновича, сказали, что теперь нужны герои, что современная жизнь погубит людей мелких и слабых, а сильные будут бороться до конца. Героев вообще мало, а у нас в Студии их вовсе нет, и поэтому мы стали гибнуть, но Вы являетесь к нам, дарите нам Ваше знание, Вашу безграничную любовь к искусству, и, глядя на Вас, мне хочется стать героем, мне хочется снова напрячь всю мою волю, духовную энергию и вырваться из этой плесени, куда меня засосала моя жизнь последних лет.

… Бывают дни, когда я хочу уйти из театра с тем, чтоб больше не приходить на спектакль.

Спектакли идут очень плохо. Все играют их буквально из последних сил.

Измученные, надорванные, полуголодные люди бродят по сцене с нагримированными лицами, повторяют в трехсотый раз слова автора, которого прежде любили, а теперь забыли его и даже ненавидят и его и пьесу.

Что же делать, дорогой Константин Сергеевич?»

Письмо Г. М. Хмары к С. Архив К. С., № 11054.

«Студия стала с каждым месяцем все более и более потребительски относиться к Станиславскому, пренебрегая глубоко творческими и этическими основами его учения.

{84} … Факт охлаждения К. С. Станиславского к Студии стал очевидным. Он все реже и реже приходил в Студию. Последняя работа Студии, к которой прикоснулась его рука (если мне не изменяет память), была как раз “Двенадцатая ночь” Шекспира».

Алексей Попов, Воспоминания и размышления. — «Театр», 1960, № 2, стр. 122.

«Над “Двенадцатой ночью” Станиславский работал как поэт жизни и театра. В союзе с Шекспиром он зажег всех, и спектакль прозвучал славословием бытия.

Всем своим внутренним смыслом “Двенадцатая ночь” была направлена против уныния, пессимизма, упадничества».

Серафима Бирман, Путь актрисы, стр. 134.

Декабрь 1

Призывая актеров к отказу от лишних бытовых подробностей, натуралистических мелочей в исполнении ролей, С. отвергает ранее установленную подлинно любительскую «до реальности фальшивую игру на флейте» Молчалина в «Горе от ума». «Отменить эту реальность и играть не фальшиво», — записывает С. в Дневнике спектаклей.

Декабрь 2

«К. С. Станиславский на чем свет стоит ругал Мишу [Чехова] за его инертность по отношению к театру: “Я знаю, — буквально кричал К. С., — вы занимаетесь философией, все равно кафедры не получите. Ваше дело — театр. Вы в 26 лет уже знаменитость” и т. д.».

Из дневника В. С. Смышляева. Архив Первой студии.

Декабрь 3

Утренний спектакль «Синюю птицу» пришлось начать с опозданием на 10 – 15 минут, так как «уличные манифестации задержали многих из публики».

Запись Вл. И. Немировича-Данченко в Дневнике спектаклей.

На собрании Товарищества МХТ обсуждается вопрос о продолжении спектаклей в Театре Совета рабочих депутатов. «Обсуждение вызвало долгие прения, причем наметились два главных течения: часть собрания находит невозможным продолжение спектаклей в Театре Совета рабочих депутатов, пока “фирмой” этого театра владеет группа лиц, захватившая власть грубым насилием». Станиславский, возглавивший другую часть собрания, «предлагает продолжать спектакли» для широких слоев общества, поскольку важнейшая «задача театра служить демократии не может находиться в какой бы то ни было зависимости от политических переворотов».

{85} Собрание поддерживает точку зрения, высказанную Станиславским, и выносит решение продолжать спектакли в Театре Совета рабочих депутатов⁵⁴.

Протокол собрания Товарищества МХТ. Архив внутренней жизни театра, № 37.